твои зелёные глаза

*** — Антон? Шастун, ты ещё дольше ходить не мог? Где тебя носило? — Я же сказал, что был на занятиях. Что непонятного, Оксан? — Мне не понятно то, что твой дружок весь день сидит у меня дома и пьёт моё вино! Сколько ему вообще? — Окс, он мой одноклассник. Ты...Ты послушай, я очень устал... — Устал? Чем же вы с твоим историком занимались? — перебивая мальчика говорит Оксана. — Да ничем, Фролова, ничем! Мы просто разговаривали, понимаешь? Хватит этих намёков, Окс, — Он просто очень устал. Он уже не способен даже на малейшую адекватность. — Ладно, ладно, молчу. Придётся мне самой с твоим другом разобраться. Он хоть натурал или голубой? — усталость выдавила Фролова. — Голубее некуда,— бросает Шастун, удаляясь в спальню Оксаны, которая уже давно по праву могла называться его. Арсений так и остался стоять в кабинете как вкопанный. Мозг нагло отрицал то, что Антон ушёл. Антон ушёл и, кажется, это уже навсегда. Брюнет прошёл вглубь класса к учительскому столу, наклонившись к ящику, он лёгким движением руки достал бутылку вина, которую купил для вечера. Для их с Антоном вечера. — Арсений Сергеевич? Шастун уже ушёл? — произнёс знакомый голос классной Антона. — Да, Валентина Петровна, ушёл. — И как он? — Прекрасно. — Правда? — Да, как и всегда. — Арсений Сергеевич, у Вас всё хорошо? — Знаете, нет. А Вы, Валентина Петровна, ещё больше портите мне настроение. — Ладно, извините тогда, — обиженно произнесла женщина и вышла из кабинета. Арсений быстро собрался и вышел из здания школы. Он медленно шёл по улице и впервые за это время дико захотел курить. Эмоции, которые брюнет испытывал в этот момент — было невозможно описать. Он просто не знал, что это. Обида? Грусть? Ненависть? Сожаление? Эйфория? А может ёбаная любовь? Может это то самое чертово чувство, которое он никогда и ни к кому не испытывал? Чувство, которое люди привыкли называть — любовь? А оно ли это? Попов шёл по шумным, даже ночью, улицам Питера, зажимая тонкими губами сигарету. Арсений ненавидит курить, но курит. Арсений ненавидит крепкий алкоголь, но он пьёт уже несколько дней подряд. Сейчас он придёт домой и обязательно напьётся, пытаясь заглушить ту боль, которая сейчас разрывала его изнутри. И он ведь прекрасно понимал, что коньяк ему не поможет, но он поглощал стакан за стаканом, обжигая горло янтарного цвета жидкостью. — И за что мне это? — произнёс в пустоту историк, делая новый глоток. Но никто не ответит. Казалось бы, этот вечный вопрос всегда остаётся без ответа, но Арсений и сам прекрасно знал на него ответ — он, блять, насильник и убийца, и после того, что он сделал, он спрашивает: за что ему это? Антон лежит на кровати Оксаны, уткнувшись в её подушку, которая до сих пор пахнет какими-то сладкими духами, которые так любит Фролова. Этот запах нравился Шастуну всегда, но сейчас, когда он уже смешался с запахом дыма сигарет, который исходил от блондина — это становилось невыносимо. Антона уже тошнило от самого себя. От того, сколько он сигарет выкурил за сегодня. От того, что он сбежал. От того, что он испугался того, что когда-то влекло его. Он изнасиловал ученика? — Да и похуй! Он чувствовал к нему что-то, правда пока не понимал что. Любовь? А возможно ли это? Возможно ли чувствовать любовь и страх одновременно к одному человеку, к тому же, если это твой учитель? — Антон не знал. Он не знал ничего. Блондин просто не понимал, что с ним происходит. Глаза были красные от слёз, а с костяшек до сих пор капала кровь, губы были искусаны до крови, а одежда насквозь пропахла сигаретами, которые он без остановки курил. Антон не любит пить, а вот курил он и вправду много. Что у него за жизнь такая? Ему ведь всего шестнадцать, а он уже не живёт с родителями и уже успел чуть не переспать со своим учителем истории, который к тому же был судим. Да уж, Антон, ну и до чего ты докатился? Он старался думать о хорошем, старался, но как можно думать о светлом будущем, когда тебя с детства ненавидят самые родные для тебя люди? //начало flashback-а// Антону четырнадцать. Антон ещё не курит и не пьёт. Антон сидит в подъезде на лестнице и крутит в руках разбитый смартфон. Он ждёт его. Ждёт хотя бы сообщения, хотя бы знака, что всё хорошо. Но сообщения не будет — потому что всё плохо. Именно в четырнадцать Шастун понял, что на девочек его не тянет и пока все парни обсуждали грудь своей одноклассницы, он стоял в стороне, рассматривая фото мальчика из старших классов на экране телефона. Илья Макаров — ученик девятого класса. У Макарова была девушка, но о его гомосексуальности давно ходили слухи по школе. И вот однажды, когда Шастун пропускал физру, он встретил его в коридоре, где они были совершенно одни. Антон никогда бы не набрался смелости заговорить с Ильёй. Он бы никогда не смог признаться ему. Никогда он бы не сделал первый шаг. — Антон? Так ведь тебя зовут? — окликнул Макаров мальчика сзади. — Д-да. — Да ладно тебе, чего ты так трясешься. Хочешь поговорить? А то мне тут ещё до конца следующего урока сидеть. А у Шастуна последний урок. И Шастун может остаться с ним. Остаться вдвоём. — Да, давай, — чуть спокойнее произносит блондин, — Пойдём в туалет? — А чё, тут поговорить нельзя? — Можно, но только шумно же будет, да и уроки идут… — Ну пойдём, я только за, — ухмыльнувшись произнёс Макаров. Как только они зашли в мужской туалет, Илья прижал Антона к стене. — Ну что, хочешь поразвлечься, малыш? — Илья, может не надо? Так ведь неправильно. — А ты разве не этого хотел? — Ну я может и хотел, но не так сразу, — старался отвертеться мальчик, — Я хотел, чтобы мы вместе были, а не вот так, в туалете. — Ты хотел или нет? В последний раз предлагаю, солнце, или мы с тобой сейчас трахаемся или больше вообще не общаемся. У Шастуна от одного его голоса сердце стучит как бешеное, но сейчас оно готово было вырваться из груди. — А ты никому не расскажешь? — Нет, малыш, так что, согласен? — Ну... Да? — как бы спрашивая отвечает Шаст. — Ну тогда раздевайся или тебе помочь? — Нет, нет, нет, я сам, — смущаясь проговорил Тоша. И вот Антон уже был практически полностью голым, а Илья всё ещё в форме. — У тебя очень красивое тело… — Шептал Макаров, расстегивая верх рубашки. — Спасибо, — Краснея выдавливает Шастун. — А теперь... Сними мои брюки, — Антон не задумываясь о том, что ему предстоит сделать, расстёгивает ремень на узких брюках парня, сидя на коленях, — Да, вот так, малыш, не бойся, ничего страшного не будет. А теперь медленно оттяни трусы, — Шаст всё послушно выполнял, ведь он и представить такое не мог, — А теперь возьми в ротик, солнышко. — Что? Я не буду этого делать! — А я говорю, быстро отсоси мне, а то твои голые фото попадут в интернет, — Макаров помахал у мальчика перед носом айфоном и тот сразу приблизился к органу, -Давай, Тош, возьми в ротик, — старшеклассник положил руку на голову мальчика, поддталкивая его к своему члену, который уже вздрагивал от тёплого дыхания школьника. Наконец страх перед тем, что его кто-то ещё увидит голым взял верх и Антон, обхватив тонкими пальцами внушительных размеров член парня, взял в рот. Всё это продолжалось до звонка, а когда они закончили, Илья лишь бросил на выходе, что нужно будет повторить, но обернувшись, вернулся и поцеловал мальчика. Но на тот момент Антон надеялся, что это всё. Что больше он такое делать не будет. И он не делал, ведь на следующий год Макарова исключили. //конец flashback-а// Антон боялся даже представить, как вышло так, что такие светлые чувства, которые он испытывал к Макарову вылились в это. Он боялся, что с Арсением может быть так же. Да почему может? Оно так и будет. Арсений… Он же сидел за изнасилование, так почему он не будет делать этого с Шастуном? Почему он так же как Илья не будет заставлять его делать подобные вещи? — сейчас голова Антона была напрочь забита такими мыслями, но отрезвляло то, что этого не будет, ведь они не вместе. Они никто друг-другу. Ученик и учитель. Просто уроки, просто дополнительные, на которые Шастун, наверное, и ходить-то не будет. Ему больно. Больно понимать, что, то, чего он искал, было так близко, но он испугался. Он испугался того, что человек был судим. Судим? Да, ну и что? Ведь он не его самого изнасиловал, а значит он. изменился? Возможно… Возможно он не прав, но… Но Шастун не будет возвращать всё назад сам. Он продолжит так же стараться заглушить своё горе сигаретами или алкоголем, но вряд ли ему что-то из этого поможет. *** — Да? — Арс? Арс, какого чёрта? — Что? — Тебя уже сколько нет, я тут жду вообще то! — Где ждёшь? — У тебя дома, блять, Арсений! — Дим, да иду я уже, иду. — Ты бухой что ли? — Да я выпил совсем немного, Поз, я уже скоро буду, — немного заикаясь произнёс Арсений и двинулся в сторону дома. Дойти удалось спокойно, без всяких гопников. Хотя к Попову здесь редко кто-то приставал, ведь многие уже были наслышаны, что он сидел за изнасилование и вообще с собой всегда носит пистолет. И это было так, ведь Арс и в правду всегда носил оружие с собой, в целях самообороны, конечно, но кто знает, что будет завтра? — Блять, Попов, ну вот где тебя в такое время носит? — налетел на брюнета Позов, как только тот зашёл в квартиру. — Я же говорил, у меня дополнительные. — Ты поговорил с Шастуном? — Что? — Ты поговорил с Шастуном, сука? — Да, поговорил, да... Дима... — Что с тобой, Арс? — Дим, помоги мне. Мне так хуёво. — Что? Как тебе помочь? — спрашивал Позов, пока тащил пьяного историка в спальню. — Давай переспим, м? — Чего? Ты что, блять, несёшь? Мы же друзья, мать твою! — Бля, прости, Дим, просто столько проблем, мне сейчас просто нужно… — Отвлечься, я знаю, — перебил мужчину Позов, — Завтра на работу не пойдём, будем развлекаться. Тебе нужен отдых, Арс. Нужно всё забыть, но перед этим —рассказать мне! А теперь спи! — сказал Дмитрий, толкая друга на кровать. Историк моментально погрузился в сон, несмотря на то, что мысли об Антоне его ещё долго не отпускали. Последние два дня, на которые он взял отгул на работе, Антон снился ему каждую ночь, при чём сны были не совсем приличного характера. Но были и другие — сплошная романтика. О таких отношениях и мечтал Арсений. Но это только в мечтах, а на деле — Арсений одинок, очень одинок, а причина всему — он сам. *** — Что ты там так долго, Шастун? — кричала Оксана, стуча маленьким кулачком в дверь ванной комнаты. Антон всегда находился в ванной очень долго, но сегодня слишком. — Блять, Шастун, выходи! И снова тишина. — Антон? Антон, ты в порядке? И вновь тихо. — Только не это, — шёпотом произнесла Фролова, хватаясь рукой за смартфон…