Объятия Монтаны

Эби опустила руки в воду, уже по-горному холодную. Засохшая кровь пластами отваливалась и, уносимая потоком, растворялась в нём. Эби смотрела только перед собой, не поднимаясь, пока руки не пробрало холодом до костей. Правую руку жгло вдвое сильнее, и вернувшись к стоянке, помощница выпила ещё обезболивающих и наложила припарку из трав, что дала Сара. Ночь была теплой, и разжигать костер, привлекая местных хищников и животных, она не стала и просто расправила спальник. Камни быстро стали продавливать позвоночник и Эби, кряхтя от боли в теле, лениво расстелила ещё и коврик. Тот мало чем помог, но больше вставать и устраивать место для сна она не собиралась. Руки ломило до самых плеч, словно их выворачивали из суставов. Раскалывающаяся голова тоже не добавляла сонливости, и Эби просто вглядывалась в лес. Завтра к полудню она должна будет добраться до места на карте, что Датч обвёл красным, а еда из припасов так почти и не исчезла, и, как забираться с таким грузом на высоту, она не знала. Но и выбрасывать консервы тоже было жалко, поэтому пришлось всё же разводить огонь и греть банку фасоли. Вязкий соус быстро закипел, и Эби глотала, не чувствуя вкуса. — Ты здесь? — спросила она в пустоту. Та промолчала и полицейская захохотала, — Вот дура, — и резко смех прекратился, — Или всё же здесь? — она завертелась, но вокруг было пусто. Только танцы огня тенью двигались по сосновым стволам. Ружьё она всё же придвинула ближе к ногам. Блажь настолько сильно пропитала эту землю, что она слышит этот сладкий аромат даже сейчас. Будто она грунтовой рекой заменяет округу Хоуп кровь. Она решила, что Иаков появляется только когда играет песня, которую он вбивал ей в мозг весь долгий месяц. Или когда она боится, что странно, потому что от его пожёванной морды, ей страшнее вдвойне. Порождение Блажи, он не видел, где она и кто вокруг, но определённо это был он. Ей представилось, как на другом конце лесов, он в отрубе или, может, в трансе, и выпытывал у неё местонахождение. К счастью, он был слишком прямолинейным. Отчего-то казалось, что будь то Иоанн или Вера, её бы уже вжали лицом в землю. Значило ли это, что только Иаков имеет доступ к её голове? Или по каким-то причинам его родственнички не связывались с ней. Мысли о собственном безумии, о том, что ещё зимой её главной проблемой было покупать пуховик на последние деньги или походить в старом, а теперь она болтает с рыжим мужиком в собственной голове; помогали успокоиться. Они заняли всё пространство, и не нужно было думать о другом. Она посмотрела на свои обломанные ногти, тёмный ободок крови под ними, который не смогла вычистить вода и затряслась. Прикрыла глаза. Вдохнула. — Не поможет. Она открыла глаза. Никого не было. Безумие жрёт её и громко чавкает, она слышит его. Сон так и не нашёл её и с рассветом, не сомкнув глаз больше и на минуту, она собрала лагерь. Либо поход кончится сегодня, либо Врата настигнут помощницу раньше. По пути она притворно целилась в воздух, решая насколько левая рука способна быть ведущей в бою. В Академии обучали стрелять с обеих, но не то чтобы у неё славно получалось. Но делать было нечего: тяжесть оружия давила на правую как упавший камень. — Калека против целого мира! Берегитесь, святохрены! — и подумала, что не стоит ей набираться от Хёрка ругательств. Лес вокруг начинал сгущаться, и к полудню она достала компас, боясь заблудиться. Свет почти не проникал сквозь плотную крышу листьев и веток, она чувствовала себя как в вакууме, отрезанная от мира. Спрятанная от Хоуп, фанатиков и преследования. «Не плохо». Но здесь водились волки. Она слышала их грызню. Значило ли это, что данные Датча устарели? Может звери тоже сбежали от секты. Она не сразу разглядела деревянную стену, приняв за очередной ряд стволов, но поняла, что видит оконную раму, а не дупло. Дом, точнее скошенная лачуга, действительно находилась на склоне. Гору можно было бы обойти, но камни вполне удобно образовывали гигантскую лестницу. Огромную для её роста — Датч вполне комфортно управился бы с ней. Она проверила запасы, съела батончик (хоть и не хотела), закрепила рюкзак ремнём поперёк живота и надела перчатки для скалолазания. С больной рукой занятие оказалось пыткой и приходилось усаживаться на каждой «ступени», убаюкивая ладонь как ребёнка. Лишь через два часа, когда спина под палящим солнцем уже горела, Эби добралась до верха и рухнула на траву. — Что теперь скажешь Иаков?! — закричала она, показывая средние пальцы небу. Тяжело дыша, Эби перевернулась на живот, рассматривая новое пристанище. Что ж, хорошо, что она не потеряла время на обход, потому что позади было только предгорье хребта окружающего весь округ. Датч, старый лис, знал что здесь не нападут со спины, а от столкновения лицом к лицу можно и сбежать. Так или иначе, обитатель заметит и подход сбоку. Эби достала рацию из кармана. Послышался шум. — Слушаю, — послышался голос Датча. — Я на месте. — Чувак! — крикнул позади Хёрк. — Хёрк! — у неё заслезились глаза, она невольно посмотрела на свои руки, — Со мной всё хорошо. Я на месте. — Отлично, это значит Драбмены могут уже свалить на… — Я Бошоу, вообще-то! — поправил Датча Акула. — Не вижу разницы. Не было проблем по дороге? Эби поняла, что слишком долго молчит:  — Нет. Нет, ты подсказал хорошую дорогу. Всё было чисто. — Хорошо, потому что шериф точно бы меня убил. Скоро он поймет, что ты не в бункере, и это мне слушать его брюзжание. — Чика, как тебе берлога? — Эби задрала голову и посмотрела на нависающую косонькую крышу. — Славная. В красивом месте. — Ещё бы! Сосунок, я построил ее, когда ты ещё барахтался в своих мокрых трусах! — воскликнул Датч. — Чувак, да твоей вилле в живописном лесу не больше года! Повезло. — Заткнись, уродец! — взвизгнул Акула, и послышалась затевающаяся потасовка. — Пусть Бог поможет мне, — выдохнул в микрофон старик, — Ладно, береги себя. Нужно вынести мои награды пока Акула не посадил на них Хёрка. — Спасибо. Пока. Дом, который построил Датч, был одноэтажным, но с чердаком, судя по круглому окошку под крышей. У двери стояло заржавевшее раскладное кресло, и на подлокотнике висел бинокль. Словно старик ушёл отсюда пару часов назад, даже дверь была незаперта. Внутри оказалось светло из-за отсутствия штор на вырубленных окнах и ничего лишнего: койка, железная и скрипучая, напольная морозилка, сейчас отключённая, и стол. На последнем хватало пыли и отметин, словно кто-то ковырял его ножом на досуге, окно перед ним выходило как раз на склон и она представила, как Датч сидел, здесь выискивая врагов через бинокль. Или попивал пиво снаружи, опять же выжидая опасность. Она села на кровать, и от серого пледа запахло сухой пылью. Было приятно лечь на него, словно у деда в доме, и, может, будь Датч действительно её дедом, она бы быстро намылила лица Сидам. Она расправила руки звёздочкой, размеров кровати хватало, но не дала себе заснуть. Она вообще решила резко сократить время сна, и методом проб выяснить, отчего зависит появление Сида. В углу стояло радио. Она с опаской прокрутила кнопку, отсчитывая начало эксперимента. Но попала не на песни, а на очередной эфир пропаганды. Иоанн Сид поносил грешников тактично, но твёрдо, обещая спасти всех и далее, и далее. Но Эби вслушивалась в его голос, прикрыв глаза. Тягучий, с хитринкой, словно он, говоря, улыбается. Снова представляла его перед собой, снова в кожаном кресле. Он подаёт ей круассан, и она поступает хитрее: заглядывает ему в глаза, сверлит бездушную голубизну, как побитая собака. Он расслабляется и позволяет приблизиться. Вот тут-то и нужно было выхватить нож, нет, поправила она себя, дробовик. У сектанта-охранника однозначно бы он был. Поражённые такой дерзостью, сектанты вопят: «О боже, она снесла ему голову!», бегая кругами. Она бежит в подвал и там привязанная Хадсон (комната пыток смежна с оружейной, естественно). Она замечталась и расползлась по столу, придя в себя только когда голова соскользнула с подставленной руки. Продолжая перепрыгивать со станции на станцию, она так и не услышала голоса Иакова. Ей захотелось точно знать, что он рыщет, как пёс, и посмеяться над ним, но там вещал только младший Сид. Скоро ей надоело и пришло время обустраиваться. Распаковывая вещи Эби нашла там буквально всё: начиная от ножа-открывалки и заканчивая прокладками. Она явно недооценила заботливость Датча, стыдливо пряча упаковку обратно. В итоге разложила на кровати ещё один свитер, ветровку, носки, белье, три тонкие книги. Всё это она сложила на стол и пожалела, что тумбы здесь не было. Как и света. Но морозилка ведь работала от чего-то в нужные моменты, поэтому ещё полчаса Эби потратила ища рубильник. Тот оказался во дворе у щитка, и, дёрнув за него, послышалось жужжание. До заката ещё нужно было чем-то заняться, и она достала книжки. — «Охота и рыбалка в экстремальных условиях» — прочитала она вслух, — «Советы в случае полевой ампутации» как мило Датч, — взгляд задержался на последней, глубокого зелёного цвета, — « Как приручить медведя». Это вызвало интерес. Она села за стол и начала вчитываться. «Медведь никогда не  сможет стать человеку другом, и никогда не пытайтесь с ним подружиться» — первым пунктом гласила инструкция. Эби выгнула бровь. «У медведей порой случаются необъяснимые и неконтролируемые приступы агрессии, в результате которых человек может очень сильно пострадать. Каким бы ласковым ни был к человеку медведь, однажды он может нанести смертельный удар, поэтому не экспериментируйте». Спина затекла от неподвижности. Шуршали страницы. «Работать с медведем возможно только когда он зол, а человек подавляет его физически, используя устрашение и боль. Предугадать у медведя такие вспышки злобы очень трудно, так как у него не развита лицевая мускулатура, столь выразительная у других хищников». — Верно, верно, — хмыкнула она и перелистнула страницу. «Если медведь подошел слишком близко — ни шагу назад! Продолжайте говорить спокойным голосом. Если зверь прекратит приближаться к вам, попытайтесь снова увеличить расстояние между вами. На этой стадии развития событий любой медведь скорей всего откажется продолжать столкновение и уйдет, если только он не агрессивен». «Смотрите медведю прямо в глаза. Бросьте ему вызов. Постарайтесь выглядеть больше, чем вы есть на самом деле. Топните ногой, сделав шаг или два навстречу медведю. Медленно поднимитесь повыше. Встаньте на бревно или на камень. Пригрозите медведю любым предметом, который подвернется под руку. Помните: большинство атак прекращается внезапно». Зачитываясь, она не заметила, как наступил вечер. Включать голую лампочку, свисающую с потолка, она не решилась, поэтому зажгла свечи на столе. Больше полезного в книге ничего не было, и она взялась за «охоту».