Что не знает пощады из тёмных миров?

Майтэ знал, что альф всегда ведёт от одного лишь запаха омеги, их нежной кожи. Они всегда желанны, просто никогда не думал, что это сработает и с охотником тоже. Кроме того, последнего раза, младшего сына вождя белых волков всегда боготворили альфы и беты всего племени, строили ему глазки и подносили подарки. В общем, Майтэ знал, что он настоящий сексуальный и желанный приз для любого представителя противоположного пола. Ну, если не считать тот неудачный раз с пьяными чёрными волками. Но чёрные волки и есть самое страшное зло, что живёт в нашем мире. Они воюют со всеми: с людьми, с другими животными, даже с себе подобными оборотнями и друг с другом внутри клана частенько тоже. Сражаются не до первой крови, как принято у оборотней, а до смерти одного из противников. Омега кончил и с протяжным удовлетворённым вздохом обмяк на кровати. Мужчина проглотил сладкий пряный коктейль до последней капли и вылизал весь омежий пах. Пока омега только приходил в себя, Ангустиас, довольный и удовлетворенный, несмотря на то, что член огромной дубиной упирался в живот, спросил: — Как регенерация так быстро сработала с одного бутерброда с вяленым мясом? Может быть это было волшебное мясо? — и засмеялся. — Нет, я поел и обернулся на пару минут, тихо как мышка, чтобы тебя не будить. А в ипостаси волка регенерация работает в разы сильнее, — ответил тот, валяясь на кровати бессильной куклой после бурного оргазма. — В кого обернулся, в мышь? — весёлое настроение не покидало молодого охотника. — Ты сдурел? — обалдело протянул Майтэ. — В волка! Мы не обращаемся в мышей! — Понятно, а меня спящего почему не разорвал? — резонно удивился Ангустиас. — Потому что ты теперь — моя стая, никого больше у меня нет! — грустно произнёс Майтэ и отвернулся от всепроникающего внимательного взгляда охотника. — А истинная сила волка не в когтях, зубах и скорости, истинная сила волка в стае! — А где твоё настоящее стадо? — спросил Ангустиас. — Какое «стадо»? — обиженный Майтэ подорвался с кровати и грозно встал перед сидящим мужчиной, глядя на того сверху вниз. — Оборотни живут кланами! — Ладно, я пошутил. Знаю, что кланами. Так где они все? Почему не спешат спасти тебя и разорвать меня на тысячу мелких ошмётков? — охотник так же спокойно сидел на кровати — хотели бы прийти и убить его, давно бы уже выследили по запаху и захватили бы. — Они все погибли, — омега не разделял веселья своего нового друга и печально опустился на пол прямо там, где стоял, — наших победили чёрные волки: альф и бет убили, омег захватили в рабство, а меня… — Майтэ так и не смог произнести этих ужасных слов и заплакал, утыкаясь лицом в колени. — Изнасиловали! Я уже понял это вчера по разбитым коленям и крови из попы, — молодой охотник встал и, обняв омегу, затащил того к себе на колени, пожалеть и посочувствовать своему новому другу. — Ты тоже меня сейчас изнасилуешь? — сквозь слёзы спросил Майтэ, чувствуя, что именно упирается ему в бок. — Нет, конечно, я не насилую детей! — спокойно ответил Ангустиас. — Я не ребенок, мне почти семнадцать! — разозлился омега. — Тогда изнасиловать? — опять пошутил мужчина. — Нет, всё, ладно, я ребенок, — засмеялся сквозь слёзы тот. Ангустиас только прижал его к себе покрепче и продолжил нежно поглаживать спину, успокаивая и жалея. — У тебя запах молока с мёдом и сытными булочками. — И подгоревшими булочками, так всегда говорил отец, пока был жив, — печально добавил омега. — Ты пока полежи, отдохни, а я сгоняю в город, куплю что-нибудь нам на завтрак. Я же не знал, что у меня появится свой омега, поэтому кроме хлеба и вяленого мяса у нас имеется только чистая дождевая вода, — Ангустиас начал напяливать одежду, — а почему ты сказал, что на вас напали чёрные волки? Разве волки бывают другого цвета? Они или чёрные, или тёмно-серые. — Ничего подобного, — ответил омега, — волки бывают и снежно-белыми, такими как я и всё моё племя. Просто так как мы, белые волки, никогда на людей не нападали, только прятались от вас, вот вы нас никогда и не видели в живую. Вы не с нами воюете — с чёрными волками! Это совершенно другой вид, мы с ними как день и ночь, огромная разница! — Глупости какие, — ответил охотник, — белых волков не бывает, их никто никогда не видел! — Бывает! Хочешь, я сейчас обернусь и покажу тебе, что я самый настоящий белый волк? Обращения оборотней молодой охотник видел уже много-много раз: подстреленные или раненые волки обращались на месте в людей, просто скидывая с себя ненужную шерсть, вместе с когтями и клыками, быстро и споро обращаясь в человекоподобных существ. Или наоборот, парни или молоденькие юноши, которых Ангустиас встречал в лесу в людской одёжке, резко оборачивались в тёмно-серые твари, раскидывая в стороны ошметки разодранной одежды, и пытаясь на четырёх лапах быстрее ускакать от охотничьей стрелы, но такого плавного, спокойного и, главное, красивого оборота мужчина не видел никогда. Обнаженный омега качнулся вокруг своей оси, плавно, будто в танце, повёл стройными плечами, и начал опускаться на четыре конечности. Пола достигли уже волчьи лапы, окутав всё молодое тело в снежно-белый мех. Молодой волк смотрел теми же голубыми умными глазами, потом подошёл и, выпрашивая ласку, лизнул охотника в плечо. — Господи, какой же ты красивый! И запах совсем не изменился, такой же домашний, — улыбнулся мужчина, поглаживая нежный тонкий белый пух под животом, — и вообще, как тебя зовут? Я же должен знать, как зовут моего омегу! — А я твой омега? Хорошо, я — Майтэ, сын Алина, белый волк, — омега споро обратился в человеческую форму и, наклонив голову, предстал перед охотником. Именно так оборотни представлялись равным по положению. — А я — Ангустиас, фамилии рода нет, так как я сирота, подкидыш, охотник на … чёрных оборотней, — мужчина замялся, пытаясь донести до омеги, что он воюет только с теми, кто нападает на людей, так что враг у них с Майтэ общий. И тоже наклонил голову вперед: — Не хочу, чтобы кто-нибудь тебя у меня забрал. Так что я сейчас помоюсь, оденусь и в город, а ты посидишь в подвале! Нет, не в клетке! — ответил Ангустиас на несчастный взгляд Майтэ с выпяченной вперёд нижней губой, — А в тайнике, под полом, рядом с ледником для мяса. Видишь, там у меня самое дорогое! Я просто хочу, чтобы никто из других охотников тебя здесь не нашёл, и не отнял у меня, не убил и не забрал! И, естественно, не хочу, чтобы тебя нашли чёрные волки, раз белых здесь вокруг не осталось! Смотрю сейчас на тебя и даже не представляю, как кто-то может добровольно расстаться с омегой! Теперь ты мой! — Ты теперь — моя стая! — ответил Майтэ, так было принято отвечать на признания у оборотней. Ангустиас поднял старую шкуру с выцветшими пятнами неизвестного зверя, которая прятала под собой вход в подвал. Он находился в центре комнаты под столом. Мужчина дернул на себя большое металлическое кольцо и кусок деревянного пола поднялся, под ним оказалась лестница вниз в темноту. — Давай, быстренько спускайся, — сказал, — я посвечу тебе огнем, — и вытащил из очага головешку металлическими щипцами. — Не надо! — ответил Майтэ. — Мы прекрасно видим в темноте. Что там у тебя кроме ледника для мяса? — Кстати, мяса там скорее всего уже не осталось. Посидишь тихо, вот тебе большой замок и ключ от него. Там внутри такие же два кольца, вот ключ, пока мой голос не услышишь — не открывай! Тут внутри в доме волчий аконит отпугивает оборотней, охотники могут пройти, но навряд ли учуют твой запах из подвала. Увидят, что дверь заперта, меня дома нет и уйдут по своим делам. Но на всякий случай... Даже не знаю, какое оружие тебе оставить? — Никакого оружия мне не надо, со мной не так просто, я могу и сам себя защитить! — Ангустиас печально улыбнулся на эти слова, подумав: «не с охотником!» — Возвращайся поскорей! — Я сам знаю. Я бы с удовольствием взял тебя с собой, чтобы не оставлять одного в доме! Но горожане к такому точно не готовы! Они поймут кто ты! Я думаю, что со временем тебя можно было бы представлять, как начинающего охотника, дать в руки лук со стрелами серебряными, может кто-то подумает, что запах волка на тебе остался от крови убитых тобой оборотней. Но не сейчас, прежде надо раздобыть тебе охотничью одежду твоего размера, придумать «легенду» как шпиону. Так что давай, спускайся пока вниз, и запирай себя на замок. Пока мой голос не услышишь — не открывай, договорились? Когда Майтэ почти спустился, виднелась только светлая макушка, Ангустиас наклонился и чмокнул того в висок: — Давай, обязательно запрись! Я постараюсь поскорее вернуться! — Конечно, ты же будешь скучать по своему омеге… — напомнил Майтэ охотнику. Молодой охотник задвинул шкуру на старое место, поставил сверху кухонный стол, открыл окна проветрить избушку, чтобы даже запаха омеги не осталось, прислушиваясь как тихонечко щёлкает замок в подвале. Быстро отправился в душ, состоящий из бочки с дождевой водой на крыше и шланга, подающего воду сверху вниз, и с удовольствием предался воспоминаниям о своём золотом мальчике. Когда от этих сладких чувств определённая белесая жидкость забрызгала всё вокруг, Ангустиас наконец-то закончил помывку, быстро оделся в свежую одежду и, заперев избушку, отправился в город. Там первым делом мужчина заглянул на рынок, купил сыра, свежего мяса с маслом и хлеба. Не обошлось и без парочки леденцов на палочке, такое лакомство любому омеге понравится, решил Ангустиас. Дальше были куплены: коричневая рубашка и кожаные штаны с теплыми сапогами «для начинающего студента охотничий академии», маленький лук со стрелами, у которых был серебряный наконечник — всё было готово для превращения Майтэ в «ученика» охотника. Обратно Ангустиас бежал так быстро, словно его несли крылья любви. Отпер избушку, бросил покупки на стол, хотел было проверить омегу, постучав и не сказав ни слова, откроет или нет. Но потом понял, что не сможет больше пугать мальчика, который и без этого немало пережил на своем коротком веку, поэтому постучал и громко прокричал вниз: — Это я, открывай, давай! А дальше омега повел себя как самая настоящая хозяйка в доме: приготовил на сковороде мясо, сочащаеся тёплой кровью, накрыл на стол, разложил угощения, примерил новый наряд, который оказался точно в пору. И они впервые сели обедать как семья. Омеге человеческая еда была в новинку, он привык есть мясо убитых в лесу животных, приготовленное на костре, а иногда и под горячую руку, сырое. Поэтому жареная и разложенная на тарелках еда Майтэ понравилась. Особенно сладости в конце произвели на омегу неповторимое впечатление, и он лез благодарить своего защитника и спасителя жирными, маслянистыми, и от этого ещё более сексуальными губами.