***
В Министерство магии Драко привели в день ареста. Ему не дали увидеться с отцом, но зато пообещали обязательно организовать встречу, как только это станет возможным. Драко отправили в следственный изолятор до полного выяснения обстоятельств, послуживших его вступлению в ряды Пожирателей Смерти. Гавейн Робардс, который возглавлял Аврорат, сказал, что Драко Малфой добровольно служил Волан-де-Морту, и что он — «такой же гнусный мерзавец, как и его папаша». Конечно, такое резкое заявление очень не понравилось Кингсли Брустверу, который сразу же сделал выговор Робардсу и попросил того «не делать поспешных выводов». Сам Бруствер дважды пытался поговорить с Драко, однако ему не удалось узнать от него чего-то дельного — он отвечал уклончиво, неохотно. Министр решил, что «мальчику нужно дать немного времени, чтобы прийти в себя», поэтому на несколько дней оставил Драко в покое, переключившись на его отца. Расследование протекало быстро — большинство работников Министерства ненавидели Люциуса и желали ему смерти, а кто-то даже хотел загнать вместе с ним в могилу и его сына, ведь «яблоко от яблони», однако Кингсли придерживался иного мнения — наверное, он понимал, что Драко не по своей воле мог пойти на служение Волан-де-Морта. — Вероятнее всего, на это его подтолкнул отец, — сказал он своему заместителю. — Возможно, Люциус не хотел лишиться единственного сына, поэтому прибёг к такому отчаянному шагу. Я хотел бы оказаться правым, Джон, — Бруствер устало потёр переносицу, прикрыл глаза, терпя сверлящую боль в висках. — Хоть я и не лучшего мнения о Люциусе, однако он не заслуживает смерти. Представь, каково будет Драко, — ответил Джон. — Но даже если мы и повлияем на решение Верховного Чародея, то, думаю, поцелуя Малфою не избежать. «Уж лучше умереть, чем лишиться души», — так думал министр, жалея лишь о том, что не сможет спасти Люциуса от смерти. О пожизненном заключении здесь и речи быть не могло, ведь он столько лет был верен Волан-де-Морту, всегда и везде делал за него грязную работу, убивая без разбору и ломая судьбы людей, и поэтому, по мнению многих, был не достоин жить дальше. Две недели длились судебные разбирательства — в ходе них было опрошено более тысячи волшебников, а также были задержаны несколько десятков беглых Пожирателей, которые в ходе допросов довольно быстро раскололись и выложили аврорам всё, что их интересовало касательно Люциуса.***
Кингсли Бруствер спустя некоторое время вновь попытался наладить с Драко контакт, пообещав после допроса свести его с матерью — это сработало, и Драко наконец-то заговорил: — Что будет с моей семьёй? — это было первым, что он сказал за всё время своего пребывания в следственном изоляторе. Драко был разбит, в его взгляде скользила едва уловимая грусть. Министр ничего не ответил, лишь нервно поджал губы. — Я имею право знать, — снова сказал Драко, не поднимая головы, чтобы Бруствер не увидел его лица, черты которого исказились от гнева. — Скажите мне! — он попытался вскочить, но цепи, сковавшие его по ногам и рукам, не позволили ему это сделать. Лязг металла резанул слух. — Пока не пройдёт слушание по делу вашего отца, — спустя несколько мучительных минут ожидания, заговорил министр, — я не в силах что-либо сделать. Он совершал ужаснейшие деяния под руководством Волан-де-Морта, это подтвердили свидетели, чудом спасшиеся от его рук. И они утверждают, что ваш отец не был подвергнут заклятию Империус и поступал по своей воле. Драко задохнулся. Внутри будто что-то оборвалось. Лёгкие сжались в спазме, и он только молча открыл рот, попытавшись сделать вдох, ощутив нарастающую боль где-то в груди. — А что будет… — он запнулся, не решаясь закончить вопрос. — Что будет с моей матерью? Сердце разрывало от боли. Слишком много событий за такой короткий промежуток времени. — Я уже сказал, что решение будет принято после слушания, — ответил министр. — Ваша мать пыталась уберечь вас от отца. От того, во что он втянул вашу семью. Министр поднялся, не глядя на поникшего Драко, собрал горой лежащие на столе документы и сунул их в узкую папку, в которую они просто не должны были уместиться. Папка схлопнулась, и только что свисающие с её обложки веревочки дрогнули и сплелись, словно змеи, затянувшись тугим узлом. Разумеется, папка заколдована. Сразу можно было об этом догадаться. — Думаю, до Азкабана дело не дойдёт, — сказал Кингсли, и Драко вздрогнул от неожиданности. — А я? Что будет со мной? — спросил юноша, придав своему лицу самый надменный вид, на какой ещё был только способен. — Упекут за решётку? — Ещё рано говорить об этом, — вздохнул министр, кажется, он не придал никакого значения его попытке. — До слушания вы будете находиться в изоляторе. Имейте ввиду, что содействие следствию смягчит срок заключения в Азкабане. Министр ушел, оставив Драко наедине со своими мыслями. Из головы не шли его последние слова — он прежде не слышал, чтобы из Азкабана кто-то «выходил». После этого разговора он ещё несколько недель находился в следственном изоляторе. Жизнь, будто вода, утекала прямо сквозь пальцы, но события одного из дней пребывания в этой замурованной конуре вновь поселили в нём крохотную надежду на спасение от цепких лап правосудия. — Поднимайся, — раздался голос из-за отъехавшей в сторону решётки. Ему в бок упёрлось что-то тяжёлое. И дабы не злить надзирателя, он покорно сполз с кушетки и, надев ботинки, вышел за ним. Надзиратель заковал его в зачарованные наручники и пошёл по очень длинному коридору, веля не отставать. В полном недоумении Драко побрел за ним, мысленно прощаясь с жизнью. Неужели они решили его казнить? Наконец, надзиратель толкнул дверь, и они оказались в просторном холле, в центре которого стоял министр. На его лице была какая-то озабоченность, пробуждающая в Драко жизнь. Может, я ошибся, и дело пересмотрели? И меня ожидает… свобода? — Мистер Малфой, — сказал он, кашлянув в кулак. — Мы должны переговорить. Следуйте за мной. Вдруг Люциусу назначили серьёзный срок, и он теперь будет доживать свой век в промозглых стенах Азкабана? Драко передёрнуло от мысли, что его кинут в тесную комнатёнку и приставят к камере дементора, который постепенно высосет из него всю радость. — Мистер Малфой, — сказал министр, пропустив Драко в свой кабинет. — Слушание состоялось вчера, и я вынужден вам сообщить, что Люциусу назначили пожизненный срок. Самые страшные опасения подтвердились. Холодные тиски будто сдавили всё нутро, чуть ли не разрывая на части. Драко ощутил, как ледяное безразличие заволокло сознание. Я устал от всего этого дерьма! У меня больше нет сил что-то оспаривать и бороться!. — Изначально вашему отцу грозила смертная казнь, — продолжил министр, — но мистер Гарри Поттер вступился за вашу семью. Поттер? Стоп. Он что, хотел ещё больше прославиться, пытаясь спасти семейство Малфоев от жестокого наказания? Ну что же, у него это, видимо, получилось. Скоро все газеты будут пестреть яркими заголовками: «Мальчик-Который-Выжил вытащил из Азкабана своего школьного недруга!», или, допустим, так: «Какие цели преследует Гарри Джеймс Поттер, помогая семье бывших Пожирателей Смерти?». Даже здесь сыскал себе славу. Драко, не гневи Мерлина. Будь благодарен Герою за такой исход дела. — Передайте Поттеру, что я очень благодарен ему, — еле выдавил из себя он, внутренне негодуя. Каких же усилий ему стоило произнести эту фразу. — Только… миссис Малфой… — неспешно начал министр, пряча взгляд. Сердце вдруг перестало биться. — Что с ней?.. — Драко ощутил, как внутри всё оборвалось, как горькое отчаяние сковало горло. Он не может потерять и её. — По решению Визенгамота вашу мать лишили памяти. — Она помнит, что я её сын?.. Как же горько. Как же больно осознавать, что собственная мать больше никогда не назовёт меня ласково по имени, как делала это всегда. Лучше умереть, чем жить вот так. — Маловероятно, что такие важные воспоминания остались, — сухо ответил министр. — На данный момент она находится в больнице святого Мунго под наблюдением колдомедиков. Ей необходим покой, так что, — он вздохнул, — в ближайшее время советую не появляться ей на глаза, дабы не травмировать и без того повреждённую психику. — Вы лишили меня всего! — закричал Драко, вскакивая с места. Опрокинул стул. Грохот. — Что прикажете мне теперь делать? Затянуть петлю на шее, утопиться, кинуться с обрыва? Даже не думайте, я не доставлю вам всем такого удовольствия! Кинсгли медленно поднялся со своего места, не сводя с Драко грозного взгляда. Нервно сглотнув, он продолжал сверлить напряжённое лицо министра высокомерным взором. — Не знаете, что делать дальше? — спросил он, прищурившись. — Просто начните жизнь с чистого листа. Забудьте прошлое, живите во благо, посвятите себя обществу. Я знаю, что вы чувствуете сейчас, но ничего не могу с этим поделать. Не мне решать, кому жить, а кому умереть. Судьбы несчастных людей в руках Верховного чародея. И запомните, что я никогда не желал вам и вашей семье зла. Достав из складки мантии небольшой ключик, министр освободил Драко от тесных наручников. А тот всё стоял неподвижно, только дрожащие руки выдавали его волнение. Мысленно он находился рядом со своей матерью, которая, наверное, больше никогда не узнает своего сына.***
Возвращаться в полуразрушенное поместье было очень тяжело. Оказавшись без денег, Драко Малфою оставалось лишь выкарабкиваться из этой навозной ямы самому, не надеясь на чью-либо помощь. Где все те, кто полгода назад распивал с ним сливочное пиво в «Трёх мётлах»? Где Блейз? Где Паркинсон, что таскалась за ним постоянно? Правильно, они попросту исчезли из его жизни. Стоя у широкой подъездной дороги, обсаженной живой изгородью, от которой остались лишь оборванные колючки, он напряжённо размышлял о своём прошлом. Хотелось избавиться от этих горестных воспоминаний, навевающих на него одну только апатию. Сейчас ты сделаешь шаг в сторону старинного особняка, где раньше кипела жизнь. Подойдя ближе, Драко заметил сорванные с петель высокие кованые ворота. Чем дальше он заходил, тем страшнее ему становилось. Драко не желал находиться в этом месте один. Он чувствовал здесь присутствие смерти, которая, кажется, стояла прямо за его плечом, с негодованием взирая на обломки. Поднявшись по лесенке, остановился напротив прогнившей дубовой двери. Раскрытая ладонь медленно опустилась на холодную поверхность ручки, не решаясь дёрнуть её изо всех сил. Легонько нажав, он услышал характерный щелчок, и дверь отворилась, резанув слух своим протяжным скрипом. Просторный холл встретил его завываниями ветра, который просачивался сквозь щели в оконных рамах. Облупившаяся краска сползала со стен, комьями оседая на пол. В помещении стоял затхлый запах, ударивший в ноздри именно в тот момент, когда он переступил порог. Лестница, ведущая на второй этаж, была местами обломана. Везде валялись какие-то бумаги и остатки дорогой мебели, купленной когда-то Люциусом в одном из магазинов Лондона. Хоть он и не переносил всяких «магловских штучек», но к мебели относился весьма дружелюбно и иногда даже нахваливал производителей. Драко зашел в трапезную: посередине помещения стоял длинный покосившийся стол тёмного дерева, у которого отсутствовала одна ножка. Шкафы, некогда хранящие в себе дорогую посуду, сейчас пустовали. Видимо, это место было разграблено во время отсутствия хозяев. До битвы за Хогвартс, в течение пяти месяцев, за этим шикарным столом собирались все приспешники Волан-де-Морта, которые после каждого собрания напивались до полусмерти и валялись кто где. Однажды, по неосторожности, Драко даже наступил на чью-то руку, за что чуть не схлопотал по лицу. Благо, крёстный вовремя усмирил несчастного пьяницу. Снейп. Новая волна боли прокатилась по сознанию, вынуждая закрыть лицо ладонями. Не смей плакать, Драко. Неподвижно простояв так с минуту, он продолжил дальше исследовать уголки погибающего поместья. Но, кроме тонн пыли и прочего барахла, ему, увы, больше не удалось найти чего-то полезного. Время жрало это место беспощадно, оставляя более лакомые куски на потом. День неуклонно приближался к ночи. Холодное осеннее солнце уже исчезло, сменяя свет темнотой. Небосклон заняла полная луна, освещающая старинный особняк серебряным светом, придавая зданию ещё более запущенный вид. Облокотившись на одну из колонн у входа в особняк, он засунул руки в карманы брюк и, поёжившись, вдохнул полной грудью ночной воздух. Будто и не было этой войны. — Х-хозяин?.. — раздался совсем рядом неуверенный шепот. — Вы вернулись, чтобы восстановить свой дом? Драко чуть не подскочил от неожиданности. Шире раскрывая глаза, начал искать взглядом источник шума. Опустив голову, он заметил у своих ног Дикси — домового эльфа, прислуживавшего роду Малфоев на протяжении двух веков. Уши у него были прижаты к голове, будто бы существо опасалось удара, а тельце содрогалось, отчего грязная наволочка, заменявшая ему одежду, немного колыхалась. Душу заполонила какая-то приятная… радость? Хоть что-то осталось от его прежней жизни! Мерлин, да он и не думал, что так обрадуется появлению Дикси! Он-то ему и поможет привести поместье в порядочный вид. — Дикси?.. — на выдохе спросил он, опускаясь рядом с эльфом на колени. — Я думал… ты погиб! Существо подняло свои огромные зелёные глаза, и рот его в удивлении открылся. Но эльф боялся произнести хотя бы пару слов. А чего ему бояться-то? Раньше Драко никогда не обижал его, а иногда даже освобождал от домашней работы, возлагая уборку комнаты на свои плечи. Он не считал правильным пользоваться силой слабых, поэтому всегда ругался со отцом, прося его освободить эльфов от больших нагрузок. — Я так рад тебя видеть! — выпалил Драко и в порыве радости обхватил руками хрупкие плечи своего старого друга и крепко обнял. — Единственный, кто остался верен мне… Дикси настолько растрогался, что уткнулся лицом своему хозяину в плечо и громко зарыдал. Драко оставалось лишь ободряюще гладить того по спине, попутно шепча утешительные слова. — Вместе мы сможем вернуть к жизни это место, — сказал Драко, отстраняясь от смущённого Дикси, утиравшего слёзы подолом наволочки, висевшей на нём, будто мешок для картофеля. — Мы ведь сможем, да? — Д-да… — эльф всё ещё не мог унять дрожь в голосе. — Завтра я созову сюда всех своих товарищей и мы… мы… — Спасибо, — лицо Драко озарилось благодарностью. — Ты не представляешь, насколько я рад нашей встрече. Существо смотрело на него, радостно хлопая глазами. Повисла неловкая пауза. Каждый думал о своём, строил планы на ближайшие дни. Работы было много, не на один день. Благо, есть крыша над головой. Мы ведь сможем, да?