Терапия

Проснувшись ближе к вечеру Макс понял, что заболел. Раньше ему не доводилось страдать от частых простуд, поэтому такой сбой в организме казался чем-то неестественным. С гудящей головой он встал с кровати и включил на кухне чайник. В идеальном порядке ему было сложно сориентироваться из-за недомогания и понять, где Вера хранила аптечку. Безрезультатно порывшись в шкафчиках на кухне, молодой человек позвонил своей девушке. Трубку она взяла сразу, что случалось не очень часто. — Привет, малыш. Как у тебя дела? — Привет. Да нормально, на обеде сижу. А у тебя как? — У меня не очень. Я простыл после нашего с тобой приключения ночью. — Аптечку нашёл? — Нет. — Тогда иди в спальню, она в нижнем ящике комода. Вера начала методично перечислять порядок действий при простуде и названия лекарств, которые он должен был принять. Найдя нужный ящик и препараты, Макс ощущал себя круглым идиотом и не произнёс ни слова во время её монолога. — Макс, ты слушаешь меня? — недовольно спросила она. — Да, детка, конечно слушаю. — Не забудь выпить противовирусное, хорошо? — Да, я понял. Ты сегодня опять поздно? — Постараюсь отпроситься пораньше. Ты не голодный? — У меня вообще аппетита нет. — Ну если захочешь есть, то загляни в холодильник, там картошка вчерашняя осталась. — Понял, хорошо. Я люблю тебя, — доверчиво сказал он. — И я тоже. Сухость её тона начала немного раздражать, поэтому молодой человек поспешил закончить разговор: — Я тогда прилягу пойду. Приходи быстрее. — Хорошо, милый. Пока. Вера положила трубку. Выпив всё, что она перечислила, Макс ушёл обратно в комнату. Как назло, сразу заснуть не получалось, несмотря на слабость. Мысли в хаотичном порядке крутились в голове, не давая заснуть. В начале их отношений Макс был очарован Верой настолько, что не хотел никуда её отпускать. Находится в одиночестве ему всегда было нелегко, поэтому он старался заранее распланировать своё время, но не оставлял попыток уговорить девушку бросить работу. Звонить Вере каждое утро, предупреждать её о своем отсутствии дома или задержке в пути быстро стало постоянной привычкой. В такие моменты ему казалось, что он сам становится таким же дисциплинированным и ответственным, как она. Максу нравились её доброта и ласка, готовность всегда помочь и поддержать. Он сам будто становился лучше, когда находился с ней рядом и был искренне рад этому. Нравилось ему и Верино пристрастие к рукоделию и милым маленьким вещицам, назначение которых было для него загадкой. Крохотные коробочки, цветные камушки, вышитые или связанные крючком салфетки, ракушки, статуэтки, засушенные цветы — всё это умещалось в отдельном стеллаже в спальне. Почти каждый вечер она вытирала пыль вещей и полок, что-то напевая себе под нос. Макс в своё время пробовал заниматься медитацией, поэтому быстро сообразил, что эти однотипные действия помогают ей успокоиться, поэтому обычно молча наблюдал за Верой, и не решался заговорить или трогать её в такие моменты. Отношения с порядком у Веры были очень трепетными. Начать утро выходного дня с генеральной уборки вызывало искреннее удивление. Поначалу Макс предлагал ей нанять домработницу, но Вера и слышать ничего подобного не хотела. — Спи, я всё сама сделаю, — отвечала она, игриво качнув головой с завязанной узлом вверх повязкой, как пин-ап модель пятидесятых. — Постель сменю, когда ты проснёшься. После тщательной уборки она замешивала тесто для лимонного пирога или блинчиков, поэтому просыпаться от вкусного запаха по выходным вскоре стало своеобразной традицией. Вся жизнь его девушки состояла сплошь из странных ритуалов. Использованные спонжики для макияжа и кисточки покупались тоннами, так как больше одного раза они не использовались, ручки на мебели протирались до блеска, для мытья рук использовался специальный антибактериальный гель. Одежда кидалась в стирку после первой носки. На вещи Макса это правило тоже распространялось. На полках и шкафу всё должно было лежать в строгом порядке, утверждённым аккуратной хозяйкой квартиры. Непривыкшему к такому количеству правил Максу всё это казалось диким. Сначала он пытался разговаривать с девушкой, мягко убеждая её быть менее щепетильной, потом пытался помочь, но делал тем самым только хуже. Она либо недоумевала, о чём он говорит, либо просто делала вид, что не понимает. Вскоре участие Макса в хозяйстве ограничилось покупкой чистящих средств, продуктов и иногда мытьём посуды, а в кармане джинсов на постоянной основе рядом с пачкой сигарет поселился санайзер. Макс был непротив нововведения, ему даже нравилось быть чистюлей, однако бросить курить всё никак не получалось, как бы его девушка не пыталась с этим бороться. Вера приходила в ярость, когда заставала молодого человека с сигаретой в квартире, поэтому она чуть ли не пинками гнала его на балкон, либо на улицу. Он, конечно, порой огрызался, но всё же уходил. Ещё она очень не любила, когда Макс оставлял вещи не на своём месте. Оставленная в мойке, либо стоящая не в сушке тарелка вполне могла стать причиной недовольства или истерики. Порой Вера могла плакать так горько, что сердце у Макса разрывалось от жалости. В такие моменты он брал её на руки, прижимал к себе, гладил по волосам и говорил нечто бессвязно-успокаивающее, пока из глаз девушки не прекращали идти слёзы. Он был готов ради неё на всё, лишь бы только она оставалась рядом и воспринимал перегибы её характера сквозь розовые очки, но порой ловил себя на мысли, что всё не может идти так хорошо и само осознание этого не на шутку пугало его. От нечего делать Макс схватил телефон и открыл новостную ленту. «Московская студентка убила своего соседа по квартире». Молодой человек механически ткнул на ссылку на сайт и похолодел изнутри, когда увидел фото преступницы. Это была та самая девушка, с которой он весело проводил время накануне встречи с Верой. «Ксения К. три дня назад убила своего однокурсника и соседа Константина С., а затем покончила с собой, повесившись в ванной. Подробности преступления она описала в предсмертной записке, размещенной на странице девушки в интернете…»* Было странно осознавать то, что по пробуждении после разгульной ночи он даже не помнил её имени, а спустя месяц вспомнил всё до малейших деталей, увидев фото в новостях. Холодные серые глаза, тоннели в ушах, чёрные дреды на голове и вызывающе яркий макияж с крупными стрелками на глазах. Именно такой она была, когда они случайно встретились на вечеринке, куда Макса затащил его давний приятель. Ксюша подошла знакомится первой. Макс, уже на тот момент прилично набравшийся, оценил её смелость и глубокий вырез на платье, поэтому когда новая знакомая предложила уединиться, он охотно согласился. Близость с Ксюшей была похожа на стихийное бедствие. Сидя на нём верхом, она кусала, царапала и хлестала его ладонью по щекам всякий раз, когда ей казалось, что он недостаточно старается. После очередной пощёчины Макс, одновременно разозлённый и возбуждённый происходящим, ударил её в ответ, однако Ксюшин пыл это не остудило, а скорее наоборот. Звериная жестокость девушки одновременно пугала и завораживала, поэтому вместе с оргазмом он ощутил восторг и облегчение. Выпив ещё принесённого с собой виски, Ксюша насмешливо сказала: — Ты выглядишь не очень. Макс слегка поморщился от боли в спине и ответил, смотря на её разбитые в кровь губы: — Да и ты истрепалась порядочно. Ксюша улыбнулась. — Обожаю это ощущение. — Какое? Ощущение потрепанности? — Когда я жестко трахаю парня и при этом он имеет смелость ответить мне. Обычно большинство быстро сдаются. — Если дашь мне передохнуть, то можем продолжить, если ты не торопишься никуда. Ксюша улыбнулась и посмотрела ему в глаза: — Я сейчас как раз беру от жизни все по максимуму, так что заранее согласна. — Что так? Долгое воздержание? — Нет. Просто собираюсь сделать нечто важное. — Хм, звучит интригующе. — Ещё бы. Это охренительно возбуждает к тому же. Ксюша вновь приложилась к бутылке. Она оставила платье спущенным до живота и нисколько не смущалась этого. Макс лениво закурил и спросил сквозь зубы: — Серьезно? — Да. Поэтому ни в чем себя не ограничиваю. Мне не так уж и долго осталось, так что аскетичность абсолютно бессмысленна. Как пытка водой. — В этом есть смысл, как бы странно это ни звучало, — ответил Макс. — Хотя насчет воды не согласен. Ксюша взяла сигарету из его пальцев и затянулась. — Бля, неудачный пример. Но ограничивать я себя ни в чём по-прежнему не собираюсь, раз хочу свалить из этого грёбанного мира. Ещё мне очень греет душу мысль, что я собираюсь уйти не одна. — А тот, кого ты собралась прихватить с собой, об этом знает? — спросил он, взяв бутылку у неё из рук. — Нет. Я для него всего лишь тень. — И поэтому ты собралась его забрать? Умереть вместе с ним, чтобы обратить внимание на себя? — Да что ты вообще знаешь о смерти, красавчик? — насмешливо протянула Ксюша. — Уж поверь мне, знаю. Сам уже пытался несколько раз наложить на себя руки. — Зачем? — Были причины. И лучше тебе не знать о них, — отрезал Макс. Ксюша вновь села на него верхом и спросила, глядя ему прямо в лицо: — И у тебя есть шрамы, доказывающие это? Макс задрал левый рукав рубашки, демонстрируя татуировку, покрывающую почти всю нижнюю часть руки. — Вот, сделал на месте шрамов. Задолбало смотреть на них каждый день. Плохие воспоминания и все дела. Огонек подозрительности в стальных глазах сменился интересом. — Ты не так прост, как кажешься. А с виду такой милашка, — прошептала она прямо ему в губы. — Уж какой есть. — Ты мне нравишься. — Неужели я тебя наконец-то впечатлил? — насмешливо спросил он. — Почти. Не просто же так я с тобой трахалась. — Я польщён твоим признанием, — сказал он чуть прищурившись. — Не могу с собой ничего поделать. Люблю шебутных парней. Она затянулась сигаретой, выпустила дым носом и села рядом, о чём-то задумавшись. Он улыбнулся уголком рта и ничего не сказал в ответ. — Так что тебе помешало закончить начатое? — вдруг спросила она. — Бог из машины, — фыркнул Макс и сделал пару глотков. — Любит тебя Провидение значит, — сказала Ксюша, хрипло засмеявшись. — Не думал об этом, — быстро соврал он. — Но я не допущу подобных оплошностей. Уже купила заранее всякое, ну там бельё красивое, веревки, биту… — она забрала бутылку и опять замолчала, задумавшись о чём-то своем. — Чёрт побери, какая педантичность, — пьяно сказал Макс, глядя на пышные изгибы её фигуры. — Да, красавчик. Я всегда довожу начатое, так что ты вскоре услышишь обо мне. — Может даже и услышу. А сейчас тащи свою задницу сюда, я трахаться хочу, — промурлыкал он в ответ, потянув к ней руки. — А ты прямо сама галантность. Ксюша села на него верхом, горячо дыша в шею, и не выпуская бутылку из рук. Её губы переместились к его уху, потом к щеке. Ощущая дрожь по всему телу, Макс впился пальцами в её ягодицы и дернулся, когда рука девушки залезла к нему под футболку и поползла к низу живота. Едва не теряя сознание от страсти, он впился ей в губы, возбуждаясь ещё сильнее от привкуса крови во рту. Ксюша сдавленно застонала и бутылка со стуком и выпала из её руки… Прокручивая в голове детали произошедшего, ему становилось всё больше не по себе. Ощущение опасности сильно заводило его, но её слова он не воспринял всерьёз, поэтому не мог поверить, что эта необузданная дикарка окажется убийцей. Ещё он некстати вспомнил, что Вера во время их первого секса не заметила его располосованную спину и следы укусов на теле. Или же она заметила, но промолчала. Макс тяжело вздохнул. Из-за температуры мысли его путались, давили свинцовый грузом и отнимали даже малейшую надежду на покой, поэтому он вскочил на ноги. Освещение на улице не работало, поэтому косые лучи фонарей не касались пространства комнат. Максу такая темнота казалась непривычной. Возникло ощущение скрытой угрозы, которое, впрочем, быстро удалось подавить. Зайдя на кухню, он схватил со стола сигареты и вышел на балкон. Закурив, Макс столкнулся лицом к лицу с очарованием ночи. Её чернильные оттенки окутывали небо, обрамленное темно-серыми перистыми тучами, плавно плывущими по небу и скрывая от любопытных глаз молочно-белую половинку Луны. Сквозь густую темноту очертания зданий приобретали гротескные формы, они казались вытянутыми и с более острыми углами, чем на самом деле. Небольшой сквер у дома страдал от отсутствия освещения, из-за чего его деревья и вовсе казались черными. Легкий ветер трепал их тонкие ветки, из-за чего они понемногу теряли свою скудную крону из листьев. Воздух на балконе радовал приятной прохладой. Она бодрила и уносила прочь клубок спутанных и неясных мыслей. Тех самых, которые каждый старается как можно глубже держать в себе. Было странно, что ни один из уличных фонарей возле дома не горел. Только несколько точек света виднелись возле шоссе, находящегося вдалеке от всех ближайших жилых помещений. Макс взглянул вниз. Два фонаря под окнами потухли. Он даже не обратил внимание, когда это произошло, а приглядевшись, понял, что возле одного из фонарей кто-то стоял. Какая-то тень, напоминающая человеческую фигуру. Похоже, что какой-то чудила стоял лицом к нему, опершись о фонарный столб. Лица стоящего из-за темноты было трудно разглядеть. Макс не помнил, чтобы хоть одна живая душа проходила у дома в последние несколько минут, но особого значения происходящему не предал. Странный человек по-прежнему стоял на месте, не шелохнувшись. Макс пытался сосредоточится на чем-то приятном, но сделать этого не удавалось. Будто что-то сбило «эфир», основную программу мозга и в голове, кроме противного шипения, ничего не было. Сквозь него были слышны голоса. Они не умолкали ни на секунду, поэтому было трудно разобрать, о чём именно идет речь. Так обычно бывает, когда включаешь радио на пустой волне. Поэтому возникновение этого эффекта ни с того, ни с сего показалось Максу странным. Стало как-то неуютно, будто чьи-то невидимые глаза буравят мысли, которые скрыты ото всех. К горлу подкатила тошнота, шипение усилилось. Из-за высоты и плохого освещения не было видно лица стоящего, но Макс был уверен, что странный субъект смотрит прямо на него. Незнакомец так и продолжал стоять под слабым освещением уличного фонаря. Пытаясь держать себя в руках, он сделал порывистое движение и вышел прочь с балкона. Руки сотрясались мелкой дрожью, а животный страх не отпускал его, как бы Макс не пытался успокоить себя. «Где Вера? Почему её так долго нет?» — спросил он сам себя и не получил ответа. Где-то рядом капала вода. Макс прислушался к раздающемуся впереди звуку. Кап-кап-кап… Размеренный и пустой, он становился все сильнее, с каждой каплей отзывался где-то в мозгу и спустя какие-то несколько мгновений набрал чудовищную тяжесть, подобную тем каплям, что падают на темя несчастного узника в камере пыток. Макс зажал уши. Слышать это было просто невозможно. Этот ужасный звук буквально разрывал барабанные перепонки на части. — Хватит! Чёрт побери, довольно! Звук стих, а где-то вдали послышался злорадный, чуть хрипловатый Ксюшин смех… − Неееет! Громкий крик, вырвавшийся, казалось, из самого сердца, вывел его из состояния жуткого кошмара. Макс проснулся и вскочил на ноги. Он не помнил, когда именно заснул, но всё равно подбежал к окну, еле стоя на дрожащих ногах. Два фонаря приветливо горели за окном, а на небе алел рассвет. Возле них никого не было. Кошмар закончился. Макс был настолько измотан, что не было сил что-то прояснять для себя, поэтому он лёг рядом со спящей Верой. После увиденного сна Максу было не по себе. Она чему-то счастливо улыбалась во сне, обнимая свою любимую игрушку — большого плюшевого зайца розового цвета. Понаблюдав за ней около минуты, ему стало чуть легче. Он провел рукой по тонкому телу и прижал её к себе сзади. От мягких поглаживаний Вера заворочалась, но не проснулась.