***
А недалеко от них не менее довольный Волшебник спрятал шар, в котором только что наблюдал всю сцену — и вдруг ощутил боль в груди. Ох, не получится дожить до свадьбы Принцессы и Уголька! Боль становилась всё сильнее, и едва хватило сил переместиться в Светлый замок. Успеет ли попрощаться с Ученицей? Волшебник попытался позвать девочку, но голос его был слишком слаб.***
— А куда девался крёстный-то? — спохватился Альфред, не желая остаться неблагодарной свиньёй. — Если всё это благодаря ему, то надо его найти и наградить королевской наградой! — Принцесса была в отличном настроении и слегка удивилась, почему крёстный Уголька столь не в меру скромен — впрочем, волшебники все с причудами.***
Ученица же, тем временем старавшаяся вникнуть в смысл слов в одной старой пыльной книжонке с оборванным ветхим переплётом, конечно же, его не слышала, так как находилась в замковой библиотеке. Она была полностью сосредоточена на том, что читала, потому как от того, правильно ли она поймёт смысл написанного, зависела и её жизнь, и даже в большей степени — жизнь её дорогого Учителя. Затею с его спасением упрямая девочка, ясное дело, не оставила, ибо слишком дорог ей был Волшебник, единственный близкий ей человек, сделавший для неё столько добра. И, преисполнившись уверенностью и отчаянной надеждой на лучшее, юная волшебница сумела отыскать то, что ей, кажется, и было необходимо. Однако слова и выражения в старинной книге были слишком сложными и запутанными для её детского ума. Довольно много времени она потратила на их расшифровку. И, довольная собой, но взволнованная тем, что ей предстоит сделать, девочка направилась прочь из библиотеки, не в силах прогнать из рыжей головки мысли о сложной формуле того самого заклинания. И уж точно девочка никак не ожидала увидеть в одной из зал наставника. На мгновение замерев в проходе, она тут же кинулась к нему, заметив, что лицо его вовсе не похоже на жизнерадостное или счастливое, а вовсе наоборот. — Учитель, Учитель, вам снова плохо? Вы знаете, я всё поняла, я знаю, что мне нужно делать! Я сумею помочь вам, слышите? — она ухватила его за руку и внимательно вгляделась ему в глаза, встревоженная, однако абсолютно уверенная в своей правоте, тише прибавляя. — С вами всё будет хорошо. Волшебник терял силы и едва соображал от боли — но всё понял и с усилием проговорил: — Нет… не смей… Ты не должна… так рисковать… Не ради меня… А ведь должен был потратить последние слова на прощание! Мысль мелькнула — и Волшебник потерял сознание. Сердце его билось медленнее и медленнее — конец был близок. Девочка вскрикнула и ухватила Волшебника под мышки: конечно, удержать его она не смогла, но усилием воли не дала ушибиться, уложив на пол как можно осторожнее. Из глаз её брызнули слёзы и стало совсем страшно от мыслей о том, что это может быть последний раз, когда он с ней говорил, и последние его слова; о том, что она может остаться совсем одна, потеряв того, кто заменил ей отца, научил волшебству, добру научил, и ценить жизнь: свою ли, кого-то ли другого, будь он даже её недостоин, любая жизнь бесценна. И ценнее ли жизнь Учителя её собственной, сказать было невозможно. — Только лишь ради вас, — пробормотала она, и, нависнув над его телом, опустив ладонь ему на грудь, крепко зажмурилась. Ни за что она его не отпустит! Он помогал стольким людям, Угольку, крестнику своему, помогал и жил ради Света — таким она его знала. И как же теперь несправедлив окажется мир, если в тот единственный раз, когда помощь нужна ему, спасти его не удастся! Нет уж. Не бывать этому! Глубокий вдох — и рука её погрузилась внутрь, в грудную клетку, нащупала тёплый, слабо пульсирующий под пальцами орган и осторожным, но резким движением вынула его наружу. Было тяжело — и физически, и духовно. А ведь то же самое предстоит сделать и с её собственным сердцем, да ещё и… разделить его на две части… Между тем, сердце Волшебника выглядело необычно. Оно было бледно-розовым и казалось совершенно хрупким, как умирающий цветок; там и сям было что-то похожее на тёмные следы, словно из сердца силой вытравливали тьму, которая не желала уходить, и было странное впечатление, как от сломанной и заново склеенной фарфоровой чашки. Биение его было всё слабее и медленнее, в то время как цвет лица Волшебника стал серым, как земля. Он уже никак не мог остановить свою Ученицу, поскольку даже не ощущал, что она делает. Заметив, что жизнь уже покидает Волшебника, девочка заторопилась, старательно не думая о летальном исходе в случае ошибки. Нет, никаких ошибок быть не может! То, что оставалось, она проделала будто бы в трансе, и очнулась от своих тревожных мыслей только тогда, когда её сердце оказалось разделено надвое: согнувшись от отрезвляющей боли и хватая ртом воздух, юная волшебница поглядела на совсем побледневшее лицо Учителя и, собравшись с силами — самый ответственный момент! — поместила на место его сердца половинку своего. Какое-то время ничего не происходило, но затем цвет лица Волшебника стал меняться; несколько мгновений — и он зашевелился, открыл глаза. Взгляд его был ещё мутным, но постепенно прояснился. Он смотрел на Ученицу, припоминая, что случилось, и затем в недоумении сел. — Что… почему я жив? С этими словами он огляделся — и глаза его расширились, когда он начал понимать. Девочка поглядела на него радостно, губы её расплылись в улыбке. Справилась! Вторая ладонь, которой она вернула на место вторую половинку одновременно с той, что сейчас бьётся в груди Волшебника, слегка подрагивая, переместилась к его руке и ухватила за пальцы: она будто бы не верила, что всё действительно получилось, и проверяла, не видение ли он. И произнесла с искренней надеждой, вглядываясь в его лицо: — Учитель, как… как вы себя чувствуете? — Ты это сделала, — Волшебник смотрел на неё, всё ещё не в силах до конца осознать, что с ним могло случиться такое чудо. — Ты смогла! Для такого чуда могла сгодиться только настоящая любовь — значит, Ученица искренне к нему привязалась, а он-то и не надеялся, что ещё кто-то на это способен… Только сейчас он спохватился, что она задала вопрос. — Хорошо, — глаза Волшебника как-то уж подозрительно блестели. — Впервые за долгое время… мне хорошо. Девочка вновь заулыбалась, и, не сдержавшись, потянулась и крепко обняла наставника, уткнулась лицом ему в плечо и тихонько всхлипнула, прижимаясь к нему — от радости и облегчения, конечно же, ведь на какое-то время она совсем испугалась, что опоздала и не сумеет никак его спасти. Благо, это оказалось не так. — Нам теперь к Угольку надо, — улыбнулся Волшебник, обнимая её в ответ. — Он наверняка беспокоится, куда крёстный подевался. Ты подумай, всё благополучно разрешилось! Лорд Грехем и его сыновья хотели уморить Уголька, чтобы он не смог предстать перед Принцессой, но я им все планы-то сорвал! — Волшебник весело засмеялся, вновь начиная походить на себя прежнего. — А я в вас никогда, никогда не сомневалась! — закивала девочка, тряся рыжей гривой, и озорно хихикнула, чуть сощурившись. — Ох, всё бы отдала, чтобы видеть их лица в момент, когда они поняли, что их подлость им боком вышла! Ведь их накажут за всё, правда? — Накажут, не сомневайся, — Волшебник взял её за руку. — Ну что, ты готова? Готова! — кивнула Ученица Волшебника и сжала его ладонь покрепче, готовясь к перемещению. Давненько ей хотелось Уголька проведать, да всё эти уроки!..***
А Принцесса тем временем велела разыскивать его по всей округе, но гонцы вернулись ни с чем. Волшебник переместил их обоих — и колдовать теперь гораздо легче стало, — и вмиг они предстали перед Принцессой, бывшим Угольком и прочими. Принцесса аж ахнула, увидев такого занятного золотого человечка вместе с рыжеволосой девочкой — и тут он театрально раскланялся: — Ваше Высочество! Мне показалось, меня звали? — Не показалось. Так это вы… и вам мы обязаны тем, что случилось? — придя в себя, улыбнулась Принцесса и протянула ему руку. Взглянула на рыжую девочку, которую Волшебник тут же представил, поймав руку Принцессы и слегка приложившись к ней: — А это моя Ученица, лучшая и единственная! — Какое милое дитя, — Принцесса говорила искренне. — Взгляните, Альфред! — совсем уже по-свойски обратилась она к жениху. — Конечно, милое, — улыбнулся Тремейн, навсегда распростившийся с унизительным прозвищем «Уголёк», — и, быть может, кто-нибудь из молодых лордов почтёт за честь разделить с ней судьбу! — А я сочту за честь разделить судьбу вот с этой леди, — Лео Райзингем притянул к себе строптивую Неру, — разумеется, если она не возражает — Я-то? — по-разбойничьи прищурилась леди Нера, на что все только рассмеялись. — Я поклялась выйти замуж не менее чем за принца… но, собственно, милорд Райзингем и есть принц, — лукаво прибавила юная чертовка, — принц стрелков — королевский титул, увы, достался милорду Тремейну, но ему и невеста под стать. И да, я дала обет, что никогда не скажу «да», поэтому говорю… — девушка набрала воздуху в грудь — и счастливо выдохнула, чуть не прыснув при виде испуганного лица Лео, — а почему бы и нет? Маленькая ученица Волшебника в ответ на слова о молодых лордах выразительно наморщила носик, скрывая за этим смущение. Вот уж о чём она не считала важным думать, так это о мальчишках! Девочка придвинулась ближе к своему наставнику и робким, но злорадным шёпотом произнесла: — Вот выучусь, тогда и посмотрим, какой мужчина пожелает разделить судьбу с женщиной умнее его! Ай-яй-яй! Не нарушай торжественность момента, — попенял ей Волшебник, но с лукавым блеском в глазах — и тут же объявил, поворачиваясь к остальным: — Вот и хорошо, что всё хорошо закончилось! А это что означает? А это означает, что жили они долго и счастливо! Конец, делу венец.