Сказка длиною в жизнь

      Начало этой сказки банально: давным-давно в далёком королевстве жила принцесса. Кажется, совсем обычная история, их миллионы, детали разнятся в зависимости от изощрённости фантазии сказителя и специфики региональных верований. Авторские права у историй отсутствуют – записывавшие и издававшие зачастую просто систематизировали версии, сформированные за века.       Всё элементарно: есть принцесса и принц, есть чары на одном или на обоих, есть поистине антиутопические злодеи. И сила любви принца и принцессы, побеждающая всех врагов и всё видимое зло.       – Ами-тян, не отвлекайся!       – Извини, Чибиуса-тян. Задумалась. У принцессы…       Но для этой принцессы сказочные законы не работали. Добрый отец и сёстры были, а вот принцев поблизости не наблюдалось. Вероятно, на фоне сестёр младшая выглядела слишком тихой, замкнутой и странной.       А главное – королевство принцессы было дном Океана. Миром, где нет места людям.       – Она была русалкой?       – С длиннющим чешуйчатым хвостом.       Да, принцесса была русалкой. И хотя могла дышать воздухом Земли, путь к людям был для неё закрыт. Как, впрочем, для любого существа из иного мира. Ибо каждый принадлежит той Вселенной, где родился, и в чужом мире места ему попросту не найдётся.       – Она была счастлива?       – Не знаю, Чибиуса-тян.       Русалочка тоже не знала. И не задумывалась. Просто была собой – одинокой, тихой, отрешённой и скучной даже для людей, хотя люди не видят русалок.       Но однажды, поднявшись на поверхность, русалочка попала в бурю.       И буря её уничтожила.       – Корабль трещал, скрипели мачты, матросы страшно кричали. Волны били русалочку в лицо, но…       …она смотрела на принца.       На принца с тёмными, как водоворот, глазами, захваченного этим адом.       Русалочка глядела, не понимая, как кошмар и тьма посмели заполучить нечто столь волшебное.       Тогда струны её судьбы лопнули, как рассечённые косой синигами.       – Ей было страшно?       – Конечно.       На берегу, куда вода принесла русалку и человека, стоял монастырь. Русалочка верила, что принца спасут там – у неё же не было дара исцелять людей.       Она знала, что их мирам не суждено соприкоснуться, и уплыла прежде, чем её заметили.       – Как – уплыла?! Но не забыла же?..       – Нет, разумеется. Никогда.       Нельзя забыть то, что поселяется в твоих снах.       Место русалочки было в Океане, рядом с отцом и сёстрами, в королевстве, которое защищала её семья. Но рядом с принцем смысл теряло всё.       Она желала одного – быть рядом с ним. Слышать его голос. Видеть улыбку. Растворяться в его глазах.       И цена была неважна.       – И что? Что потребовала Морская Ведьма в уплату?!       Что? Самое простое. Что выдало бы тайну русалочки, самый большой её секрет.       Секрет, способный разрушить предсказанное, предрешённое счастье принца. Ибо ещё появления в жизни русалочки он был обручён с другой.       – Но как, Ами-тян? Как тогда русалочка всё рассказала бы принцу? Она же столько вытерпела ради него… Превратилась в человека, сносила ужасную боль при каждом шаге… и не могла рассказать ему ничего?! Даже что спасла его?! Несправедливо!!       – Чибиуса-тян, зачем плакать? Не стоит жалеть об утраченном и невозвратимом. Особенно если взамен утраченного ты получил нечто куда более ценное.       За право быть рядом с принцем русалочка, помимо нескончаемой ежеминутной боли, заплатила всего-навсего возможностью сказать ему, кем он стал в её жизни.       – Она была рядом. Знала о нём всё. Все его тайны. Он доверял ей как себе. И не нуждался в словах – её глаза говорили за неё. Она стала его другом. Могла защищать, могла умереть за него.       – А он – догадывался? Ами-тян, догадывался?       Кто знает. Этот принц был очень, очень умён, как положено будущему королю.       Но у существ из разных миров не может быть одной судьбы.       И когда он обрёл наконец предначертанную, возлюбленную принцессу – русалочка поняла, что у её чувств нет будущего.       – Уснула?       Я осторожно вытащила ладонь из-под щеки розоволосой девочки.       – Уснула.       В полумраке комнаты черноволосый юноша наклоняется над малышкой.       – Спасибо, Ами-тян. Усаги разволновалась.       – Не стоит. Сон – лучшее лекарство от детских болезней, тем более таких несерьёзных.       Сильные, жёсткие пальцы перебирают розовые пряди.       – Знаешь, когда я… видел сны о Серебряном Кристалле… очень боялся не узнать Принцессу в реальности, перепутать, как тот принц. В детстве в «Русалочке» я больше всего не любил финал.       – Не думаю, что русалочка бросилась в воду и стала морской пеной.       – Правда? – По-прежнему глядя на спящего ребёнка, осторожно садится на край кровати – совсем рядом. – Что же тогда?       – Вероятно, осталась с принцем и принцессой. Была посвящена во все их секреты. Помогала. Как… близкий друг.       – Осталась… – Радужки блестят в свете уличного фонаря снаружи. – Но их улыбки были для неё больнее каждого шага.       – Нет. Она была счастлива… потому что был счастлив принц.       Тёмные водовороты глаз – очень близко, почти у самого лица.       – Думаешь?       – Уверена.       – И никто никогда не догадался? Не видел её слёз?       Я улыбнулась.       – Русалки повелевают водой. Она заморозила себя до последней слезинки. И потом, она же не могла говорить.       – Верно… И так продолжалось… сколько?       – Думаю, она видела, как принц стал королём.       – Сказка, растянутая на целую жизнь… сказка со скверным финалом.       Спящая девочка рядом с нами негромко посапывает.       – Ами-тян…       – Да?       – Ты замечательно рассказываешь сказки.       В полумраке румянец незаметен.       – Благодарю, Мамору-сан.       – У тебя чудесный голос. Не продавай его… ни за каких принцев.       – А за королей?       Пальцы, касающиеся моих выбившихся из-за уха волос, неожиданно тёплые и нежные.