Это фиаско, Тэхен.

      — Как твои дела? Чем занимаешься? Как учеба? Я слышала, ты перешёл на заочную форму обучения. С чего вдруг? Проблемы? — учитель Чан, именуемая Юнми, ставит на стол заварившийся чёрный чай, а после кладёт на бёдра Чимину полотенце, тот расправляет его, зная, что женщина не любит, если одежда пачкается. Кошка в стороне пьёт молоко, ей явно тепло. Чимин улыбается и дожидается, когда Юнми перестанет гоняться вокруг и сядет с ним за стол. — Скажи мне, ты чего один в парке делал-то? Что-то случилось? И что это за куртка на тебе была, такая большая, не по размеру. Отца?       — Нет, — Чимин рассмеялся. — Друг отдал, — он улыбается, пытается говорить уверенно, но голос его предательски дрожит при использовании этого слова. — Ничего не случилось, с чего вы взяли? Все отлично, — он врёт, но держится. Он не хочет говорить о том, что произошло за эти месяцы. Он не хочет открываться, ведь больше не ребёнок, по крайней мере, внешне. Раньше бы он выплакался этой милой даме, а та утешила бы его, предлагая сходить в парк и поесть токпокки, но сейчас это не сработает. Женщина знает многое, но недостаточно для того, чтобы понять его. С болью и с каким-то сердечным вызовом Чимин осознает, что понять его может только Тэхен, но и тот уехал, не сказав куда, зачем и надолго ли. Чимин решил: он не скажет учителю Чан обо всем, он промолчит, хотя так хочет открыться, хочет поддержку. Хочет рассказать об отце, который продолжает им пользоваться, хочет рассказать про Тэхена, который сейчас ему так нужен. Ему нужен Тэхен. Именно Тэхен: милый, заботливый, немного грубый, немного резкий, но добрый и понимающий. Хотя, раз он ушёл по причине, которую описал в письме, может и не настолько он понимающий и добрый?       — А ушёл я, — Чимин сглатывает и переводит взгляд на женщину, — из института, потому что заочная форма обучения дешевле очной, однако, — он смеётся, чешет затылок и отхлебывает чаю.       — Значит, все-таки проблемы с деньгами, — она утвердительно закатывает глаза и складывает руки. — Неужели отец твой, подлец этот, не дает денег тебе на учёбу?       — Нет, что вы? Конечно даёт. Просто я решил, что не хочу зависеть от него, поэтому мне нужно работать, а учеба занимала всё свободное время.       — То есть сейчас ты в учёбе скатился?       — Да нет, вы что! У меня всё отлично с учёбой. Я прекрасно сдаю сессии и зачёты. Кстати, в понедельник у меня последний зачёт по социологии, математике и философии.       — Прости, забыла, дорогой, а на кого ты учишься?       — Экономист, — безэмоционально, возможно, с дрожью в голосе, отвечает Чимин.       — Почему? — она смотрит настороженно, видит его насквозь: видела, как он дрогнул, как смотрел не на неё совсем, а куда-то вниз, пряча взгляд, будто всем сердцем ненавидит это слово и эту специальность.       — Захотел.       — Не ври, Пак Чимин! — Юнми грозно смотрит на него, он снова вздрагивает, переводит на неё свой взгляд.       — Ничего. Я что-нибудь придумаю, — отвечает он и смотрит на нее. Его взгляд такой пустой, такой безжизненный. О чём Чимин думает? Что происходит в его голове сейчас? Известно только ему, но это явно боль причиняет. Он дрожит теперь всем телом, сам того не замечая.       — Чимин, расскажи мне, — женщина касается его кисти своей ладошкой, нежно заглядывает ему в глаза. Он не хочет рассказывать что-либо. Что-либо про свою жизнь. Его глаза метаются по кухне в поисках часов. Оказывается, время давно перевалило за полночь. Вот почему глаза его невольно смыкаются, хотя и кажется, что спать-то и не хочется вовсе.       — Простите, — Чимин встает. — Я пойду. Уже очень поздно, — он направляется к выходу и быстро начинает обуваться.       — Давай я отвезу тебя? — учитель Чан встает, облокотившись на каркас двери.       — Не нужно, — он отворачивается, нервно отпирает замок, выходит из квартиры. Не обернувшись, говорит: — До свидания, — и, не дожидаясь лифта, идет пешком с двенадцатого этажа. Сказать, что Чимин вдруг вспоминает все, что делал с ним его отец, конечно, можно, но этого будет недостаточно. Эта картина буквально затуманивает его разум, он видит её на каждом шагу, оборачиваясь и опуская голову вниз. Он крепко сжимает глаза, протирает их руками, чтобы выбить эту дурь из головы, но не может. Он вспоминает всё, начиная с того самого момента, в шестнадцать лет. Он идет домой не видя, куда идёт, просто рефлекторно зная, что где-то там, в той стороне, дом. Воспоминания дошли вплоть до нынешней поры. И именно эти причиняют особую боль. Чимин закрывает уши, слышит голоса, он кричит, падает, плачет и снова кричит. Встает и бежит в сторону дома, а потом снова закрывает уши, падает и кричит.

***

Чимин не помнит, как он попал домой, помнит лишь то, как встретившая его на улице Чиджи кричала как резанная, вызывала скорую и тащила его на себе в дом. Чимин упал на пороге, а после, он помнит, дополз до телефона и в контакт Тэхёну написал: «Мне страшно. Что со мной?» — а потом сознание покинуло его.       — Где я? — спрашивает он пустоту, ведь рядом никого нет. Он лениво трет глаза, яркий свет слепит их. Он слышит голоса, но они кажутся такими отдаленными, как будто он находится под водой.       — Он просто переутомился, ничего особенного. Проснётся, и вы можете забрать его домой, только сильно не нагружайте эти дни, — дверь немного открывается, как по инерции, и в щели Чимин видит человека в белом халате — врача.       — Хорошо. Понятно, — слышатся одновременно два голоса. Оба мужские, но такие разные по тональности. Дверь, скрипя, полностью открывается. Перед кроватью, на которой лежит Чимин, стоят его отец и Тэхен.       — Значит, мой дорогой, сейчас ты сваливаешь по-тихому и больше не появляешься ни у меня перед глазами, ни у него. Ты не понял в прошлый раз? — Чисок смотрит исподлобья, стоя спиной к Чимину.       — Простите, — нахально улыбается Тэхен, — но я и не собирался возвращаться.       — Зачем приехал?       — Меня, в отличие от вас, волнует состояние вашего сына, хотя таковым его назвать нельзя. Он ведь вам не нужен совсем. Я приехал, думая, что вы сюда и не сунетесь, но, увидев вас здесь, очень удивился. А после до меня дошло, что вы ведь деньги получаете за него. Чёрт, какой вы низкий. Вы давно знаете об инвалидности вашего сына и получаете за это деньги, не давая ему ни воны, держа его при себе и при каждом выпавшем случае используя его в своих личных целях, и вас не заботит то, что он чувствует, что он вас ненавидит. Удивил? А вы что думали? Что пользуетесь сыном, и он вас до конца жизни папочкой звать будет? Не удивлюсь, если…       — Замолчи. Или я тебя прямо тут прикончу.       — Не сможете. Вам слишком дорого ваше положение. Вы сядете за любое прикосновение ко мне, и уж я этому поспособствую. А сейчас позвольте мне остаться с ним, — Тэхен переводит взгляд на кровать Чимина, тот быстро притворяется, что спит.       — Нет. Я же сказал — сваливай отсюда, — Ким замечает, как Чисок сжимает кулаки. Тэхен ухмыляется и начинает рыться в своей сумке.       — Это, — он кидает толстую зеленую папку на стол, стоящий рядом, — ваша жизнь. Если хотите, чтобы все в этой папке осталось при вас, исчезните из его жизни, при этом вернув все деньги, которые забирали себе за его инвалидность. — мужчина дрожит, сжимая кулаки, а Чимин… Собственно, какая инвалидность?       — Думаешь, — Чисок расслабляется, разжимает кулаки и мерзко улыбается, — думаешь, все так просто? Ты — дитя, не способное понять ничего о жизни. Я исчезну, а он станет сиротой, бомжем. Останется ни с чем и будет винить тебя в такой жизни, ведь гораздо лучше остаться с отцом и получать деньги и еду, чем с каким-то отбросом, не имеющего ничего в этом городе.       — Мистер Пак, вы хотите обсудить мое положение? — Тэхен смеётся и скрещивает руки на грди. — Если бы я не имел ничего, то как бы отследил вас, как бы узнал про вас всё? Насчёт отброса… — Тэхен снова смеётся, подходит к Чисоку, сокращая расстояние до минимума и, понизив голос, говорит: — Я имею столько, сколько вам и не снилось, Пак Юнсон, — он коварно улыбается и отходит от мужчины. — Я отправлю вам сообщение, в котором вы узнаете, когда приедут мои люди за вещами этого молодого человека. Теперь прошу вас выйти из палаты, иначе мне придётся позвать охрану. Кстати, прошу вас сказать название тех препаратов, которые вы ему подсовывали. Если вам хоть чуть-чуть интересно будущее сына, вы должны мне сказать.       — Нейролептики и транквилизаторы, — безжизненно говорит мужчина, беря папку со стола в руки.       — Все? Уверен, такое сильное воздействие оказывать два этих препарата не могут.       — Сколько экземпляров? — спрашивает мужчина, а Тэхен бросает взгляд на папку и серьезно отвечает:       — Один.       — На самом деле?       — Лучше один.       — Скажи мне, черт возьми, сколько экземпляров! Хочешь забрать у меня сына — забирай, но тебе так трудно ответить?! — мужчина злостно смотрит на Кима, тот тяжело выдыхает.       — Девяносто восемь, — он переводит взгляд с папки на Чисока. — Я уничтожу их всех, если вы дадите мне все, что нужно для его обеспечения; и деньги мне не нужны.       — Я не верю!       — У вас нет причин мне не верить. Если бы я хотел вас сдать, то весь этот децельный городок знал бы о том, что вас вовсе не Чисок зовут, а также о том, что вы с сыном своим вытворяете, — Тэхен спокоен. Уже спокоен. Он сильно нервничал до этого, поэтому, когда мужчина согласился на условия, Тэ успокоился. — Скажите, пожалуйста, название самых действующих препаратов. И клинику, в которую вы обращались.       — С чего ты взял, что я обращался в клинику? — мужчина недоумевает.       — Предполагал, но это ведь так? — Тэхен разочарованно усмехается, но насмешка отдает чем-то грустным. — Я не так глуп, как вы думали, да? Проехали об этом. Название и клиника.       — Клиника в Торонто, я напишу адрес. Раз в десять лет.       — Туда нужно ездить?       — Нет, нужно каждый месяц. Мы ездили два раза. Так бы все, о чем ты знаешь, исчезло бы давно.       — Понятно.       — Стимуляторы и ноотропы. Их нужно смешать все вместе. Пять раз в день — неважно как, главное чтобы съел.       — Что?! Это же выходит за пределы смертельной дозы.       — Ну, как видишь, он жив и здоров, — мужчина подходит к двери, открывает её и выходит. «Стимуляторы? Ноотропы? Нейро…что? Транквилизаторы? Инвалидность? Клиника в Торонто?» У Чимина вдруг сердце больно сжимается, он жмурится, а после открывает глаза. Он видит рядом стоящего Тэхена. Почему-то возникает какая-то неприязнь и отчуждение, возникает страх. Тэхен столько знал, что заставил его отца заткнуться и раскиснуть. Чимин пытается сдерживать эмоции, — он ведь спал, вроде как, — но не получается. Он не понимает, он боится.       — Чимин, ты как? — Тэхен садится на стул, стоящий с кроватью, и смотрит на Чимина.       — Что ты тут делаешь? — У Пака ещё голова болит, и он не совсем понимает, почему оказался в больнице. Он ничего не понимет.       — Твоё сообщение, — Тэхен достает телефон и смотрит на него, — напугало меня до жути. Я придумал себе кучу всего. Так испугался за тебя. Я уже был на выезде из города, как получил его. Сразу же вернулся. Позволь взять тебя за руку. Хочу просто почувствовать тебя, я переживал, — Тэхен тянется рукой к Чимину, тот достает свою из-под одеяла и позволяет Киму взять ее. — Расскажешь, что случилось? Тэхен такой тёплый, такой родной. Он совсем не похож на Тэхена, который несколько минут назад затаптывал отца Пака все глубже и глубже в грязь. И сейчас Чимин понимает, что все это время Тэхен был таким: мягким, тёплым, пугливым, нежным и сильно переживал и нервничал. Чимин усмехается, вспоминая, кто на самом деле Тэхен: актёр и певец, живущий во всевидение и в то же время скрывающий свою жизнь от каждого близкого.       — Тэхен, почему ты ушёл? Ты так нужен мне. Ты не должен был уходить. Не уходи, прошу, — Чимин прижимается лицом к руке Тэхена, которая так крепко держит его руку; прижимается щекой, утыкаясь носом в щель между кистью и простынёй; он выглядит таким беззащитным, — не уходи, — шепчет он, все больше утыкаясь в руку Тэхена своим лицом. — Я не смогу без тебя. Мне страшно одному. Я не хочу, чтобы ты уходил, пожалуйста.       — Чимин, прости…       — Ты хочешь сказать, что не останешься? Нет, Тэхен, умоляю. Не оставляй меня, — голос Чимина дрогнул. Тэхен снова пугается. Его сердце выпрыгивает из груди; он не может оставить Чимина.       — Эй, — Ким склоняет голову и понижает голос, шепчет мягко, — малыш, я не оставлю тебя. Я приехал к тебе, за тобой. Не плачь, слышишь? — Тэхен слышит шмыганье, лица Пака не видит, но чувствует. Большим пальцем руки он проводит по щеке Чимина, убирает слезу, а после продолжает нежно водить по ней пальцем, тем самым его успокаивая. — Я не уйду, — шепчет Тэхен на ухо Чимину, когда тот, под воздействием нежных прикосновений Тэхена и его томного голоса, засыпает. — Не уйду.