***
Венера знала, что Кунсайт немногословен и скромен на эмоции. Она знала, что если отдаст ему своё сердце, то особой нежности ждать не придётся. Она понимала это и всегда принимала как должное. Но, чёрт возьми, неужели одно предложение его бы убило? Оно могло быть даже не о его чувствах, а о погоде, к примеру. Да хоть о чём-нибудь! Другие девушки получали письма со словами восхищения, наполненные историями про странствия их суженых. Нефрит и Зойсайт уже вернулись. А что у неё? Луна. Ей прислали «Луу». Лейтенант Адонис решил воспользоваться отсутствием лидера Шитэнно, дабы завоевать внимание венерианской принцессы. Несколько раз он безрезультатно пытался соблазнить её, но, к его несчастью, Венера могла думать лишь о любимом и оставалась слепа к любым знакам внимания. Лейтенант даже осмелился притвориться больным, чтобы принцесса ухаживала за ним, залечивая его несуществующие раны. Четверо сенши видели его насквозь и, конечно, сообщили бы о симулянте Венере, не знай они, какая из Воина Любви сиделка. Адонис слег взаправду после первого же утра. Никто ему не посочувствовал. Спустя месяц вернулись Джедайт и Эндимион. Венера всячески пыталась подавить чувство зависти. Конечно, она была безмерно счастлива за своих сестёр, ведь любовь всегда была для неё в приоритете, но она никак не могла заглушить боль в собственном сердце: близкие и дорогие ей люди несказанно счастливы, а как же она? А у нее «луна». От Адониса не ускользало, как её надежда таяла на глазах. — Сейчас она уязвима, как никогда, — подумал он. — Это мой шанс.***
Венера смотрела вниз, на Землю, крепче сжимая записку в руке, не в силах сдержать слёз. — Что случилось, принцесса? — Донни? Что ты здесь делаешь? — спросила она, силясь, чтобы её голос не дрожал. — Я был в дозоре, миледи и увидел Вас здесь. И, прошу извинить меня, но я не могу видеть, как Вашу красоту омрачают слёзы. — Ох, Донни, — всхлипнула она, приживая записку к груди. — Я так по нему скучаю. — Я снова вынужден просить у Вас прощения, но, позвольте спросить. Почему? Она озадаченно посмотрела на него. — Я люблю его, а он любит меня. — Вы в этом уверены? — Ч-что? — Простите, принцесса, но уверены ли Вы в том, что он Вас любит? Если бы он любил Вас, он стоял бы сейчас рядом с Вами, не так ли? — Да… Но… Ты не понимаешь, он же… — На задании? Как и все остальные. Принц Эндимион уже вернулся, но где же его верный генерал? Венера, глубоко задетая его словами, постаралась совладать с собой. Она посмотрела на Землю, уводя взгляд от мужчины, который вслух диктовал её собственные страхи и переживания. — Я слышал, что он Вам написал. Она внимательно посмотрела на него, предательский румянец проступил на щеках. — Он идиот, Венера. Если бы у меня было право писать Вам, я бы слагал поэмы, писал песни и даже целые сонеты, описывая лишь Ваш мизинец. Вы — Богиня! С каждым словом Адонис делал шаг ближе, пока не оказался прямо за её спиной. Погруженная в свои мысли, Венера и не заметила, как он отбросил прядку её волос и прошептал ей на ухо: — Будь Вы моей, я бы молился на Вас… Он дотронулся губами до её шеи, и это прикосновение моментально вывело Венеру из оцепенения. Она обернулась, осознавая, что он, практически, прижал её к краю балкона. — Нет, Донни. Мне жаль. Но, нет. Я принадлежу ему. Я дождусь его и не важно, какое решение примет он сам. Я люблю его. Нет… Сложно сказать, что послужило причиной дальнейших действий. Была ли тому виной её близость в ту минуту, или же то количество раз, сколько она произнесла слово «нет», или, возможно, осознание того факта, что она никогда не принадлежала и не будет принадлежать ему. Но именно в этот момент Адонис сорвался. Он схватил Венеру за руки и притянул к себе: — Ты готова стать жалкой подстилкой какого-то территарианца, когда твой собственный народ боготворит тебя? Она должна была прийти в ярость от подобных слов и поведения, но эти слова, пусть и в более грубой форме, точно выражали мысли её подданных и её королевства. Ей припомнилось, с какой бравадой она выступала перед собственными родителями, которые грозились отречься от неё… Стоило ли оно всё того? После целого года, когда он и не вспоминал о ней? Года, наполненного болью и сомнениями. Адонис резко встряхнул её. — Я бы любил тебя! Я бы показал тебе все грани удовольствия, о которых ты не могла бы и мечтать! — он отпустил её руки, перехватил одной рукой её за талию, другой придерживая её лицо, вынуждая её посмотреть ему в глаза. Его обезумевший взгляд застал Венеру врасплох. — Только такой как я, венерианец, смог бы ублажить тебя, подарить тебе истинное наслаждение. Он впился в неё своими губами: его горячие против её напуганных, отчаянно требуя языком ответной реакции, роскошь которой она не могла ему предоставить. Её медленно разгорающаяся злость достигла апогея, и она резко оттолкнула его от себя. — Лейтенант! Он отпустил её, всё ещё не признавая поражения. Принцесса Венера, воин Любви, наконец, увидела, как некогда милая юношеская влюбленность лейтенанта превратилась в манию. И, хотя мания далека от любви, она понимала его боль и сочувствовала ему. Это, разумеется, не значило, что ему бы всё сошло с рук, но сегодня она слишком устала, чтобы как следует его наказать. Всю эту дурь она выбьет из него завтра. — Убирайся, — произнесла она ровно, снова поворачиваясь к нему спиной. Вероятно, Адонис окончательно выжил из ума, раз он посмел вновь дотронуться до неё. Он схватил ее за руку, резко разворачивая лицом к себе. Венера, сжав руку в кулак, уже занесла его для удара, но чуть не потеряла равновесие, когда кулак встретился с воздухом, а не челюстью. От рук Адониса простыл и след, а перед ней не стояло ни души. — Что за?.. — Я знаю, ты сама можешь постоять за себя, но, должен признаться, это было чертовски приятно. Кунсайт стоял чуть поодаль от неё, разминая костяшки пальцев. Она посмотрела на его руку, после чего перевела взгляд на пол, где, в полной отключке, лежал лейтенант. Взгляд её снова вернулся к генералу. Он явно исхудал с того момента, когда она видела его в последний раз. Его тело всё ещё выглядело впечатляюще, разумеется, но потеря в весе не ускользнула от неё. На его виске проглядывал след от синяка, а глубокий порез на щеке уже начинал покрываться коркой. Его лицо, как обычно, не выражало ничего. Лишь язык тела, на долю секунды, выдал его истинное состояние. Для Венеры этого мгновения оказалось достаточно, чтобы понять, что он едва стоит на ногах и может потерять сознание с минуты на минуту. — Ты вернулся. — Верно. — Как твое путешествие? — Задание прошло успешно. — Поздравляю. — Благодарю. — Что ж. Доброй ночи, генерал. Белокурая принцесса развернулась, прошла по лежащему на полу лейтенанту, и начала своё шествие в сторону собственных покоев. От подобной реакции на непроницаемом лице сереброволосового генерала залегла морщинка между бровями. Он переступил через тело мужчины, которого крайне хотел продолжать избивать до тех пор, пока тот не превратится в кусок мяса. Но он смог себя удивить, проигнорировав его. Он поклялся навестить того, когда здоровье хотя бы незначительно улучшится. — Такое приветствие мне уготовано? — Лучше уточни у своего Принца. Я уверена, он позаботится о твоих ранах и выпьет эля с твоими братьями, отмечая твоё благополучное возвращение. — Венера. Она резко развернулась, и воздух разрезала звонкая пощечина. Удержаться на ногах для него стоило поистине нечеловеческих усилий. — Принцесса Венера для тебя. — С каких это пор? — С каких пор? С тех самых, как ты забыл про меня. Ты что, думал, я буду ждать тебя вечно, не получив от тебя и единой весточки? Откуда мне знать, помнишь ли ты, как меня вообще зовут? Он резко выдохнул. — Ты, как всегда, преувеличиваешь. Можем ли мы хоть раз обойтись без всего этого? — Неужели так сложно написать хотя бы одно предложение о том, что с тобой всё в порядке? О том, что ты делаешь? Что ты, в конце концов, всё еще любишь меня? — Ты не получила моего письма? — Письмо? Ты называешь письмом этот клочок бумаги, на котором ты нацарапал мой адрес? Она смяла записку, всё еще находившуюся в её руке, и швырнула ему в лицо. Он готов был поклясться, что, если в следующее мгновение на него упадет еще хотя бы перышко, он потеряет сознание. Тем не менее, лидер сенши всегда знала, как заставить его кровь гореть в жилах. Он нашёл в себе силы устоять на ногах и встретить её убийственный взгляд. — Это несправедливо. Я четыре дня не спал, только чтобы добраться сюда. Где Меркури? Может, она обо мне позаботится? Намёк в его голосе был предельно ясен. Он был так сильно разозлен и раздавлен, что хотел, хотя бы ненамного, подлить масла в огонь ее ярости. Самый простой способ сделать это — заставить её ревновать. То, что он сотворил с лейтенантом пару минут назад — детский лепет в сравнении с тем, что может устроить монстр-Венера, если кто-то просто посмотрит в его сторону. То, что в разговоре всплыло имя кого-то другого, возымело должный эффект. — Тогда надейся, что помрёшь до того, как доберешься до неё, иначе я тебя разорву на кусочки. — На этой неделе ты не первая, — огрызнулся он. Она замешкалась. На секунду. — Что с тобой вообще? Если ты ранен, почему стоишь здесь? Ты за всё время не прислал мне и слова, а сейчас стоишь тут, балансируя между жизнью и смертью? Иди, найди помощь, и, возможно, года через два, ты пришлешь мне огрызок бумаги со словом «грязь» на нём. — Ты настолько безжалостно отречешься от моей любви? Мне казалось в тебе должно быть больше нежности, Богиня Любви! — В последних словах слышалась явная насмешка. — Твоей любви? Луна! Ты мне луну прислал! Целый год от него ни слова, и тут, раз, «луна». Что ж, тогда «Земля» тебе, дружок. — Женщина, ты невыносима. Однажды ты меня в могилу сведёшь, точно тебе говорю. — Иди и найди себе другую. — А если и так? — Валяй. Это будет последнее, что ты сделаешь в своей жизни, но, вперёд. В этот момент Кунсайт тихо рассмеялся. Он поморщился от боли в животе, но даже это не помешало ему рассмеяться во всё горло. Эта женщина совершенно безумна. Он не знал, смеется ли он над ней и ее противоречивыми фразами, или же над собой и над тем, как играючи она увлекла его в омут собственного безумия. Он уже схватил себя за бок и опустился на пол от боли, хотя его плечи все еще сотрясались от хохота. Венера, тем временем, из последних сил сдерживалась, чтобы не ударить его по идеальному носу. Только когда она увидела, как алое пятно расползается по его рубашке, её гнев моментально улетучился. Она в долю секунды оказалась на коленях подле него, убирая его руки и расстегивая рубашку. Глубокая рана, небрежно замотанная куском одежды, открылась, и из неё вовсю сочилась кровь. — Кунсайт! — Ах, теперь тебе не всё равно? — выдавил он из себя сквозь смех. — Прекрати! Что это? Почему ты не пошёл в госпиталь? Откуда она у тебя? Она засыпала его вопросами, попутно отрывая куски ткани от своей сорочки, перевязывая рану. — Ну, возможно, потому что, меня бы, цитирую, «разорвало на кусочки», попытайся я хотя бы взглянуть в ту сторону. Он посмотрел на неё с таким задором, что она чуть было не засадила ему ещё одну пощечину, — так ей захотелось стереть это самодовольное выражение с его лица. — Как ты можешь веселиться в такой момент? — Тебя очень легко раззадорить, принцесса. Когда я пришёл, ты была так печальна… После такого приветствия твоя улыбка была бы небывалым чудом, поэтому мне пришлось сделать выбор в пользу неконтролируемой ярости. — Она была контролируемой. Он ухмыльнулся. — Разумеется. — Я позову Меркури. — Да, позови Меркури. Она провела рукой по его лицу. — Твердолобый шут, ты же помутился рассудком из-за потери крови. Венера отправилась за своей сестрой-сенши, а Кунсайт не мог перестать улыбаться выходке возлюбленной. Каждый день он представлял себе этот момент, много раз проигрывал в голове, как искренней радостью озаряется её лицо при виде него. Именно этот образ помогал ему преодолеть все тяготы и двигаться дальше. Но уж кому, как не ему, следовало знать, чего ожидать от блондинистой террористки. Воспоминания о её метаниях (оттолкнуть его навсегда или же содрать с него живьем шкуру) заставили его губы расплыться в улыбке. — Не его! Оставь его, с ним всё нормально. — Это же лейтенант! — Его счастье, что Кунсайт добрался до него первым! — Ви, если у генерала Кунсайта было достаточно сил так ему врезать, он не может быть на грани… Он улыбается. — Я же сказала, что это серьезно, Меркури. Помоги ему, пожалуйста. Меркури извлекла визор и начала процедуру сканирования на предмет ранений. — Ты видишь сквозь мою одежду, Меркури? Она раздевает меня глазами, Венера. Ты не собираешься защищать мою честь? Меркури покраснела до кончиков волос от неожиданных слов генерала. Венера же надавила пальцами на его рану, заставляя того скорчиться от боли. — Венера! — Он первый начал! — Успокойся, он же, верно, бредит. — О, он прекрасно знает, что несёт. Даже несмотря на боль, Кунсайт не смог не ухмыльнуться. — А ты думала откуда у придурка Джедайта такие способности доводить сенши до белого каления? — Ох, замолчи. Генерал Кунсайт — человек чести. Никогда не слышала ничего глупее. Когда синевласка отвлеклась, сереброволосый пациент поймал взгляд злобной блондинки и подмигнул ей. Зная, что Меркури никогда ей не поверит, она сделала единственное, на что была способна: показала язык. Кунсайт легонько прикусил Венеру, от чего та залилась румянцем от смущения. Кунсайт, не ожидавший столь очаровательной реакции от неё, даже позволил себе отключиться. — Кунсайт! — Помоги мне, Ви. Ему требуется переливание.***
Кунсайт проснулся в темной комнате, которую он идентифицировал как комнату для гостей в Лунном дворце. Он задумался над тем, сколько находился без сознания, уж слишком отдохнувшим он себя чувствовал. Он повернул голову и увидел, как подле него, на самом краю кровати, лежала белокурая голова. Он осторожно провел рукой по светлым локонам, к которым мечтал прикоснуться на протяжении всего последнего года. Почувствовав его прикосновение, голова Венеры резко взметнулась вверх. — Ты проснулся! — Верно. — Слава Селене. — Как долго я был в отключке? — Неделю. Его глаза широко раскрылись от удивления, но затем его брови нахмурились (явный признак недовольства собственной слабостью). — У тебя даже щетина появилась. Очень соблазнительно. — Ты меня не побрила? — Зачем? Полагаю, только так можно лицезреть тебя в подобном образе. Он ухмыльнулся. — Даже когда я был в заключении, я пользовался острыми камнями, чтобы бриться. — Ты был где? Он посмотрел на неё с нежностью. — Почему же, ты думала, я тебе не писал? Она крепче сжала его ладонь. — Ты был в плену? Он утвердительно пожал плечами. — И это они тебя так… Он кивнул. — Почему ты мне не рассказал? — Ну, после того, как ты засадила мне ту пощёчину, я понял, что тебя больше интересовала словесная перепалка. Она даже позволила себе немного смутиться. Он поднес руку к её лицу, осторожно заглядывая ей в глаза. — Почему ты злилась? Из голубых глаз полились слезы. — Твоя записка. Её слова явно задели его. — Ты в самом деле скомкала её? Она подняла свободную руку, в которой оказался смятый клочок бумаги. Он бережно взял его в руки и развернул. — Ya amar. Она ничего не ответила. — Это было то ещё приключение отправить это послание тебе, знаешь ли. Венера не выглядела впечатленной. — Однажды ночью я увидел пачку писем и услышал от одного из моих тюремщиков, что их скоро собираются отправить. Я смекнул, что, если я не пришлю тебе весточку, ты по камешкам разберёшь всё королевство. Она презрительно фыркнула, хотя они оба знали, что так бы оно и было. — Мне не на чем было писать, поэтому мне пришлось сбежать из камеры, вступив в схватку с восемью стражниками… — Сколько вас было в камере? — Только я. — К тебе приставили восьмерых? Его нахальная улыбка как бы говорила «ну, а ты думала». Её ответная улыбка, наполненная гордостью, согрела его сердце. — Как бы там ни было, они открыли дверь, завязалась потасовка, во время которой я и стянул клочок бумаги. Я прекратил драку, и, ни о чем не догадывающиеся стражники, заточили меня обратно. Я написал тебе короткое послание кровью, которая шла из открытой раны. В общем, я вновь отвлек стражников… — Своим лицом? — И кулаками, да. Снова проиграл в схватке, но сумел вложить письмо в середину стопки. Я полагал, что Меркури сможет определить, чьей кровью оно было написано. Венера кивнула, подтверждая его слова. — Кунсайт, почему ты не написал, где находишься? — Я всё еще был на задании. Оповести я тебя, миссия бы провалилась. — Хорошо, я поняла. Но почему ты не мог, ну, не знаю, отправить что-то более романтичное, чем мой адрес? — Ты посетила мою родину, но так и не узнала перевода? — он добродушно улыбнулся ей. — Я узнавала! Мне ответили, что это значит «мой лун». Он почти нахмурился, но вовремя остановился, осознавая, какой белибердой показалось ей его послание. — Это переводится как «моя луна». — Я так и сказала! Луна. — Нет, «моя луна». — Твоя луна? Он мягко улыбнулся ей. — «Ya amar» переводится как «моя луна», что значит «моя самая прекрасная». В моих краях эти слова говорят самым дорогим и близким людям. — Он погладил её по щеке. — Я не мог написать больше, любовь моя, но именно эти слова были у меня на сердце. Венера словно почувствовала всю ту боль, физическую и душевную, что пришлось ему испытать, и слезы устремились по её розовым щекам. — Мне так жаль. — Не стоит. Я люблю тебя, а, значит, и твоё безумие. Когда я увидел, как ты отталкиваешь того паренька, я понял, что моя любимая ждала меня. Она улыбнулась столь нежно, что Кунсайт чуть не позабыл, как дышать. — И, раз уж речь зашла о нём… Где он сейчас? Полагаю, нам нужно с ним кое-что обсудить. И Венера и Кунсайт прекрасно знали, что слов, кроме, разве что, отборных ругательств, ждать в этом обсуждении не придётся. — Нет! Кунсайт, тебе нельзя вставать, ты ещё восстанавливаешься! — Я уже достаточно восстановился, благодарю, и чувствую себя весьма отдохнувшим. Он уже почти встал с кровати, когда Венера предприняла самую отчаянную попытку остановить его: с помощью поцелуя. Все мысли о насилии моментально улетучились из его головы. Даже женщина, чьей инициативой и был тот самый поцелуй, уже не могла вспомнить, зачем она это затеяла. Он обнял ее за талию и притянул к себе на постель. Только на следующий день они покинули её пределы: Кунсайту было необходимо отправить послание Принцу об успешности миссии. По дороге к богине, ожидавшей в его покоях, генерал всё же сделал небольшой крюк, чтобы выбить лейтенанту Адонису что-то, на поверку оказавшееся передним зубом.