Нитиша

Она никогда не гасила свет. Сидя на узкой кровати, подобрав под себя ноги, она вглядывалась в кривые тени-ленты, что расползались по полу, оставляя за собой темноту и абсолютную пустоту. Точно змеи, тени извивались, стараясь спрятать за собой как можно больше пространства. Она что есть сил старалась вдохнуть воздух. Ещё мгновение назад его было так много, а теперь, кажется, совсем не стало. Ценные капли кислорода потонули в пустоте, оставленной тенями. Кажется, и время тоже исчезло в этой сияющей пустоте. Но насколько это пустота? В тёмном мареве теней танцевали образы и лица. Такие живые, что, кажется, протяни руку, и пальцы коснутся предметов, что так заботливо и ясно нарисовали тени. Да и лица совершенно не страшные, не перепачканные кровью и слизью. Но что-то заставляло девушку мелко дрожать. Страх поглаживал сердце своими ледяными пальцами, заставляя кровь холодеть. Когда-то школьный психолог дал определение всему происходящему с ней. Заплаканную девочку со свисающим на затылке белым бантом и покрасневшими от слёз глазами бессчетное количество раз отправляли с уроков в кабинет психолога, где она, борясь с комком слёз, что застревал в горле, пыталась объяснить, что на этот раз её напугало до полусмерти, что она подняла истерику. — Наташа, ты же знаешь, что каждое полушарие мозга отвечает за определённую работу? — Мария Анатольевна, школьный психолог и просто молодая очаровательная девушка, смотрела на заплаканную девочку сквозь тоненькие стекла прямоугольных очков. — У тебя очень развито образное мышление. Это неплохо, и это не болезнь, — психолог старалась говорить с Наташей, как со взрослой. — Но… но эти лица… зачем они улыбаются мне? Почему другие не видят их? — Наташа очень хотела понять. — Милый ребёнок, просто у твоих одноклассников не так развито воображение. И раз тебе улыбаются, то почему тебе страшно? — Мария Анатольевна облокачивалась на стол, чтобы приблизиться к маленькому личику. — Это плохая улыбка… Больше Наташа ничего не отвечала. Она не могла объяснить, что именно её пугает. А Мария Анатольевна и не настаивала. Каждый раз рассказывая о воображении и о том, что это пройдет со временем, и главное не заострять внимание на этом. И Наташа просто перестала рассказывать о своём виденье мира. Перестала говорить, что одной ногой она стоит за тоненькой гранью деления миров, даже скорее подглядывает в маленькую замочную скважину. И вот, то, что она видит, пугает её каждый раз всё больше. Время шло. И молчание сыграло свою роль. Нет, Наташа не стала отщепенцем общества и не замкнулась в себе. Она вела вполне активную жизнь, завела друзей. За плечами осталось 11 классов, впереди открывались огромные перспективы, как и у любого выпускника, когда кажется, что вся жизнь впереди и море по колено. Трепетный выбор ВУЗа, знакомства, улыбки и, кажется, первый в жизни кратковременный роман. Пусть совсем немного, но она была счастлива. Но приходя домой она опять боялась гасить свет. Она боялась, что её образное мышление снова сыграет с ней злую шутку и подкинет очередной малоприятный образ. Нет, она не видела душ умерших и не беседовала с адскими тварями. Она вообще никогда не верила в мистику и в то, что у нее есть «способности». Но то, что она видела, не поддавалось здравому смыслу. Однажды она рискнула рассказать о том, что видит, своему соседу по парте. Высокий юноша в неизменной клетчатой рубашке многим преуспел в клинической психологии и уже давно собирался перевестись в другой ВУЗ. Он то внимательно выслушал девушку и лишь нахмурил брови. — Натуль, у тебя галюники… Предлагаю поменьше употреблять всякой дряни, — серьёзно проговорил он, внимательно вглядываясь в лицо девушки с огромными синяками под глазами. — Но я не, — начала было Наташа. — А я не врач! — резко отрезал парень, но вскоре смягчился. — Я дам тебе контакты одного человека, кто разбирается в подобном. В руки девушки легла визитка, где крупными буквами было прописано название психиатрической лечебницы. «Консультация бесплатна» — радостно гласил один из пунктов. Наташа только вздохнула и упрятала визитку в недра своей сумки, где, видимо, она и лежит до сих пор. Наташа просто боялась однажды оказаться в комнате с мягкими стенами и улыбчатым врачом. Напротив, она не хотела, чтобы её лечили. Она хотела, чтобы ей объяснили. Просто если долго вглядываться в тени, то сперва они складывались в необыкновенный узор, начинали плясать и двигаться, а затем просто сменялись осязаемой картинкой. Запахи, прикосновения, лёгкие потоки воздуха из этих картин, нарисованных в её подсознании, заставляли съёжиться от суеверного страха, настолько всё было настоящим. Вот и сейчас она внимательно вглядывалась в тени на полу и стенах, стараясь понять, отчего на её голову упала вся эта чертовщина. Вот, снова лица. Одно из них всё чаще появляется в её сознании. Это мужчина. Он высок и широк в плечах, стоит, привалившись к развесистому дереву, устремив взгляд в даль. На губах застыла полуулыбка, взгляд сосредоточен. Чем-то он похож на волка, что-то в нём есть такое животное, роднящее его с диким хищником. И кажется, он снова повернул голову в сторону, где могла бы стоять Наташа. Его рот кривится в оскале, который не идёт ни в одно сравнение с улыбкой. Лицо вытянулось, стало таким знакомым, взгляд грубел. Он похож на отца… — Нитиша! Девушка подпрыгнула на кровати, беспомощно заозиравшись вокруг. Но тут не появилось ничего нового, кроме того, что тени прекратили свой загадочный танец и стали значительно короче. Всё как всегда: стол и лампа, сваленная на пол кучка вещей, которые Наташа всё никак не могла отнести в ванную на стирку, шкаф, недописанный конспект и ровная стопка пособий, на мятых корешках курсивом прописано «Экономика и менеджмент». Может она задремала? Но сердце слишком тяжело бухало в груди, гулко гоняя кровь по телу. Она слышала голос, позвавший её, так явственно, будто она обожглась об открытое пламя. Такое не может присниться. — Эй! Есть кто? — голос Наташи глухим этом отозвался в пустой квартире. В ответ последовало лишь мерное тиканье часов на кухне, шум воды в трубах, голоса соседей за стеной. Может кто из соседей шумит? Мало ли кто там «Нитиша»? Девушка снова прислушалась, но не услышала новых звуков. — Ну хватит с меня… Надоело… — тихо забурчала Ната, слезая с кровати и шаря ногами в поисках тапок. — Точно уеду в дурку… Тапки нашлись не сразу, и уставшая уже от себя, Наташа лениво спихнула книги со стола в ящик, сходила до ванной. Мимоходом заглянула в зеркало над раковиной. Отражение её ничуть не радовало. Уставшая девушка, со встрёпанными чёрными волосами, на лице залегли глубокие морщины, точно у старухи, глаза впали и потонули в ореоле тёмных пятен, словно у панды. Наташа постаралась улыбнуться, но уголки сухих губ едва дрогнули, так и не сложившись в улыбку. Она слишком устала сегодня, поэтому воображение и подкинуло ей голоса. Громкие и чёткие. — Нитиша… — одними губами проговорила девушка и хмыкнула. От привычного имени в этом сочетании звуков не осталось ничего родного. И с чего она взяла, что позвали её? С такими размышлениями Наташа и забралась под одеяло, свернувшись уютным комочком и уставившись в стену. Обои на ней совсем уже вытерлись и расползлись по швам. Комнате нужен ремонт, а на стену нужен ковёр. По стене слишком сильно тянет сквозняком. Холодный воздух ласкает плечи, и девушка старается посильнее укутаться в одеяло. Она ещё бы поразмышляла о дырах в стенах, о рваных обоях, но сон сморил её раньше. Или скорее она погрузилась в полудрёму, когда связь с реальностью меркнет и человек оказывается на тоненькой границе. Мысли всё ещё посещают засыпающий мозг, но реакции стали медленнее. И Наташа даже не сразу поняла, что матрас за её спиной примялся под чужим весом. Горячие пальцы аккуратно легли на её бедро, замерли, едва сжимая в миг похолодевшую кожу. Девушка хотела закричать, но голос потерял свою силу, и из груди девушки вырвался лишь тихий всхлип. Тот, кто лежал за её спиной прерывисто вздохнул. Наташа затылком ощутила это. Но рука так и осталась лежать на её бедре и спустя несколько секунд, что показались девушке вечностью, поползла вверх. Сперва к животу, где замерла, аккуратно проникая под мятую майку, и снова вверх к груди. Но груди так и не коснулась, проскользнула вверх до самого ворота майки. Кончики пальцев мазнули по ключице, и опять рука скользнула вниз и остановилась на животе. Наташа ощущала её тяжесть, тепло. «Блять! Ты одна в квартире! Прекрати!» — орало сонное сознание девушки, которое привыкло находить логическое и рациональное объяснение всему. Но вот сама Наташа ощущала чужое присутствие, прерывистое дыхание и, кажется, внимательный взгляд, устремлённый на её затылок. Тоскливо скрипнула пружина в матрасе, ночной визитер, видимо, приподнялся на локте, сильнее надавив на живот Наташи.  — Нитиша?  — тихий шёпот, едва уловимый. Прохладное дыхание коснулось кожи на плече, а вслед за ним к коже прикоснулись и губы, горячие, влажные. Сознание снова орало на Наташу, мозг судорожно переваривал информацию. «Да повернись ты! Повернись! Посмотри и убедись, что у тебя очередные глюки!» Но Наташа просто оцепенела от сковавшего её ужаса. Взгляд застыл на чёртовых обоях. Снова скрипнула пружина, и больше Наташа не чувствовала ничего. Уставшее сознание провалилось в сон, едва выдержав напряжение.

***

Наташа брела по тёмному коридору своих сновидений. Неспокойные и пугающие девушку тени роились по тёмным уголкам. — Тебе же сказали, что я умер? — высокий мужчина с чёрными едва вьющимися прядями, будто вышел из стены, остановившись напротив девушки. — Кто вы? — Наташа едва узнала собственный голос, замерев и уставившись на стоявшего перед ней мужчину. — Значит ты не помнишь… — будто для себя отметил незнакомец, задумчиво потерев подбородок. Наташа отшагнула назад, не спуская глаз с мужчины. Всё больше его лицо казалось ей знакомым. Но оно не было частью её постоянных видений и не принадлежало к тем, кого она видела хоть однажды. — А ты похожа на мать. Такая же маленькая грязная шлюха, как и она. Грязная! — мужчина громко рассмеялся, и в этом смехе было что-то устрашающее и очень знакомое. — Ты тоже грязная! Облапанная руками животных, которые гордо зовутся мужчинами! — Нет, — едва выдохнула девушка. «Грязная!» — любимая фраза её отца. Его она помнила короткими всполохами среди жгучей боли, что сопровождала эту фразу. Наташа помнила сломанный в детстве нос, два сломанных ребра и ещё что-то ужасное, что меркло в вечных побоях и слезах. — Грязная! И твой зверь не спасет тебя от этого! Грязная! Мужчина всё громче кричал и смеялся. Кажется, он разрастался и занимал всё больше пространства. Наташа хотела бежать, спрятаться… Клёкот будильника, как спасательный круг, выдернул её из кошмара, что разбушевался в её подсознании. Наташа рывком поднялась на кровати и закрыла лицо ладонями. Горячие слёзы текли по щекам. Она не видела своего отца многие годы. Мама сказала, что он умер, и весь кошмар, связанный с ним, кончился. Он бил Наташу и её мать смертным боем. Долгие пять лет, проведённые в страхе за свою жизнь. За каждую мелкую провинность Наташа получала по лицу, рёбрам… Она так и не узнала, почему он такой. И вот кошмар вернулся к ней во сне. «Грязная!» — Наташа поёжилась от всплывшего в сознании слова. Может, это всё нервы? Она очень устала за последние дни, на носу сдача диплома, вот она и нервничает. Наташа мотнула головой. Короткая вспышка в сознании обожгла её. Вскочив на ноги, Наташа, цепляясь ногами за разбросанные на полу тапочки, метнулась в ванную. Замерев у зеркала, она снова встретилась со своим устрашающим отражением взглядом. Но что-то было не так. Наташа мелко затряслась, забыв, как дышать. Под узкой лямкой её мятой майки виднелся яркий след от губ.