Это фиаско, Тэхен.

Чимину холодно даже в теплой куртке Тэхена. Тот, видимо, специально не забрал её, зная о том, что Чимин сейчас точно домой не пойдет. Он сжался, стал в два раза меньше и теперь кажется, что на лавочке сидит не двадцатитрехлетний парень, а двенадцатилетний мальчик. Холод дерет и разрывает. На улице совсем темно, явно больше десяти вечера. Чимин из головы своей мысли не выпускает; всё думает о Тэхене. Не понимает, что это была за встреча, что это за новый приятель, и почему Тэхён так быстро ушёл, не дав Чимину даже слова сказать. Он ясно дал понять, что не вернется, ясно дал понять, что не хочет этого. Так одиноко, так грустно и пусто. На улице гул машин перестает слышаться, а людей в парке совсем не остается. Чимин осматривается. Теперь он один, но, кажется, не совсем. Он чувствует тепло у щиколотки. Наклонившись, Чимин видит кошку, трущуюся у его ног, она мяукает парню, тот берёт ее в руки. Маленькая худая кошка размером чуть больше руки Чимина утыкается тому в бедро носом, прячась от холода. Пак сильнее закутывает ее в куртку, поглаживая и прижимая к себе. Когда суета между ними прекращается, он слышит мурчание. Чимин вспоминает день, когда увидел другую сторону Тэхена. Был такой же вечер, они сидели в сквере, в очередной раз дожидаясь десяти, чтобы направиться домой. Раздался сигнал машины, та громко завизжала, казалось, разрывала гудок. Загорелся приближающийся свет от фар, а также послышалось скольжение шин об асфальт: сидящий за рулем пытался тормозить. Парни повернулись на него и то, что они увидели, повергло их в шок. Только вот Чимин застыл в нем, а Тэхен начал действовать. Движущийся свет от фар падал на ребёнка, свернутого в комочек. Он лежал на коленях и голову прятал в руки. Он дрожал и всхлипывал, к тому моменту как Ким подбежал и поднял его на руки, пытаясь как-то от приближавшейся на всей скорости машины спасти. В итоге та затормозила неотразимо рядом с малышом на расстоянии меньше метра. Тэхен был в шоке и в ярости одновременно. Неужели этот водитель не увидел ребёнка на дороге? Неужели фонари через каждые два метра не дали ему разглядеть малыша? Мальчик жался и хмыкал носом, сжимая в руках котёнка размером с кулачок. Он был напуган, а Тэхен был в ярости. Со злости он ногой пнул бампер той самой машины, сумевшей затормозить в самый последний момент. В ту же секунду из неё выскочил не менее злой водитель с претензиями, мол, Тэхен бампер погнул. А Ким лишь показал средний палец и направился с малышом к лавочке. Он был в ярости, но плач ребёнка его отвлекал. Не мог же он сорваться перед невинным малышом и которого, к тому же, нужно было успокоить. Что и стал делать Ким, а Чимин наблюдал и все больше и больше удивлялся раскрытию Тэхена. Удивлялся его чувствам и искренним эмоциям, которые в тот час вытеснили эгоизм и лицемерие.       — Не плачь, — Тэхен большим пальцем руки проводит по лицу мальчика, стирая льющуюся слезу. Он пытается заглянуть ребёнку в глаза, но тот сжимает их, продолжая плакать. Ким сидит напротив на корточках, его локти по бокам бёдер мальчика, он улыбается ему и поглаживает котёнка в руках. — Чимин, дай воды, — говорит Тэхён, обделяя Чимина даже взглядом. Тот рыскается в портфеле, достаёт бутылку, открывает ее и протягивает мальчику. Тот не берет ее, все продолжая растирать кулачками глаза. Тогда Ким перехватывает бутылку. — Попей, слышишь? Эй, — тянет он как можно нежнее, — малыш, попей, слышишь? Все станет лучше, если ты попьёшь. Страх исчезнет, и котик продолжит мурлыкать. Мальчик вслушивается в слова Тэхена, в руки берет бутылку и делает поспешные большие глотки, думая, что страх на самом деле исчезнет.       — Ну как? Лучше? — Тэхен получает неуверенный кивок, а после улыбается так тепло, что Чимин думает, что хочет видеть такого Тэхена всегда. — А ты, кстати, храбрый малый, — Тэхен взъерошивает волосы мальчика, а тот незаметно улыбается. Ким в глазах видит вопрос. — Потому что ты спас этого котёнка, не побоялся выбежать на дорогу, закрыл его своим телом и не бросил ни при каких обстоятельствах. Ты храбрый.       — Правда? — слышится тихий вопрос, а мальчик смотрит на него, и в глазах его блестят огоньки.       — Правда. Только, знаешь, храбрости недостаточно для того, чтобы быть мужественным. Ты должен быть сильным.       — Я сильный, — голос мальчика дрожит, но говорит он серьёзно.       — Нет, не физически. Ты должен быть сильным внутри. Не бояться ничего, идти вперёд и защищать окружающих без последствий в виде стресса и паники, — мальчик недоумевает, смотрит на Тэхена вопросительно. — В общем, вырастешь — поймёшь. А теперь скажи мне, где твои родители? Твоя мама, наверно, волнуется.       — Дома, — мальчик снова задрожал.       — Что же ты тут один делаешь? Уже довольно поздно.       — Я хотел купить маме подарок, — начал мальчик. — Она болеет очень, а сегодня ее день рождения. А вчера я нашёл много-много денег, на дороге, просто так. Я купил ей лекарств и горький шоколад. Она сказала, что я хороший и молодец. И я захотел снова услышать это. Она любит котиков, — мальчик улыбается, посмотрев и погладив котёнка. — Я купил ей котика и конфеток. Она должна обрадоваться.       — Чем болеет твоя мама? — голос Тэхена предательски дрогнул. Он расчувствовался, и Чимин видит это.       — Я не знаю. Она не говорит. Но знаю, что… недолго ей осталось, — мальчик такой маленький, но почему-то парни уже испытывают к нему уважение. Он, казалось, умён не по годам. — Хочу, чтобы последние ее дни или недели были лучшими. Чтобы я был хорошим.       — А где твой отец? — вдруг спрашивает Чимин, молчавший все это время.       — Нет. И не было. И не надо, — мальчика совсем не расстраивает вопрос про отца. Его нет, но это не пугает. Он и не нужен, потому что он — ребенок, который никогда не знал отца и за это ненавидел его.       — Хорошо, — говорит Тэхен. — Купи своей маме то, что она любит, — он протягивает три купюры, сто пятьдесят тысяч вон. Мальчик светится, берет деньги и обнимает Тэхена, утыкаясь ему в ноги носом. — Где твой дом?       — Там.       — Тогда отведём тебя домой? — Тэхен игриво улыбается, мальчик заметно веселеет и, радостно крикнув «да», встает с лавочки. Тэхен кивает Чимину, и тот тоже, поднявшись, отправляется за ними. Чимина от мыслей отвлекает женщина, которая стоит напротив Пака. На лице ее читается удивление, голова ее наклонена вниз. Из своего мирка его выводит настоятельное: «Чимин!», и он будто по щелчку переводит взгляд на неё.       — Учитель Чан? Здравствуйте!       — Минни! Ты чего, пьяный?       — Нет, — возмущается Пак. — Как вы могли такое подумать, учитель Чан!       — Ну-ка, дыхни, — женщина наклоняется к сидящему Чимину, а тот послушно дышит ей в лицо. Она убеждается в правдивости его слов. — Чего ты тут один? Уже очень поздно! Не хочешь зайти ко мне?       — О, конечно. Я давно хотел навестить вас, — Пак поднимается с лавочки, придерживая в руках котёнка.       — Это твой друг? — женщина гладит котёнка и мило ему улыбается. — Как его зовут? — Чимин задумчиво замолкает.       — Ви. Он пойдет с нами, вы не против, учитель Чан?       — Нет, конечно. Пошли быстрей. Холодно на улице, — она подхватывает Пака под локоть, тот улыбнюается ей; давно он не видел эту милую женщину, его классную руководительницу в старшей школе. Правда после её окончания они не прекращали общаться. — Я угощу тебя и твоего друга своим пирогом. Помнишь, Минни?       — О, да. Тот самый, с бананами и курагой?       — А ты совсем не взрослеешь, — она улыбается так искренне, прижимается к его плечу, сжимая обеими руками его локоть. Походит это на прогулку матери и сына. Хотя Чимин таковой её и считает. Она не может заменить ему мать, но по крайней мере он ей доверял. Она кажется единственной женщиной, после матери, кому он доверяется и которую может полюбить. И любит как женщину, заменившую мать.