***
Весь день Гермиона сидела как на иголках. Она настолько перенервничала, что на уроке травологии чуть не перепутала побеги прыгучей луковицы и чихотник. Ладно в последний момент под непонимающим взглядом Невилла она очухалась и назвала правильно. А то доставила бы Малфою несказанную радость второй раз за неделю. Лицезреть Гермиону Грейнджер в глупом положении… это ж его от радости и разорвать могло. В общем, ей удалось взять себя в руки и Драко был спасён от страшной смерти, а Гриффиндор от очередной потери баллов. Гарри продолжал подозрительно коситься на неё. За день он ещё пару раз подходил к ней, пытаясь всё же выяснить причину её состояния, но Гермиона только ещё больше нервничала и замыкалась, понимая, что всё равно придётся рассказать ему, но вот конкретно сейчас она не была к этому готова. И вообще, она твёрдо решила, что первым, с кем она поговорит, будет профессор Снейп. В конце концов, это именно он заварил всю кашу с зельями и тестированием их на своих собственных подопечных. Вечером ей стоило немалых усилий, чтобы избавиться от Гарри и Рона. Гермиона спровадила их готовить эссе по уходу за магическими существами, пообещав, что чуть позже их обязательно проверит, но вот написать они должны самостоятельно. А сама пошла в подземелья Слизерина под предлогом, что заглянет к мадам Помфри и попросит у неё успокоительную микстуру, но в планах у неё был визит совсем к другому человеку. Впрочем, принимавшему в произошедшем самое активное, хоть и не планированное участие. По пути она встретила двух первокурсниц, робко поинтересовавшихся, что она тут делает, на что Гермиона тряхнула волосами и тут же ответила, что во время подготовки домашнего задания натолкнулась на очень интересный рецепт и хотела бы немедленно получить к нему пояснения от профессора, решив, что врать — так по полной. Девочки робко кивнули и, указав путь к лаборатории профессора, пошли дальше. Чуть погодя прямо из стены на неё выплыл Кровавый барон, но тот не стал ничего говорить, только покачал головой и удалился сквозь другую стену, видимо, решив, что несносная молодёжь не заслуживает его внимания. Дойдя до нужной двери, девушка в последний раз остановилась, давая себе возможность ещё раз всё обдумать и решить, надо ли ей идти дальше или лучше развернуться и пойти обратно. И она уже чуть было не ушла, решив оставить свою затею, но дверь неожиданно распахнулась и прямо перед ней показался профессор Снейп. Ошарашено взглянув на ученицу, он даже не нашёлся, что ей сказать. — Профессор… вы только не подумайте… я просто шла… и вот. — На вас наложили заклятие косноязычия? Так это не по моей части, — хмуро сообщил профессор. — Нет. Никто не накладывал на меня заклятия. Я просто хотела сказать, что то зелье… Ну вы ведь помните? Так вот, оно имело странное последствие. Хотя, ладно, пожалуй, я пойду, не буду отвлекать вас, — с этими словами Гермиона развернулась и бросилась было бежать со всех ног, почему-то враз растеряв всю решимость, которую собирала два дня, но тут же была поймана за руку и затащена в кабинет. — А вот отсюда поподробнее, пожалуйста, — процедил он таким холодным голосом, что, кажется, способен был заморозить даже огненно-рыжие волосы семейства Уизли. Гермиона слабо попыталась сопротивляться, но тут же смирилась и подумала, что, вообще-то, она и шла сюда для того, чтобы поговорить с ним о Лили Поттер, дав завести себя в святая-святых — в личную лабораторию профессора, куда был закрыт вход для большинства смертных. Он довольно грубо толкнул девушку на стул. Видимо, это нужно было расценивать как приглашение присесть, решила она и села. Профессор отошёл к столу, присел на него и, скрестив руки на груди, поинтересовался: — Так, что вы скрыли от меня, мисс Грейнджер? И на каком основании? Посчитали себя настолько умной, что способны справиться самостоятельно с побочными эффектами неверно приготовленной бурды, в которую мисс Браун превратила чудесное в общем-то зелье? — Не-е-ет, вы неправильно меня поняли. Я просто боялась вам сказать… — Это я как раз понял. О чём именно вы боялись сказать? Вот только не говорите мне, что вы не спите уже которую ночь? Ну, я понимаю, одну-две ночи, но ведь не неделю же! Ждёте, когда не выдержит либо сердце, либо нервы? — Я спала. — Да? Тогда что? — Понимаете, во сне со мной разговаривала Лили Эванс, точнее, Поттер. Каждый день. И она просила передать вам, что очень сожалеет, что всё так вышло, что она не смогла стать для вас поддержкой и опорой. Вот. Только я не сумасшедшая, я проверяла, многое из того, что она говорила, подтвердил Гарри. Правда, многое он и не смог подтвердить, просто потому, что не знает об этом. Вот это я и хотела сказать. Я обещала ей, что передам вам. Теперь можно я пойду? — Нет, вот теперь, мисс Грейнджер, вы точно никуда не пойдёте, а изволите объяснить мне, с чего вы решили скрыть от меня ваши галлюцинации, — прорычал профессор. — Это не галлюцинации! — Нет, это галлюцинации, хотя непонятно — с чего бы. Там нет ни единого галлюциногенного компонента. Разве что Браун кинула туда что-то ещё, — начал размышлять он в слух. — Это не галлюцинации, слышите? А если сомневаетесь, то скажите, ведь вы видели однажды, как Лили Эванс, Джеймс Поттер, Сириус Блэк, Римус Люпин и Питер Петтигрю аппарировали из Хогсмида, чтобы погулять по Лондону, и вы тогда никому об этом не сказали, только самой Лили, упрекнув её в неосторожности и глупости. Или вы и это будете отрицать? Снейп нервно начал ходить из одного угла лаборатории в другой, запустив пальцы в свои волосы и взъерошив их, отчего ещё больше начал походить на большую нахохлившуюся ворону. Наконец, что-то решив для себя, она подошёл к Грейнджер, схватил её за плечи, сжав так, что стало больно, и прошипел: — Я должен это видеть. Я не могу заставлять вас. Прошу. Один единственный раз я прошу. — Вы… вы хотите… как учили Гарри, да? Легилименция, да? — Умная девочка. Да. И должен предупредить: ничего приятного в этом нет. Гермиона подумала, но решив, что, наверное, это лучший выбор для них обоих, согласно кивнула. — Давайте. — Садитесь, расслабьтесь, нет, не надо сжимать подлокотники моего кресла так, словно вы их вырвать собираетесь. Легко сказать, но вот сделать было довольно сложно. От одной мысли, что в её голове будет кто-то копаться, становилось дурно. Всё произошло быстро, гораздо быстрее, чем она что-то успела понять. В памяти вдруг замелькали воспоминания, сначала хаотично: вот она с мамой первый раз идёт в школу, вот родители дают ей прочитать письмо, написанное сиреневыми чернилами, витиеватым почерком профессора Дамблдора, вот она плачет в туалете для девочек, вот накладывает заклятие, поджигая мантию самого профессора Снейпа на матче по квиддичу. Потом воспоминания стали более чёткими и последовательными: урок зельеварения, первый раз, когда она услышала Лили (ей показалось, или профессор тихонько простонал?), вот она ночь за ночью слушает её рассказ, обещает передать весточку всем, кого сможет найти, вот она стоит перед дверью его кабинета.***
— Не плачьте, слышите? Вот, выпейте чай, он мятный. Вы любите мятный чай? Гермиона отрицательно покачала головой, но, вопреки этому, взяла из рук профессора чашку и отпила малюсенькими глотками немного чая. Ей не было больно и уже не было страшно, она никого не потеряла, никто из дорогих ей людей не заболел и не попал в неприятности. Так почему же она плакала? — Опять? О, великий Мерлин, за что мне это? Ну почему бы тут не оказаться Альбусу Дамблдору, например? Вместе с его дурацкими лимонными дольками. Он куда лучше меня умеет успокаивать и утешать. Услышав это, Гермиона залилась слезами ещё сильнее. Объяснить, что с ней происходило, она вряд ли и сама бы смогла. Наверное, у неё просто сдали нервы, как и предсказывал профессор. Северус стучал склянками, видимо, ища в своих запасах хоть что-нибудь, пригодное при банальных истериках. Как нарочно, тут не оказалось ничего подходящего, что, впрочем, было вовсе не удивительно. Он не страдал истерией и не держал у себя подобных препаратов. Махнув рукой, Снейп закрыл шкаф, подошёл и осторожно прислонил трясущуюся в рыданиях девушку к своему плечу. — Ну-ну, всё уже прошло. Всё хорошо. Вы сделали всё, что обещали. А если бы вовремя сказали мне вместо того, чтобы играть в партизана, то всей этой нервотрёпки вполне можно было бы избежать. Гермиона не оттолкнула его, как можно было бы предположить, наоборот, схватилась руками за его мантию и уткнулась ещё сильнее, словно ища поддержки и защиты. Ни один из них так и не услышал осторожного стука в дверь. Не дождавшись ответа, тот, кто стучал, приоткрыл дверь. — Извините, профессор, вы случайно не видели Гермиону? Мы найти её не може… Гарри запнулся на полуслове, вдруг осознав, что именно видит. — Э-э-э-э… Гермиона? — Поттер? Будьте так любезны, заберите свою подругу, пока у меня вся мантия насквозь не промокла, — прошипел профессор, отстраняя её от себя. — О, Мерлин, да заберите вы её уже! Гарри помог ей подняться, глядя на профессора так, что если бы взглядом можно было убивать, то в нём бы уже сверкали две сквозные дырки. — Не смотрите на меня так, я не пытал и даже не бил вашу подругу, просто у неё случилась истерика на фоне недосыпания. Вот, возьмите это и давайте по три капли на ночь всю неделю. — Вы… Вы… это всё вы и ваш дурацкий эксперимент! — Я сделаю вид, что не слышал, но только сейчас, в другой раз думайте, прежде чем говорить, мистер Поттер, — громко и чётко произнёс Снейп. Видимо, Гермиона уже более или менее начала приходить в себя, так как она вдруг прокашлялась и сказала: — Гарри, это я виновата. Я плохо спала в последнее время, но вместо того, чтобы сказать об этом профессору, всё ждала, что оно само пройдёт. Спасибо, профессор Снейп, мы пойдём, — но не выдержав, снова всхлипнула. — О, нет, только не снова. Идите уже. Оба. Тем более что у мисс Грейнджер есть что рассказать и вам тоже. Вытолкав их за дверь, Снейп накапал себе три капли микстуры с резким запахом валерианы. Ему тоже не лишним было бы успокоиться. Лучше бы он выпил это чёртово зелье сам.