Райджиншу-драбблы

От автора: это довольно грустный драббл. И да, драббл самый постканонный из всего цикла: Эвер и Фриду тут по 23 года. Название острова придумано. Ночь выдалась ясная, на чистом небе сияли крупные и удивительно близкие звезды – словно бриллианты в диковинном украшении. Пахло зеленью и полевыми цветами – запах уходящего лета. Оглушительно стрекотали цикады. Эвергрин вдохнула полной грудью и растянулась на траве. Звезды словно подмигивали ей; она попробовала их сосчитать, но сбилась на четвертом десятке и принялась просто смотреть, представляя, что это феи из соседних миров подают знаки своей заблудившейся на Земле сестре... Какая-то травинка щекотала ухо. Эвергрин подумала, что потом придется выбирать цветы из волос, но ей было все равно – так хорошо было лежать на нагревшейся за день земле, вдыхать запах травы и перемигиваться с такими близкими сейчас звездами. Совсем рядом раздались шаги. Фрид, определила Эвергрин. Бикслоу ходил стремительно, как говорил и думал. У Лаксаса была весомая поступь, словно каждым шагом он утверждал свое право ходить по земле именно так – как ее хозяин. А легкие шаги, такие, словно он каждый раз тщательно выбирал, куда поставить ногу – это Фрид. Открывать рот было лень, но не предупредить было нельзя, поэтому она сказала: – Не смотри мне в лицо, я без очков. – Да я и не увижу твоих глаз в темноте, – отозвался Фрид и, не жалея камзола, уселся рядом с ней. Эти неизменные камзол и ослепительно-белая рубашка удивляли всех троих: Эвергрин и то в походах меняла короткие платья на удобные штаны и футболки, а Фрид даже в лесу, в поле и в болоте стремился выглядеть франтом. Как это сочеталось с полным неумением разбираться в одежде, Эвергрин понять не могла. – Тебя что, выгнали из палатки? – Я сам ушел. Бикслоу снова возложил на меня все свои... конечности. Это я, конечно, мог стерпеть, но когда его куклы решили, что лучшего места, чем моя голова, не найти... Эвергин кивнула, забыв, что он не увидит ее кивка. – Спасибо. Значит, я тоже к ним не пойду. Буду спать тут, ночь теплая. – Возьми хоть одеяло подстелить. – Зачем, трава мягкая. Несколько секунд Фрид молчал, потом, наверное, решив проверить, улегся рядом с ней. – Ты лег мне на волосы. – Прости, – он пошевелился, освобождая прижатую прядь. – Действительно мягкая. Некоторое время лежали молча. Эвергрин не знала, о чем он думал, но сама она размышляла о нем. О том, что Фрид в последнее время стал как-то странно отдаляться – словно прятался за своими барьерами. Он становился все отстраненнее и отстраненнее, он словно ускользал от них, утекал, как песок сквозь пальцы. Это чувствовала не только она – не так давно Лаксас сухо обронил всего одно предложение: "Фрид уйдет из команды". Всего четыре слова, но они мешали спать по ночам, царапали ее изнутри и сжимали сердце холодными обручами страха. Однако Фрид никаких сепаратистских настроений не показывал, и Эвергрин постепенно заставила себя не думать об этом. Представлять себе Громовержцев без любого из них было удушающе-страшно, и она просто выкинула это из головы. Но сейчас, под треск цикад и сияние звезд, этот страх вернулся. Тем более, что Фрид лежал совсем рядом – его локоть касался ее – но одновременно был невообразимо далеко, где-то за мерцающими в вышине звездами. Далеко от нее, от Бикслоу, от Лаксаса... Неожиданная мысль заставила Эвергрин приподняться на локте и, забыв, что она без очков, попытаться увидеть его лицо. Тщетно: в тусклом свете звезд она рассмотрела только бледную щеку и разметавшиеся по земле волосы. – Фрид, ты перестал сохнуть по Лаксасу! Ведь действительно – она так привыкла к обожествлению Лаксаса Фридом, к его восхищению кумиром, стремлению во всем походить на него, что совсем не заметила, когда Фрид перестал так себя вести. А если подумать, перестал он уже довольно давно: в последнее время их с Лаксасом отношения из фанатско-кумирских окончательно переросли в партнерские, и невероятная раньше фраза "Лаксас, ты неправ" прочно поселилась в списке ежедневных выражений Фрида. Но когда, когда произошел этот слом? Почему она ничего не увидела? А Лаксас видел, выходит. Поэтому и сказал ту фразу... – Эвер, пожалуйста, не применяй это слово. Некоторые его значения не подходят к моему отношению к Лаксасу. – Ладно! – она нетерпеливо мотнула головой. – Ты перестал фанатеть, допустим. Но тогда, выходит, ты действительно хочешь уйти из команды... Фрид молчал. Эвергрин прерывисто вздохнула – вдруг стало трудно дышать, грудь словно сдавило. Она снова легла на траву, но теперь звезды не казались ни близкими, ни теплыми. Далекие, невообразимо далекие кусочки льда, небесные градины. – Фрид? – Что? – Сколько лет мы знакомы? Он не удивился. – Шесть, нет... семь. Точно, мне было шестнадцать, когда мы начали общаться. – И что, после этих семи лет дружбы я не заслуживаю ответа? Он снова помолчал, но это было не то холодное и отстраненное молчание, что прежде. Он словно раздумывал над ответом. – Я... Эвер, ты уже решила, что ответишь Эльфману? Эвергрин вздохнула, а затем, используя перенятую от Лаксаса лексику, выругалась. Мало того, что она не понимала, какое отношение имели ее с Эльфманом планы к теме разговора, так еще и Фрид вспомнил об этом совершенно некстати. В гильдии ее только ленивый не спросил, что она скажет Эльфману в ответ на просьбу выйти за него замуж. Это было в два раза смешнее, потому что Эльфман пока предложения ей не сделал, хотя кольцо купил и вроде как собирался подарить в ближайшее время. – Не знаю, зависит от его убедительности! Какое это отношение имеет к... – Прямое, Эвер, – Фрид пошевелился, закладывая руки за голову. – Ты выйдешь замуж за Эльфмана, а если и не выйдешь, то отношения у вас все равно очень крепкие – вы уже практически семья. Лаксас тоже женится – он сам говорил, что ему надоела холостяцкая жизнь без чистых тарелок, да и Макаров правнуков требует. У меня наконец появился шанс самореализоваться вне гильдии – я уже говорил вам, что меня пригласили в научную группу, изучающую надписи на плитах в храме на острове Сатор. У Бикслоу уже есть выводок его "деток", так что он вряд ли создаст семью, да и наукой не займется, но он самый из нас всех самодостаточный – он не будет цепляться за команду, если она начнет разваливаться. Неужели ты правда думаешь, что наша команда продержится дольше, чем год-два? Мы выросли, Эвер. Мы просто выросли. Теперь молчала Эвергрин. Его слова были страшны именно тем, что были правдивы. И где-то в глубине души именно этого она всегда боялась – что для каждого из них найдется что-то еще, семья, самореализация, очень важные заботы, которые отодвинут их дружбу на второй план. Она хотела, чтобы Громовержцы были вечными... а Фрид прямо сказал, что ничего вечного не бывает. Она почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. – Я люблю тебя, Фрид. Его лица все еще не было видно, но по голосу Эвергрин поняла, что Фрид усмехнулся. – Неожиданное признание. Интересно, что на это сказал бы Эльфман?.. И тут она не выдержала и разревелась. Как в детстве, когда уличные мальчишки отобрали у нее куклу. Как подростком, когда на рынке у нее украли все деньги, полученные за первое задание. А теперь у нее отнимали что-то несравнимо более ценное, самое ценное, и если куклу можно было купить новую, деньги – заработать, то как вернуть Громовержцев, Эвергрин не представляла. – Сволочь! Сволочь! Ты же даже не пытаешься, ты уже смирился, и даже не думаешь о том, что команду можно спасти! Нет, ты уже уходишь, ускользаешь, а я так боюсь тебя потерять, я так люблю вас всех!.. Фрид сел, обнял Эвергрин и привлек ее к себе. В этих объятиях не было ничего эротического – Фрид обнимал ее, как обнимал бы сестру, которой, Эвер знала, у него никогда не было. И она тоже обхватила его руками, как обхватила бы брата, заливая слезами его камзол и не зная, как справиться с затопившим сердце отчаянием. – А может я, как выражается Бикслоу, "гребаный пессимист", – очень тихо сказал Фрид. – Может, ты выйдешь замуж за Эльфмана, Лаксас женится, и наша команда пополнится вашими детьми. Может, я вернусь с острова через два-три месяца, получив признание в научном мире, и нас начнут приглашать на самые сложные задания. Может, Бикслоу окажется куда более привязанным к нам, чем я думаю, и настучит нам по головам так, что мы на долгие годы забудем мысли о разделении. – Ты мне врешь, – всхлипнула Эвергрин. Фрид не ответил, только крепче прижал ее к себе. – И я люблю тебя, Эвер, – сказал наконец. – И неужели от того, что мы будем ходить на задания порознь, что-то изменится? Изменится все, подумала она. Без совместных поездок, совместных драк, этих палаток с закидывающим на всех ноги Бикслоу, без командного голоса Лаксаса и объяснений Фрида, почему руны нельзя поставить так, чтобы монстр, за которым они охотятся, сам взял и подох – изменится все. Они будут друзьями, да. Как все в гильдии. Но командой, семьей они быть перестанут. Она открыла рот, чтобы объяснить это Фриду и удержать его, ускользающего, в своих руках, но не успела – он поднял голову. – Смотри, Эвер, звезда падает! Эвергрин тоже подняла глаза – и увидела стремительный полет по небу. Феи с других миров решили помочь своей отчаявшейся сестре? – Загадывай желание!.. Она закрыла глаза – и изо всех сил пожелала.