Sacrifice

*** Я бы пожертвовал, Я бы пожертвовал собой ради тебя Прямо здесь, этой ночью, Потому что ты знаешь, что я люблю тебя. ***       Снег неохотно хрустит под моими ладонями, но не тает. Они давно окоченели от страха и холода, что сковал меня с того момента, как я оказалась лежать в канаве. Хрупкий наст проминается под тяжестью окровавленных пальцев, режет их ещё сильнее, втыкается острыми льдинками в онемевшую кожу. Но я этого уже почти не ощущаю. Все раздражители перебил сильнейший адреналин. Я по-пластунски преодолеваю канаву и опасливо оглядываю автобус вдалеке. Никого. Звенящая тишина давит на голову. Зрение, кстати, пришло в норму. Порошок огнетушителя, отныне, больше не щиплет глаза. Холодно. Зубы звонко стучат, игнорируя мои попытки взять волю в кулак. Я поднимаюсь и оглядываюсь вокруг. И правда, никого... Отряхнувшись от налипшего на одежду снега, я начинаю смеяться в каком-то истерическом припадке. "Может мне всё это почудилось?" Шаг за шагом, всё ближе к автобусу, и по-прежнему никого. Я одна? Хотя нет.       Искорёженная передняя дверь приглашает меня заглянуть внутрь автобуса. Не спеша, очень медленно. Я дёргаюсь, когда тут же вижу окровавленного водителя, сидящего на полу у своей кабины и подпирающего головой стенку. Мёртв. Больше никого в салоне не оказалось. Я оцениваю свои угасающие силы против крупных габаритов мужчины. Не осилю, так бы вытолкала его на обочину от греха подальше. Вдруг он такой же, как они, и кинется на меня, как только я трону автобус с места? Я тыкаю его в ногу носком ботинка, а после осторожно тянусь рукой к шее. Под пальцами едва ощутимо колыхается пульс. Жив. Я тут же отстраняюсь, переступив через его ногу, и сажусь в водительское кресло.       — Ты держись, мужик, слышишь? Ты обязан выжить, мне ж кроме тебя никто больше и не поверит. — я слегка хлопаю его по плечу. — Выберемся, дяденька, обещаю. А пока я одолжу твоё место? Хотя вряд ли сейчас ты будешь против...       Я сориентировалась на пульте управления, первым делом отыскав кнопку закрытия дверей. Сломанная дверь дёрнулась, предпринимая попытку закрыться. Механизм проскрежетал и его заклинило. На повторные команды той же кнопки дверь уже не отзывалась. Страх быть настигнутыми нечистью врасплох подгоняет как можно быстрее выбираться отсюда. Нехитрыми действиями привожу автобус в движение. Он раз за разом глохнет, плюётся жжёным топливом и натягивает мои нервы до предела. Колёса вязнут в рыхлом снегу. Я раскачиваю его вперёд-назад, перегазовываю, вращаю руль до упора, пока он, наконец, не выбирается из западни на трассу. Не спеша мы движемся вперёд, я привыкаю к управлению.       Холодно. Включаю обогрев на максимум, сурово вглядываясь в запотевающее стекло. Горячий воздух вентилятора обжигает кожу, но не проникает внутрь. Очень холодно. Я поглядываю в зеркала, меня не покидает ощущение присутствия этих "пассажиров". В искорёженную дверь завывает ветер. Я изредка отвлекаюсь на мужчину, сидящего на полу у водительской кабины. Перехватываю его руку и держу за запястье. Оно даже немного теплее, чем мои собственные руки. По крайней мере он, в отличие от меня, всё время находился тут.       Я не уверена, насколько правильно мы едем, но дорога, кажется, только одна. Нам не встречается ни одного автомобиля на всём протяжении этих неполных пяти километров пути.