Звёздная пыль

Кайло вошёл к себе, тяжело дыша, весь покрытый потом. Рука в черной перчатке сжимала ещё горячую рукоять светового меча. Он оставил её на столе, первым делом стянул перчатки, а потом принялся лихорадочно избавляться от остальной одежды. Нет ничего лучше после изнуряющей тренировки, чем горячий душ. Когда на нём остались только штаны и сапоги, Кайло остановился, позволяя потокам кондиционированного воздуха охладить вздымающуюся грудь. Он прикрыл глаза, глубоко вздохнул — и вдруг вспомнил, как совсем недавно при тех же обстоятельствах Сила соединила его и Рей. Он резко открыл глаза, вздрагивая всем телом. На мгновение ему померещилось знакомое ощущение — тишина, нехватка воздуха, что-то вроде лёгкой щекотки в подреберье; он почти готов был увидеть перед собой тонкую фигуру, столкнуться с жёстким взглядом… Кайло устало выдохнул, стирая со лба пот. После событий на Крейте он больше ни разу не видел её. И пусть, это к лучшему. Сапоги и штаны он снял уже перед самым входом во фрешер — и, торопливо скользнув в душевую кабинку, повернул температурный регулятор ровно до той отметки, когда вода становится обжигающей, но все ещё терпимой. Горячие струи ударили сверху, почти сразу же заклубился пар, покрывая прозрачный пластик кабинки конденсатом. Кайло постоял некоторое время, стараясь расслабиться не столько физически, сколько эмоционально. Забыть хотя бы на несколько минут обо всем, что невыносимо давило на плечи изо дня в день. Не глядя он взял с полки один из пластиковых тюбиков и выдавил шампунь на мокрые волосы. Вернув его на место, он принялся мягко массировать кожу головы. Несколько хлопьев пены упали на лицо, и Кайло попытался смахнуть их мокрой ладонью. Распаренные пальцы скользнули по неровности на коже. Кайло вздрогнул. Чаще всего он не помнил о шраме, рассекающем лицо: не успел привыкнуть, а тот почти не болел — во всяком случае, совсем не так, как в первые дни. Совсем не так, как в заснеженном лесу, когда после яркого светового лезвия перед глазами плавали цветные пятна, и он боялся, что ослеп или лишился глаза, а то и обоих, пытался подняться на локте, забыв о поврежденной руке, разглядеть на фоне белого снега светлую фигуру той, что ранила его. Рей стояла над поверженным врагом, тяжело дыша, и световой меч в её крохотной руке горел голубым пламенем, и Кайло был почти уверен, что этот лес и она — последнее в его жизни, и пытался вобрать её образ, запечатлеть целиком, словно после смерти у него останется возможность помнить, словно после смерти будет что-то ещё… Кайло провёл подушечками пальцев вдоль шрама. Это мог бы быть жуткий, толстый рубец — но благодаря вовремя примененной бакте и работе меддроидов шрам оставался тонкой бороздкой, которая пересекала правую половину лица от переносицы до челюсти и вилась по шее через ключицу до самой груди. Рей явно не сдерживала себя, когда замахивалась. Кайло иногда думал: а оставила бы она его в живых, если бы умирающая планета не проложила трещину прямо между ними? Куда привели бы Рей сомнения, которые в последний момент остановили её руку и заставили всмотреться в фигуру павшего врага? Он представил, как она подходит к распростёртому телу и снег расцветает алым у самых её ног. Чтобы враг перестал дёргаться, она ставит узкую ступню прямо ему на грудь, придавливает к земле — нос её изношенного ботинка почти упирается ему в подбородок, и ему кажется, что тот все ещё пахнет песком и жаром, и этот запах настолько ассоциируется с Рей, что Кайло задыхается. — Ну же, добивай, — пробормотал он и понял, что сказал это вслух. И ещё — что его член подёргивается, наливается кровью и медленно поднимается. — Крифф, — беспомощно простонал Кайло, осознавая всю глубину своего жалкого положения. И почему-то это осознание завело его ещё больше. Он быстро, словно боясь передумать, сжал затвердевший ствол и тут же лихорадочно начал двигать рукой вдоль него, не давая себе времени как следует погрузиться в беспомощные фантазии и унизительное удовольствие. … Кайло пытается дёрнуться, поднять руки — и Рей, сдвинув брови, резко опускается вниз, коленями прямо на его плечи, вдавливая его в снег всем своим весом. Её промежность оказывается прямо над его лицом, кончик носа почти задевает натянутую ткань; Кайло втягивает воздух, чтобы уловить едва заметный аромат её лона и с удивлением находит в нём нотки возбуждения. Никто из них не говорит ни слова, но Рей деактивирует меч, а Кайло больше не пытается освободиться. Вместо этого он поднимает лицо и прижимается к её паху, чувствуя мягкую податливость плоти под одеждой… … Он понял, что вот-вот кончит, и застонал, замедлив движение руки, поддавшись своей слабости. Шрам, казалось, легонько зудел, хотя и не должен был, и пальцы левой руки продолжали скользить по нему почти в том же ритме, что и правая… … В какое-то мгновение одежда Рей исчезает. Кайло поднимает глаза и видит, что она смотрит сверху испытующе, задумчиво, легонько прикусив нижнюю губу; не отпуская её взгляд, он кладёт ладонь на её узкую талию и приподнимает брови, словно ожидая одобрения, — и она едва заметно кивает. В то же мгновение он открывает рот, чтобы попробовать влагу, которая собралась между её складок. Вкус ни на что не похож; Кайло пытается сравнить его с мускусом или со вкусом океанской воды; да, вода ближе, потому что он словно тонет. Его губы пытаются вобрать в себя как можно больше Рей, как можно больше её естества, вобрать её всю, сделать её своим миром, наконец-то заткнуть чувство бесконечной пустоты внутри, больше не быть одному… … Член в его руке дернулся, и белые густые капли упали на пластик стен и пола. Кайло, тяжело дыша, уперся лбом в стену напротив, позволяя горячим струям смыть беспорядок. На мгновение ему показалось, что за запотевшим пластиком мелькнул знакомый овал лица, и он содрогнулся от неловкости и стыда, прежде чем в очередной раз разочарованно осознать, что это только наваждение, фантомное ощущение былой связи.