Объятия Монтаны

Хёрк загремел посудой следующим утром, точнее, перед самым рассветом. Спускаясь на первый этаж Эби слышала его тихую ругань и звук сминаемой бумаги. — Что ты делаешь? — она стояла в проходе, сонливо морщась и наблюдая, как мужчина складывает приличную стопку бутербродов в пищевой бумаге себе в сумку. — Да мне надо к одному чуваку на юг — забрать папину Нэнси. — Он тебе её отдаст? Ты же говорил, что оставил её у сектантов, вряд ли они расстанутся с чем-то слишком легко, — она поправила сползшие пижамные штаны, что Драбмены любезно одолжили из своих запасов. — Не нуди, — он щёлкнул ей по лбу, проходя мимо, и начал весело насвистывать. Она вбежала по лестницам так быстро, как могла в длинных штанинах и переоделась в свою одежду, на ходу застёгивая кобуру. Нечто больно впилось в ногу бедра, и она поправила в кармане полицейский значок, что чудом удалось спасти от костра Датча. Старик давно не давал о себе знать. Эби решила, что он разочарован её бесхребетностью. Хёрк уже усаживался в машину, когда она резко открыла дверь и заскочила на заднее сидение. — Я с тобой. — Будем как Ходиак и Шейф*, — он весело подмигнул, и машина тронулась, — хотя бывал я в Голливуде, и это просто ужас. Меня обворовали до самых трусов. Не веришь? Клянусь, остаток поездки я ходил в шортах, больше похожих на джинсовые трусы, с жирной надписью: «Дорога в шоу-бизнес» на жопе. Не люблю я его. Эби смеялась над его болтовнёй, стараясь не поворачиваться к окну, чтобы не видеть «алтари». Даже вчера, пока они ехали от Чеда, ей на глаза попадались вздёрнутые люди, словно секта сделала их указателями, по которым всегда можно прийти к Иакову. Так думала Эби. Сид чудился ей везде: в проезжающих машинах, прохожих, случайных сектантах на дороге. Она плохо помнила, как он выглядит, но образ вырисовывался внушительный. В её голове он был похож на медведя. Они начали сворачивать к реке, илистый берег уже зажевал их скорость, и скоро они едва двигались по заболоченной местности. Растительность нищала и уже почти не скрывала их от полуденного солнца, отчего машина нагревалась, и Эби чувствовала, как волосы липнут ко лбу. — Одни препятствия на моём всратом жизненном пути, — провозгласил Драбмен: машину пришлось остановить — поваленное дерево лежало прямо поперёк протоптанного пути. Хёрк вышел из машины, зазывая Эби следовать за ним. Шум бурной реки направлял их. Кроссовки тяжелели с каждым шагом: грязь цеплялась за них комьями; в то время как Хёрка даже не царапали ветки, словно он попал в свою стихию. — Удивительно, что отец не берёт тебя на охоту — ты создан для леса. Стой, — она потянула его за локоть, — Слышишь? — до них донеслись звуки падающего в воду тела и нестройная ругань. — Да, это Генри. Рыбак он — говно, а человек ещё хуже, — и Хёрк с задором поправил РПГ на плече. Стоило немного обойти густые кусты смородины, и перед глазами выросла лодочная пристань и скромная лачуга неподалёку. Везде были разбросаны бутылки, чернели островки старых кострищ, а хозяин всего этого добра мог похвастаться торсом даже более заметным, чем Иосиф Сид. Эби издалека приметила количество его грехов на коже и уродливое тату. Но когда Генри повернулся, плечи её невольно дрогнули: на лице цвёл уродливым цветком сектантский крест. Он начинался у переносицы и доходил почти до подбородка. — Клянусь яйцами, Амиго, ты стал ещё уродливее за эти дни. Побрился? — выразил её чувства Драбмен. — Иди в жопу, — огрызнулся сектант, и завязался разговор, которому Эби не решилась быть свидетелем. Она опасалась приближаться к человеку, что обезобразил себя во имя Врат, наверняка, добровольно, поэтому остановилась неподалёку у воды, держа руку на кобуре. Услышав шипение за поясом, она сначала не поверила. Неужели Датч разобиделся и решил вспомнить о своей невольной подопечной? — Эбигейл, — Иакову определенно нравилось вот так произносить её имя: медленно, с затаённой угрозой, прикрывая это сердечным интересом и каким-то отеческим тоном, — я знаю, что ты здесь, — она провела взглядом по горным вершинам, которые были далеко за горизонтом и, не веря в собственную смелость, сжала рацию. — Я здесь, — она не отводила глаз от Хёрка, но тот только эмоционально размахивал руками, в отличии от спокойного сектанта, и она поняла, что настоящая беда здесь угрожает только ей самой. — Стэйси все уши мне про тебя прожужжал, пока мы обсуждали его жизнь, — имя её друга, которое тот так не любил, резануло по нервам, — Столько историй. Он даже знает, что ты не умеешь плавать, — её собственные воспоминания, озвученные сектантом, в мгновение вызвали горечь, осквернённые теперь и его присутствием в них, — Ты ведь сейчас у воды? Её судорожных вздох ветер унёс в сторону воды, разбивая о камни вместе с речными волнами. — Я слышу шум реки, — он насмехался, и Эби в секунду обессиленная присела на ближайший камень. Он замолк, но она услышала тихие всхлипы. Пратт. За его страдания хотелось отомстить вдвойне, но она почти ничего не могла сделать. — Апельсин — милая кличка. Ты сам её придумал? — весь запас её отчаянности иссяк на этом акте дерзости, но ответа долго не следовало. Она уже решила, что связь оборвалась, так как и плач друга прекратился. — Иоанн устроил состязание: кто первый загонит медвежонка. Его мать убил я, а брат искал последний способ отыграться. Я нашёл его — и с тех пор он стал моим, — его сиплый голос стал совсем тихим и каким-то грустным, и Эби обернулась, проверяя не шепчет ли он ей на ухо, — Похоже на тебя, верно? Вы думали, что можете разъезжать по моим дорогам незамеченными, но этот идиот Драбмен зря достаёт Генри. Тут-то помощница и узнала каково это — выбить дыхание одними словами. Всё её тело потяжелело, когда она, как тряпичная кукла, вскакивала на ноги. Слишком медленно. — Что тебе нужно? — послышался смешок похожий на шипение. — Только ты. Эби выключила рацию. Хёрк с счастливым лицом обернулся к ней, игнорируя выражение ужаса на лице подруги. — Я знаю где Нэнси! — Сюда едут сектанты, валим! — Генри, — Хёрк обратился к нему тоном преданной любовницы, — Как ты мог? Это не по-христиански. — Это Иаков нас выследил, — она уже тянула его дальше от воды, — Давай же, бежим! Не успели они достигнуть хоть сколько — нибудь защищённой местности, зловещие белые машины уже приближались к ним по берегу. — Так, мои трусы потяжелели. А твои? Генри мелькнул совсем близко, и Эби успела среагировать, ударив сектанта прикладом по затылку. Тот закряхтел и рухнул на прогнившие доски пристани. В руке у него был пистолет, и помощница протянула его Хёрку. — Стреляй по ногам, — и пригнувшись бросилась к лодочному сараю. Пару минут ничего не происходило. Только звуки природы и надрывное дыхание рядом. Потом машины начали приближаться, но сектантам пришлось бросить их на полпути из-за узкого берега, и теперь, Эби надеялась, что они с Хёрком попали в более выгодное положение. Она дала ему знак следить за окном слева от них, а сама выглянула в то, под которым они сидели. Эдемщики опасливо приблизились к Генри, и помощница насчитала трёх из одной машины, и позже подошли ещё двое. Она выстрелила. Пуля попала в левую ногу ближнему сектанту, и тот завопил, падая на землю. Его соратники начали обстреливать сарай, но к счастью, не могли попасть в слепую. Тогда самый смелый ворвался внутрь, за что сразу был повален и обезврежен самим Хёрком. — Бодро идёт. — Не отвлекайся. В плечо следующему попал Хёрк, а Эби прострелила ляжку четвёртому. Тот в отличии от остальных продолжил наступать, обстреливая окна. — Сдавайтесь! — С хера ли?! — громогласно прокричал Драбмен ломающимся голосом. Выглянув, Эби увидела, что раненый ею сектант стоит совсем близко, но внутрь заходить не собирался. — На то воля Отца! — Ваще не убедил. Помощница могла поклясться, что видела такое только в кино: эдемщик, которого они потеряли из виду, вырос рядом прямо из дыры в полу, где по плану должна стоять лодка, мокрый от речной воды. Вот он, как в замедленной пленке, целится в неё, но Хёрк смертоносным вихрем с разворота сшибает его своей «малышкой» обратно в воду и показывает себя сектанту на улице. Эби, не оставаясь в долгу, стреляет в того первая, ранив в плечо, и бой наконец затихает. — Я вроде и в штаны наложил, а вроде и счастлив. — Да уж, — она не могла отдышаться. Ноги едва держали её, а вот Хёрк уже юркнул на улицу. — Что ты делаешь? — она наблюдала, как тот почти заботливо усаживает Генри на пристани, исчезает в стенах сарая и возвращается с доской и банкой краски, — «Иаков ебёт коз» без запятой, Хёрк. — Блин, — он отшвырнул испорченную доску и метнулся за следующей. — Дай лучше я, — она обмакнула пальцы в вязкую чёрную краску и закончила задумку Хёрка. Злость утихала с каждой новой буквой. Как художник она отступила на несколько шагов, позволяя себе оценить творение. Драбмен с важным видом покивал, и они поспешили обратно к его машине, перемазанные краской. Она немного отомстила за слёзы Пратта и свой собственный страх. Иаков запугивал её, пытался раздробить как орех и внушить чувство собственного присутствия в любом уголке этих гор. И в чём-то имел стойкий успех. — Прибавь Хёрк, — она опасливо проводила взглядом стоящий на обочине белый пикап. Его драгоценная Нэнси была переправлена под покровом ночи к местному торчку в гараж. Эби благодарила всё на свете и даже самих сектантов за то, что жил тот парень недалеко от Генри. — Думаешь, хер Иакова упирается нам в спины? — Я бы по-другому выразилась, но в общих чертах так и есть. Так что лучше нам скорее найти твою Нэнси. — «Истина» уже в следующем месяце, так что можно… Чёрт, — Хёрк вывернул руль, резко тормозя: за поворотом растянулась полоса из машин, — Подружки Иакова нарисовались, приехали. Так они и стояли боком, не решаясь ни сдать назад, ни выйти из машины, пока к ним не начал приближаться один из сектантов. Он не был вооружен и шагал медленно, как на прогулке. Эби узнала его испещрённое сеткой шрамов лицо. Иаков Сид приятельски улыбался, но, когда они и после этого не сдвинулись с места, нагнулся прямо к её окну, дав знак опустить стекло, и она подчинилась. Сначала он обвёл взглядом салон, игнорируя Драбмена, а потом упёр в неё весёлый взгляд. Он был настолько близко, что она разглядела нездоровую синеву вокруг его зелёных глаз и каждый неаккуратный вихрь рыжей бороды. — Выходим, ребята — мы вас поймали.