Заботливый брат

Если бы только Майкрофт знал, что самый главный момент в отношениях этих двоих случится раньше, чем он успеет что-либо предпринять. Шерлок и Джон вернулись на 221Б по Бейкер-стрит уже затемно; на улицах загорелись бело-жёлтые тускловатые фонари, разрезающие ночную мглу Лондона. Миссис Хадсон готовилась отойти ко сну и, что совершенно объяснимо, подпрыгнула от испуга, когда входная дверь с грохотом распахнулась, и на лестнице раздались сердитые уставшие голоса. Подумав немного, почтенная домовладелица решила их не беспокоить и узнать обо всём завтра утром. А между мужчинами, научившимися понимать друг друга с полуслова, разразилась настоящая ссора. - Сколько можно, Шерлок, я - человек, не игрушка какая-нибудь! - возмущённо кричал Джон, протопав к середине гостиной и остановившись там, как гневный указующий перст. Такие жесты вывели Холмса из себя ещё больше. - Я не виноват, что тебе вздумалось так громко ахать в доме у убийцы! - Знаешь, люди могут чувствовать, особенно удивление или страх! Ты хоть знаешь, что такое чувства? Нет? Это такая штука, Шерлок, которая обычно есть у живых людей! Накипевшая от времени обида разрасталась всё сильнее, и Джон уже не мог себя контролировать. С каждой попыткой Холмса яростно возразить он кричал ещё больше и громче - от пережитого страха и ужасной досады, которая колола сердце больной старой занозой: Шерлок так и не заметил, что тот его любит. Джон многое уже вытерпел и вынес и искренне верил, что сможет пронести свою безответную любовь через всю жизнь, в тайне. Но любому терпению рано или поздно приходит конец, и сейчас с ухающим сердцем Ватсон буквально слышал, как звонко разбиваются его надежды. Холмс был уверен в своей правоте больше, чем когда-либо. Он так яростно расстегнул пуговицу на рукаве пиджака, что вырвал её с корнем и злобно отшвырнул от себя. Где это видано - так никчёмно выдавать себя, когда убийца уже под носом? - Отстань, Джон, я прекрасно знаю, что такое чувства! Люди для меня - открытая книга! - нисколько не стараясь уменьшить свой запал, кричал в ответ Холмс. Чего он от него ждёт? Сочувствие? Сантименты?! Довольно с него сантиментов за всё это время, желания открыться, довериться, стать ближе, защитить. Он и так не может совладать с собой, а всё из-за Джона! Джон горько расхохотался во весь голос. Со стороны это напоминало истерику: он буквально согнулся пополам, ощущая, как боль давит его внутренности, и на глазах его выступили слёзы. - Открытая книга? Правда? - выдавил он из себя, не прекращая смеяться. И резко перестал улыбаться, вложив весь яд своих боли и обиды в эти слова: - Ты до сих пор не заметил, что я люблю тебя, слепой, самодовольный идиот! В гостиной повисла тишина. У Джона от напряжения зазвенело в ушах, колени позорно задрожали, но он не был бы Джоном Ватсоном, если бы не удержался твёрдо сейчас на ногах. Своё собственное тело, закалённое войной, не могло подвести его сейчас. Шерлок понял немного раньше. Джон испуганно проморгался, поняв, что произнёс вслух, ч е м у позволил вырваться наружу из старой клетки. - Я... Боже... - он закусил костяшки кулака, взолнованно бегая глазами по комнате, от предмета к предмету. - Боже правый, - тихо повторял он, словно у него после долгих криков сорвался наконец голос. Так страшно ему ещё никогда не было; спина покрылась липким потом. Хотелось немедленно уйти отсюда, но ноги точно не выдержали бы, выйди он на улицу. В ушах оглушительно шумела кровь. - Я... - Джон. - Просто замолчи, - медленно произнёс Ватсон так тихо, словно язык совсем отнялся. С одной стороны, так оно и было. Он едва заставил себя сдвинуться с места: тело абсолютно окаменело от ужаса. Лоб весь покрылся противной испариной, уши горели, телу, наоборот, стало ужасно холодно. Джона знобило, руки тряслись, как у глубокого старика. Он мог только отстранённо отмечать особенности своего нынешнего состояния: никаких мыслей в голове больше не было. Он медленно подошёл к лестнице и поднялся в свою спальню, стараясь двигаться как можно быстрее, чтобы Шерлоку не взбрело в голову побежать за ним, остановить его. Тогда уж точно сорвётся, и пути назад уже не будет. Стараясь ни о чём не думать, Джон закрыл дверь на засов, на негнущихся ногах добрёл до своей постели и рухнул на неё прямо в одежде, сумев лишь заставить себя стянуть ботинки. Голова закружилась ещё сильнее, буквально до тошноты, горячие слёзы обожгли глаза, и вскоре он, измученный переживаниями, уснул. **** - Доброе утро, миссис Хадсон, - улыбнулся Майкрофт, стараясь вести себя как можно вежливее и приветливее. В руках этой маленькой женщины в данном доме содержалась великая власть, с которой старшему Холмсу, буквально контролирующему всю Англию, тягаться было невозможно. - Боюсь, совсем не доброе, Майкрофт, - вдруг искренне печально вздохнула домовладелица. Миссис Хадсон жестом пригласила его наверх, в кухню. Холмс с удивлением заметил, что на часах уже полдень, а на лабораторных склянках Шерлока лежит характерный слой пыли. Он что, ещё даже не притронулся к своим игрушкам? - Что случилось, миссис Хадсон? - хмурясь, решил поинтересоваться он. Он смутно догадывался, что дело, конечно, в их отношениях с Джоном, но мог только предполагать, что именно могло произойти. Женщина была так расстроена, что переступила через свою гордость и налила им обоим крепкого чаю. - Ох, Майкрофт, - снова вздохнула она, присаживаясь за стол напротив. Под её глазами пролегли следы плохого ночного сна. - Они вернулись поздно и очень сильно поругались, а в один момент всё стихло. Я хотела хорошенько встряхнуть их утром, но Джон куда-то ушёл, а Шерлок совершенно отказывается со мной говорить... Что же делать? Майкрофту пришлось собрать все остатки своей человечности и нужные знания по психологии, чтобы временно успокоить расстроенную женщину. Миссис Хадсон шумно высморкалась в салфетку, и, деликатно оставив её, мужчина решительным шагом вошёл в гостиную. В ней стоял настоящий погром. Многие вещи были опрокинуты, кое-что разбито, пиджак и рубашка Шерлока разорваны. Мгновенно Майкрофт огляделся на предмет ближайшего оружия и тут же присвоил себе пистолет из верхнего ящика комода, косясь в сторону свернувшегося калачиком на диване Шерлока. На нём был синий безбожно измятый халат. Краем глаза мужчина снова окинул комнату более внимательным взглядом и примерно восстановил картину произошедшего вчера вечером. Определённо, его брат не вставал с этого дивана с часов четырёх-пяти утра. - Зачем ты пришёл? - хрипло спросил Холмс-младший, и его брат со вздохом понял: выкурена была не одна пачка. В голосе брюнета не слышалось раздражения или досады, одна глухая тоска и обречённость, и Майкрофт велел себе собраться. Подтащив ближайший стул к дивану, он медленно опустился в него и набрал в грудь побольше воздуха, морщась от запаха сигарет. Настало время сделать то, что он уже вынашивал несколько дней и что следовало бы сделать уже очень давно. - Шерлок, братец мой, я всё знаю и... - Слишком заезженная фраза даже для тебя. Теперь его голос прозвучал обиженно, и Майкрофт невольно улыбнулся: кажется, упрямый братишка действительно рад его видеть. И что на это всё сказал бы Грегори? Что ж, у них ещё будет возможность всё это обсудить. Эта мысль вызвала у Майкрофта слабую улыбку. - Да, ты прав. Но в этом случае слишком заезженно быть не может. Детектив промолчал, и "британское правительство", неуютно поёрзав, продолжил. - Выбор всегда за тобой, Шерлок, но отрицать то, что ты любишь Джона Ватсона - всё равно что отрицать время смерти от выстрела в голову. Прямое попадание, Шерлок. Ты боишься показаться слабым и поверженным из-за того, что поддашься чувствам, так? Презираешь себя за то, что дерзнул подумать о счастье. Сжатые плечи под синим халатом вздрогнули, и мужчина понял, что попал в десятку. Слишком наивный младший брат, слишком упрямый и слишком глупый. - Если тебе так будет легче, дорогой братец, я тоже допустил эту... Оплошность. - Лестрейд. - Так очевидно? - Разумеется. - Вот и в твоём случае так же. Шерлок снова замолчал. Слышно было только, как на кухне возится миссис Хадсон, ворчливо причитая по поводу ужасного беспорядка. Этот звук был раздражающим и уютным одновременно. - Шерлок, пойми меня. Даже мы с тобой - люди. Напрасно ты думаешь, что счастье затуманит твой разум, всё совсем наоборот. Ты просто ошибаешься и... Он мялся, не мог найти нужных слов, хоть и понимал, что это едва ли не самый важный разговор в жизни Шерлока. Тем больше он осознавал эту важность, это огромное значение, тем неувереннее себя ощущал. Всё же, перед ним не тот десятилетний кудрявый мальчик с любопытными серебристыми глазами. Сейчас перед ним уже давно взрослый мужчина, который может сам распоряжаться своей жизнью. Взрослый, но настолько неуверенный к своей любви, что вот уже чёрт знает сколько месяцев мучается отрицанием своих же собственных чувств, и это первый раз в жизни, когда Шерлок отрицает факты. Майкрофт замолчал, чтобы не сказать лишнего, но Шерлоку ничего дальше и не понадобилось. Он медленно сел на постели, весь лохматый, измятый после бессонной ночи, с красными глазами и впалыми щеками. Чуть шатаясь, он пристально посмотрел на Майкрофта. - Ты уверен, что стоит? Не отрывая от него взгляда, старший Холмс очень медленно кивнул. Перед его мысленным взором тут же предстали возможные варианты того, куда мог с утра пораньше отправиться Джон (определённо, ночь он провёл здесь). Но ему хватило одного взгляда на решительно вскочившего с дивана Шерлока, чтобы понять: никакие чужие догадки ему не нужны. Его глаза горели новым огнём, более уверенным и жарким, чем всегда. Он и сам прекрасно знает, где его искать. Знает или чувствует? Возможно ли, что гениальный консультирующий детектив впервые в жизни положится не на факты, а на интуицию и свои собственные чувства? **** - Отвратительно, - недовольно поморщился Шерлок, скривишись, точно капризное дитя. Джон недовольно покачал головой, не сдержав смешка. - Хорошо, вредина, в следующий раз не будем брать китайскую кухню. Холмсу и не нужна была еда. Сцепив пальцы под подбородком, он с наслаждением разглядывал Джона, сидевшего напротив. Джона в мягком растянутом свитере и крошками над верхней губой, который так нелепо пытался орудовать палочками и недовольно хмурился на них. Спорить с банковским автоматом, злиться на кусочки дерева... С Ватсоном действительно никто не сможет сравниться. Это было так привычно уютно (они уже около года мучили друг друга, успешно играя роль парочки в бытовых ситуациях!) и вместе с тем по-новому, так как они действительно были вместе, и это было так п р а в и л ь н о. - Почему бы тебе не готовить нам ужин? - промурлыкал Шерлок, надеясь, что его широкая кошачья улыбка заставит сердце бывшего военного врача растаять. Впрочем, так оно и случилось, но мужчина уже давным-давно изучил все уловки Холмса, поэтому с улыбкой покачал головой: - Ну уж нет, хитрец. Я тебя знаю; тебе ужасно трудно угодить. - Мне понравится всё, что ты приготовишь, - совершенно искренне пожал плечами Шерлок, наливая в оба бокала на высокой ножке багряное вино. И ведь не врал, ни капли не врал: всё, что делал Джон, было потрясающим. Сильно смутившись и покраснев от удовольствия, Ватсон уверенно фыркнул: - Тебе не нравится даже то, что я делаю слишком горячий чай! Хоть он и спорил сейчас, его донельзя устраивала роль парня упрямого привереды Шерлока Холмса, и спорить с этим было невозможно. Даже внутри себя бывший военный врач давно прекратил все споры. Не желая соглашаться, Холмс только надул губы, на что Джон тепло рассмеялся. Огоньки свеч на столе тихо заколыхались от их движений, ароматное вино приятно обожгло горло, и Шерлок понял, что никогда прежде не был настолько бесстыдно счастлив, как сейчас. Впрочем, в сияющих глазах напротив он читал то же самое. Безо всякой дедукции. Необъяснимый порыв заставил его подняться со своего места и, быстро обойдя стол, опуститься рядом с Джоном. Тот непонимающе захлопал ресницами, но брюнет только мягко поцеловал его в губы, отдающие острым сладким соусом. Почему они не делали этого раньше? Сейчас Шерлок и сам понимал, каким был идиотом, но признавать этого не хотел никогда и ни перед кем. Это значило бы победу несносного Майкрофта, ведь так? Впрочем, о соревновании со старшим братом ему сейчас хотелось думать в последнюю очередь. Родные руки Ватсона уютно и необходимо зарылись в его тёмной шевелюре, и, оторвавшись от губ своего блогера, Шерлок тихо выдохнул то, что уже произносил к этому моменту не раз: - Я люблю тебя, Джон. Глядя на широкую улыбку рядом, на милые ямочки и сияющие глаза, отражающие свет свечей, Холмс искренне недоумевал, почему был таким идиотом. - И я тебя, Шерлок.