***
Этой холодной ночью она как никогда мерзла. Что-то ломалось в ней на сотни маленьких кусочков, Гермиона чувствовала это. Она прекрасно понимала, что вернуть все назад уже нельзя. Осколки потерялись навсегда. Каждый раз, когда она замечала взгляд Малфоя на себе, что-то теплое разливалось по всему телу. Становилось хорошо. Спокойно. Но это нормально. Гермиона чувствовала, что так нужно. Сексуальное влечение между ними возрастало каждый раз, как только они оставались наедине. Но она никогда не поддастся ему, все будет в порядке. Гермиона знала, что, как только допустит это, последствия будут разрушительными. Она потеряет все: своих друзей, контроль над своей жизнью. — Не спится? — Гермиона обернулась на голос и застыла на мгновенье. Так всегда. Стоило подумать о Малфое, как он тут же появлялся. Драко спустился по ступенькам и упал рядом с ней на диван. — Нет. — Она надеялась, что Малфой не заметит ее волнения, и вцепилась взглядом в огонь. — Ты почему не спишь? — Слишком холодная ночь. О, да, она знала. Повисла неловкая тишина. — Ты спрашивала меня, почему именно белый — мой любимый цвет, — начал Драко. — Потому что он дарит надежду на будущее. Если нарисовать на желтом голубым, то получится зеленый. На красном желтым — оранжевый. А если с синим смешать красный — фиолетовый. Словно за тебя все давно решили, и никак нельзя изменить это. Но белым ты можешь управлять, контролировать, добавлять те цвета, какие тебе нужны. Ты сам рисуешь свою жизнь. Не они управляют, а ты. В глазах собеседника она увидела нечто такое, чему не могла дать объяснение. Не тот Драко, которого она знала столько лет, произнес это, нет. Перед ней совершенно другой человек. — Теперь белый станет и моим любимым. — Люциус всегда хотел, чтобы я занял его место. Держал себя так, как подобает члену семьи Малфоев, считался с их мнением и вел ту же игру, что и они. Правила и запреты — вот чего они требовали от меня. Я первый раз в жизни осмелился сказать «нет» и приблизился на шаг к своей мечте. — Рада за тебя, — Гермиона легко улыбнулась и коснулась пальцами его руки. Каким привычным показался ему этот невольный жест. Казалось, что она всю жизнь так легко касалась его. От прикосновения по спине Драко побежали мурашки. Удивительное и приятное ощущение. Он в который раз бросил на девушку оценивающий взгляд. Розовый атласный халат определенно шел ей. — Он мне нравится, — Драко вытянулся на диване, и его взгляд поднялся вверх, оставляя за собой шлейф тепла. — Очень. — Какое ценное замечание, — съязвила Гермиона. Уголки его губ слегка дрогнули: — Считай, ты получила мое одобрение. — О, неужели? И как часто ты одобряешь вещи девушек? — Считаешь меня бабником? Гермиона призадумалась, анализируя слухи. — Определенно. — К твоему сведению, — Драко поправил волосы, и этот жест не ускользнул от цепкого взгляда девушки, — у меня нет привычки водить девушек в свою постель. — Да? — Гермиона тут же переместилась на колени и схватила Малфоя за руку. Она ловко закатала рукав его белой рубашки, пока не добралась до самого сокровенного — браслета. Драко не отдернул руку, как сделал это в первый раз, лишь на губах заиграла усмешка. — Это всего лишь поцелуи, Грейнджер. Ничего больше. — Расскажи мне, — потребовала она. Серые глаза неотрывно смотрели на нее. Их глубокий цвет был живым и возбуждающим, что на какое-то мгновение Гермиона потеряла ощущение реальности. — Я тебе соврал, когда сказал, что три от Паркинсон, — начал Драко. Гермиона выпустила его руку, и Малфой провел ее взглядом. — Первый раз случился, когда мы оба посчитали, что являемся друг для друга родственными душами. Наши семьи давно общались, мы неплохо ладили в детстве, но когда появился браслет и мы увидели по первому кругу, то не поверили. Такого ведь не могло быть, — Драко улыбнулся, вспоминая прошлое. Гермиона тяжело вздохнула и придвинулась ближе в надежде, что парень этого не заметил. — Но мы продолжали общаться, потом стали встречаться, и все начали думать, что мы пара. Паркинсон согласилась со мной, что не стоит другим знать правду, ведь пойдут ненужные вопросы, а нам обоим было хорошо вместе. — Вы столько лет притворялись? Он кивнул. — Тебе ведь понравился трюк на Святочном балу? — Какой трюк? — Гермиона покраснела, вспоминая Малфоя и Паркинсон у столика с пуншем. Она хмыкнула, словно ничего такого не видела. — Вот тогда все и убедились, — Драко выдержал паузу. — Еще была Астория, потом ее сестра Дафна. — Это отвратительно! — возмутилась Гермиона и поморщила нос. Драко не смог сдержать смех. — Ты вел себя как грязное животное. — Полегче с оскорблениями, Грейнджер. Я могу обидеться. — Пожалуйста, — она оторвала от него взгляд и отвернулась. На самом деле Гермиона бы очень огорчилась, если бы Малфой действительно на нее обиделся и ушел. В данный момент ей было комфортно находиться рядом с ним в гостиной, освещаемой лишь огнем камина, и секретничать под звуки неугомонного дождя. — А как насчет тебя? — неожиданно прервал ее мысли слизеринец. — Я принадлежу к числу тех, кто, полюбив единожды, уже никогда не будет влюблен в другого. — Хочешь сказать, что Уизли — твоя единственная любовь? — от этой мысли Драко скривился и поерзал на диване. — Нет! Я не знаю, кто это должен быть, но сон показал факультет Слизерин. Единственная подсказка. Она решила умолчать о страстном поцелуе, но по ее довольной улыбке от одного лишь воспоминания Малфой, кажется, это и так понял. — Я займусь поисками сразу же, как только отдохну от теста. Ты из меня все соки выжала. Она довольно рассмеялась и повела плечом, отбрасывая волосы. Драко замер, рассматривая ее. Гермиона не собиралась откровенничать с ним, но погода, обстановка и тесное общение с парнем в последнее время вынудили девушку. Драко наклонился к ней низко-низко, так, чтобы расстояние между ними оказалось ничтожным. Его губы находились так близко, что сердце в миг непроизвольно сломалось, а сознание кричало: «Поцелуй его!» Он провел подушечкой пальца по ее нижней губе, пока она с глупым видом смотрела на него. Гермиона не могла двигаться. Ни единым мускулом, будто его прикосновения обладали парализующей силой. Малфой насмешливо улыбнулся и, не сводя глаз с Гермионы, отодвинулся на другой конец дивана. — Проверил, — тихо бросил он. — Да, — согласилась Гермиона. — Ничего? Драко молчал. Но всего секунду, прежде чем сухо произнести: — Ничего. Неловкая пауза затянулась, и Гермиона решила, что пора заканчивать их посиделки. Она собралась с мыслями, прежде чем подняться с места. Драко сидел неподвижно, буравя взглядом огонь. Его лицо выглядело сосредоточенным, задумчивым, словно он собирался что-то сказать. Что бы то ни было, Гермиона не хотела слышать. — Доброй ночи, — наконец-то произнесла она и зашагала к себе в комнату, не услышав ответа.***
Погода сжалилась. Впервые за долгое время лучи солнца пробились сквозь перистые облака и осветили хмурые стены школы Чародейства и Волшебства. Драко сидел на скамейке недалеко от фонтана и наблюдал за довольной Грейнджер. Она о чем-то весело рассказывала рыжеволосой подружке и хохотала на весь двор. Позорище. Ей хотя бы немного сдержанности. Хотя, кто бы говорил. Из-за вчерашних нежностей он чуть было не поцеловал ее и готов поклясться, что Грейнджер хотела ответить ему. Мерлин знает, что его остановило, но он был благодарен, что не совершил ничего такого, за что бы потом ненавидел себя. Он понял, что Грейнджер не могла бы контролировать свои действия в тот момент, когда поцеловала бы его или стала бы вмешиваться в личную жизнь. Драко противоречил сам себе — никак не мог выбросить из головы их вечернее откровение. Он открылся ей. Грейнджер не посчитала его идиотом, не оттолкнула и не убежала. Он чувствовал спокойствие. Впервые за долгое время. Внутренний голос подсказывал, что ей можно довериться и открыться, и Грейнджер, чертова Грейнджер со своим сочувствием, выслушает и сохранит все в секрете. Она не побежала рассказывать гриффиндорцам о его большом сердце и не стала подшучивать за спиной. Она просто находилась рядом. Но его недоверие к окружающим все портило. И эта неуверенность — полный идиотизм. Ему было хорошо с ней — это факт, но он хотел все остановить, пока не поздно. «Ты и раньше делал вещи, от которых было хорошо, но точно знал, когда нужно остановиться». Малфой ненавидел свой внутренний голос. Он постоянно напоминал обо всех ошибках и всем том дерьме, что он совершил. Он плохой человек и знал об этом. Ему не требовалось непрерывное напоминание от кого-либо. Рыжая что-то зашептала Гермионе на ухо, та повернулась в его сторону и посмотрела с желанием в глазах. Драко знал, что это бред, но ему нравилось. Он хотел снова видеть ее взгляд. В глубине души Драко боялся, что Грейнджер расценила их сделку как должное и отсчитывает время до окончания месяца. Его это пугало. Ему бы хотелось снова и снова сидеть с ней до глубокой ночи и рассказывать о сокровенном, а наутро делать вид, будто ничего не произошло. Будто не было всех разговоров. Будто не было их. Теперь Драко не был уверен, что хочет искать парня для Грейнджер. Гермиона легко улыбнулась, и не улыбнуться в ответ было невозможно. Драко почувствовал небывалую тоску, когда она отвернулась и продолжила общение с младшей Уизли. Он стал слишком сентиментальным. — Все в порядке? — рядом подсел Блейз со стаканом в руках, внутри которого плескалась странная белая жидкость. Драко кивнул и бросил вопросительный взгляд на напиток. — Что за черт? — Гоголь-моголь. — Что? — Гоголь-моголь, — повторил Блейз. — Напиток такой. Эльфы приготовили, — он демонстративно потянул жидкость из трубочки и довольно улыбнулся. — Хочешь? Драко поморщился, отворачиваясь. — Вот еще. Не собираюсь пить эту дрянь. — Попробуй, вкусно! — Блейз стал тыкать ему в лицо стаканом. — Убери! — Один глоток, — не мог угомониться мулат. — Там яд, что ли? Уж больно настойчиво ты предлагаешь, — Драко отпихнул руку Блейза, но он с новой силой стал совать ему стакан. — Если эта дрянь прольется мне на штаны, я с тебя три шкуры спущу. Угроза совсем не напугала Забини, и он громко засмеялся. — Тебе понравится! — Клянусь, Забини, я тебя убью, если… Белая жидкость перелилась через край — прямиком на брюки Малфоя. На самое сокровенное место. Драко почувствовал, что начинает злиться. Он сжал кулаки в попытках сдержать порыв врезать лучшему другу-идиоту. — Вот черт, прости, — Забини потянулся рукой, чтобы, скорее всего, протереть мокрое место, но Драко перехватил его руку, толкая назад. — Ты решил выставить меня идиотом? Это мой член, Забини, и он мокрый! — Драко повысил голос и только потом понял, как ужасно звучали его слова. Оглянувшись по сторонам, он помолился, чтобы заучка Грейнджер ничего не услышала. Благо, она продолжала общаться с рыжей, ничего не подозревая. — Я не хотел, друг, — он похлопал себя по мантии и карманам брюк. — Черт, палочку оставил в комнате. Давай твоей. Драко сжал зубы, цедя каждое слово: — Моя в Башне. Занятие через десять минут. Как мне, по-твоему, появиться в кабинете? — Я мигом, — сказал Блейз и, оставив стакан с гоголем-моголем рядом, бросился в подземелья. «Я окружен идиотами». Малфой резко подорвался, прикрывая мокрое пятно, и набросил на плечо сумку. «Салазар, мокро». Он летел на занятия, словно сам Темный Лорд за ним гнался, игнорируя взгляды учеников. Драко поклялся, что убьет Забини сразу же, как только тот притащит свою задницу и даст свою палочку. Но время шло, а его все не было. Под дверью кабинета собрались ученики, и Малфою пришлось повернуться к стене, чтобы никто не заметил пятно. Он даже боялся предположить, что будет, когда слизеринцы и гриффиндорцы увидят «маленькую неприятность». Шло время, профессор МакГонагалл уже открывала дверь кабинета, а Забини все не было. Драко вошел первым и тут же направился к своему месту в надежде, что его никто не увидел. Он мог бы сам сходить за палочкой, но виноват был Блейз, и спускать ему эту ситуацию Драко не собирался. Он как можно ближе придвинулся к парте и оглядел класс. Мулата нигде не было. Грейнджер сидела напротив него. Драко жутко нервничал. Он молил Мерлина, чтобы старуха не решила дать им практические занятия и не пришлось подниматься. В тот момент, когда она открыла рот, чтобы начать лекцию, в кабинет вошел Забини, сжимая в руках палочку. — Мне очень приятно, мистер Забини, что вы решили удостоить меня чести своим присутствием, но впредь прошу вас не опаздывать на занятия. Это последнее предупреждение. — Простите, профессор. Директор жестом пригласила его вовнутрь, и он тут же вошел, занимая место рядом с Драко. — И спрячьте палочку, — добавила МакГонагалл, — у нас сегодня теория. Драко облегченно выдохнул, но тут же бросил уничтожающий взгляд на друга. — Я бежал так быстро, как мог, — шепнул Блейз. — Ты все равно опоздал. Вся эта ситуация, — Драко понизил голос, — только из-за тебя. — Я же извинился. — Задушу. МакГонагалл начала лекцию, но Драко никак не мог сосредоточиться на ее словах, сконцентрировав внимание на неприятном мокром ощущении. — Как твой пенис? — как ни в чем не бывало поинтересовался Блейз. — Сносно. — Может, сейчас? — Ты совсем идиот? Он одарил Малфоя дерьмовой улыбочкой. — Просто закройся, ладно? — Мистер Малфой, — прервала его МакГонагалл, — у вас очень увлекательная беседа. Может, вы поделитесь? — Не думаю, профессор. — Повторите мои слова. Черт, он все прослушал. Больше тридцати пар глаз уставились на него, и он почувствовал дискомфорт. Нет, Драко любил находиться в центре внимания, но не тогда, когда он в подобном положении. — Встаньте, — приказала профессор, и Драко понял, что его репутации пришел конец. — Не думаю, что это хорошая идея, — возразил Драко. — Немедленно, — МакГонагалл поправила очки и уставилась на него. — Или вы потеряете пятьдесят очков. «Меньшее из зол», — прошептал внутренний голос. И как всегда оказался прав. Последний год. Идеальная репутация. Он не мог потерять столько очков. Класс замер в ожидании. Позор останется только в стенах школы. Драко неуверенно поднялся со своего места, и по кабинету тут же прошлась волна смеха. Он машинально посмотрел на Грейнджер: она тихо хихикала, прикрыв рот ладошкой. Ему захотелось провалиться сквозь землю. — О, — выдала профессор, — приведите себя в порядок и возвращайтесь на занятия. Мерлин, как ему хотелось умереть в эту же секунду. Он вылетел из кабинета подобно молнии, и когда дверь за ним закрылась, класс взорвался смехом. В целом, о его позоре знали немногие, что, несомненно, радовало. Но казалось, что у него начинается паранойя. Страх быть опозоренным оказался сильнее, чем он предполагал, и пришлось сдерживаться из последних сил, чтобы не плюнуть на занятия и вернуться в Башню. Блейз целый день находился рядом с ним, словно пытался загладить вину. Он всегда так делал, когда давал себе отчет о проступке, и его навязчивость выражалась своеобразным извинением и раскаянием. В целом, Драко на него не злился, ведь Забини был и оставался единственным человеком, которому Драко бы доверил свою жизнь. Из всей толпы он единственный, кто знал о секрете с Панси. Был единственным. Грейнджер. При одной мысли о ней на его лице заходили желваки. Драко не знал, кто снился мулату, а тот уже год избегал этого разговора. Малфой никогда не упускал возможность разговорить друга, когда тот выпил, но даже в нетрезвом состоянии он молчал как рыба. Словно этот секрет он навеки унесет с собой в могилу. Малфой переоделся в чистые и, главное, сухие брюки, но на Трансфигурацию решил не возвращаться. Отмучив последние три занятия, Малфой спустился в подземелья, где не был, кажется, целую вечность. Даже дышать там легче. Слизеринцы как всегда не упускали возможность повеселиться. Музыка играла громко, но так, чтобы можно было услышать собеседника. Несколько ребят с его курса сидели на диване и распивали алкогольные напитки, а младшие — танцевали или же прятались по темным углам. О да, в их возрасте у него тоже играли гормоны. Драко подмигнул Панси, и она довольно улыбнулась. — Дорогой, — начала она, когда Малфой сел рядом с ней на край дивана, — тебя не было слишком долго. — Ты же знаешь, что я готовился к тесту. Панси недовольно надула губы, и от этого лицо стало выглядеть еще милее. Драко приподнял ее голову за подбородок и запечатлел на лбу легкий поцелуй. — Почему не зовешь к себе? — Договор с Грейнджер. Она не хочет, чтобы ты находилась в Башне старост, пока она там живет. — Да плевать на нее. По правую сторону от него завизжали девчонки, и слизеринец невольно повернул голову, чтобы узнать причину их восторга. Девушки аппетитно виляли задом под музыку и приподнимали руки вверх, обнажая поясницу. — Месяц — это долго, — вновь привлекла к себе внимание Паркинсон. — Ты же сдал тест. Пускай катится к чертям. — Не веди себя как ребенок. Музыка сменилась на медленную, и Драко поморщился про себя, надеясь, чтобы Паркинсон не взбрело в голову потанцевать. Но она строила из себя обиженную, что любила делать часто, и совсем не обращала внимания на окружающую обстановку. Музыка постоянно менялась, напитки на столе заканчивались, и людей в подземельях становилось все меньше. Он прилип к дивану, как дракон на галлеон, и подниматься с места совсем не хотелось. Становилось однообразно. Предположив, что ему стало скучно, Драко подумал о Грейнджер. Наверняка ей не лучше. Она в Башне одна, окружена книгами, и, кроме завывающего ветра и потрескивания дерева в камине, вокруг нее стояла тишина. Кто гриффиндорцам доктор, если они не умеют закатывать поистине веселые вечеринки? Наверняка они собираются в кучу и обсуждают свои подвиги. Блондин улыбнулся, представляя заучку в танце на их вечеринке. Святой Салазар, избавь от этих мыслей! Панси перехватила его взгляд и широко улыбнулась. — Обо мне думаешь? «Если бы ты перевелась на Гриффиндор, стала умнейшей волшебницей столетия, сменила имя на Гермиона Грейнджер и подружилась с Поттером, то да». — Конечно, — он выдавил из себя самую милую и самую глупую улыбку из своего арсенала, подорвался с места и поправил без того ровные брюки. — Я пошел. — Рано ты, — вмешался неожиданно появившийся перед ним Забини. — Тяжелый день. — Ну конечно. Драко вопросительно поднял бровь, но ответа не последовало, и мулат, выдержав паузу, разорвал зрительный контакт и вернулся обратно к младшей Гринграсс. Драко шел обратно в Башню медленно, словно оттягивая момент. Он будто надеялся, что не застанет соседку за чтением в гостиной, так как встретиться с ней один на один после утренней пересдачи ему хотелось меньше всего. Он еще не успел обдумать свой поступок: почему вдруг ударило в голову поднять и закружить ее, подобно сладкой парочке на первом свидании? Неконтролируемое и неизведанное доселе чувство радости — единственное объяснение всему. Все то, о чем он думал на тот момент: у него есть шансы поступить и утереть нос отцу. И как бы ему ни хотелось признавать, но всему заслуга Грейнджер. Он оказался на шаг ближе к своей мечте и на шаг дальше от всех пережитых ранее кошмаров. Многие после войны сумели справиться и вновь подняться на ноги, многие научились жить заново и радоваться мелочам, но Драко был уверен, что скрывающиеся за всеми улыбками печаль и траур, что носят на сердце волшебники, — никогда не забудутся. Он вошел в гостиную и увидел спящую на диване Грейнджер, прикрытую слизеринским пледом из его комнаты. Из-под тонкой ткани ее любимого халата он заметил затвердевший выпирающий сосок. Мерлин. Да она издевается над ним! Драко сглотнул подступивший к горлу ком и тихо приблизился к дивану. Камин отдавал последние остатки тепла, а холодный осенний воздух медленно пробирался в башню через приоткрытое окно. Это его спасало, чтобы не умереть от нахлынувшего жара. Драко нагло разглядывал спящую Грейнджер, совсем не побоявшись того, что она в любую секунду может открыть глаза и застать за постыдным делом. Кажется, она уснула за чтением. Книга по Зельеварению лежала на полу. Непослушный локон, словно высвободившись из плена тугой косы, упал ей на шею и теперь поднимался и опускался в такт дыханию девушки. Драко сжал кулаки от желания проникнуть под этот локон и коснуться ее шеи, провести пальцами ниже, к ключице, едва спрятанной под тонкой лямкой ночнушки. Но не мог же он этого сделать. Не с Грейнджер. Драко тяжело выдохнул и нагнулся, чтобы поднять лежащую под диваном книгу. Гермиона резко распахнула глаза и села так быстро, что чуть не врезалась лбом в его челюсть. Он отступил назад, спасаясь от удара. — Ты что делаешь? — Гермиона натянула одеяло до самого подбородка, прикрывая открытые участки тела. Его переполнило разочарование. — Поднимал книгу, — сглотнул Драко. — Тогда почему так долго стоял? — Ты не спала? — Спала. — Откуда знаешь? — Догадалась, — она скрестила руки на груди и довольно улыбнулась своему успешному плану по разоблачению Драко Малфоя. Одеяло вновь слегка приспустилось вниз, и Драко не смог сдержаться от оценивающего взгляда. — Где ты был? — она наконец нарушила паузу, и Малфой был благодарен за это, потому как сам не мог проговорить ни слова. — На слизеринской вечеринке. Праздновал успешную пересдачу. — Ты не забыл о нашем договоре? — Нет, — Драко нахмурил брови и отвел взгляд. Ему совсем не хотелось исполнять свою половину договора. — Приступлю с завтрашнего дня. Губы Грейнджер были сжаты в тонкую линию, а взгляд не сулил ничего хорошего. Кажется, она готовилась надрать чью-то задницу. — Расскажешь о своем сне? Девушка призадумалась. Потом кивнула. Она перекинула одеяло за спину и натянула его себе на затылок, скрестила ноги, а потом набросила свисающую часть на открытые участки тела. — Ничего такого там не было. Сон дал мне четко понять, что парень учится на Слизерине в Хогвартсе. Скорее всего, это была ссора. Мы поссорились, и именно в этот момент я поняла, что он тот самый. Чувства захлестнули меня. Я горела от его прикосновений. Она остановилась, когда Драко подошел к окну и закрыл его, при этом подавляя улыбку. — Чего смеешься? Неужели у тебя все не так? — Не знаю. Что вообще такое любовь? — Ты рассуждаешь как циник. — Как реалист, Грейнджер. Она одарила его быстрой дерьмовой улыбочкой. — Знаешь сказку Красавица и Чудовище? — Очередная твоя магловская чушь? — Это история о чистой любви, — проигнорировала его вопрос Гермиона. — Девушка полюбила парня не из-за внешности и его состояния, а из-за души. За его доброту, его внимательность и искренность. — Ага, — сказал Малфой. — И что же было в конце? Долго и счастливо? — Да! Она его поцеловала, и чудовище превратилось в прекрасного принца. — К чему ты ведешь? — К тому, что тебе нужно немедленно влюбиться. Может, твое чудовище тоже наконец-то исчезнет. Он засмеялся. Все-таки Грейнджер забавная. Она думает, что любовь спасет мир. — Почему ты смеешься? — Глупые сказки для наивных дурочек, — Малфой сел напротив и закинул ногу на ногу. — Я знаю, что под твоим цинизмом скрывается добрая душа, — сказала она. — Ну тогда поцелуй меня, и мы проверим, — Драко слегка подался вперед, и Гермиона машинально вжалась в спинку дивана. Она наклонила голову и посмотрела на него исподлобья, чуть прикрытыми глазами, слегка выпятив губы. Грейнджер изучала. Искала правду. Единственный известный ему способ защиты от такого взгляда — смотреть в другую сторону. Гермиона смотрела на него. — И тебе совсем никто не нравится? — Нравится, — сказал он нервно и дернул головой. — Мне много кто нравится, особенно в сексе. — Ты невыносим, — фыркнула Гермиона и соскочила с дивана, сильнее прижимая к своему полуобнаженному телу плед. — С тобой невозможно нормально разговаривать! Она направилась к ступеням, шлепая по полу босыми ногами, но остановилась и повернулась полубоком. — Только не говори, что это Паркинсон или кто-то другой. И прежде, чем Драко успел попросить расшифровать значение предложения, она уже хлопнула дверью, ведущей в комнату.