Между нами

      Я чувствую, как раскалённая тишина начинает звенеть в моих ушах, хочется закричать, вздохнуть, заговорить, да что угодно, только чтобы это молчание не сдавливало холодными липкими руками мою голову. Такая тишина напоминает мне о наших редких, но жестоких ссорах, когда никто из нас не был уверен в том, будем ли мы идти рука об руку дальше. Такая тишина была, когда Дженнифер впервые не взяла нас с собой на вечеринку, когда Дейв ударил Дилана за его пьяный бред, когда я не пригласила никого из них на свой пятнадцатый день рождения. Но сейчас мы не ссоримся. Сейчас мы молча наблюдаем, как мир вокруг нас рушится по нашему содействию. Будто бы всё вокруг карточный домик, а кто-то из нас случайно слишком сильно выдохнул, и не остаётся ничего, кроме того, чтобы наблюдать. Погода неожиданно тёплая: солнце нагревает стол и скамейки, а безоблачное небо навязчиво напоминает нам о бесконечности мира и ничтожности наших проблем, обсуждать которые мы собрались, хотя молчим уже минут десять. Лучше бы сейчас был ураганный дождь, хоть какой-то шум и соответствие с нашим настроением. Мимо нас постоянно маячат другие ученики, сопровождая своё передвижение звонким смехом. Дейв громко выдыхает и ударяет стол своей ладонью. Раньше и мы были беззаботными учениками, которых не волновало ничего кроме тусовок, ночных поездок и супермаркетов. Долсон, возможно, правда злится на звук, а, может, злится на то, что мы больше не такие. Перемены произошли так резко, к ним не была готова ни единая душа, но в этом и суть перемен, верно? Никогда не знаешь, когда и, насколько сильно они тебя ударят.        — Свалите отсюда, блять! — выкрикивает Дейв, повернув голову к ним вполоборота. Парни, услышав Дейва, молча ему кивают, и уводят девушек вовнутрь школы, на что те громко возмущаются. Я бы назвала их безмозглыми и бесчувственными суками, но сейчас я вижу, что они всего лишь не замечают наших проблем, благодаря своей безоблачной юности. Они банально хотели весело проветриться и покурить, можно ли злиться на то, что весь мир не подстраивается под твои тучи? Тут голос подаёт Дженнифер, гордо вскидывая голову и склонив её набок. Дженнифер Берд атакует через секунду. Она делает ровно точно так же, когда ругается со мной, поэтому я выучила эту прелюдию наизусть.        — Если мы будем обсуждать ваши бессчётные похождения на прошлых вечеринках, обязательно сообщим, — Берд очаровательно улыбается и кивает. Я не вижу реакцию девушек, но и не слышу их ответа, значит, они молча зашли в школу. На самом деле Берд не волнует чужая личная жизнь, она лишь берёт информацию на вооружение, и, похоже, она пригождается. Дженнифер всегда могла заткнуть людей одним взглядом, но, видимо, тут не сдержалась. Я бы тоже могла наговорить им кучу дерьма, но я осознаю, что моя злость не из-за них, а крики ничем не помогут Дилану. Да, прежде всего я хочу помочь Дилану.       Перевожу взгляд на Уилсона, но не вижу его голубых глаз: он спрятал голову под руками. Вижу, как размеренно поднимается и опускается его спина, и кладу на неё руку. Парень поднимается, и я наконец читаю в его глазах страх и безнадёжность, он вновь опускает голову, не давая мне читать его дальше. Потому что я разгляжу каждую его эмоцию за секунду: мы росли рядом друг с другом. Но, несмотря на это, я видела Дилана Уилсона в слезах пару раз в своей жизни, поэтому при одном взгляде на него в таком состоянии, хочется обнять его и никогда не отпускать. Ведь это мой Дилан. Смеющийся, несерьёзный, светлый и любимый Дилан.       В восьмом классе Уилсон пришёл ко мне домой такой же серый и поникший, как сейчас. Та осень была очень дождливой, мы часто выходили на улицы в резиновых сапогах и жёлтых одинаковых дождевиках, чтобы беззаботно прыгать по лужам и не бояться грязи. В эту осень Том толкнул меня в глубокую лужу, а Дейв швырнул ему в лицо кусок глины. Когда прозвенел дверной звонок, я выбежала на улицу и увидела на пороге Уилсона в одной футболке и домашних штанах. Он прошептал: «Как же так, Келс», и прикрыл глаза, а я молча бросилась к нему и крепко обняла его. Он положил голову мне на плечо, я чувствовала его тяжёлое дыхание и осознавала, что это были всё-таки слёзы, а не капли дождя. В тот день Дилан узнал, что его отец, которого он горячо любил по рассказам матери, хоть и никогда не видел, бросил их семью, как только узнал о беременности мисс Уилсон. Дилан не был желанным и запланированным ребёнком, а его отец не был писателем, путешествующим по миру. Он был обычным безответственным идиотом, выбравшим выпивку вместо семьи. Дилан повторял: «Он не любил меня, он никогда не писал мне писем, Келси. Мама подделывала их».       Мисс Уилсон была прекрасной и добрейшей женщиной, которая принимала меня в их доме, как родную дочь. Она не чаяла души в своём сыне, из-за которого, по сути, так и не вышла замуж, как и он в ней. Несмотря на то, что в доме жили лишь она с сыном, у них всегда было уютно, чисто и вкусно. Мисс Уилсон успевала везде и даже открыла собственную маленькую кондитерскую, совместив любимое с полезным.        Второй раз я видела его слёзы на какой-то вечеринке год назад. Он очень сильно напился в тот день и случайно взял трубку во время звонка матери, а она разочарованно сказала ему, что он становится похожим на отца, и положила трубку. Мы с Дейвом одновременно посмотрели на Дилана, услышав разговор, но он улыбнулся после трёхсекундного молчания, вытер несколько слезинок и отправился напиваться дальше. Я знаю, что ему безумно больно, но он старательно скрывает это от всех, поэтому в короткие моменты его раскрытой души, пытаюсь подарить ему всю свою любовь и поддержку. Хотя это так же сложно и неблагодарно, как стучать в закрытую дверь пустого дома. Это был день, когда я впервые увидела, как Дилан не стоит на ногах из-за алкоголя. Мы отвезли его в гараж Дейва и просидели с ним всю ночь, чтобы он не задохнулся в собственной рвоте, а утром Дилан, как ни в чём не бывало, говорил о том, как же он ждёт следующей вечеринки.        — Ты сказал, что всё будет хорошо, — тихо произносит Уилсон, всё так же опустив голову, вырывая меня из вороха воспоминаний. Я не понимаю, к кому он обращается, пока не встречаюсь с тревожным и виноватым взглядом Дейва. Его голубые глаза опускаются, он поджимает губы и борется со своей злостью и чувством вины. Он сказал всем молчать, но, похоже, лицемерная сука Роджерс с непонятыми целями плевала на его слова. Наверное, Дейва злит и обижает то, что его кто-то не послушал. Все в школе либо боялись Дейва, либо уважали, третьего не дано. Надеюсь, Дилан не злится на Дейва, потому что он абсолютно не виноват, он правда пытался. Ещё я надеюсь, что Дилан не злится на себя, ведь он не заслуживает этой ненависти. Никто из них не заслуживает, они всего лишь запутавшиеся в себе дети, которые отчаянно ищут выход из этого лабиринта, но другим говорят, что в помощи и выходе не нуждаются. Я могла бы стать этим самым выходом, если бы вовремя начала волноваться о них, а не о их статусе и своей популярности. Вполне возможно, что мне тоже нужна помощь.        — Я сделал всё, что мог, чтобы было всем хорошо, Дилан, — отвечает ему Долсон, но смотрит куда-то вниз.        — Видимо, этого было недостаточно. — Дилан всё же поднимается и шмыгает носом, обводя нас всех взглядом. — Я не жалею, ладно? — смотрит на Тома и Дейва, те непонимающе ждут продолжения его слов. — Мне приятнее знать, что я помог вам, чем успокаивать Дейва, который прибежал бы плакаться мне в плечо, потому что был избит перед всей школой, — Дилан улыбается, заставляя одним своим видом улыбнуться вместе с ним. Так, как всегда делает Дилан. Дейв шутливо ударяет его кулаком в плечо. Дейв бьёт, когда ему больно и, даже когда ему смешно. Дейв может ударить незнакомца, может ударить друга. Для Дейва Долсона уже не существует границ и предела насилию и агрессии внутри него. — Надеюсь, в тюрьме меня не посчитают сладким мальчиком, — заканчивает Дилан, морща нос, Том хрипло смеётся и качает головой, а потом запускает тонкие длинные пальцы в свои кудри и беспорядочно укладывает их. Взгляд его карих глаз тускнеет за секунду, и он поднимает эти пустые глаза на меня, а я даже не знаю, что мне сказать и сделать, чтобы заполнить эту пустоту.        — Какая к чёрту тюрьма, Дилан? — спрашивает Дженнифер, повышая голос. Дженнифер очень редко кричит, практически никогда. Потому что крик — признание в слабости и отсутствии интеллекта, по её словам. Но, видимо, теперь Дженнифер Берд узнала о том, что такое отчаянье и беспомощность. Шей кладёт руку ей на плечо, успокаивая. Она молчит дольше всех, потому что чувствует вину. Чувствует вину за то, что тогда переступила через себя, чтобы помочь парням, но реальная помощь понадобилась им сейчас, только в результате этого поступка. Она чувствует вину, как и все мы сейчас за какое-то действие или бездействие. Шей снова без своего идеального красного контура губ и в помятой рубашке. Я бы удивилась этому раньше, потому что Шей всегда выглядела идеально, но она приходит в школу без макияжа последние дня два. Потому что её внутренний беспорядок должен соответствовать внешнему.        — Я надеюсь, что до этого не дойдёт.        — Поговори с Джастином, — Том поворачивается ко мне, а на мой недоумевающий взгляд отвечает, — ты единственная держишь с ним связь. — После этих слов Том, будто сам отрицая сказанное, сводит брови. Том часто так делает, когда упоминает меня и Джастина в одном предложении.        — И так очевидно, что он не пойдёт в полицию, а в суде будет оправдывать Дилана.        — Нам нужно будет убедиться, Келси, чтобы Дилана не приходилось оправдывать после Джастина.        — Кстати, объяснишь, откуда такая уверенность, что это Сара? — спрашивает Дейв, и я забываю, как дышать. Конечно, я готовила речь, знала, что ответить, но, столкнувшись с этим вживую, позабыла все слова. Всегда забываю свои слова, а мысли исчезают из головы, когда я сталкиваюсь с такими их взглядами. Ожидающими, надеющимися и осуждающими. Я ёжусь, прочищаю горло, а парни терпеливо смотрят. Я знаю, что, как только я объясню им всё, они придут в ярость. Они будут говорить, что им нужно было рассказать первыми, что это их проблемы, что они могли бы их решить. Ведь, кто я такая, чтобы решать их проблемы лучше, чем они сами?        — Я услышала на уроке, как кто-то смотрит видео драки, — у Дилана приоткрывается рот, — Джастин выяснил, что это была Сара. Он напугал её, а я успокоила, тогда она мне всё рассказала, — оглядываю их реакцию и вижу, как Том сжимает челюсть, Дейв потирает подбородок, а Дилан грустно разглядывает моё лицо. Разочарованно. — Она сказала, что сняла видео только ради Тома, — парень поднимает бровь, — она влюбилась в тебя, как только перешла к нам, — он прикладывает руку ко лбу и вздыхает, будто бы его это правда заботит, — сказала, что хотела разглядеть не снимал ли кто-то ещё. Я поверила, — заканчиваю и поправляю белую блузку оттягивая её вниз, словно это она сейчас виновата в моём затрудненном дыхании.       Дейв всё так же потирает подбородок и смотрит вдаль. Наверное, сейчас он думает о том, какая я глупая, какая наивная, как я только могла подумать, что решу всё сама. Действительно, как я могла подумать, что смогу решить какие-то проблемы без них? Идиотка. Только я виновата сейчас в том, что у Дилана тоска в глазах и страх перед будущим. Так же, как и виновата в том, что не предотвратила драку, не вызвала скорую, не поддержала парней, а в самом начале не уследила за их эмоциями и личными трагедиями.        — Я злюсь на тебя сейчас только за то, что ты решила, что вы с Джастином справитесь без нас, — тихо говорит Том.        — Я подумала, что вам не стоит ни о чём знать, когда у кого-то есть на вас компромат. Вы ведь могли разозлиться и действовать необдуманно.        — Мы ни о чём не знали, не делали ничего необдуманно, и к чему это привело, Келси? — спокойно отвечает Дейв. Он никогда не кричал на меня. Хоть что-то неизменно.        — Простите, — прерывисто выдыхаю, ощущая прозрачную пелену слёз на глазах.        — Ты не виновата. Мы не знаем, что бы было, если бы не ты, — Уилсон переплетает наши пальцы, — Спасибо за заботу в любом случае, Келс.       На душе страшно, обидно, виновато, ненавистно, но становится теплее. Видимо, другие считают, что в этой ситуации решающим голосом является Дилан, и не говорят больше ни слова.

***

      Я вижу Джастина Бибера на лестнице, поднимающимся на второй этаж. Пытаюсь поймать его взгляд, поздороваться и подойти, но он даже не смотрит в мою сторону и идёт к ступенькам. Так же, как и делал все годы до этого. Будто вчера мы с ним не переписывались, а перед этим он не спас меня от извращенца. Я осекаюсь и хочу так же уйти, чтобы не быть навязчивой, но мысль о Дилане останавливает меня в шаге от этого. До этого я никогда не навязывала общение с собой кому-то, потому что люди всегда тянулись ко мне первыми, а потом не хотели и отпускать. Но сегодня и сейчас хватаю Бибера за локоть так же, как и он делал это ранее. Он наконец поднимает на меня свои карие глаза и равнодушно смотрит.        — Привет, Джастин.        — Ты что-то хотела? У меня урок, — Бибер игнорирует приветствие, и я понимаю, что он избегал меня, а не просто не замечал.        — Урок начнётся через десять минут, — я свожу брови. Что с тобой не так, Джастин? Он вздыхает и прячет руки в карманах, будто услышав мои мысли. — Ты получил ссылку?        — Да.        — Парни хотели бы, чтобы вы придумали общую версию и…        — Я не буду жаловаться на Дилана, как крыса. Ничего не изменилось с того дня, — он перебивает меня на полуслове. — Всё? — Джастин грубо разворачивается и мне приходится говорить вслед его широкой спине.        — Нет, не все, — Бибер, так же тяжело вздыхая, возвращается в то же положение. — В чём дело?        — О чём ты?        — Почему ты ведёшь себя так со мной? — Джастин неуместно улыбается. Насмешливо и унизительно.        — А как я должен себя с тобой вести, Келси?        — Ты был добрее, когда пытался подружиться, — натянуто улыбаюсь.        — Скорее, когда просто хотел разобраться в этом дерьме, но понял, что, чем больше в нём барахтаюсь, тем сильнее вязну. Я подумал, что могу что-то понять, поболтав с тобой, но я забыл о том, что, как бы ты ни выглядела по-детски наивной и доброй, ты не за красивые глаза всё ещё часть этой компании и хуйни, которая всегда происходит вокруг вас. Мы никогда не были друзьями, Келси, я лишь хотел узнать правду, но потом почувствовал вину за это, извинился, и зря. Ты меня не знаешь, как и я тебя. На этом все?       Я молча киваю, чувствуя, как закипаю от ненависти и обиды унижения. Хочется ударить его, но нельзя. Хочется заплакать, но нельзя: вокруг люди, а напротив Бибер. Джастин снова разворачивается и, теперь уже, окончательно уходит, оставляя меня в одиночестве на лестничной клетке.

***

      Дилан заходит в зал в своей баскетбольной форме — в моих глазах готовы собраться слёзы от осознания, что это, может быть, последний раз, когда он её надел. Уилсон любит спорт, участие, команду, но ещё больше вечеринки в честь наших побед. В нашей школе привыкли отмечать победы баскетбольной и футбольной команд с широким размахом. Он печально улыбается и складывает руки на груди, увидев, как мы кучкой обсуждаем что-то. Я аккуратно тыкаю в Дейва пальцем, и он разворачивается на Дилана.       Дилан прыгал на месте минуты две, когда ему впервые выдали форму и дали играть за нашу школу. Так радуются, когда получают счастливый лотерейный билет, и эта форма, действительно, была этим самым счастливым лотерейным билетом в жизнь. Тем самым лотерейным билетом, который я получила не напрямую, а через друзей. Парни начали ходить на тренировки, водиться со старшеклассниками, их начали узнавать девушки, на трибунах всё чаще кричали их имена. Дженнифер записалась на черлидинг сразу после первой игры парней, чтобы быть всегда с ними рядом, превращаясь в популярнейшую девушку нашей школы, а я сидела дома, слушая ругань родителей и крики брата, и отвечала друзьям, что снова не смогу прийти на игру. Они обижались, а я обижалась ещё больше на то, что никто не стремится узнать, что у меня происходит. Так я и осталась всё той же неприметной Келси Аллен, у которой не изменилось ничего, кроме наличия популярных друзей. Так я и упустила их становление и превращение в абсолютно других людей. Тогда начиналась наша жизнь. Такая, какой она была до этого момента.       Том касается моего оголённого плеча, заставляя вздрогнуть, и я непроизвольно дёргаю им, вспоминая скольких девушек он касался так же. Клиболд сводит брови к переносице, снимает с себя красную кофту и накидывает её мне на плечи, решив, что я мёрзну. В моём горле стоит ком недосказанных слов, но я не решаюсь скинуть кофту и вернуть её, сказать, что дело не в температуре, а в том, что прикосновения моего лучшего друга ко мне больше не кажутся невинными и чистыми. Я молча киваю ему и улыбаюсь, кутаясь.       В первый раз я увидела, как Том уединяется на вечеринке с какой-то популярной выпускницей год назад на дне рождения Дженнифер. Там собралась вся элита школы и даже её бывшие ученики, с которыми Джен старалась держать связь. Было много элитного алкоголя, куча людей в бассейне и запах крепкого табака в гостиной. Я с грустью вспоминала, как раньше мы праздновали её дни рождения в домике на дереве исключительно своей компанией, купив кучу пиццы и газировки. Дилан тогда снова перебрал, Дженнифер возилась и ворковала со старшими ребятами, Шей убирала беспорядок на кухне, желая побыть одна.       Я видела, как смело он взял её за руку, потянув на второй этаж, во мне была только радость за друга. Дейв увидев их двоих гордо поднял в честь Тома бутылку виски и сделал из неё большой глоток, протягивая мне, я повторила за ним, хотя совсем этого не хотела. Но показать радость нужно было. На следующий день Том рассмеялся на все расспросы и сказал, что ему нет никакого дела до этой выпускницы, и я поняла, что рада сейчас больше, чем вчера.       Если бы не все эти ярлыки, которые повесили на нас люди, за которые мы сами боролись, вросшие в нашу кожу, всё было бы иначе. Том не был бы холодным, Дейв не избивал бы людей заднем дворе, Дилану бы не пришлось вступаться за своих друзей, Дженнифер бы не поливала грязью и держала в страхе каждого пятого ученика нашей школы, а я бы не боялась сказать своим друзьям, что они делают что-то не так.        — Я выяснил, что сайт доступен только по ссылке, переслать её кому-то нельзя, скачать это видео оттуда тоже. У Сары очень узкий спектр целей, похоже, — объясняет Клиболд, когда Дилан подходит к нам.        — И что делать?        — Разобраться с этой сукой, — шипит Дженнифер. — Нужен план.        — Никаких планов теперь. Мы просто подойдем и поговорим после уроков, — произносит Дейв и уходит к баскетбольному кольцу, ведя мяч. К нему присоединяются Том и Дилан. Дженнифер ещё долго возмущается тому, что её решили не слушать, а Шей объясняет ей позицию парней, но я их не слушаю, потому что не могу отвести взгляда от Джастина Бибера.       «Я подумал, что могу что-то понять, поболтав с тобой, но я забыл о том, что, как бы ты ни выглядела по-детски наивной и доброй, ты не за красивые глаза всё ещё часть этой компании и хуйни, которая всегда происходит вокруг вас», — звучит в моей голове его голос, кулаки сжимаются. Кто он такой, чтобы говорить так о нас? Кто он такой, чтобы судить почему я всё ещё в компании? Лицемерный трус. Только мы сами решаем, кто мы есть, и, кого мы играем в том, что происходит. Хотя сейчас я не знаю ответа ни на один вопрос.       Конечно же, Джастин не замечает моего взгляда или снова делает вид. Он молча играет с парнями, даже не отрывая глаза от паркета. Мы опять незнакомцы.

***

      Сара Роджерс торопливо складывает разноцветные учебники в свой кремовый рюкзак. Я слежу за каждым её рваным движением, брошенным взглядом и вздохом. Она выглядит взволнованной и даже подавленной, словно боится каждого ученика здесь. Не так представляешь себе главного злодея какого-то фильма, который только что сломал кому-то жизнь. Я не вижу в её лице ни капли злорадства и победы, а только странный страх.       Вполне возможно, что этот странный страх каждого ученика был бы и на наших лицах, если бы не сила Дейва и авторитет Джен. Я бы сейчас боялась поднимать глаза на каких-то других популярных ребят, Том бы старался ходить, не задевая никого плечом, Дилан бы стеснялся выходить курить на скамейки, а Шей бы никогда с нами не заговорила, наверное.       Мы познакомились с Шей на вечере-прощании с выпускниками в девятом классе: она пришла с кем-то из взрослых друзей. Дилан пытался выпросить у неё номер её телефона, а она беспощадно его отшивала. Дженнифер тогда кинула: «Да кем она себя возомнила?», а я молча улыбалась, потому что для Уилсона это было лишь игрой. «Согласие — отлично, отказ — неплохо, никакого негатива» — главное кредо Дилана Уилсона, которому он всегда следует. Дженнифер ещё долго обсуждала то, как безвкусно одета Тейлор, но улыбалась ей в глаза, потому что её привел один из популярных старшеклассников. Шей сказала мне через несколько месяцев, что буквально видела, как из ушей Дженнифер шёл пар, а я в ответ тихо смеялась и прикрывалась рукой, когда Дженнифер бросала на нас свой недовольный взгляд, потому что мы мешали ей готовиться к контрольной по истории.       Мне было абсолютно всё равно на то, кого приводят старшеклассники, кто «разбивает сердце» Дилану, как она одета, пока я не заметила каким взглядом на неё посмотрел Том всего на две секунды. Моё сердце сделало кульбит, а уши начали гореть, но я отмахивалась от этого ощущения, потому что Том всегда был мне другом. Я очень смутилась, когда осознала, что испытываю чувство победы, когда Клиболд пригласил меня на прощальный танец.       В конце вечера Дженнифер «случайно» пролила пунш на белоснежное платье Шей, долго извинялась, повторяла, что она неуклюжая, а Тейлор холодно улыбнулась ей в ответ и ушла в уборную. Я столкнулась с удовлетворённым взглядом Берд и осеклась, когда почувствовала улыбку на своём лице. Дейв окинул нас двоих взглядом и сказал: «Чокнутые». А потом подошёл ко мне вплотную, посмотрел в мои глаза и долго рассматривал моё лицо, будто видел его впервые. В тот день Дейв сказал мне, что не узнаёт меня.       Я пошла в уборную сразу после его слов, в надежде, что блондинка ещё там, и, слава Богу, она там была. Мы много разговаривали и смеялись в женском туалете, оттирая пунш с её платья, и я заметила, как мы похожи. Дженнифер долго принимала Тейлор в нашу компанию, пока вторая не сказала, что знает, что Берд пролила пунш специально. Тогда Берд была очень удивлена тому, что не сдержала свои эмоции, и хвалила Шей за наблюдательность. Парни смирились с новым человеком, ведь им до этого не было никакого дела, они могли спокойно проводить время и втроём, но с каждой проблемной вечеринкой я чувствовала, как Шей занимает своё место в сердце каждого.        — Ты не можешь подойти к ней просто так!        — Именно это и собираюсь сделать, Дженнифер.       Дейв грубо схватил Сару за локоть и вывел из класса, но она даже не сопротивлялась. Никто из людей в классе не встал с места, чтобы ей помочь, никто не остановил Дейва, никто не сказал, что так обращаться с девушками нельзя. Им либо действительно плевать на всё вокруг, либо они боятся Дейва. Даже не знаю, что из этого сейчас страшнее. Страх и безразличие правят этой школой.       Сара села на последнюю нижнюю ступеньку на лестнице и тихо заплакала. Мы все переглянулись, Дейв даже смутился и скрестил руки на груди, защищаясь. Но она не атакует, Дейв. Она просто плачет. Я не понимаю причину её слёз, как и причину поступка. Хочу разозлиться, вспоминая, как она соврала мне, но звук её искренних слёз заставляет меня злиться на кого угодно, кроме неё. Чёрт, было бы намного проще, если бы Сара была одной из бесчувственных и пустоголовых девиц в том классе.       Дилан прячет руки в карманах и вздыхает, отводя глаза к потолку. Он должен ненавидеть её, но, похоже, тоже не может: устал от всей этой жестокости и мишуры. Шей нет с нами: она сказала, что у неё дополнительный испанский сейчас, мы все сделали вид, что верим ей, хотя знаем её расписание наизусть, и там нет испанского сегодня. Шей снова не разделяет наши взгляды и не хочет быть участником еще одной катастрофы, которую мы устроим. У неё единственной из нас перед глазами есть картинка жизни после окончания школы.       Дженнифер же напротив закатывает глаза и цокает языком, Том усмехается. Полное безразличие перед нами в лице этих двоих.        — Долго будешь пускать перед нами сопли или расскажешь? Ты же не думала, что мы оставим это просто так?        — Дженнифер, я… — Роджерс тянет руки к Дженнифер, та брезгливо откидывает их.        — Давай без этого.        — Попей воды и расскажи нам, — Дейв достаёт из рюкзака воду и протягивает Саре бутылку. Девушка делает несколько больших глотков и благодарит Дейва, а Дженнифер одаривает его взглядом значащим «какого хрена, Дейв?», которым она часто на него смотрит.        — Дело в том, что, — Сара не может говорить длинными предложениями из-за всхлипов, на что Том многозначительно вздыхает. Роджерс прикладывает все усилия, чтобы продолжать, — несколько дней назад мне пришло анонимное сообщение с угрозой. У них было кое-что на меня и они собирались это опубликовать где-то, я была в отчаянии, не знала, что делать, но потом пришло ещё одно сообщение, — Сара снова отвлекается, чтобы попить воды, а Дженнифер громко матерится. — Они сказали, что я могу обменяться, чей-то секрет взамен на сохранность моего. Я не знала, что им можно дать, а потом ваша драка… Я скинула им видео, а дальше вы знаете, — наконец заканчивает Сара.       В глазах каждого здесь шок и растерянность. Я не понимаю, кто способен на такое, кому это нужно. Хотя, если постараться вспомнить, то людей, кому мы перешли дорогу куча, но тут ведь дело изначально было не в нас. Впервые не в нас, а в бедной Саре, которая всего лишь спасала свою шкуру, как и мы каждый день, выживая в старшей школе.        — Мы же сейчас не в грёбаной «Сплетнице»*, да? — истерично интересуется Дженнифер. Кто-то в стенах этой школы ведёт игру гораздо подлее, чем она, чему Берд очень удивлена и даже напугана.        — Что у них на тебя было? — спрашивает Том, проигнорировав замечание Джен. Сара качает головой и жалобно улыбается ему, умоляя одной улыбкой не спрашивать больше. Конечно, Том не перестаёт давить на неё взглядом, потому что в нём отсутствует способность сострадания чужим людям ровно так же, как в Саре отсутствует злоба, как оказалось. Я встаю между ними и бросаю на Тома недовольный взгляд: её секреты — не наше дело, Том.        — Мы должны поверить ей на слово?        — Мы должны совать нос в чужие дела?        — Келси, это коснулось нас по её вине, я имею право знать, что происходит!        — А ещё имеешь право засунуть своё самомнение себе глубоко в… — Дейв касается кончиками пальцев моего локтя, и я вовремя закрываю рот. Я надеюсь на то, что Дейв встанет на мою сторону, но он отпускает мой локоть и движется к Саре с протянутой рукой. Она непонимающе косится на него, возвращая ему бутылку воды, но он отрицательно качает головой.        — Дай сюда свой телефон, Сара. — Роджерс закусывает губу и умоляюще пялится на меня, но к Дейву подходит Дилан, молчавший всё это время, а за ним Том с Джен. Я поджимаю губы: мы в меньшинстве. Прости, Сара, но я не могу идти против своих друзей. Снова. Сара сглатывает и нервно кусает внутреннюю сторону щеки, передавая телефон Уилсону.       

«Мы нашли твой дневник. Забавное увлечение, а ещё забавней то, кому ты это посвятила. Лишь твой милый лик вижу я ночами, как ты касаешься меня губами, а с моих всё рвется вскрик. Словно ледник с двумя нелепыми свечами ты согреваешь меня вновь и вновь. Тому Клиболду»

— заканчивает Дейв, тихо прошептав имя того, кому посвящёно стихотворение. Дженнифер прыскает от смеха, Дилан, не выдержав, хохочет во весь голос, забывая, что секунду назад считал, что его жизнь в руках Сары, а Том усмехается, качая головой. Лишь мы с Дейвом стоим тихо посреди этого цирка, поражаясь жестокости и бестактности к невинной бедной девочке, которой просто не повезло влюбиться в Тома Клиболда. Точно так же, как и мне когда-то не повезло влюбиться в такого же. Сара не выдерживает и подрывается, убегая наверх, последнее, что я вижу в её глазах — ненависть. Дейв берёт меня за руку и целует кончики пальцев. Он беззвучно даёт мне посыл: «Ты не такая, я знаю это». Но я уже сама не знаю, какая я, потому что мои мысли совсем не перекликаются с моими действиями.       Смех ребят прерывает звук уведомления и Дилан с улыбкой достаёт телефон, но через секунду она исчезает с его лица.

Если не хочешь, чтобы это видео оказалось в полиции, расскажи нам какую-нибудь преинтереснейшую историю Дилан. У тебя сутки ;)

***

      Я тихо ковыряю вилкой свой овощной салат в пластиковом одноразовом контейнере, надеясь, что моё присутствие не заметят за этим бурным обсуждением. В этот салат всегда добавляют оливки, на которые у меня аллергия, но сейчас их нет. Я поднимаю глаза на Тома, заказавшего мне его, и вижу у его локтя салфетку с горой оливок. Даже в этом абсолютном хаосе, мы не перестаём заботиться друг о друге. Дженнифер постоянно предлагает какие-то слухи о случайных учениках школы, но Дилан отвечает ей, что это всем известные факты. Эти факты стали фактами только благодаря самой Дженнифер, которая идеально преподносила информацию.Том укоризненно говорит ей, что если бы она умела держать язык за зубами, когда узнавала что-то, то у неё была бы сенсация. Берд отвечает, что использовала информацию так, как хотела. Начинается ссора, Дилан повторяет, что это лишь его проблемы, и он не будет никого сдавать, а Том говорит, что сейчас не время геройствовать. Дейв сжимает моё запястье, потому что это помогает ему успокоиться, и иногда делает мне больно, но я молчу, чтобы он не чувствовал вины. Слишком много чувства вины. Дейв, наверное, ощущает себя бесполезным, потому что явно не знает секреты чужих ему людей. Дейву никогда это не было интересно. Долсон мучается: у нас сейчас информационная война, это не решить кулаками. Но я веду себя тихо и стараюсь не дышать, потому что знаю кое-чей секрет, но до последнего надеюсь, что мне не придётся им делиться.        — Я сдаюсь, мне нечего рассказать! Вам ничего не нравится!        — Потому что ты неспособна удержать информацию в своей голове дольше, чем три секунды!        — Прекратите, оба! Я не стану крысить! Всё равно нечего…        — Я знаю, что можно рассказать, — тихо произношу я, в тайне надеясь, что они не услышат, а я успокоюсь тем, что пыталась. Но они слышат. Каждый. Дилан загорается, хотя до этого утверждал о своих принципах, Том смотрит на меня с надеждой, а Дженнифер, похоже, злится. — О Меган. Год назад ходили слухи, что у неё булимия, но это не подтвердилось, все решили, что это очередной слух, но это правда. Я видела, как она блюет в школьном туалете. Она делает это после каждого обеда.       Дилан вовсю печатает что-то в своём телефоне, а я вспоминаю слова Меган: «Келси, прошу, пусь это останется между нами.       Прости, Меган. У меня не было выбора.