Мафия так просто не сдается

— Пришло время немного поозорничать, старшая сестрица, — ласково сообщает Дазай Осаму, разминая тонкие руки. От его пристального взгляда теплеют уши, как у какой-нибудь застыдившейся сопливой девчонки. Жар ползет с них по шее к груди, прямо к твердеющим соскам. Кое кажется, что если Дазай продолжит разглядывать ее так, то не пройдет и нескольких секунд, прежде чем она вспыхнет будто спичка: распущенные по плечами волосы растекутся по кушетке жидким огнем, а тот — мгновенно спалит и оставленную одежду, и крепко удерживающие на месте путы. Самой же Кое — ни капельки не страшно. Как не становится страшно и от Дазая, угрожающего, как видно, только лишь для проформы, без намерений и души. Каждый из них двоих знает — даже сболтни Кое лишнего, ничего ей за это не будет: ни наказания, ни даже выволочки. И это лишь потому, что все сказанное или совершенное в конечном итоге послужит на пользу мафии. Глупо рассчитывать, что соблазнение способно подтолкнуть Дазая к возвращению. Но из его лояльности можно извлечь немало выгод. И в первую очередь — снятие напряжения, так долго давившего Кое на плечи. В прежние времена она не раз прибегала к этому — и именно с Дазаем, пусть невыносимо ленивым и колким почти во всем остальном, но отзывчивым и энергичным в постели. В конце концов, Кое сама его этому научила. — Неужели истосковался по шалостям? — подыгрывает она ему, пытаясь сделать вид, что не понимает намеков: ни интонаций голоса, ни раздевающего взгляда, ни выражающих нетерпение подрагиваний кончиков пальцев. — В этом Агентстве, должно быть, смертная скука, — вновь поддевает Кое таким тоном, словно советуя больше не мешкать и хоть немного поторопиться. Приняться уже за дело. — Скучновато, — вдруг обезоруживающе просто соглашается Дазай. А затем — резко придвигается вплотную к кровати. — Но это слишком очевидно, так что не стоит зазря время терять. Ведь тут нет таких сестричек, как вы, Кое-сан. Прикосновения ладоней через одежду кажутся Кое невыносимо-дразнящим покалыванием наэлектризованных игл, готовых вот-вот до мяса вспороть нежную плоть. Но те, что проходятся мимо ткани, по-бесстыдному долго замирая на коже, с легкостью позволяют убедиться — Дазай сам обездвижил ее. Привязал так, чтобы в любой момент иметь возможность дотронуться… Привязал, сам желая, чтобы они… Мысли об этом распаляют так сильно, что на один-единственный миг Кое даже готова простить Дазаю предательство. Пьянящее тепло нарастает по телу — от влажного тепла между бедер, до самых кончиков пальцев ног, непроизвольно поджимающихся к стопе. Воспоминания о былой неуверенности Дазая тонут в этом жаре — теперь он достаточно наловчился, чтобы всего за несколько мгновений довести до исступления. Только Кое не к лицу сразу же отдаться во власть этим ощущениям — во власть самому Дазаю — и начать говорить в обмен за возможность хоть на немного забыться оргазмом. Она ахает и чуть приподнимается, упираясь затылком в подушку, беспорядочно вздрагивает, совершенно не замечая, как как липнут на мокрые щеки спутавшиеся локоны. Но Дазай сам убирает их, ласково касаясь разгоряченной кожи. Его пальцы терпко пахнут самой Кое, и она крепко жмурится, отчего-то не желая смотреть, как Дазай задумчиво пробует их на вкус. — Для разных пленников у меня предусмотрены индивидуальные методы воздействия, — с придыханием сообщает он и вновь толкается пальцами в тугое тепло, заставляя Кое биться под ремнями в такт собственному сердцу. Паршивец правда неплохо постарался, давно уже Кое не ощущала ничего подобного — может даже, и никогда. Уже предвкушая венчающую эту пытку феерию — пусть и немного мучительную, но вместе с тем и невозможно сладостную — она хрипло шепчет, пытаясь казаться дерзкой: — Мафия так просто не сдается. Будто происходящее не держит ее на грани мольбы. Дазай снова разминает в воздухе пальцы, словно демонстрируя Кое, что он еще ими умеет. И та едва не кончает без единого прикосновения, когда Дазай с невозможно довольной улыбкой восторженно сообщает: — Меньшего от сестрицы я и не ожидал. Может, тогда стать милосердным? Перестать играться, пусть тайное останется тайным… Кое хочется воткнуть в Дазая ногти: в его улыбку, в его так и не ставшую ни капельки мощнее шею, в его плечи, спину… Лишь бы… не прерывался на болтовню. — Так останется? — повторяет Дазай с неожиданной серьезностью, сближая их лица. Остановиться сейчас невозможно — что же будет, если вслед за затянувшимися шалостями Кое попросту потеряет себя, ведь довести ее до безумства Дазай, похоже, вполне способен. А ее здравый расчет ценен для мафии… И особенно теперь, когда Дазай невозможно интимно предлагает скрепить поцелуем какую-то важную сделку. По-партнерски важную сделку. Иначе к чему ему вести себя столь обходительно и нежно, словно Кое — хрустальная ваза? Вместо ответа она выдыхает тихий стон ему на губы и сама прихватывает их своими. Давая тем самым понять — она согласна дать Дазаю то, что он хочет.