Безликий

— Фух… — протяжённо выдохнул Аксель, обливая голый торс водой. Холодная речная вода очень хорошо охладила его тело, хотя нельзя было сказать, что ему было жарко. Благодаря чакре шиноби мог спокойно ходить в футболке и шортах даже зимой, но сейчас парень умылся скорее для себя, чтобы немного расслабиться. Вчера крышу ему, конечно, снесло знатно: сначала он подрался на рынке, убил двух нукенинов и, наконец, чуть не устроил резню на дороге. Зная свое нынешнее, не совсем стабильное состояние, Аксель не решился ночевать в номере гостиницы, так как боялся, что может снова наломать дров. Ночь на свежем воздухе помогла парню взять себя в руки и обдумать ситуацию в целом. Разумеется, главным вопросом был что с ним вообще случилось? До той злополучной ситуации Райнхард легко справлялся с приступами ярости или агрессии, а сейчас… По сравнению со вчерашним днем парень контролировал себя намного лучше. По крайней мере он теперь отдавал себе отчет, что он делает, когда злится или когда припрет гордыню. Однако нынешнее состояние Акселю все равно не нравилось. Нужно найти способ контролировать себя, но парень знал, что один в этот раз он не справится. И кто ему поможет? Никто. Конечно, он мог бы обратиться к Джирайе, но Райнхард не хотел доставлять ему проблем, потому что сейчас отношения между Безликим и Конохой находятся в шатком положении. А обращаться к трио из Аме Аксель боится. Он боится, что может как-то навредить им, и если с ними что-то случится из-за него, то Райнхард никогда себе этого не простит. Аксель услышал звук приближающихся шагов. По всей видимости незнакомец даже не пытался скрыть свое присутствие, что парню показалось очень странным. — Кто бы ты ни был, не приближайся! — не оборачиваясь выкрикнул парень. Он не хотел причинить кому-либо вред. — Нам не о чем говорить! — О-хо-хо, — послышался сзади чей-то дрожащий, охрипший голос, — молодой человек, не нужно так горячиться. Я всего лишь дряхлый старик, который пришел на своё любимое место, чтобы посмотреть на течение реки. Тяжело вздохнув, Аксель обернулся и увидел лысого дедушку низкого роста в, по всей видимости, монашеской одежде. Монах, не обращая внимания на раздраженный взгляд разноцветных глаз, подошел к берегу реки, тем самым встав рядом с парнем. Райнхард снова тяжело вздохнул, нацепил на лицо очки и направился в глубь леса. Через несколько шагов парня, старик вдруг неожиданно заговорил: — Вода смывает все печали, — было что-то в голосе этого монаха, из-за чего Аксель остановился. — Молодой человек, по тебе видно, что ты чем-то очень озабочен. Поверь дряхлому старику, гнев и злость — это не то, что должно двигать тобой, — не отрывая взгляда от реки, проговорил монах. — Черт возьми, старикашка, мне не нужны твои советы! Я и сам могу разобраться в себе! — это было не то, что Райнхард по-настоящему думал, так как понимал, что с этой проблемой он точно не справится один. Однако гордыня просто заставила его сказать эти слова. — И всё же ты здесь, молодой человек, а значит ты ищешь помощи, — спокойным голосом произнес монах. — Однако сначала ты должен открыться людям, чтобы они могли помочь тебе. Встань рядом со мной, если действительно хочешь разобраться в себе. Слова старика вызвали целую бурю эмоций в сердце Акселя. Впервые за все это время он почувствовал надежду… Которую пытаются вытеснить гордыня и злость. Каждая частичка его тела говорила ему развернуться и уйти. Зачем ему помощь старика? Он сам может во всем разобраться. Только Он сам может помочь себе. Последние осколки здравого смысла подсказывали ему остаться и встать рядом с монахом, который, по всей видимости, и вправду хочет ему помочь. Но страх… Страх из-за того, что он боится причинить этому человеку боль, также сдерживал парня. — Кха… — Аксель схватил себя за грудь, в районе сердца. Он буквально чувствовал, как оно сжимается от столь противоречивого коктейля чувств. Страх, гордыня, ненависть, надежда… — Если ты не можешь сделать первый шаг, то зачем тогда вообще пытаться? — холодный ветер принес Райнхарду слова старика. — Зачем пытаться? Зачем пытаться?! Я не хочу чувствовать эту ненависть! Я не хочу, чтобы гордыня сжимала мою шею! Я не хочу никому причинить вреда! — Тогда почему ты всё еще не подошел? — Эйфория! — выкрикнул Аксель, однако даже заклинание менталистики не помогло ему справиться с эмоциями. — Мать твою! «Подними ногу!» — мысленно пытался отдать команду Райнхард. Однако названная часть тела так и не шевельнулась. Сейчас он словно робот пытался пойти против собственной программы. «Я должен это сделать! Ради себя! Ради них! Я не должен потерять себя…» — нога лишь немного двинулась вперед. Невооружённым глазом это было бы почти невозможно заметить. «Хочешь превратиться в маньяка с завышенным эго? Ты этого хочешь, да? Если нет, то иди вперед!» — Хм… — краем глаза старик наблюдал за парнем, который, казалось, пытался пойти против собственной природы. Его муравьиные шаги казались нелепыми, но если посмотреть ему в лицо, то сразу становится понятно, насколько тяжело ему даются эти действия. «Хочешь упасть в глазах своих учеников и Анко?! Ты этого хочешь?! Вспомни! Ты обещал забирать её после школы!» — Есть… — сквозь крепко сжатые зубы проговорил Аксель, вытирая пот со лба. Он сумел сделать один полноценный шаг. «Я должен двигаться дальше… Нельзя идти на поводу у своих эмоций и неправильных мыслей!» Спустя десять минут, которые казались Акселю чуть ли не вечностью, он всё же смог встать рядом со стариком. Он, тяжело дыша, уперся об свои колени руками. Чтобы пройти эти жалкие шесть метров, Райнхард потратил слишком много сил, но не физических, а скорее психологических. Его голова просто гудела, парень чувствовал, что она могла вот-вот взорваться. Однако сейчас, когда он смог дойти до реки, Аксель ощутил удовлетворение, которое, казалось, было ему не навязано новыми, непонятно откуда взявшимися чувствами, а было именно Его. — Я сделал это, старик… — устало промямлил Райнхард. — Ты молодец, молодой человек, — улыбнулся монах, — я видел, насколько трудно тебе было перебороть себя и встать рядом со мной. А теперь выпрямись и посмотри на воду. И снова тяжело выдохнув, Аксель встал во весь рост. Перед ним была небольшая чистая река, течение которой было медленным. — Что ты видишь? — задал вопрос старик. — Я вижу… Реку? — неуверенно произнес парень. — Воду? — Как ты видишь, вода всегда находится в движении, даже если она спокойна как зеркало, движение в ней есть, — Аксель продолжал всматриваться в течение реки. Шум бегущей воды и спокойный голос монаха вселяли в парня спокойствие, которое он так давно не чувствовал. — Это её свойство создаёт необычное ощущение постоянства, ведь ты смотришь на воду и больше никуда, и перемены, ибо вода всё время меняется. Чтобы вода помогла тебе успокоиться, представь себе температуру реки, её вязкость, ощути запах, — Райнхард попытался следовать указаниям старика, и действительно, ему казалось, что вода пытается забрать его негативные эмоции с собой, — представь водоём как нечто единое целое, живущее своей жизнью. И, наконец, наполнись спокойствием и величием этого целого, — на последнем слове парень почувствовал, будто сквозь его тело прошла ледяная вода, которая взбодрила его и в то же время погасила разгоревшийся пожар злости у него в сердце. Аксель вдохнул полной грудью и выдохнул. Красная пелена ярости спала, и теперь он может рассмотреть мир во всех красках. Но он до сих пор чувствовал маленький тлеющий уголек злости, который может снова разгореться. — Вода помогла тебе справиться со съедающими тебя эмоциями, но это не значит, что ты полностью от них освободился. Теперь только от тебя зависит, сможешь ли ты контролировать свою ярость и злость. — С-с-спа… Эх… — однако слова благодарности застряли у парня в горле. Гордыня не позволяла произнести простое слово «спасибо». — Ммммм, — задумчиво протянул старик, — гордыня. Что ж… Думаю и с этим я могу помочь тебе, молодой человек, — улыбнулся монах. — Почему ты помогаешь мне? — А разве помогать ближнему своему неправильно? Особенно когда он действительно ищет помощи и нуждается в ней? — вопросом на вопрос ответил старик. — Если ты хочешь, чтобы я помог тебе победить твою гордыню, то идем со мной, — развернувшись спиной к реке, монах поманил рукой Акселя и неспеша направился в сторону дороги. И снова у Райнхарда взвыла гордыня, которая отказывалась следовать за стариком. Это, в свою очередь, немного разожгло пламя злости внутри парня. «Если я и вправду хочу справится со своей… Проблемой, то я должен пойти за ним.» В этот раз, на его удивление, он мог нормально идти за монахом. Конечно, гордыня всё еще душила парня, но он всеми силами старался этого не замечать. Спустя некоторое время они уже стояли возле ворот, ведущих в храм Огня. — Старик, я налысо стричься не буду. — Хм… — монах слегка толкнул врата, отчего те легко открылись. — Чувство юмора — это хорошо, молодой человек, не теряй его. — О, старейшина! — к ним сразу же подбежал монах с метлой. Видимо он подметал двор. — Вы как раз вовремя, мы уже собирались завтракать, — затем он перевел свой взгляд на Акселя. — Вы привели гостя? — Да, — кивнул Старейшина, — он задержится у нас на некоторое время. *-*-*-*-*-*-*-*-* Не так себе представлял Аксель завтрак монахов. Он считал, что они питаются лишь одним рисом да водой. Нельзя было сказать, что он не угадал вовсе, так как на подносе перед ним все же присутствовала чаша с рисом, но рис в этом мире едят все. Кроме вышеупомянутого риса на подносе также была отварная рыба, салат, по всей видимости, из морской капусты, пара креветок и зеленый чай. Вот чему-чему, а зеленому чаю Аксель был очень рад. Однако он не мог начать есть, так как еще не все монахи сели на свои места. Данный факт очень злил парня. Почему он должен ждать? Наоборот, это они все должны подождать пока он всё съест и не уйдет, только тогда им будет дозволено приступить к трапезе. «Гордыня» — пронеслось у Райнхарда в голове. Наконец последний монах занял свое место и все, пожелав другу приятного аппетита, приступили к еде. Разумеется, Аксель не мог пожелать никому этого из-за своей «проблемы». Эти слова буквально застряли у него в горле совсем как ранее, поэтому он сразу же начал есть. Конечно, Райнхард мог не есть еду из-за особых свойств колец, но раз уж пища уже перед ним, то почему бы и не попробовать её на вкус? Когда Аксель закончил с едой, он посмотрел на остальных монахов, чтобы узнать куда отнести поднос с тарелками. Проследив за одним из них, парень понял, что всю грязную посуду несут в дальний угол помещения, где было что-то наподобие окошка. Райнхард встал из-за стола и направился в сторону пункта сдачи посуды. Передав в руки дежурного монаха поднос, Аксель хотел уже было покинуть помещение, но его окликнул знакомый голос: — Молодой человек, не торопись, — парень обернулся и увидел Старейшину, — сейчас начнется твоё испытание по укрощению гордыни. — … — и снова он не мог ничего сказать. — Идем со мной, — поманил старик Акселя рукой. Спустя пару минут они уже находились в соседней просторной комнате, которая являлась кухней. Старик подошел к раковине, заполненной грязной посудой. Рядом также стояло несколько рядов грязной посуды. — Только не говори, что… — Да, тебе придется их помыть, — улыбнулся монах. В этот момент в груди у Акселя что-то перевернулось. Пожар ярости, раздутый гордыней, разгорелся с новой силой. Даже мысль о мытье посуды выворачивала его наизнанку. «Водичка, водичка, водичка…» — повторял про себя парень, стараясь утихомирить нахлынувшие эмоции. Удивительно, но он смог подавить в себе гнев… Но не гордыню. — Я. Не. Буду. Это. Мыть, — Райнхард чеканил каждое слово. — Гордыня не позволяет? — ехидно спросил старик. — … — И она же не позволяет тебе ответить, — пришел к выводу монах. — Молодой человек, подавить свою гордыню намного сложнее, чем сделать то же самое с гневом или злостью, так как именно она становится отправной точкой агрессии к окружающим людям. — Тогда чем же отличается гордость от гордыни? — Хм… Гордость — это осознание того, что ты смог сделать для людей всё, что мог. А гордыня — это иллюзия того, что ты можешь сделать всё, что не могут они же. Повисла напряженная тишина. Аксель пытался перебороть смертельный грех, чтобы снова стать самим собой. В это же время Старейшина пристально наблюдал за ним, терпеливо дожидаясь его следующего действия или вопроса. — Хм… Ты с одной стороны не можешь помыть посуду из-за гордыни, а с другой она же не позволяет тебе сознаться в этом. Хм… По крайней мере ты не оправдываешься. — Ты очень круто подбадриваешь, старик… — Ахахахахахаха, — вдруг рассмеялся монах. Аксель даже слегка опешил от этого, — есть такое. — Черт, ладно, мне нужен фартук, — решительно сказал Райнхард, не отрывая взгляда от грязной посуды. — Конечно, вот, — мгновение спустя парень уже надел на себя броню от пятен и грязи. — Что ж… Первый шаг сделан, остальное зависит от тебя. Ты можешь не мыть посуду, но просто знай, что тогда монахи Храма Огня и дети не смогут пообедать, — с каждым словом голос Старейшины звучал всё дальше и дальше. — Фух… — тяжело вздохнул Аксель, всё так же буравя взглядом раковину. Он чуть ли не каждой частичкой своего тела не хотел выполнять это задание. Как Он?! Может мыть посуду за простыми монахами. «Я должен это сделать…» — Райнхард дрожащей рукой потянулся к губке. — «Почему здесь нет посудомоечной, мать их, машины?!» — его рука остановилась на полпути к цели. — «Почему именно мытье посуды? Неужели после этого я смогу подчинить себе свою гордыню? Нет… Не так… Нужно зайти с другой стороны. Вода — символ спокойствия, поэтому благодаря ей я смог справиться со злостью. А мытьё посуды? Что оно символизирует? Нет, снова не так. Если спокойствие — это антипод злости, то что тогда противоположно гордыне? Неужели это… Смирение?.. Вот оно!» Теперь парню стало немного легче. По крайней мере он уже более детально представлял, почему ему нужно именно мыть посуду. Теперь, когда он вынырнул из своих мыслей, Аксель заметил, что уже держит губку в руке. — Отлично, второй шаг сделан, — улыбнулся Райнхард. Спустя всего лишь каких-то два часа Аксель наконец вышел из кухни и направился в сторону выхода. Ему очень хотелось подышать свежим воздухом. Каждый встреченный им монах пытался быть как можно незаметнее, потому что лишь один вид парня страшил их. — Эх… — тяжело вздохнул парень, сев на крыльцо. Переступить через свою гордыню было очень тяжело. Во время этого занятия у него очень сильно гудела голова и болел левый глаз. В момент, когда он домыл последнюю тарелку, Аксель на миг почувствовал себя… Свободным. Свободным от этих непонятно откуда взявшихся эмоций и чувств, которые, казалось, хотели поработить ум и сердце парня. Но сейчас всё так же, как и утром. Различие лишь в том, что Аксель теперь более-менее способен контролировать свою злость, а вот гордыня… С гордыней справиться оказалось не так уж и легко. — Хм… — этого Райнхарду хватило, чтобы узнать кто к нему подошел. — Молодой человек, ты хорошо справился. Скажи мне, как ты теперь себя чувствуешь? — Так же, как и утром… Конечно, сейчас я могу намного лучше контролировать свои эмоции, но этого недостаточно, чтобы… Чтобы… — Вернуться куда-то?.. Или к кому-то? — В точку. — Что же, пока не начался обед, может ты подметешь двор? — как бы невзначай спросил Старейшина. От его вопроса лицо Акселя на секунду перекосило от злости, возмущения и негодования, однако в следующее мгновение он сумел взять себя в руки. Благодаря таким занятиям парень постигает смирение, что позволит ему побороть свою гордыню. — Эх… — тяжело вздохнул Райнхард, вставая на ноги, — где, черт возьми, эта метла?! *-*-*-*-*-*-* «Это было тяжело…» — первое, что подумал Аксель, завалившись на свою кровать. Он бы никогда не мог подумать, что заниматься уборкой может быть настолько сложно. Раньше он мог бы справиться с этим всего лишь за 2 часа, но сейчас, когда на него давят эти надоедливые эмоции, данное занятие превратилось в ад. С одной стороны ему нужно подавлять гордыню, а с другой сдерживать себя, чтобы не снести этот треклятый храм к чертям. Однако парень чувствовал, как хватка эмоций становится все слабее и слабее после каждой выполненной работы. Разумеется, прогресс идет не семимильными шагами, но и этого пока было достаточно. Как бы то ни было, сейчас Райнхард хотел отвлечься от дурных мыслей, поэтому он решил проверить свой инвентарь… *-*-*-*-*-*-*-* На следующий день, Аксель как обычно мыл посуду после завтрака, которая по содержимому тарелок совсем не отличалась от вчерашнего. Все его мысли были заняты сном, который приснился ему прошлой ночью. — Хм… Ты о чем-то задумался, молодой человек? — погруженный в свои думы, парень не заметил подошедшего к нему старика. — Да… О сне… В самом конце сна я смог снова стать самим собой, — на лице Райнхарда появилась едва различимая улыбка, — но чтобы добиться этого, мне пришлось… Забудьте… Главное, что я нашел способ решить свою проблему в реальности. — И как же? — с интересом спросил Старейшина. — Водопад. *-*-*-*-*-*-*-*-* — Молодой человек, тебе обязательно уходить? Прошла-то ведь всего лишь неделя, — с улыбкой произнес Старейшина, провожая Акселя до врат храма. — Нам будет не хватать столь профессионального уборщика. — Старик, — у выхода парень повернулся к монаху лицом, — спасибо тебе большое! — выкрикнул он, но поклониться так и не смог, — я... — Не нужно благодарностей, молодой человек, — Старейшина похлопал Райнхарда по плечу, — Если ты можешь помочь кому-то, то просто сделай это. — Я запомню эти слова. И, кстати, как твоё имя? — вопросительно выгнул бровь Аксель. — Моё имя Чукаку.