Между мною и тобою

— О, Господи, за что мне это наказание? — её опять захлестнула злость. — Он безумен, непокорен и неуправляем. Нет! Фостер сбавила шаг, понимая что задыхается. Разжала стиснутые кулаки, поморщилась, увидев на ладонях отметины от ногтей. Не хотела бы она сегодня и в ближайшем будущем оказаться на месте доктора Лайтмана. И видеть его она тоже больше не хотела. Никогда. Руки всё ещё дрожали от нервного перенапряжения и сдерживаемого бешенства, никак не удавалось нащупать в сумочке ключи. Подойдя к своей машине, Джиллиан поймала себя на том, что невольно оглядывается, как человек ожидающий нападения. «Вот что делает работа, — подумала она, — начинаешь шарахаться от каждой тени. Не от каждой, она тут же поправила себя. — Всё же он самый настоящий псих». Избавиться от мыслей о бесноватом докторе Ложь никак не удавалось. Она забралась в свой «Вольво», поспешно захлопнула дверь, словно прячась за крепостные стены, прикрыла на секунду глаза и выдохнула, с несвойственно ей торопливостью завела двигатель. Посидела немного, стараясь успокоиться и слушая мерное урчание мотора, ожидая пока климат-контроль начнет подавать прохладный воздух.

***

На город опустились сумерки, когда Джиллиан свернула на улицу, где жила. Она ехала мимо знакомых домов, посматривая по сторонам. Всё выглядело в точности как вчера — обычный летний вечер в пригороде. И тем не менее сегодня всё было по-другому. Ей отчаянно хотелось, чтобы на пороге ее ждал муж, спрятаться в его теплых объятиях, пожаловаться и чтобы этот взбудораженный день закончился уютными посиделками на диване с бокалом вина… Несбыточные ожидания. Она не могла припомнить, когда ей последний раз так отчаянно не хотелось оставаться одной. Протяжно вздохнув Джиллиан затормозила перед гаражной дверью, бездумно наблюдая, как она медленно ползет вверх. Так и не заехав в гараж, она полезла в сумочку за мобильным, не в силах побороть внезапное желание услышать голос мужа, услышать что Алек скучает и любит ее так же сильно, как и она. Он сразу ответил на ее звонок: — Алек Фостер. — Привет, — ей не удалось справиться с собой и голос чуть дрогнул. Алек удивленно хмыкнул. — Надо же, а я только что вспоминал тебя. — Я скучаю по тебе. — Неожиданные слезы заволокли глаза Джиллиан. — Извини, если отрываю тебя от дела. — Нет, нет все нормально. У нас перерыв и я вышел выпить кофе. В его голосе звучали гордость и удовлетворение. Алеку нравилась его новая работа, связанная с постоянными разъездами, а Джиллиан за его успех расплачивалась одиночеством, стоически пряча грусть и всячески поддерживая начинания мужа. — Надеюсь в твоем графике есть местечко для меня? — с улыбкой спросила она. — Ты вписана там на постоянной основе. — Люблю тебя. — И я. Целую. Веди себя прилично, солнышко. Джиллиан закусила губу. Почему последние слова прозвучали так двусмысленно? Что имел в виду муж? Так и не решив для для себя на что намекал Алек, она заехала в гараж и прошла в дом, окунувшись в блаженную прохладу кондиционированного помещения. По-быстрому скинула с себя пропотевшую одежду и долго стояла под душем, дважды намыливалась, чтобы лучше смыть остатки дневной усталости и раздражения. Выйдя из ванной она открыла дверцу шкафа и долго перебирала свой гардероб, выбирая что надеть. Достала летнее платье из белого хлопка, оно очень нравилось Алеку и идеально подходило для теплого летнего вечера. Надевая его, Джиллиан ощутила ласковое прикосновение ткани, заскользившей по бедрам, тоска по мужу вспыхнула с новой силой. Холодильник встретил ее сияющей чистотой и пустотой. Пара баночек с шоколадным пудингом, подсохший кусок швейцарского сыра и вялый апельсин. Она сегодня так замоталась, что забыла заехать в супермаркет за продуктами. Да и много ли ей надо одной? Алека не будет дома всю эту неделю. Джиллиан потянулась за пудингом, но отдернула руку, удивительно, сладкого не хотелось. Она бы сейчас с удовольствием съела хороший кусок жареного мяса с тушеными овощами. Можно конечно заказать пиццу… Телефонный звонок заставил обернуться. Судя по времени это был не Алек, слишком рано. На Западном побережье еще рабочий день в разгаре. Муж ей всегда звонил, когда возвращался в отель, перед тем как лечь в постель. Для разговора с матерью неподходящее настроение. Джиллиан подождала, но телефон не умолкал, звонивший оказался слишком настойчив. Нахмурившись, она с опасением достала мобильник из сумочки, номер она узнала сразу и, возмущенно закатив глаза, уже хотела сбросить вызов, но поддалась некому внутреннему порыву и ответила на звонок: — Алло. — Наверное, я должен извиниться? — прозвучало напористо и чуть иронично, без малейшего раскаяния. Любая другая послала бы сейчас звонившего в пешее эротическое и навсегда забыла о существовании некой одиозной личности. Но доктор Фостер не была бы сама собой если бы позволила себе такой грубый выпад. Да и злости, как ни странно, уже не было, скорее разочарование и легкая обида. Но вопрос отчего-то поставил Джиллиан в тупик. И подобрать верные интонации вот так сразу не получилось. Извиниться? Скорее, обязан. Хотелось его отчитать, как нашкодившего подростка. Она за него поручилась и пообещала начальству, что беседа не скатится в скандал. Но до сих пор у неё в ушах звенело и неприятно ныло под ложечкой от того бухающего звука, с которым взбешенный Лайтман захлопнул дверь, выскакивая из кабинета. Но с другой стороны у неё не получалось его осудить, и вряд ли она смогла бы впредь уважать доктора Лайтмана, если бы он молча стерпел все те нелепые обвинения и оскорбления. Она не стала следовать указаниям свыше и сделала всё чтобы защитить его. Но так или иначе его карьера в Пентагоне окончена, но она сама всё ещё намеревалась долго и бескомпромиссно работать на дядю Сэма. Вот это «дядю Сэма» прозвучало у неё в голове с лайтмановскими презрительными интонациями и вернуло в реальность. — Хэй, вы меня слышите. — Принуждать я вас не имею права, да и не хочу. Вам выбирать, — отозвалась Джиллиан после некоторого раздумья. — Х-м-м-м… — секундное замешательство, — тогда я бы хотел вас поблагодарить. Ужин? — Разумеется, — съязвила она в ответ. — Так да или нет? Он мог читать людей по лицам, и терпеть не мог гадать, прислушиваясь к интонациям голоса. — Мне нужно время подумать, — ответила она уклончиво, не имея намерения рассматривать это предложение. — Я ждал вас на парковке, но не заметил, как вы уехали. — День выдался тяжелый и я торопилась домой. Лайтман неожиданно рассмеялся и у неё потеплело на душе. Его добродушный смех был невероятно заразителен даже на расстоянии. — Спасибо, доктор Фостер. Вам повезло, я редко кого-то благодарю. Знаете, в гневе вы прекрасны. Джиллиан прикрыла глаза, выдыхая, внезапно осознав, что ей приятен комплимент. — Но это всего лишь моя работа. Мне не нравится, когда осуждают невиновного, тем более моего подопечного. Короткая пауза. — Вы уже ужинали? — прозвучало так, словно они старые друзья и ужинать вместе обыденное дело. Впереди ее ожидал одинокий и унылый летний вечер в компании с телевизором и пиццей. Ей хватило пяти секунд, чтобы принять решение. Пять секунд, чтобы взвесить всё, обдумать последствия и понять, что она совершает огромную глупость. Приходилось признавать, что Лайтман поймал ее на крючок или она сама позволила себя поймать? Но этот настырный, временами отчаянно наглый мужчина, резко отличался от привычного окружения. Он действительно был интересен, как человек, как личность и опасен. Нет и нет! Никакого сексуального влечения. Она любит мужа, он любит жену и боготворит дочь. Они взаимно счастливы в браке. Но его предложение. Черт, черт! Она снова ощущала себя мотыльком пока ещё издали наблюдающим за пламенем свечи. Но уже готовым ринуться вперёд и сгореть. — Нет. Не ужинала, — ответила она, пожалев об этом у ту же секунду. — Отлично. Я привезу вам ужин домой, — его напористость шокировала, а он сам не дал ей возможности вставить хотя бы слово. — Буду примерно через полчаса. — Вот это сейчас, вы серьезно? — Более чем. Или вы предпочтете умереть с голоду? — У меня нет привычки ужинать с посторонними. — И другой причины нет? — А какая может быть другая причина? — Может быть я вам неприятен? — Я не могу сказать, что вы мне неприятны, доктор Лайтман. — Уф! Вы не представляете, как лестно слышать от вас такую похвалу. — Я думала, у вас более толстая кожа, — не удержалась Джиллиан от иронии. — Всем хочется нравится, особенно людям. которыми мы восхищаемся. Так, как насчет ужина? И кстати не доктор Лайтман. А Кэл. Последовала пауза. Джиллиан пыталась понять — флирт это ли попытка манипуляции. Возможно и то и другое. — Остановимся на докторе Лайтмане. — И договоримся, что я не посторонний. Знаете, мне повезло — случайно припарковался напротив одного заведения. Чудный ресторанчик, который торгует на вынос. Правда там нет ничего особенного… Лайтман врал, его предал голос, слишком ровный, слишком безразличный. Он всё просчитал и с долей шутки, но настойчиво давил. — Я не переборчива в еде, — Джиллиан удивилась своим словам, и опомнившись пыталась отстоять собственную позицию: — Но это к делу не относится. Повторяю, если у вас плохо со слухом. Я не ужинаю, особенно у себя дома с незнакомцам. — Чушь. Я не незнакомец. — Но я вас почти не знаю. — Еще раз чушь. Вы досконально изучили мою биографию и неплохо покопались в мозгах. И дважды мы пересеклись за ланчем. Так что я еду, ждите. — Хорошо, — сдалась она, хотя вот это самое «пересеклись» скорее походило на преследование и домогательство со стороны Лайтмана. — Вы, ведь всё равно не отвяжитесь. Фостер, что ты несешь. Она удивилась тому. что сказала, закатила глаза, мысленно обругав себя. Немедленно откажись. Ужин у тебя дома с этим типом безрассудная затея. А уж о том какой будет реакция Алека, она даже не хотела и думать. Муж будет в гневе и будет прав. — Отлично. Значит вы согласны? Удивление и радость, хорошо скрытая, но слышимая. Вот отличный момент, чтобы извиниться и отыграть назад. Но почему же так не хочется? Она что не может хотя бы раз пренебречь правилами приличия и пойти на поводу у желания? Алеку можно приглашать в дом деловых партнеров на коктейль, а чем она хуже? Это ужин, всего лишь ужин. Деловой. И, возможно, ей удастся в спокойной домашней обстановке донести до настырного доктора Лайтмана, что она не намерена бросать работу в Пентагоне и ввязываться в авантюру с частным бизнесом. Как он там обозвал их будущее дело: консультационная группа. Не их, Фостер, а его Лайтмана дело. — А у меня есть выбор? Зная вас, я могу представить какой спектакль вы готовы разыграть перед моими дверями. Тем более я уверена, что вы так или иначе от меня не отстанете. Признайтесь, вы уже где-то рядом? К ее возмущенному выпаду Лайтман остался безразличным, лишь довольно проворчал: — А кто-то еще пять минут назад утверждал, что меня плохо знает. — К сожалению с этой стороны слишком хорошо, — разгневанно выпалила Джиллиан. Перед ее мысленным взглядом уже рисовалась картина, как Лайтман ломиться к ней в дом, переполошив всю округу. И она была более чем уверена, что такой способ очень даже в его характере. Лишь бы получить свое. А каким образом дело третье. — Что будете пить — вино или пиво? Можно было придумать самую уважительную причину почему этот ужин невозможен, но она ненавидела лгать, а Лайтман по любому бы через несколько минут появился на ее пороге. Давить и получать своё любыми самыми невероятными методами его стиль поведения. — Вино. Пиво я не пью. — Ладно. Красное или белое? — Сегодня мне хочется белое. Пино Гриджио. Итальянское. Пусть раскошелится. — Превосходно. Я приеду через полчаса. Не перебивайте аппетит. Фостер бросила телефон в кресло и прижала ладони к полыхающим щекам. Она только что пригласила доктора Лайтмана к себе на ужин. Ладно, он сам навязался, вынудил ее согласиться, но она и не пыталась особо протестовать. В желудке заурчало и Джиллиан поняла, что умирает с голоду. Последний раз она ела утром и это были кофе и два круассана. Совсем недавно она чувствовала себя настолько усталой, что мечтала только о горячем душе и мягкой постели. Но теперь она была бодра и возбуждена, и зла на саму себя — ее ожидал ужин в компании с напористым и нахальным доктором Лайтманом, чьё поведение очень и очень отличалось от вежливого. Она слонялась по дому, раздираемая противоречивыми желаниями. Два дня назад она ужинала с мужем, которому рассказала о предложении Лайтмана. Алек даже не дослушал до конца ее объяснения, сказав резкое «нет». Слухи о косяках доктора Ложь дошли и до Госдепа. Вот только внезапно отрицательный ответ мужа вызвал негодование, хотя она и сама не надеялась на какое бы то ни было продолжение отношений с настырным доктором Лайтманом. Безнадежные варианты, возможно, соблазнительны, но редко приносят счастье. Счастье? Лайтман угадал, он верно распознал ее подсознательное желание — распрощаться с Пентагоном.Сколько можно бороться с чувством неудовлетворенности, и подчиняться чужим приказам, вести постоянную борьбу с совестью и лгать во имя фальшивой справедливости. Но бросаться в финансовую авантюру, рисковать репутацией, связавшись с человеком, которого характеризуют как чокнутый, бунтарь с подмоченной репутацией… Издалека послышались раскаты грома и Джиллиан подошла к окну, раздвинула пластинки жалюзи, выглядывая на улицу. Сумерки сгустились и стало совсем темно. Она открыла дверь и вышла на крыльцо. Вспышек молнии не было видно, но сам воздух казался густым и наэлектризованным, наполненным запахами нагретого асфальта, бензиновых выхлопов и свежескошенной травы. По крыше застучали первые капли дождя, они падали на тротуар превращаясь в темные расплывчатые пятна, блестящие в свете фонаря. Поначалу это было робкие и редкие удары, но вскоре небо разверзлось обрушив на дом потоки воды, которые подобно сотне барабанщиком колотили по крыше. Впечатленная мощью грозы, Джиллиан замерла на крыльце, прижимаясь спиной к двери, всматриваясь в стену дождя и ощущая как долгожданные порывы прохладного ветра колышут подол ее платья и треплют волосы, и мелкая водяная пыль оседает на разгоряченной коже. Серебристую пелену ливня прорезал свет фар автомобиля, свернувшего с шоссе на подъездную аллею. Машина медленно ползла, шлепая колесами по бегущим под уклон, бурлящим ручьям. Джиллиан почувствовала как у неё участился сердечный ритм, когда «Приус» притормозил у дома. Из автомобиля выбрался Лайтман с большим бумажным пакетом в одной руке и бутылкой вина в другой, пригнув голову, он резво взбежал по ступеням на крыльцо. — Вот уж не думал, что меня здесь ожидает заплыв. Джиллиан немного нервно рассмеялась. — Проходите. Сейчас принесу вам полотенце. — Вы не станете возражать, если я загляну в ванную и сполосну руки. — Не стану. — Она взяла у него пакет с едой. — Ванная прямо по коридору. Вторая дверь слева. Чистые полотенца на тумбочке. Всё еще не веря в происходящее, Джиллиан отнесла пакет на кухню. Поставила в холодильник вино, прислушиваясь к журчанию воды в ванной. Молча присела к столу и глубоко вздохнула. «Это всего лишь ужин, — подумала она, успокаивая себя. — Всего лишь ужин». Вспомнилось, как совсем недавно они сидели за этим столом с Алеком, последнее время они редко ужинали вдвоем дома. Тот вечер был другим, особенным. Они много смеялись, размышляли о будущем и наконец-то поставили точку в споре, приняв окончательное и обоюдное решение об усыновлении ребенка. У них был и есть счастливый брак, а появление малыша лишь укрепит семью. Из Алека получится отличный отец… Шум воды в ванной стих. Мысли снова вернулись к Лайтману: «Господи, да чего такого страшного в том, что двое взрослых разумных людей поужинают вместе. Где тут криминал?» Джиллиан сидела неподвижно, вслушиваясь в воцарившуюся тишину, ее чувства обострились до предела, так что она кожей ощущала даже движение воздуха. Скрипнули половицы, и благоухающий жасминовым мылом Лайтман, внезапно возник в дверях кухни. — Скажите, почему женщины так любят вонючее мыло? — он сморщив нос понюхал ладони. Доктор Лайтман фыркающий как рассерженный ёж выглядел ужасно комично с торчащим в разные стороны мокрыми волосами. Джиллиан улыбнулась нервно передернув плечами. Наедине с Кэлом, проговорив в уме его имя, она словно попробовала его на вкус и ей понравилось, но это не избавило от чувства неловкости, возникшего от чрезмерной близости Лайтмана и его откровенного изучающего взгляда. Он посмотрел на стол и шагнул к холодильнику, поразив Джиллиан бесцеремонностью, с которой он принялся хозяйничать на её кухне. — Готовы выпить? — Кэл с профессиональной ловкостью открыл бутылку. — Где? — он крутанулся вокруг собственной оси. — Бокалы? В левом верхнем ящике. Разлив вино, он протянул один из бокалов Джиллиан. Пригубив вино, то самое, что она заказала, Фостер наблюдала, как Лайтман задрав голову в пару глотков осушил бокал. Дорогое вино, которое положено смаковать он выхлебал словно воду, ужаснулась по себя Джиллиан, но вот это пренебрежение к правилам удивительно было ему к лицу. Он устроился на стуле с противоположной стороны стола, под цепким немигающим взглядом Лайтмана она чувствовала себя пришпиленной бабочкой. — Что вы хотите от меня? — Сейчас я хочу поужинать. Он подтащил к себе пакет и зашуршал вощеной бумагой. — Ну, и чем вы будете угощать? — с обреченностью в голосе спросила Джиллиан. — Сам не знаю, — Лайтман вытаращил глаза, и сунув нос в пакет, начал выгружать на рабочую поверхность кухонного стола упакованные в фольгу контейнеры. Жареные свиные ребрышки, печеный картофель, отварная кукуруза в початках, сливочное масло.Чесночные пампушки. Восхитительные запахи еды проникали сразу в мозг. Что-то там говорят про сердце и желудок мужчины. Ерунда. Она сейчас была готова простить Лайтману все его косяки. — Это мало походит на китайскую еду — удивилась Джиллиан, чувствуя как рот наполнился голодной слюной. — Да? А я что-то говорил о ней? Не припомню. Ресторанчик что мне попался по дороге или украинский или русский. Впрочем неважно. Налетайте. — Секундочку. Достану приборы. — Стоп. Обойдемся без условностей. Значительно вкуснее вот так, — Лайтман схватил мясо и с наслаждением вонзил в него зубы, жуя, он тыльной стороной ладони стер с подбородка потекший жир. Бокал вина на голодный желудок и в поведении Лайтмана Джиллиан не увидела ничего ужасного. Его небрежность показалась ей милой. Дождь всё барабанил по крыше, когда они с хрустом разрывали свиные ребрышки и сгрызали с них сочное острое мясо. Они ели руками, пренебрегая ножами и вилками, масляными пальцами разламывали теплые печеные картофелины, запивая их коллекционным итальянским вином. Боги, видимо сошли с ума. В этот вечер хорошие манеры были благополучно попраны, двое взрослых людей сидели за столом, облизывали пальцы и украдкой бросали друг на друга изучающие взгляды. — Так ведь интереснее, и вкуснее, признайтесь? — Лайтман с хитрой ухмылочкой посмотрел на Джиллиан. — Хотите верьте, хотите нет, мне не впервые управляться с мясом без ножа. Она потянулась к салфетке и вытерла жирные пальцы. — Девочка-скаут? — Думайте что хотите. Рассказывать подробности из своей личной жизни Джиллиан не собиралась. — Вы не перестаете меня удивлять. Лайтман усмехнулся и откинулся на спинку стула. — Я стараюсь. Она чуть сузив глаза посмотрела на него, пытаясь понять, он хочет ее уязвить, как она думала, или она ему действительно интересна. — Хотите сказать, что я ни черта не знаю о вас? — Все мы играем роли, прячемся под масками, делаем и говорим не то что хотим и думаем. — Но только не вы, — Лайтман покачал головой. — В вашем поведении почти полностью отсутствует фальшь. Смущенная словами Лайтмана, Джиллиан отхлебнула вина и медленно опустила бокал на стол. — А вы не только великий лжец, но льстец, как я погляжу. — Что вас привело на службу в Пентагон? — вопрос был задан неожиданно и в лоб и прозвучал излишне напористо. Джиллиан немного помолчала, вертя в руках пустой бокал и, раздумывая, имеет ли смысл отвечать. Потом посмотрела на Лайтмана, прямо в его ухмыляющуюся физиономию. — Мне показалось, что пришел момент когда стоит круто изменить жизнь. — А вот и нет. Все сказанное вами ложь. Так что же? — Если я отвечу правду, то это как-то изменить ваше мнение обо мне? — Вот! — указательный палец Лайтмана завис перед лицом Джиллиан. — Классическое уклонение, отвечаете вопросом на вопрос. — А кто сказал, что я обязана отчитываться перед вами? — Она в гневе развела руками. Да и какое, собственного говоря, его дело почему она ушла из детской реабилитационной клиники в Пентагон. Эту работу. выражаясь языком Лайтмана, ей подогнал муж. Да и предложение департамента обороны в финансовом плане было весьма привлекательным. — Почему? — ехидно переспросил он. — Военные. Мои исследования связанные с лечением ПТСР. Довольны? — Карьерный рост? — Нет, совсем не это. Мне очень нравилась работать с детьми. Он владел неким тайным умением, заставляющим ее злиться, но при этом отвечать на вопросы. — Ну, что же вас толкнуло бросить требующих вашей заботы детишек и переметнуться к военным. Финансы? Джиллиан видела как он смотрел на неё, пытался читать и спрятавшись за нейтральной улыбкой ждал продолжения. Фостер промолчала. — Нет. — Лайтман прищурился, сверля ее лицо взглядом. — Финансы не главное. Может любовь? Вы хотели угодить вашему амбициозному мужу? Вот это уже было слишком нагло и переходило все границы. Фостер почувствовала как вспыхнули от возмущения ее щёки. Она взвесила каждое свое слово: — А вот это не ваше дело, доктор Лайтман. Она понимала, что ему хочется узнать больше, но ему хватило взгляда, чтобы понять по выражению ее лица: «Всё, достаточно расспросов». И тем не менее Джиллиан наклонилась вперед, облокотившись о столешницу, что указывало на явный интерес по отношению к сидящему напротив Лайтману. Никогда еще мужчина не смотрел на неё так пристально, и не имел над ней такой давящей власти, думала она не в силах отвести взгляд. Она стала дышать глубже, втягивая в себя запахи дождя и чувственный аромат растопленного сливочного масла. Она смотрела на Кэла и видела как будто впервые, подмечая детали, на которые прежде не обращала внимания. Проблески седины в волосах. Крохотный шрам на подбородке. Кривой клык, придающий игривость его улыбке. «Мы встретились с ним совсем недавно, — подумала она, — а он смотрит на меня так, будто мы знакомы всю жизнь». Она вдруг рассмотрела веселье на его лице. Самовлюбленный ублюдок! Джиллиан скрестила руки на груди. Это был инстинктивный жест защиты, который Лайтман мгновенно уловил. Кто угодно бы уловил. Его скрытая улыбка переросла в широкую ухмылку. — Сомнение? — Это не значит, что я готова принять ваше предложение и открыть совместный бизнес. — Т-а-а-к, вы всё же решили что-то изменить в своей жизни? — нахмурился Лайтман, всматриваясь в ее глаза и явно то, что он видел, больше не приносило ему радости. — Или это очередная попытка вежливо отшить надоедливого типа. Вот есть еще одна замечательная вещь, что меня привлекает в вас. Мне приходится применять усилие, чтобы прочитать вас. — Меня это должно огорчать как и вас? Сомневаюсь. — Неужели вы думаете, что вот так просто отвяжусь? Ну же, Фостер, пообещайте хотя бы что подумаете. — Нет. Не думаю, но это ничего не меняет. Я сказала вам в прошлую нашу встречу, и говорю сейчас. И еще раньше. Нет. я не заинтересована в сотрудничестве с вами. — Но, почему? Не заставляйте меня умолять. — Не поможет, как бы не старались. — Вы согласитесь. Уверен. Мне думается вам так же как мне присущ дух авантюризма. Но вам страшно бросать теплое и насиженное местечко. — Но как бы не убеждали себя и меня, ответ по-прежнему нет. Сейчас он откровенно смотрел на нее, буквально вдавив ее в спинку стула этим взглядом. О чём Лайтман думал? Как же ей хотелось в эти минуты обладать его способностями читать по лицам. Понимать, что скрыто за легкой ничего не выражающей ухмылкой. Но за те несколько встреч она всё же смогла кое-что узнать о характере доктора Лайтмана. Он был игроком и его увлекали острые ощущения, которые дарила неопределенность — поставить все на кон, на волю случая и сорвать большой куш. Она не желала быть призом в этой игре. — Равноправное партнерство. — Нет. Я серьезно. Повторяю. Нет Кэл не сомневался. Она была серьёзна, как никогда. Это легко читалось по ее лицу. Их недолгое знакомство позволило Лайтману понять, что она серьезна всегда и во всём. Но Кэл обратил внимание и на другое, более скрытое, что крайне редко прорывалось наружу в стенах Пентагона. А сегодняшний ужин это подтвердил, что у Фостер было отменное чувство юмора, она легко отвечала шуткой на шутку, если к этому располагала обстановка, и умела с иронией смотреть на окружающий мир. Вот эти качества и позволили Лайтману думать, что она как никто другой подходит ему в партнеры. И еще она была тем редким человеком, которому он доверял. Кэл навалился на стол, сокращая расстояние между собой и Фостер. — Но вы же ненавидите свою работу. — Если вдруг я решу ее сменить, то это будет что угодно, но не наше с вами сотрудничество. — Неверный ответ. Я же спросил вас не об этом. — Сомневаюсь, — ответила она, встречаясь с ним взглядом. Лгунья из неё получилась никудышная. — Я спросил насколько сильно вы любите то, чем занимаетесь сейчас. Фостер нахмурилась, откинулась на спинку стула, дистанцируясь от Кэла. — Всё. Достаточно. Прекратите меня читать. Меня это раздражает. — Точнее вы злитесь. Потому что вам неприятно слышать правду. Она отодвинула тарелку с остатками мяса и картофеля, собрала в ладонь крошки. — Мне кажется наш ужин пришел к финалу. — Порывисто встала на ноги и глянула в окно. — Дождь как раз закончился. — Вас волнует мое здоровье? Еще в Пентагоне, встретившись с Фостер впервые он узнал, что она искренне заботилась о людях, с которыми имела дело. Вот и сейчас она хоть и злилась на его и желала как можно скорее выпроводить за дверь, но переживала что он может промокнуть под дождем. Еще один плюс в копилку ее человеческих качеств и подтверждение первоначального ощущения, что Фостер именно та, кто станет самым лучшим партнером. — У меня нет привычки выгонять людей из дома в непогоду. Глянула на Кэла и едва заметно улыбнулась, он тут же вернул ей улыбку. Как же она сейчас не была похожа на ту доктора Фостер, которую он встретил в Пентагоне и которая, как он думал должна была стать тем, кто окончательно разрушит его карьеру. Босая с распущенными по плечам волосами в легком платье она мало походила да ученого с докторской степенью. Но Кэл был уверен, что она именно тот человек что ему нужен. Даже ее сопротивление и бурный протест не мешали понять, что эта симпатия взаимна. И неважно, что его бесцеремонная агрессивность вступала в диссонанс с её рассудительностью. Она была одной из тех редких людей, встречавшихся в его жизни, которых это не напугало, а заинтересовало. Противоположности притягиваются, и уравновешивают друг друга, поэтому Кэл был убеждён, что из них могла получиться идеальная команда. Из глубины дома донеслась слабая телефонная трель. Не в правилах Джиллиан игнорировать звонки. Звонок оборвался, но телефон вновь напомнил о себе. К тому времени когда она дошла до гостиной, мобильный замолчал. Она вызвала голосовую почту и услышала ворчливый голос мужа: — Джилл, надеюсь ты в душе, когда освободишься, перезвони мне, малыш. — Конечно, любимый, — пробормотала она едва слышно, внезапно испытав жгучее чувство вины. — Вот только выпровожу гостя, о котором тебе не надо знать. Она не собиралась обманывать мужа, но и посвящать его в подробности сегодняшнего вечера у неё не было желания. Умолчание вторая сторона лжи — так бы охарактеризовал Лайтман ее поведение. Впрочем, это не его дело! Вернувшись на кухню, Джиллиан обнаружила, что Лайтман уже убрал со стола. Он мыл бокалы под краном и не замечал, что она наблюдает за ним, стоя в дверях. — У вас неплохо получается. Он не обернулся, но было заметно, как напряглась его спина. Лайтман потянулся к кухонному полотенцу и стал медленно вытирать руки. Наконец, он повернулся к ней лицом. — Муж? — А вот это вас не касается. — Всё! Понял! — Он вскинул руки, как бы говоря, сдаюсь. — Уже ухожу. Джиллиан молча проводила его до двери. Лайтман сбежал с крыльца, и вдруг обернулся, задав вопрос: — Мужу расскажете? — О чём? — не поняла Джиллиан. — О том, что было? — А разве что-то было? — она посмотрела Лайтману прямо в глаза. — Это не в вашем характере. — А какой у меня характер? — Вы скурпулёзны. Требовательны. К себе и окружающим. — Он улыбнулся. — Ненавидите фальшь и ложь. — На секунду задумался и добавил: — Настойчивы. — Как вы? — Моя настойчивость совершенно не помогает мне в общении с вами. Но я подумал, что начав работать вместе, мы бы могли стать друзьями. — Заметив что-то на ее лице он взмахнул рукой. — Это не означает, что я рассчитываю на какие-то привилегии. — А на что рассчитываете? Кэл спрятал улыбку. Она опять уклонилась, поправила волосы, прикрыв лицо рукой. Очаровательно. — Вы измените свое мнение и скажете мне да, а дальше посмотрим. — Вы вот это всё сейчас серьезно? — Джиллиан больше не скрывала возмущения и раздражения. В ответ на ее вопрос он пожал плечами и ослепительно улыбнулся. — Попытка не пытка. Оба замолчали. Кэл и Джиллиан просто смотрели друг на друга и воздух между ними был пронизан раздражением со смесью чего-то непонятного. Фостер закусила губу, разрывая зрительный контакт. Она отказывалась признаваться себе, что ее захватила идея Лайтмана. Или я это просто придумала? Но так или иначе ее влекло к этому харизматичному безумцу да еще и из породы отщепенцев, презирающих правила и плюющих на мораль. Этично — это слово не из их лексикона. Но именно это притягивало к нему, тревожило и щекотало нервы. Опасность. Непредсказуемость. Джиллиан мотнула головой, отгоняя провокационные мысли. — Всё, достаточно. Спокойной ночи. Ваша жена и дочь наверняка заждались. Она отступила назад и захлопнула дверь, не увидев, как сверкнули зубы Лайтмана ощерившегося в самодовольной ухмылке. Как бы Фостер не уверяла его в твердости своего «нет», но ему удалось пробить брешь в ее обороне и он много прочитал по ее лицу, да и язык тела был достаточно красноречив, чтобы понять — ее непоколебимость пошатнулась