Дело графа де Шаньи

Ночь раздумывала, не пора ли перейти в утро, но бар при отеле был еще открыт. Предпоследний посетитель покинул его на нетвердых ногах уже довольно давно, но еще один не спешил в благословенные объятия сна. Полуночник сидел за дальним столиком, цедил виски и терялся в тенях, пока лунный свет не выхватывал из сумрака его профиль. Тогда бармен чувствовал, как по спине пробегает неожиданный холодок. Словно бы в зале за ним сидит призрак... Скрипнула дверь, впуская еще одного позднего визитера, должно быть застигнутого посреди ночи приступом коварной жажды. Окинув с порога взглядом зал, он коротко кивнул бармену и сразу же направился к дальнему столику. — Вижу, ты на сей раз один, — сказал он вместо приветствия, пододвигая стул и усаживаясь напротив. — Оставил людей в "Фантазма", — ответил мистер Уай, оборачивая к собеседнику наполовину закрытое маской лицо. — На счету каждая пара рабочих рук. Рауль де Шаньи поставил на столик бутылку вина и махнул рукой бармену. — Любезнейший, нам бы пару бокалов и штопор. Тот отложил полотенце, снял с полки два винных бокала и пошарил рукой под стойкой, нащупывая штопор. — Благодарю, — Рауль забрал все из рук бармена и одарил того легким вежливым наклоном головы. — Не смею вас больше беспокоить, дальше мы сами. — Моя смена еще не окончена, — возразил работник. — Закончена, — подал голос человек, оставшийся за столиком. — На жалованье это не отразится. Нам с другом нужно обсудить дела. — Сменщик будет через час, — бармен вздохнул и вышел из-за стойки. Бывший Призрак Оперы любовно провел кончиками пальцев по этикетке, украшавшей винную бутылку. — Давненько не видел здесь ничего подобного. — Полезно иметь связи в дипломатических кругах, — с усмешкой пояснил Рауль, втыкая изогнутое жало штопора в пробку. Несколько уверенных поворотов, упор — пробка вышла из горлышка и легла рядом с бутылкой. — Держу пари, в Америке ты настоящего французского вина не найдешь. То, что здесь подают, сгодится разве что в ослиное пойло. Мистер Уай пригубил и чуть улыбнулся. — Последнее желание перед арестом? Граф де Шаньи наполнил свой бокал. — Бюро получило то, что хотело, — сказал он. — Вервольфа и Призрака Оперы. Кто бы мог подумать, что оба мерзавца оказались одним и тем же, исправленным талантливым хирургом лицом... Тебя не будут больше преследовать с нашей стороны, хотя понятия не имею, во что ты способен впутаться сам. Судя по тому, что устроили твои люди на Бруклин-Хайтс, здесь найдется немало желающих выпустить в тебя парочку пуль. — Всего лишь возвращение старых долгов, — хмыкнул Призрак. — Кое-кто из больших людей мне кое-чем обязан... я, в конце концов, бизнесмен, а не мафиози. Рауль подлил еще вина. — Странно это, — задумчиво сказал он. Поднес бокал к губам, но поставил обратно, не отпив ни капли. — Возможно, я бы дрогнул на секунду при виде Филиппа, его настоящего лица. А может, и нет — я давно похоронил его и в памяти, и в сердце. Человек, которого я убил, был всего лишь еще одним врагом.... Думаешь, я монстр? — вдруг спросил он Призрака. Тот равнодушно пожал плечами. — Будь он моим братом, я бы его тоже пристрелил. — Умеешь ты подобрать слова утешения, — на этот раз Рауль выпил. — Не хочу задумываться, как бы все могло сложиться, что стало бы с Кристиной... — Как она? — Отдыхает в номере — завтра мы возвращаемся во Францию. Рана болезненная, но неопасная, а мне становится жутко при одной мысли, как она рисковала. Твой доктор Линдрум продержал её всю прошлую ночь у себя в клинике, заявил, что только ему решать, как заботиться о пациентах. С ней оставалась Мег Жири, не отходила ни на шаг и всё извинялась — хотя она-то была всего лишь жертвой, зато не позволила свершиться новому преступлению. — Смелая девушка, — вздохнул Призрак. — Днем я говорил с мадам Жири, узнал, что Маргарита решила вернуться в театр хореографом. Сначала будет помогать матери. Дело, которому можно отдаться без остатка — лучшее лекарство для разбитого сердца. — Удачи ей, — граф де Шаньи отсалютовал собеседнику и замолчал. Еще несколько минут они сидели молча. Луна освещала лица сидящих друг напротив друга мужчин, которые больше не были соперниками. — Есть одна вещь, о которой я хотел тебя попросить, — сказал граф де Шаньи немного погодя. — Я могу погибнуть на службе в любой момент. И если со мной что-то случится... . — Обещаю, — сказал Призрак Оперы. — Я сделаю все для Кристины и Густава. — Спасибо. Раулю нелегко далось это — намного сложнее, чем он мог бы ожидать от себя, давным-давно привыкшего блестяще имитировать искренность. Воистину, всё слабеет без постоянных упражнений и стоит, наверное, снова начать говорить правду? Хотя бы Кристине... — Дьявол бы побрал твоего братца, — сменил тему мистер Уай. — Сколько теперь уйдет времени и сил, чтобы восстановить "Фантазма"! Одни убытки мне от вашего семейства. — Раньше Вервольф не отличался такой тягой к разрушению и мести, — задумчиво сказал Рауль. — Ты здорово его задел. — Буду считать это комплиментом, — кивнул бывший Призрак. — Тебе, вероятно, на родине выдадут за это дело орден? Рауль изобразил неопределенную гримасу и развел руками. — Мне жаль твой парк развлечений, — признался он. — Густав от него был просто в восторге. Надеюсь, ты его отстроишь. — Буду водить экскурсии на пепелище, — сказал мистер Уай таким серьезным тоном, что разобрать, шутит ли он, казалось невозможным. — По десять центов за билет. Возвращайтесь через год — парк станет еще чудеснее! — Ты и впрямь ненормальный, — покачал головой Рауль. — Но спасибо за приглашение. А теперь мне пора. — Он встал из-за стола, поднялся на ноги и Призрак. Мужчины пожали друг другу руки. — Прощай, граф. Счастливой дороги. * * * Нью-Йорк, морской порт — Herr Gustav! — Was? Густав обернулся — к ним направлялся Клаус, огромный и татуированный, на голову выше всех остальных пассажиров у трапа трапа. — Густав? — Кристина вопросительно приподняла бровь. — Мама, это ко мне! — с достоинством ответил сын. — Я сейчас. С этими словами мальчишка помчался навстречу знакомцу. Кристина незаметно поправила повязку на руке — к счастью, под накидкой её не было видно. Рауль обнял её, осторожно, чтобы не причинить боли. — Все хорошо, — прошептал он. — Я вижу Густава, и мы можем положиться на его здравый смысл. В десятке метров от них Клаус Хофф что-то говорил Густаву, а тот с серьезным видом кивал. Закончив беседу, силач торжественно протянул перевязанную лентой коробку, поклонился как на светском приеме сначала ребенку, потом, обернувшись, его родителям — и исчез, мгновенно растворившись среди в толпе. "Очевидно, влияние шефа", — пробормотал про себя Рауль де Шаньи. — Подарок от мистера Уай! — гордо продемонстрировал коробку родителям Густав. — И извинения за то, что сам не смог явиться проводить нас. — Нам тоже очень жаль, — вздохнула Кристина. — А что за подарок? — Он просил открыть его на борту. Я вам потом покажу, — пообещал виконт. Последние минуты на берегу подходили к концу. Кристина обняла Мег, сердечно попрощалась с мадам Жири и ступила на трап. ... Очертания Нью-Йорка постепенно размывались. Юный Густав де Шаньи, расположившись в шезлонге, с интересом рассматривал коробку — покрутил, потряс, приложил к уху — прежде чем аккуратно развязать ленту и снять крышку. Темно-синий бархат, которым было выложено дно, подчеркивал светлый оттенок подарка. Полумаска. Не новая, покрытая местами царапинами и потертая с краю.