Против совести.

      Телефонный звонок заставил меня резко распахнуть глаза. Я мигом откинула одеяло, спрыгнула на пол и попыталась найти там мобильник, который обнаружился под смятой кофтой. — Слушаю, — ответила я, даже не посмотрев на номер звонившего, лишь бросив мимолётный взгляд на часы, ну кому ещё я понадоблюсь в такую рань? — Привет, Люси, как дела? — голос Локвуда был спокойный и весёлый, как будто он собирался пригласить меня на пикник или коктейльную вечеринку. — Нормально, что-то произошло? — я зевнула и потёрла лоб рукой. В комнате было жарко и душно, хотя окна были открыты настолько, насколько они вообще могли открываться. — Ничего особенного, стандартное убийство, приедешь? — Локвуд под «стандартным убийством» мог иметь что угодно, но только не стандартное убийство, уж я то его знала. Для него любое преступление — просто и легко. — Конечно, буду через несколько минут. Какие координаты? — Кенсингтонские сады, почти напротив пруда. — Выезжаю! — ответила я и отключилась.       Бросив телефон на кровать, я потянулась и прошлась взглядом по квартире. Если не задержусь на деле, то нужно будет навести порядок. Я до сих пор не разобрала коробки и чемоданы после переезда. Они так и стояли у обшарпанных стен. Я вынула лишь самое нужное, так что обрывки скотча свисали довольно неприветливо. Квартира была некрасивой и неуютной, да еще и маленькой, но один плюс перекрывал все остальное — она была дешёвой. А я проводила тут так мало времени, что мне, по большому счёту, было всё равно.       Квартирка состояла из очень маленькой спальни, в которой с трудом умещались одноместная кровать и тумба со светильником. Рядом была жалкая гостиная, на столе у окна стояли тарелки и электроплитка. Верхняя одежда лежала прямо у входа на полу, а душ и туалет были общими на целый этаж. Раньше окна моей квартиры выходили на Холланд парк, но теперь они выходят на мусорки.       Я быстро оделась в то, что не надо было доставать из коробок, завтракать не стала, нечего было, почистила зубы и вышла на улицу. Погода стояла великолепная, было тепло, но я всё равно накинула куртку. Начинался август и в воздухе уже чувствовалось приближение осени, ветер неприветливо бил в лицо, слегка обжигая своими струями прохожих.       Гайд-парк находился в центре Лондона, а я перебралась жить на окраину, так что на дорогу мне потребовалось, как минимум, минут десять, поэтому я опасалась, как бы мои услуги не оказались ненужными. С недавних пор моя жизнь пошла под откос и собственного автомобиля у меня не было, так что приходилось экономить каждую минутку, бежать скорее на станцию метро, обходясь без стаканчика утреннего кофе, а затем толкаться среди потных людей. Добралась я всё-таки быстро. Мне не хотелось, чтобы Локвуд подумал, будто меня стесняют какие-то обстоятельства или что мне неудобно ездить на работу столь далеко.       Приближаясь к парку, я уже издали заметила место убийства. Его оцепили, вокруг находились патрульные машины. Сотрудников было немного. Но те, кто всё-таки приехал, по большей части стояли в стороне и не занимались никаким делом. Оказалось, убийство действительно дурацкое. Нашему отделу приходилось сталкиваться с подобными постоянно. Было уже около пяти утра, скоро в парк наполнится людьми: выйдут на пробежку, гулять с собаками, кому-то придется ехать на работу. А пока было спокойно настолько, насколько спокойным может казаться утро после преступления.       Локвуд стоял неподалёку от места убийства в своём пальто и тёмных очках. Начищенные пуговицы блестели и переливались под лучами утреннего солнца. Когда я показывала удостоверение (вместо звезды мне выдали бумажку) охрана поморщилась, но без препятствий пропустила. Локвуд изучал какие-то документы. Ему даже не надо было поворачиваться, чтобы понять, что я здесь.       Рядом работала Алиса Рапсоди. Это был наш новый судмедэксперт. Она делала фотографии, и когда я подошла, откинула голову назад и поздоровалась, а затем продолжила заниматься своим делом. Я определённо была рада её присутствию. Нескончаемый оптимизм этой девушки скрашивал мои проблемы. Кроме того, Алиса была по-настоящему гениальна. Её взяли на работу около четырёх месяцев назад, но за это время она показала недюжинные способности и знания, действовала всегда очень быстро.       Я подошла и встала рядом с Алисой, которая в этот момент тоже приподнялась и просматривала фотографии. Вообще-то я знала, что теперь у меня толком не было обязанностей. Можно сказать, что меня просто жалели. Но Локвуд всё равно приглашал меня на расследования в качестве эксперта. Мне хотелось надеяться, что он всё-таки видит во мне какой-то потенциал. Что даёт возможность из-за того, что действительно считает меня отличным специалистом. — Ты как раз вовремя. Хочешь узнать как было совершено убийство? — и Алиса указала на пострадавшую.       На траве лежала молодая женщина. Тёмные волосы, широкие чёрные брови, крупный нос и пухлые губы. Возможно, у неё итальянские корни. — Она погибла около двух часов ночи, — это сказал Локвуд. Он стоял поодаль и имел сейчас такой вид, будто опаздывает на конференцию или фотосъёмку в один из модных журналов, которые продаются на каждом шагу за неоправданно большие цены. Мы с Алисой, конечно же, были в очень простой одежде. Я ещё и не в самой чистой. — Да, убита предположительно не здесь. Скорее всего, тело перенесли сюда, причём уже ближе к утру. Видишь, рана на боку? И ещё вот тут? А крови вокруг нет, хотя должно быть много.       Я кивнула и тоже, как и Локвуд надела очки. Линзы у них были не затемнены, а только слегка желтоваты. Такие были и у Алисы и ещё у многих оперативников. Очки помогали с работой в светлое время суток, чтобы случайно не пропустить какую-то важную деталь, вроде пули или чего-то подобного. Алиса продолжала делать снимки и что-то говорить, но, честно говоря, я её практически не слушала.       Все мое внимание было обращено к телу, я старалась разглядеть как можно больше. Недалеко от трупа валялась кожаная сумка, немного потёртая и с кучей разноцветных пластиковых значков. Такие продаются в Уайлис (прим.: магазин, один из филиалов которого располагается в центре Лондона. Русскоязычное произношение может быть изменено). Может, она живёт рядом с одним из таких магазинов? — У неё нет удостоверения личности? Её не опознали? — спросила я, присаживаясь на карточки и натягивая перчатки на руки. Носы кроссовок провалились во влажную черную землю. — Не опознали. Карманы пусты, будто их вычистили. Мы ещё не осмотрели сумку, займёшься?       Я кивнула, и Локвуд хотел добавить что-то ещё, как его позвали, и он, кивнув мне в ответ, отошёл.       Я поправила рукава куртки так, чтобы они не мешались, и принялась за осмотр сумки. Уже с первого взгляда можно было сделать огромное количество незначительных, на первый взгляд, заключений. Например, девушка была фанаткой Битлз, судя по её значкам на сумке. Она хорошо рисовала, у неё в сумке лежал альбом и карандаши. Рисунки были качественными и проработанными. Зонтик она так же покупала в Уайлисе, он был новый, с этикеткой. Так же я нашла чек от покупок в супермаркете, судя по адресу на нём, можно было сделать вывод, что он находится не в центре, а ближе к окраинам. Вероятно, она живёт где-то в том же районе.       Документов в сумке не было, но благодаря значкам, я знала, что делать. Если исходить из расчёта того, что она была фанаткой Битлз, то наверняка посещала их музей и не раз. Но её там не запомнят — каждый день у них огромный поток посетителей, что им какая-то итальяночка. Кроме того, можно зайти в Уайлис, они фиксируют там покупателей, а на крайний случай остаётся супермаркет.       Но всё это отодвинулось на второй план, потому что я нашла в кошельке её кредитку. Точнее не её, а может, её молодого человека. Карта была на имя Николаса Маккея. Возможно, он дал ей её на время, парочки так часто делают. Фамилия Маккей показалась мне смутно знакомой.       Сумка опустела и я уже хотела отдать её кому-нибудь из дежуривших полицейских, как нащупала второе дно. Оно не было изначально продумано дизайнерами сумки, видимо, жертва сама пришила кусок похожей ткани, зашив там что-то круглое и тяжёлое. С помощью перочинного ножика, который на всякий случай всегда лежал в кармане моей куртки, я аккуратно распорола подкладку и вынула круглую и увесистую, но не слишком большую банку. Её содержимое было какой-то зелёной непонятной субстанцией, крышка плотно завинчена.       В следующее мгновение мне пришлось сдержаться, чтобы не отшвырнуть банку подальше! В этой зелёной субстанции находился череп! По-видимому, такая банка была украдена из колумбария или подобного места, где возьмёшь ещё такую штуку? И зачем она понадобилась обычной хрупкой девушке, зачем она стала носить банку в сумке, зашив её в подкладке? Вряд ли совпадением можно считать убийство, возможно эта необычная вещь была кому-то нужна? Вопросов появилось множество, но не на один из них я не могла придумать ответа, необходимо было посоветоваться с Локвудом. Хотя дальше я совершила второй самый глупый поступок в моей жизни, который объяснить никак не могла. Повинуясь какому-то необъяснимому порыву, я оглядела пространство и удостоверившись, что за мной никто не наблюдает, я спрятала банку в рюкзак. ***       Я пришла домой сразу после того, как закончился осмотр тела в парке. Локвуд мог доверить мне осмотр трупа, опрос жителей, но дальнейшее участие в деле я принять не могла, как бы мы этого не хотели. Он правда обещал мне рассказать, чем всё закончится, однако я была уверена, что дело до конца не дойдёт. К тому же, я точно знала, что банка была почти наверняка связана с убийством девушки. Я украла улику с места преступления! Это само по себе просто немыслимо! Если кто-то об этом узнает, то разразится скандал. Локвуда наверняка уволят, а мне, в самом радужном случае, грозит штраф и сокращение, а по-настоящему — ограничение свободы.       Так что я очень рисковала, к тому же, зачем мне вообще банка с бальзамированным черепом? Я не могла объяснить этот порыв, может было бы разумно (что вообще можно назвать после всего этого разумным) выкинуть череп, но я аккуратно завернула его в тряпку и засунула подальше в шкаф, смотреть на него мне не хотелось, настолько он был мерзкий.       В следующее мгновение телефон опять затрезвонил. Я снова взяла трубку не глядя, будучи в полной уверенности, что это звонит Локвуд. Но это был не он. — Мисс Карлайл? Это мистер Пилмор, надеюсь, я вас не сильно отвлекаю. Я звоню вам по поводу вашего дела, — послышался в динамике грубый мужской голос.       Я вмиг оживилась. Это был государственный адвокат, предоставленный мне в моём деле от правительства. Я считала дело безнадёжным, но раз он позвонил... — Да, конечно, я вас слушаю, мистер Пилмор, — мой голос звучал как обычно, хотя я сильно разволновалась. Усевшись на край кроватии, я начала теребить завязки на своей толстовке. — Рад вам сообщить мисс, я добился того, что ваше дело готовы рассмотреть! Правда неизвестно, дойдёт ли оно до суда, вы сами понимаете, мисс. Но мистер Перкинс готов принять вас сегодня до девяти часов вечера.       Голос мистера Пилмора не имел интонаций, поэтому угадать, какая новость уготована для меня на сей раз было чрезвычайно трудно. — Конечно, мистер Пилмор, я приеду как можно раньше, прямо сейчас выезжаю, — я взглянула на часы, было уже практически два часа дня, — вы будете там? — Обязательно! Не забудьте копии документов и помните, что я вам говорил!       И мистер Пилмор отключился. ***       Контора мистера Перкинса, адвоката, который рассматривал моё дело, находилась почти в центре города и мне нравились эти места. Примерно в том же районе располагалось и отделение, где я работала. Я старательно загоняла в тупик чувство ностальгии и непонятной боли, когда тут проходила.       Я вызвала такси, хотя такие поездки и не вписывались в мой бюджет, и уже через несколько минут была у двери конторы. Мне не очень хотелось заходить внутрь, потому что я чувствовала себя здесь неуютно, даже скорее очень неуверенно. Как будто весь мой опыт в следовательской деятельности сходил на нет. Идя по узкому коридору офиса, я думала лишь о том, что если найти хорошего адвоката, то можно выиграть даже такое дело, как моё. А мистер Перкинс великолепный адвокат. Если всё получится, то я не только выиграю, но и продвинусь по карьерной лестнице, а этого я хотела больше всего.       Пройдя внутрь конторы, мисс Люма, секретарь Перкинса, предложила присесть мне на диванчик, ожидая приёма. Я была только рада, лишь бы унять дрожь в коленках. Когда мисс Люма ушла, я внезапно поняла, насколько неподходяще одета: в потёртых и рваных джинсах, как у подростка, в растянутой толстовке и старой огромной куртке. Это сошло на работе с утра, но сидеть в таком виде в солидном и строго оформленном помещении мне было неловко и неуютно.       Просидев так минут пятнадцать, я увидела и Пилмора, шедшего ко мне по коридору. Он был как всегда в костюме, но без галстука и пиджак расстёгнут. У Пилмора были седые волосы, но лицо выглядело молодо, так, что не угадаешь, сколько ему всё-таки лет. Я подумала, что это вообще чудо — мне удалось найти такого хваткого человека, способного побороться за моё дело. — А, мисс Карлайл, вы уже здесь! — мистер Пилмор по-дружески прихлопнул меня по плечу. Я слегка дёрнула рукой, потому что мне не нравилось, когда меня трогают мало знакомые люди.       Тут нас пригласили пройти в кабинет и пришлось свернуть ещё раз налево. Мистер Перкинс был частный адвокат. Мне мужчина совсем не нравился, но несмотря на огромную антипатию, это не умаляло его таланта и прекрасных способностей. За первый визит сумму он назвал запредельную, так что мне пришлось выложить почти всю свою зарплату. — Не волнуйтесь мисс, я уверен, всё будет отлично, — сказал Пилмор, когда мы входили в кабинет. Я кивнула в ответ на его слова, хотя сама уже давно так не считала.       Помещение, в котором находился офис мистера Перкинса, было очень небольшим, но стильно оформленным. Тут не было большого количества безделушек, ненужных бумаг, чашек из-под кофе и прочих «отметин», которые создавали бы уют. Всё тут было идеально чисто, выставлено с геометрической точностью. Кремовые обои, тёмно-коричневая мебель, стулья из слоновой кости, серые занавески. Идеальное сочетание цветов для кабинета. За столом посередине восседал сам мистер Перкинс. Он слегка улыбнулся и пригласил присесть на эти самые стулья. Улыбка его была неприятной и какой-то хищной. Я села на самый край, стульчики были маленькие и хрупкие. Такие обычно стоят в музеях, перекрытые лентой с надписями: «Не садиться!». — Мисс Карлайл, хорошо, что вы нашли минутку и смогли приехать сегодня. Я изучил ваше дело.       Тут он сделал многозначительную паузу — дешёвый адвокатский трюк. Он действовал на всяких придурков, но не на меня — я годами наблюдала как облапошивают бедняг, находившихся в отчаянии. — Скажу честно, на многое вам рассчитывать не придётся, — он деловито поджал губы. Второй трюк. На этом моменте клиенту действительно кажется, что всё потеряно и уже сейчас он готов выложить кругленькую сумму.       В этот момент я так же краем глаза наблюдала за мистером Пилмором. Он сидел со слегка скучающим видом, но тем не менее не расслабленно. — Но вы обратились к правильному человеку! Я смогу распутать даже такой опасный клубок, как ваш! Мы восстановим справедливость! — он говорил с лёгким пафосом, но я и на это не купилась. — Вы говорили что просмотрели документы моей клиентки, — Перкинс откашлялся и прервал тираду адвоката.       Перкинс повёл плечами и слегка поправил галстук. Теперь его голос стал деловым и заинтересованным. — Это так. Пока я не могу сделать окончательного вывода, но могу сказать — вы, мисс Карлайл, правильно решили обратиться ко мне и взять сразу двух адвокатов. Я нашёл несостыковки в составленном резюме и некоторые неточности. Пока не знаю, сыграет ли нам это на руку, но попробовать стоит.       Итак, ещё некоторое время мы обсуждали следующую стратегию и все наши действия. В итоге решили — мне пока не надо ни во что ввязываться, вести себя тихо и не привлекать внимание. Потом мы перешли к осмотру документов. Тут уже Перкинс и Пилмор начали что-то бурно обсуждать, делить бумажки и кто с чем будем работать. Наконец вся эта возня закончилась и пришло время для самого интересного - финансов.       Мистер Перкинс снова слегка улыбнулся. — Мисс Карлайл, вы знаете мои тарифы. При всё моём уважении и понимании дела, я никак не могу понизить стоимость услуги, к сожалению, вы сами знаете, — на этих словах он перевёл взгляд на меня, — ваше дело необыкновенно и трудно. Я знала и он тоже. Знал он и о том, что никакой другой адвокат не предложит мне помощи, поэтому Перкинс мог заламывать любую сумму, а я бы согласилась, у меня просто не осталось бы выбора.       Я потёрла рукой лицо. Делать мне было нечего. — Какие бумаги мне подписать? ***       Я вернулась домой дико уставшая, с пятью пропущенными звонками и головной болью. В такси я задумалась над тем, что придётся переводить темп своей жизни из «экономного» в «супер-экономный». Я, в общем, и раньше жила на грани, от зарплаты до зарплаты, но у меня хватало денег на то, чтобы снимать неплохую квартиру, обзавестись машиной, которая была в ремонте уже два месяца, потому что я не могла за него заплатить, и позволять себе такие маленькие радости, вроде ужинов в «Скетч», или чего-то подобного.       Я подошла к шкафу и достала оттуда банку. Увесистая. Поставила её на стол и она, в лучах уже садившегося солнца, казалась ещё загадочнее. Ну и зачем я её притащила?       Я села на кровать, а затем откинулась назад. Медленно закрыла глаза, представляя, как поеду опять в участок. Я бы могла просить платить мне побольше, но Локвуд и так давал мне много работы и полномочий, даже больше, чем следовало. Не хотелось подводить его опять. — Тяжёлый денёк? — я вмиг открыла глаза. Это был голос, похожий на скрип заржавевшей калитки. Я резко вскочила с кровати и даже подумала о том, что мне мерещиться. Или я уснула? — Соображай быстрее, пока мне не надоело говорить с такой тугодумкой, — вот это было уже в край нагло. У меня в голове была каша, состоящая из страха, непонимания и усталости. Я подумала о том, что это могло бы быть радио, но у меня его не было.       Тут моя взгляд переместился на стол, и вот тут-то я поняла в чём дело. Со мной говорил Череп! Я потёрла глаза, спрыгнула с кровати и отошла подальше, в глубь комнаты. Хотя, конечно, чисто теоретически, банка никак не могла мне навредить. Но, ведь это, чёрт возьми, говорящая банка!       У меня в голове всё гудело и я, честно говоря, не понимала, что делать. Всё произошедшее, конечно, можно было бы просто списать на нервы и усталость, но я была почти на сто процентов уверена, что мне не померещилось.       Череп в это время болтал. Серьёзно. Я никогда не интересовалась тем, как это, когда люди сходят с ума. Смотрела фильм «Чёрный лебедь», помните, тот, с Натали Портман? Там казалось всё так нереалистично. Теперь я сама очень сомневалась в своём душевном равновесии, но тем не менее, почему-то, была уверена, что не сошла с ума. — Ты ещё долго будешь на меня пялиться? Ты знаешь, я всё больше начинаю сомневаться в твоей способности размышлять, идиотка.       Не выбросить ли мне эту штуку, пусть разговаривает, но не со мной, а, допустим, с кошками на помойке, чем не компания? Если вы захотите узнать, что творилось в моей голове в тот момент, то знаете, я и сама не могу описать. Представьте себе сборную солянку из фильмов ужасов, усталости, страха и ещё бог знает чего, и тогда вы только на миллиметр приблизитесь к моему тогдашнему состоянию. — … когда ты убьёшь последнего человека, то будет мир во всём мире. Нет, конечно, вы, люди такие твари, что даже при идеальном раскладе будете ругаться и убивать за славу и деньги, но что касательно твоей миссии, то ты её выполнишь.       Из этого всего монолога я уловила лишь два слова: — Я убью?!