... если бы кровь его пролилась на землю, запахло бы осенью. — Рэй Брэдбери
— ...Наследственная анемия, или, вероятно, встречавшееся вам другое название болезни — малокровие... Малокровие. Дальше Драко не слушает. Он поднимается со стула и покидает кабинет колдомедика, ощущая затылком разъяренный взгляд отца, как непростительное, что он целит ему прямо в спину. Малокровие. Драко выходит на улицу — в пасмурный день, в дождливый конец августа. Он касается пальцами руки волшебной палочки, спрятанной в карман мантии, купленной двумя неделями ранее, пытаясь воззвать к тому чувству слепого восторга, что охватывает его каждый раз, стоит вообразить себе скорое отправление в Хогвартс. Малокровие. Слово жужжит и трещит в голове, пощелкивает ударами хлыста, подгоняя его кровь... жидкую чистейшую кровь, которой в нем — неужели..? — недостаточно. Драко отнимает руку от палочки, и из горла рвется всхлип, который он не успевает заглушить. Сзади на плечо опускается чужая ладонь, и первая волна ужаса сменяется тупой бессильной жалостью к самому себе, когда Драко оборачивается и видит, что это рука матери, а не отца. Нарцисса чуть сильнее сжимает плечо сына, и в ее взгляде он читает просьбу взять себя в руки, пока не вернулся отец. Драко делает шаг назад, заставляя ладонь Нарциссы соскользнуть вниз. Он отворачивается, на миг закрывая глаза, и под его веками — алое. Алое, как кровь, которой ему не достает.***
На фоне других мальчишек кожа Драко самая бледная, самая чистая. Нарочито равнодушным взглядом он следует от одного лица к другому, будто выискивает в ком-то особую метку, что-то, что подтвердит его робкую надежду. Лохматый черноволосый мальчишка — Гарри Поттер — его лицо почти такое же белое, как лицо Драко, и кажется еще бледнее от того, что он сидит рядом с отпрыском Уизли — огненно-рыжим, розовощеким. Кожа Рона пылает жаром, который Драко ощущает своей — холодной, — будто порыв южного ветра, будто вспышку сверхновой — лучи радиации, несущиеся к нему, чтобы обуглить телесные покровы, разрушить кости, оплавить венозно-артериальную сеть. Внутри Драко пылает ледяная злость — почему у этого выродка маглолюбов здоровая кровь? Почему щеки у него красные, а руки горячие? Почему слабость и темнота в глазах для него не становятся платой за наследие предков? Драко смотрит на Гарри и протягивает ему руку, не сомневаясь, что им стоит держаться вместе, что они похоже больше, чем кто-либо другой. И в этот момент в глазах мальчишки вспыхивает что-то до сих пор Драко неведанное — презрение — презрение, которое не способны окупить ни чистокровность, ни деньги, ни имя его отца. Рука Драко повисает в воздухе — белый флаг трусости, нежелания признать, что он всегда, всегда, всегда будет одинок — и Драко опускает ее, на ходу бросая оскорбления, и желчь льется из его бледных губ, но сам он не слышит того, что говорит.***
Его друзья — вот уж у кого с кровью все в порядке. Драко позволяет окружать себя тем, кто ведется на его имя и на состояние его семьи, будто все эти люди способны насытить его вены, напитать сердце, будто их кровь — горячая и живая — способна чудесным образом заставить циркулировать его собственную. Это слово — малокровие — приходит к Драко в кошмарах, где он перед зеркалом — белый, белый как простыня или как стены в Святом Мунго — и кровь вытекает из него через поры кожи, а он пытается вернуть ее обратно, но его рот — зашит, руки — связаны. И в зеркале — только в ужасе вращающиеся глаза в темных провалах глазниц, и кровь, кровь, кровь, что течет вниз, покидая его тело, будто оно недостаточно хорошо, чтобы быть ее вместилищем — ее, такой благородной, такой чистой.***
Иногда сознание покидает Драко, и ему приходится хвататься за стену или крепче вцепляться пальцами в подлокотники кресла. Порой сознание уходит, когда рядом не оказывается опоры, и тогда Драко падает, и на теле его остаются ссадины и синяки, что он сводит заклятием, потому что сами они будут заживать долгие недели. Покалывание в пальцах или резкая судорога, охватывающая ноги — то, на что со временем перестаешь обращать внимание. Тупая головная боль, отступление которой становится очередной передышкой, временем собраться с силами перед новым наступлением — он к этому привык. Драко утешает себя размышлениями о том, что он по крайней мере не маглорожденный, как сброд львиного факультета, что все это — его страдания — то, чем он расплачивается за право быть лучшим и первым. В глазах отца он видит недоверие. Оценивающая шкала колеблется на уровне «нужно было завести еще одного ребенка», каждый раз, когда Люциус смотрит на сына. Но только, когда они наедине — потому что знать о проблемах Драко посторонним запрещается. Драко здоров. Драко чистокровный волшебник, сын Малфоя, внук Малфоя, разве может он быть не в порядке?***
Малокровие. Драко перекатывает слово во рту до тех пор, пока оно не начинает казаться абсолютной бессмыслицей. Его кровь — самая чистая — идеальная. Как вышло, что ему ее не достает? Драко обрушивает всю внутреннюю ярость, выстраивая в голове образ Поттера, которому не нужна чистая кровь, чтобы его любили, образ Грейнджер, кровь которой такая мерзкая, такая отвратительно грязная, не заставляет эту зазнайку ходить молча со стыдливо опущенной головой. И Рон — вот уж кого Драко действительно ненавидит — в его жилах здоровая неразбавленная магловской кровью кровь, и на что он ее растрачивает?.. Драко сжимает в руках перо, и оно ломается надвое, и тогда тихий голос Блейза зовет его из глубин мыслей, пытаясь привлечь внимание. — Приятель, ты в порядке? Совсем побледнел... Драко ему не отвечает.***
В лицо девчонке Грейнджер Драко выплевывает: — Грязнокровка. И из его губ льется неразбавленная концентрированная злость. Потому что вся она — вот эта лохматая, зубастая зубрила — прямое доказательство того, что в конечном итоге все оправдания его мучений — ложь. Ее грязная кровь не мешает Грейнджер быть лучшей ученицей курса — и Драко хочется растоптать ее, унизить ее, сделать ей больно, так больно, как ему самому. Рука девчонки с хлестким звуком вспархивает вверх и обрушивается на лицо Драко — там, где ее мерзкие, грязные пальцы коснулись его кожи, разливается пульсирующий жар — и Драко хватается за щеку, ощущая что она горит. В темных глазах Грейнджер пламя, и Драко выпивает его глазами, кривя губы в злой гримасе, и готовится нанести ответный удар, но жар собственного лица опрокидывает его разум на лопатки, и он стоит, не в силах что-либо ей ответить. О, она и ее дружки определенно сочтут это победой. Но налитую кровью, жгущую пальцы щеку Драко готов считать достойной платой за их радостное заблуждение.***
Они думают, что он папенькин сынок, думают, что Люциус пойдет на все ради своего отпрыска — но это лишь пыль в глаза, это всего лишь еще один способ доказать могущество и влиятельность самого Люциуса. Драко знает — будь он не единственным ребенком в семье, будь у его отца еще одна попытка — Люциус Малфой отказался бы от собственного сына в тот самый день, когда губы колдомедика произнесли это заветное «малокровие». И наверное это фатальная неудача или какой-то изощренный способ испытать его — так думает Драко — потому что каждый раз, что бы он делал, чтобы угодить отцу, все заканчивается поражением. Драко не завоевывает дружбу Поттера. Драко не обходит Грейнджер. Драко не убивает Дамболдора. Драко смотрит в отражение запотевшего от горячего пара зеркала, где его едва порозовевшее от горячей воды лицо — размытое пятно — где темные круги под глазами от головной боли чернеют свежевыкопанными могилами, и внутри — ничего. Пустое отчаяние, гудящая усталость. Драко проводит по волосам и по коже ладонями, и сквозь зубы вырывается шипящий выдох. Он так устал — смертельно устал — неужели все они просто не могут оставить его в покое, забыть его. Неужели его кровь не может стать нормальной? Неужели Люциус не может просто его полюбить?.. Драко закручивает вентиль крана и смотрит на свое отражение, пока белый пар не оседает на пол холодными каплями влаги — тогда он берет палочку и крепко сжимает ее в пальцах, вспоминая брошенное Поттером заклинание. Драко выговаривает его сквозь зубы, и вспышка боли заглушает на мгновение все мысли — до тех пор пока Драко не видит свою кровь. Кровь, выступающую в светлых ровных разрезах, между гладких краев плоти — кровь набухает в них, как бутон алого цветка — и льется, льется наружу... Драко опускается на колени и тянется к окровавленной руке губами — пробует на вкус, тянет тонкими ноздрями внутрь. Его чистая, больная кровь. Теперь он видит.***
— Драко, сынок... Ладонь Нарциссы мягкая и легкая, и Драко отчего-то вспоминает день, когда она вот также касалась его плеча в тот день после похода в Святой Мунго. Драко поднимает взгляд на мать, но ее силуэт дробится и рябит, и все никак не может собраться воедино, и тогда Драко приходится несколько раз моргнуть. — Я люблю тебя, Драко, — шепчет мать, перебирая своими тонкими пальцами его волосы, выдыхая ему в макушку запахами свежей мяты и горькой, терпкой полыни. Его мать — его прекрасная холодная мать, от которой он получил любви больше, чем когда-либо получал любой другой предок его семьи. Его смелая мать, которая спасла всю семью, когда Люциус бездействовал, наблюдая за крахом с рабской покорностью. Драко сглатывает ком в горле, прогоняя ноющую тяжесть в груди, и глаза его смотрят прямо — туда, где в отсветах заходящего солнца плавают в воздухе пылинки. «А он, он любит меня?» — хочется спросить Драко, но он молчит, как привык молчать каждый раз, когда дело касается признания того факта, что помимо больной крови, у него больное сердце и больная душа. Внутри Драко копошиться чистая жидкая кровь — этот омерзительный коктейль, эта влага жизни. Если бы Драко мог, он бы руками разодрал грудную клетку, он бы вытащил наружу сердце, он бы вырвал эти бесполезные синие нити — свои вены. Если бы Драко мог... Он спас жизнь Гарри Поттеру, а потом его жизнь спасла Нарцисса. Этот мальчишка стал героем, а Драко опять не оправдал ожиданий отца. Только что теперь их ждет? Чего теперь будет стоить их чистая кровь — в новом мире, который грядет? В мире Героя-Поттера и его грязнокровных соратников? Драко делает вдох — запах чужой крови забивает ноздри. Запах крови и пыли, и недавней битвы. Он поворачивает голову и встречается глазами с глазами Люциуса. Драко хочет сказать ему, что все будет хорошо, что они все еще вместе, что ничего не кончено. Он хочет сказать отцу, что любит его, и почувствовать, как тот дотронется до его руки, до его бледной ледяной кожи, в капиллярах которой — главное наследие рода Малфоев. Но в глазах Люциуса только трусливый страх. И поэтому Драко отводит взгляд и сжимает ладонь матери своей ладонью. Он говорит ей: — Я тоже люблю тебя, мама. И впервые ощущение того, что кровь его недостаточно хороша для Люциуса, вызывает у Драко лишь равнодушную пустую усталость.