Sacrifice

      Я совершенно не помню, чем закончилась наша поездка. Где водитель? Жив ли он ещё?       Яркий дневной свет минует тонкий тюль и раздражает глаза. Как тогда в лесу, где меня ослепило фарами встречного автомобиля. Я резко вскакиваю на кровати, сжимая простынь в ладонях и озираюсь. Комната гостевого коттеджа из крепкой светлой древесины, скромный журнальный столик и тумба со стареньким телевизором. Я тру виски, втягивая терпкий запах хвои. "Сон?" Перевожу взгляд на руки, на которых нет следов порезов и царапин. "Точно сон." Я начинаю вспоминать предыдущий день, складывая кусочки воспоминаний в пазл. Поезд, проводник, ранний подъём. Когда я не высыпаюсь, то потом вижу кошмары. Автобус, много снега, они... Цепочка обрывается. Я не помню настоящей дороги, перед глазами стоит лишь тот кошмар.       Спохватываюсь, понимая, что наверняка проспала свой завтрак, а деньги за него уплачены. Тянусь к рюкзаку, нащупывая во внутреннем кармане наручные часы, что спрятала туда ещё в плацкарте. Смотрю на циферблат и цокаю языком. Они остановили свой ход. Как всегда не вовремя, а батареек у меня с собой конечно же нет. Я беру в руки плеер, поднимаюсь с постели и включаю телевизор, попутно надевая наушник. Потом перевожу взгляд на экран.       "— К срочным местным новостям. На трассе 34H-2 (Красносельское шоссе), произошло ДТП с участием междугороднего автобуса, направляющегося с туристами в один из местных домов отдыха. По предварительным данным, трагедия произошла в результате несчастного случая. Водитель не справился с управлением на заснеженной трассе. В процессе экстренного торможения автобус вынесло на встречную полосу движения, и он перевернулся, что повлекло за собой гибель всех пассажиров, находящихся на борту, за исключением несовершеннолетней девушки и самого водителя. Их доставили в окружную больницу города Кострома. Состояние водителя расценивается как стабильно тяжёлое, а девушка находится в коме."       В голове нарастает гул, сравнимый с рёвом мотора тяжёлой машины, застрявшей в снегу. Надрывный, не желающий признавать своё поражение.       Я оседаю на пол рядом с кроватью. Плеер выскальзывает из рук, утопая в мягком ворсе ковра. Там, на экране старенького лампового телевизора в углу мелькает моё фото из соцсети. Я вижу место трагедии, вижу покорёженный автобус и суетящихся спасателей, извлекающих тело за телом из-под груды обломков. Вертолёт. Взбудораженное лицо репортёра. Следы торможения. И кровь, много крови, на таком белом и рыхлом снегу.       Экран всё чаще расходится помехами, звук рябит, изображение цепляется за ветви леса и мою улыбку с фото, пока окончательно не уходит в белый шум. Я резко подскакиваю на ноги и кидаюсь к телевизору, кручу антенну, бью по нему, пытаясь вывести картинку. Ничего не происходит. Белый шум начинает сводить с ума. Я вою в голос, бессильно мечась от угла к углу. Дергаю ручку запертой двери. Путаюсь ногами в наушниках на полу. Кидаюсь к окну, отдёргивая тюль и пытаюсь открыть форточку, что тщетно.       За стеклом пустырь. Нет ни леса, ни домов. Там просто идёт снег. В никуда из ниоткуда.       Эпилог       Весь путь от автобуса до больницы он был без сознания. Парамедики оказывали первую помощь. Отдалённо ему чудился ободряющий голос девочки-подростка, которая уверенно крутила баранку руля автобуса, держала его за руку и не прекращала с ним разговаривать.       Этим утром девочка скончалась от травм, полученных в результате аварии. Она боролась до последнего, но так и не смогла выйти из комы. *** И вот мы снова здесь, Мы загнаны в тупик. Каждый раз, просыпаясь, Мы безмолвно мучаемся. ***

      Отсюда больше нет выхода. Всё та же песня на репите. На дисплее плеера всегда 4:57.