Что не знает пощады из тёмных миров?

В стародавние унылые времена, когда жизнь простого человека не стоила ни гроша, шёл молодой охотник по тёмному-тёмному лесу. Холодный ветер выл свою заунывную прощальную песню, и противный мелкий дождик лил не переставая, заливая ледяную воду за шиворот. Война людей против оборотней, с переменным успехом, велась уже долгие годы. Тысячи убитых с обеих сторон. Альфы нападали кланами, последнее такое нападение недавно выкосило маленький город на западной границе. А в том клане было всего ничего — сто альф и полсотни бет. На стороне людей были технологии и численное преимущество — их женщины рожали по одному или двойне каждый год каждому мужчине, а у некоторых было и по две жены, но эта практика осуждалась и считалась незаконной. У оборотней же было не так радужно. Омег категорически не хватало на каждого альфу, они доставались самым лучшим воинам или самым богатым вожакам. Берегли их как зеницу ока, ценили на вес золота, молодые охотники даже никогда в своей жизни не видели парня-омегу волков. Последнее время война велась руками охотников, молодых парней из бедных необеспеченных семей, или младших детей богатых родителей, которых забирали в интернаты для обучения на охотников и, конечно, детей, брошенных своими родными. Обучение длилось от трёх до пяти лет. Охотились парами или поодиночке, иногда сбивались в более крупные группы по пять-восемь человек. Нападали на одного альфу или бету, отбившихся от клана или отошедших по своим делам. Убивали стрелами с серебряными наконечниками или серебряными ножами. Также в ход шёл волчий аконит, растение, из которого делали настои. Если вколоть такой настой оборотню, то он вызывал нечеловеческие мучения, не давая самцу умереть. Если бы не эти технологические новинки, человек был бы не в состоянии победить альфу, те были намного сильнее физически, быстрее, у них были очень сильные острые когти и зубы. Даже в форме человека оборотни были намного сильнее людей, а в своей родной волчьей форме тем более. Люди собирались в армии и нападали в лесах, в которых, как они точно знали, жило много оборотней кланами. В ход шли и бомбы, начиненные волчьим аконитом, и снаряды, содержащие осколки серебра, и тому подобное оружие для уничтожения целых кланов. Как легко можно было выследить оборотня в лесу? Кроме охотников, а они все одевались в одинаковые одежды своего сословия: коричневые рубахи из грубого полотна с бахромой по краю и кожаные чёрные штаны, других людей в лесу не было — слишком опасно гулять одному в тёмном запретном лесу — встретил парня одного в лесу ночью — точно оборотень. Да и запахи у них были странные, нечеловеческие: одни пахли хвоей, другие морем, третьи — растениями или приправами — люди так не пахнут. Одевались в шкуры убитых ими же диких животных, хотя иногда и в человеческие штаны да рубахи. Зимой оборотни не мёрзли, у них была температура тела выше человеческой, да и регенерация куда более скорой, чем у и людей. «Сегодня всё против меня!» — злился Ангустиас, — «Но кушать всё же хоть что-нибудь хочется каждый божий день! А городской голова платит — и не плохо — за каждого убитого альфу или бету! Я и сегодня непременно кого-нибудь добуду!» Он прислушался. В глубине леса раздавался тихий плач, хороший охотник не мог бы заниматься своим ремеслом, если бы не развил чуткий слух и отличное зрение. А Ангустиас был по-настоящему хорошим охотником, не каждый из них доживал до тридцати лет, а ему было уже двадцать семь. Мужчина осторожно двинулся на звук, старался ступать как можно тише, в правой руке наизготовку он держал лук со стрелой с серебряным наконечником, за голенищем сапога торчал небольшой серебряный клинок. Несмотря на капли дождя, звук плача раздавался всё громче, Ангустиас начал сомневаться, что это оборотень — за всю свою карьеру охотника он ни разу не видел плачущего альфу или бету. Даже под воздействием волчьего аконита те орали от боли и извивались на земле, но не плакали. Наконец он осторожно раздвинул ветки и увидел обнажённого паренька, дождь размазывал по нему грязь и кровь. В ту же минуту найденыш его тоже увидел, вмиг перестал плакать и стал отползать как можно дальше от охотника с расширенными от ужаса глазами. У охотника опустились руки, это никак не мог быть альфа или бета, даже молоденький. Тело было слишком хрупким, и дело было даже не в побоях и ранениях, узкие плечи, худое тело, изможденное ненастьем, а тела других оборотней, которых он встречал, даже молодых, были все покрыты перевитыми мышцами. — Ты кто такой? — удивился Ангустиас. — А ты? — спросил юноша, но страх в его глазах ответил за него. — Ты оборотень! — констатировал охотник. — Но ты не альфа и не бета, значит омега! А что омега делает в лесу, вдалеке от стаи, один? — Ничего, я уже ухожу, — паренёк отодвигался, от страха и шока он даже перестал плакать. Омег всегда оберегал весь клан, они — способные дарить жизнь — самые ценный ресурс любой стаи. Их категорически не хватает на всех альф. За них даже происходят битвы среди взрослого населения клана. Ангустиас учили на курсах, что омег нельзя убивать. Если тебе посчастливится поймать омегу, что было последний раз лет двести назад, то его надо захватить и привести в городской совет. Потом его посадят в клетку, которую поставят среди леса, вокруг будут стоять десятки охотников с луками наперевес и с другим оружием наготове. А благодаря запаху со всех сторон будут стекаться альфы и беты в попытке спасти пленного и тогда можно за раз убить двести, а то и триста альф. Те будут нелепо и смело идти на смерть только ради одного омеги и всех его будущих не рождённых ещё волчат. Для любого человеческого города это самая настоящая победа! Но Ангустиасу и никому из его знакомых омеги никогда не попадались. Молодой охотник даже начал верить, что это миф, что кто-то когда-то смог захватить омегу. Конечно, омеги существовали на самом деле, понятно, что это было правдой, иначе откуда брались бы всё новые и новые альфы и беты. Омега тоже узнал кто перед ним. Охотник! Всех волчат с детства учили не отбиваться от стаи, а то придёт охотник и утащит тебя в волчий рай, то есть убьёт, да ещё и заставит помучиться от волчьего аконита. С детства маленький Майтэ, сын Алина из племени белых волков, знал, как выглядят охотники, как одеваются и как пахнут. Пахнут они жуткими мучениями, смертью и забвением на долгие-долгие годы! И вот один из них стоял аккурат перед ним, молодой, высокий и сильный как альфа. Кожаные штаны и тёмная рубаха залиты насквозь проливным дождём, но тому хоть бы что, студёный ветер пробирал до самых костей даже оборотня, но человек перед омегой совсем не дрожал. В правой руке лук наготове, левая потянулась к серебряному клинку в голенище сапога. Красивое скуластое лицо с голубыми глазами и вьющиеся каштановые волосы отошли на второй план, на первый вышло ожидание скорой мучительной смерти. Не лучшая перспектива в шестнадцать лет для младшего сына вождя белых волков. — Можешь убить меня, всё равно некому меня защитить, — сказал омега, но в противоположность своим собственным словам продолжил отползать от охотника в чащу леса, видимо, инстинкт самосохранения никто не отменял. — Зачем это? — удивился Ангустиас. — Ты мне живым нужен, городской голова выложит за тебя не один десяток золотых монет. Потом ещё долго можно будет не работать по ночам, — охотник вынул из кармана небольшой аркебуз, заряженный капсулами с волчьим аконитом, — сейчас тебя обезвредим и в клетку! — Волчий аконит? Не надо, я сам с тобой пойду! — запричитал юноша. — Обернёшься волком, как только я потеряю бдительность и разорвешь меня на куски, нет уж! — отрезал Ангустиас прицеливаясь. — Как я обернусь? Я истощён, голый, босый*, раненый, у меня даже регенерация не работает, — и омега показал руки в синяках и кровоподтёках. Охотник присмотрелся. Так и есть — волчонок был сильно избит или ранен, весь в крови, худой и замученный, в глаза бросались только торчащие рёбра, впалый живот и разбитые в кровь коленки. — Ладно, но смотри мне! Одно неловкое движение не в ту сторону и капсула у тебя в плече! — Ангустиас вынул свой пояс, затянул его на худой шее омеги, другой конец намотал себе на руку, — Пошли! — Куда ты меня тащишь? — заканючил омега, умирать резко перехотелось, несмотря даже на все свои несчастья. — Продам тебя завтра с утра городскому голове, посадит тебя в клетку и будут ловить на живца альф и бет оборотней. Как было уже лет двести или триста назад. — Это называется «не убью» — это ещё хуже! — Почему? — удивился Ангустиас. — Я знаю историю того беременного оборотня… Потом он умер в клетке от голода и обезвоживания, через три дня. Нам это рассказывали в начальной школе. — Я не знал… Омег нельзя убивать, это как вести войну против беременных женщин… Да омеги и не нападали на людей, никогда ни на кого не нападали… — Но разве омеги люди? Даже беременные? Они скот, животные! Убей меня прямо сейчас, меньше мучений! — ехидно требовал Майтэ, нехотя плетясь за охотником. — Я никогда не задумывался, почему тогда убили всего триста альф, почему не тысячи и не всех вообще… Вы бы не бросили своего омегу ни за какие коврижки на свете! — Живого! Своего живого омегу! — подчеркнул Майтэ. Дальше тащились молча. Охотник обдумывал новую информацию, ему и в голову не приходило, что случилось в конце концов с тем омегой двести лет назад. Майтэ мысленно прощался с папой, с отцом, со всеми своими друзьями, к сожалению, уже и так покойными. Мало того, что он сам умрёт, за него еще умрут и ни в чём не повинные альфа и беты из соседних кланов. Но потом омега вспомнил о том, что вокруг больше не осталось белых волков, их территорию заняли чёрные, победившие в войне и убившие всех его родных. Они угнали в рабство омег белых волков, изнасиловали самого Майтэ, приняв его за бету, потому что у шестнадцатилетнего паренька еще не было течек, вот первая и началась во время группового изнасилования. Ведь первым его изнасиловал вожак чёрных волков, который, судя по запаху, оказался его истинным альфой, но, будучи пьяным после обмывания победы, он не признал в Майтэ своего истинного омегу. Обычно до первой течки у омеги скорее запах ребёнка, чем своего пола. После жестокого изнасилования вождь чёрных волков бросил омежку своим солдатам. Когда же те наигрались, то выбросили полуживого бету, как они думали, умирать в ближайшие кусты, не утруждая себя даже закопать труп, сдохнет так сдохнет, чёрт с ним.