***
Очередной день в школе тянулся, как моя любимая клубничная жвачка. Повторяющиеся белые листы с напечатанным текстом, уравнения, дифференциалы, пьесы Оскара Уайльда, гражданские войны — всё это слилось в моей голове воедино. Я выдыхаю всю усталость, когда закрываю входную дверь своего дома изнутри, поднимаюсь на второй этаж, в свою комнату. «Я дома, очень устала!» — успеваю крикнуть до того, как мама с отцом обеспокоенно поставят на паузу серию «Шерлока». Телефон разрывается от уведомлений: Шей пишет мне длинные сообщения поддержки, Дженнифер присылает скриншоты историй про ситуацию Меган из инстаграма, Дилан снова осыпает благодарностями. Я благодарна им. Каждому. Может, некоторые реагируют не так, как я ожидала, но они максимально стараются мне угодить. Даже Дженнифер, которая злорадствует над бедной Хеннинг, потому что считает, что мне плевать, потому что считает, что вернулась старая Келси. Келси, которая топит свою душевную обиду и одиночество в унижении, стычках и слухах. Келси, которой действительно на всё и всех плевать, кроме самого близкого круга. Келси, которая не оспаривает решения этого самого близкого круга из-за страха остаться совершенно одной. Смотрю в зеркало и не понимаю, кого я там вижу. Те же русые волосы, большие голубые глаза, круглые нетронутые пинцетом брови и вздёрнутый нос. Я была смешливой и громкой Келси, борющейся за справедливость, была ядовитой сукой, но я совсем не знаю нынешнюю себя. Постоянное чувство вины и неуверенность в мыслях. Наблюдая за другими, я даже не заметила, как сломалась сама. Осторожно смываю незаметный макияж и не прекращаю себя разглядывать, будто моё отражение может перестать повторять за мной. В конце ухода наношу на лицо черничную маску, чтобы будущее пятнадцати минутное рассматривание потолка было оправданным. В комнату входит мама, волоча за собой взбалмошную атмосферу и искры. Она одета в пушистый белый халат, светлые волосы собраны в низкий хвост, в руках бокал белого вина. Я бы сказала, что она полное олицетворение чистоты, амбассадор белых тонов, но под её глазами снова остатки туши, которую она не смогла смыть. — Как прошёл день, милая? — Он шёл очень долго. Как дела в магазине? — Твой отец весь день занимается счетами, так и не может понять, куда девается большинство денег и чеков. Наверное, придётся уволить Люси, — мама отмахивается рукой, будто от насекомых. Мои родители давно подозревают эту рыжеволосую девушку в воровстве. — И кто будет работать на пару с Дейзи? — Думаю, тебе придётся поработать там, пока мы не найдём нового работника, — виновато говорит она. Но я знаю, что ей жаль не моё свободное время и юность, а часы, которые я буду тратить не на учёбу. Мама ожидает от меня небывалых успехов, а отец просто не хочет, чтобы у меня было время для каких-то соблазнов. Ведь у него оно было, было доверие и свобода, и он докатился до того, что имеет сейчас. Я молча киваю ей, стараясь не показывать недовольство тем, что теперь своё свободное время я должна буду тратить на магазин, ещё и одна. Встаю со стула у туалетного столика и ухожу в ванную, чтобы смыть уже засохшую маску. Мама зачем-то идёт за мной. Она театрально вздыхает, как только я наклоняюсь к раковине, и я готова поспорить, что мама сейчас отвела глаза к потолку: делает так каждый раз, когда хочет поговорить на эту тему. Умываю лицо прохладной водой и смотрю в зеркало, чтобы убедиться, что всё смыла. У мамы в глазах уже, конечно, стоят слёзы и дрожат тонкие губы. Сколько можно? Он недостоин этих слёз, как и каждой молитвы за столом. Недостоин папиного молчания, длящегося год; недостоин был моих истерик и моей лжи, недостоин всего того, что о нём говорят люди. Меня раздражают не сами мамины слёзы, а их причина. — В чём дело, мам? — осторожно тянусь к пенке для умывания, не спуская с мамы глаз. — Раньше вы работали там вместе каждый четверг, — она всхлипывает и поджимает губы. От неё пахнет алкоголем, как и в любую пятницу теперь. — Теперь ты будешь там одна. — Много чего теперь изменилось. Мы многое делаем без него, настало время сделать и это. — Я так по нему скучаю, Келси, — она снова начинает плакать и прячет лицо, у меня сжимается сердце. Я крепко обнимаю её и глажу по волосам. — Как же мне не хватает твоего брата. — Забавно, потому что я его ненавижу.***
Три года назад
— Пересчитай кассу ещё раз и не забудь закрыться, чудик, — говорит Кевин, красуясь у зеркала в конце магазина. На нём чёрный пиджак и брюки того же цвета, а под ним тёмно-серая водолазка со средним горлом, мой брат надел даже дорогущие лакированные туфли, хотя идёт на обычную школьную вечеринку. Я бы спросила его, зачем он так оделся в любой другой раз, но не сейчас, когда он бросает на меня магазин, заставляя врать родителям, что я работаю не одна. Мне не жалко прикрыть его, дать ему отдохнуть, но он делает так уже месяц, а работа в магазине — это прежде всего наша традиция. — Когда же ты уже свалишь, Кев! — устало отвечаю я, закатывая глаза. Сегодня в магазине было много клиентов: несколько неадекватных, пара очень долгих бабушек и шесть «я занесу вам остаток позже». — Подрастёшь хотя бы до шестнадцати, и я буду брать тебя с собой, не дуйся. — Раньше ты всегда брал меня с собой. — Тебе четырнадцать, Келси, а это школьная вечеринка. — Когда-нибудь мы тоже будем устраивать вечеринки, на которые все будут мечтать попасть, даже ты. Но я не впущу тебя, старик, — хмурю брови и вижу, как медленно Кевин идёт к кассе, поправляя запонки. — Знаешь, смотря на Дженнифер, я в этом не сомневаюсь, — Кевин коротко смеётся и широко улыбается мне, чтобы я оценила его вид. Он даже зализал свои каштановые волосы назад — позер. Меня задели его слова, будто без Дженни я ничто, и зовут меня никак. — А я? — Что ты? — Ты думаешь, что я одна не смогу этого добиться? — Кевин снова улыбается, не обращая внимание на моё потяжелевшее лицо. — Как тебе? — брат игнорирует мой вопрос, словно я глупый маленький ребёнок, неспособный мыслить рационально и понимающий лишь несколько заученных фраз. Он крутится на носках этих туфель, пока в моём сердце разрастается обида. — У тебя всё ещё пугающие огромные зелёные глаза, — выплевываю и отворачиваюсь, а потом чувствую его руки на своих плечах. Он обнимает меня и гладит по голове, шепча извинения, наверное, даже не понимая, что не так. Конечно же, я его прощаю, потому что очень люблю. Я заменяла его так ещё кучу раз, отпуская на эти вечеринки, о чём вскоре тысячу раз пожалела, рыдая в стенах больниц.***
Начинается октябрь, погода немного холодеет. Небо Солт-Лейк-сити затянуто тучами, высасывая весь цвет из города. Город строился по плану идеального, но сейчас множество высоток, здание главной церкви, библиотеки, ратуша — всё слилось в одну серую массу, не цепляющую глаз. Этот сезон выйдет дождливым, наверное. Жаль, сидеть на заднем дворе так часто, как обычно, не выйдет. Подсознательно чувствую, что многое будет не как обычно. Я надеваю белые прямые джинсы и светло-розовый лонгслив, накидываю поверх плотную белую джинсовую куртку, смотрюсь зеркало, добавляя ещё немного розовых теней на глаза, и выхожу из дома. Хочется быть свежей и прекрасной, хотя бы снаружи. Наш трёхэтажный дом с магазином внизу не отличался от многих таких же в этом старинном районе, носящем название Sugar House, располагался недалеко от гор, но далеко от школы, поэтому весь путь в автобусе я слушала последний альбом Холзи*. Почему я себя сейчас так чувствую? У меня вновь отличные отношения с друзьями, работа над проблемами в семье, и Дилан не садится в тюрьму. Внутри ощущение, будто оставшиеся цветы внутри меня долго и мучительно вянут и гниют, отчего я не могу вдохнуть и насытиться чистым воздухом, я словно вновь потеряла себя, едва найдя после долгой разлуки. Если честно, из всех людей на этой планете, мне не хватает старой себя. Той Келси, которую ещё не поглотила старшая школа и её темнота. Куда же ты ушла, Келси Аллен? Захотела бы ты подружиться со мной сейчас? Я вижу шагающую туда-сюда обеспокоенную Шей Тейлор, она вновь и вновь заглядывает в дисплей своего айфона и блокирует его. На ней белая воздушная куртка, светло-голубые мом-джинсы и белая водолазка, блондинистые волосы тщательно выпрямлены, на лице идеальный светлый тон и помада цвета красного вина. Шей Тейлор больше не беспокоится о друзьях. Шей Тейлор снова выглядит идеально. Урок начинается через пять минут, поэтому парковка практически пустует, а я как обычно опаздываю. Шей сейчас бы тоже не была здесь, если бы не я. От осознания этого становится немного светлее. Я медленно выхожу из автобуса, спрятав руки в карманах. Уже обдумывая ответы на все её вопросы, виновато закусываю губу, и подхожу к девушке. — Ты не отвечала на мои звонки, — спокойно говорит она, на её лбу собираются морщинки. — Помогала родителям с магазином, — вру, потому что нет смелости, чтобы сказать, что я не хотела слышать никого. Нет смелости сказать, что я мониторила страницу Меган Хеннинг до трех часов ночи. — Всю ночь? — Вечер, потом легла спать. — Я просто пыталась сказать, что ты сделала так, как требовали обстоятельства, — Шей вздыхает, но я знаю, что она не обижена. Я усмехаюсь на последнем слове. Ох уж эти обстоятельства, которые связали мне руки и ноги и напечатали информацию о Меган. Это ведь они были? — Ты хочешь, чтобы я сказала тебе, что не права, но я не могу. Некоторые вещи перестают быть плохими, когда узнаёшь о том, что заставило так поступить. Я не могу осуждать тебя, Келси, правда не могу. Я могу лишь сказать тебе спасибо за Дилана ещё раз, остальное ты переживёшь. — А Меган? Она переживёт? Сколько дней её уже нет в школе? Кто-нибудь знает, через что она проходит сейчас? — Шей качает головой и обнимает меня. Она предлагает мне навестить Хеннинг, и я немного успокаиваюсь. По крайней мере, Шей единственная, кто поняла, почему я не рада в такой момент. Мы отстраняемся друг от друга через минуту, входим в школу и расходимся на уроки. Мистер Хаддсон встаёт из-за стола, когда я опоздав на минуту, вхожу в класс. Он ободряюще улыбается мне, выслушав извинение, и указывает на свободное место в конце класса. Этот высокий щетинистый мужчина лет сорока никогда не повышал на нас голос и не переходил грани, спокойно понимал опоздания или не сделанную домашнюю работу, поэтому любое проявление неуважения к нему осуждалось даже учениками. Он действительно влюблён в своё дело, а это всегда заметно, что отражается и на работе и дисциплине в классе. На уроке литературы мы снова разбираем «Портрет Дориана Грея» Оскара Уайльда. — Итак, кто-то ещё подойдёт или мы можем начинать? — интересуется он, разглядывая класс, отмечая в голове отсутствующих. Я кошусь на стул Меган, с которой у нас совместная литература, и отвожу взгляд к окну. — Где мисс Хеннинг? Готова провалиться на месте, лишь бы не слышать этого вопроса и не чувствовать вины за его причину. Знаете это чувство из детства, когда ты сломал что-то в доме, и спустя несколько дней родители это замечают, удивляются поломке, а тебе стыдно признаться, что это был ты, и остаётся только надеяться, что этого никто никогда не узнает? То же самое испытываю сейчас я, только сломала я не безделушку с родительского отпуска, а, твою мать, человека. Но никто этого не знает. Слышу противный шёпот с парт чуть ближе к мистеру Хаддсону. — Желудок у неё свело, наверное, — раздаётся тихий мужской смех. Мои глаза начинают гореть от горьких слёз непоправимого, словно сейчас обсуждают меня. Когда-то я была на месте Хеннинг была я. Это было худшее и переломное время. — Неужели так сложно просто есть? — Мистер Хаддсон, можно выйти? — я не выдерживаю этой пытки, о которой другие даже не подозревают. Мои глаза уже полны слёз, а голос может начать дрожать в любую секунду. Учитель непонимающе смотрит на меня, но, наверное, замечая моё взвинченное состояние кивает, и я стараюсь выйти не слишком быстро, чтобы не вызывать вопросы у учеников.***
Год назад
Меган включает какую-то песню Twenty One Pilots** на полную громкость, постукивает рукой по столу и растворяется в музыке, прикрыв глаза. У неё широкие брови, аккуратный нос, губы прекрасной формы, румянец на щеках и несколько коричневых родинок на лице. Она расслабленно открывает большие зелёные глаза, словно разлепляя их после сна, подмигивает мне и улыбается, затягиваясь какой-то фруктовой сигаретой. Я абсолютно не могу поверить, что я видела её у туалета в слезах час назад, ещё я не могу поверить, что эта девушка ненавидит то, как она выглядит. Как показала практика, прекрасные люди не видят своей красоты, а странное существо в их мозгу искажает их изображение в зеркале, усугубляя комплексы. — Хочешь спросить, почему так вышло? — я киваю и подкуриваю свою сигарету об её. — Я хотела стать моделью, но там сказали, что у меня лошадиные ноги, — Меган грустно смеётся и разглядывает траву под нами, облизнув розовые губы. — Тогда к чёрту моделинг! Скоро все поймут, что эта индустрия заставляет обычных женщин ненавидеть себя, а истинная красота в любви к себе и ближним. — Я уже давно забыла о том, кем хотела стать. Теперь остались только весы в комнате и ванной, постоянные лишние сантиметры в талии, уродина в зеркале, приложение по подсчёту калорий в телефоне, срывы и два пальца во рту, — она качает головой и поднимает голову к небу, солнце подсвечивает хрустальные слёзы в её глазах. Я осознаю, что Меган секунду назад назвала себя уродиной, и мне хочется её обнять, но я боюсь показать ей свою ненужную жалость, и то, что я понимаю её слова. Всё это время Меган делала вид, что её не волнуют эти слухи и обсуждения, гордо дефилировала по школе, и сама в это поверила, а теперь столкнулась с реальностью. И эта реальность делает ей чертовски больно. — Я проболталась своей подруге, как я тогда думала, что вчера съела три тарелки лазаньи и запила это двумя стаканами яблочного сока, а потом выблевала всё в туалет. Я думала, она поймёт меня, но она сказала, что у меня что-то не в порядке с головой. Тогда-то и начались слухи, но я смогла их побороть. Делала вид, что это не обо мне, понимаешь? Не пойман — не вор, да? — я киваю, и Меган снова печально улыбается. — Уже поймана. — Я правда не расскажу никому, Меган. — Почему? Сама знаешь, что о тебе говорят, прости конечно, Келс. — Её слова ударяют больно в грудь, я бы хотела сказать ей, что я пережила ту же ненависть к своему телу и лицу, но не хочу казаться слабой перед незнакомым человеком. — Ты же привела меня сюда, чтобы разжалобить, так? У тебя получилось: мне тебя жаль. Не хочу делать хуже, — бью её сильнее и сглатываю тяжёлую слюну. Уголки её губ падают вниз, и она молча кивает, поджав губы, и, опустив глаза. — Спасибо, Келси. Правда. Я бы убила себя, если бы эта грязь началась снова. Так мы и начали сближаться с Меган Хеннинг. Две девушки, ненавидящие себя целиком и полностью, по-разному справляющиеся с ненавистью в стенах этой проклятой школы.***
Я, не в силах сдерживаться, начинаю плакать, когда выхожу из пустого коридора школы. Бегу через парковку, сворачивая на задний двор, слёзы мерзкими холодными дорожками скатываются по моему лицу, в груди нещадно жжёт, плач становится всё громче, когда я приближаюсь к любимому столику. Мои ноги резко останавливаются, когда я вижу мужскую фигуру, уже сидящую там в одиночестве. Слёзы непроизвольно катятся всё чаще от безысходности, дышать становится всё сложнее, я готова закричать от боли, когда какое-то безжалостное создание прокручивает фразу Меган: «Я бы убила себя, если бы эта грязь началась снова». Мои руки слегка потрясывает от желания покурить в такой момент, поэтому я тихо выругавшись, делаю очень трудный глубокий вдох-выдох, вытираю слёзы со своего лица, уничтожая хайлайтер и румяна. Указательными пальцами подтираю нижние веки от отпечатавшейся туши, дежурно улыбаюсь, чтобы избавиться от этого выражения лица, и делаю первый шаг к столу. Почему именно он именно сейчас? Тихо сажусь на ту же скамейку рядом с ним и подтягиваю к себе ноги, закинув бежевые кеды на её край. Достаю вишнёвые сигареты из кармана джинс и немного дрожу от холода сегодняшнего дня. Нужно было зайти за курткой. Пытаюсь нащупать зажигалку и ругаю себя за эту оплошность ещё раз, потому что я оставила её там. Верчу сигарету между пальцев и кусаю внутреннюю сторону щеки. Перед моим лицом оказывается огонь от черной зажигалки под козырьком мужских рук, и я мечусь между желанием покурить и гордостью. — Ну же, Аллен. Моя сигарета сейчас истлеет на ветру, — раздражённо говорит Джастин. Я, подавляя возмущенное замечание и гордость, всё же закуриваю. Тяжёлый дым согревает мой рот и горло изнутри, переходя к груди и лёгким. Я поднимаю голову к Джастину, который сейчас, видимо, тоже прогуливает какой-то урок. На нём полное безразличие, чёрный бомбер оверсайз, чёрная футболка и такие же спортивные штаны. За всё это время, кажется, он ни разу не посмотрел на меня, даже когда протягивал мне зажигалку. Впрочем, меня абсолютно не волнует ни этот факт, ни его выражение лица. Мы молча курим уже вторую сигарету, как вдруг Джастин, всё так же смотря лишь вперед себя, разрушает эту совсем неуютную тишину. — У тебя что-то случилось? — С чего ты взял? — Увидел. — Ты даже не смотрел на меня. — Я видел, как тряслись твои руки, — равнодушно отвечает Джастин, пожимая плечами. Я перевожу глаза на свои пальцы и замечаю мелкий тремор. Продолжаю молчать, не желая отвечать, но Джастин решает увеличить мою свежую рану, буквально прокрутив в ней нож на триста шестьдесят градусов. — Это связано с Меган? — При упоминании её имени по моей левой щеке бежит слеза, и я быстро её смахиваю. Конечно, Джастин не может меня подозревать, нужно расслабиться. — Будешь молча плакать дальше, Келси? — Сейчас ты хочешь побарахтаться в этом дерьме, Джастин? — он неожиданно усмехается и резко разворачивается ко мне, отчего я стыдливо отвожу взгляд от его лица. — Знай, что не всё, что я тебе говорил было фальшивым. Да, в спортзале я подошёл к тебе и заговорил, играя непонятно кого, только чтобы узнать общаешься ли ты с парнями, но на этом всё, что я сыграл, заканчивается. — Зачем ты извинился тогда? — Потому что мне правда стало стыдно. — Зачем помог на вечеринке? — Выражение лица Джастина меняется, его брови ползут вверх, а глаза выглядят искренне пораженными. — Кто бы на моём месте не помог, Келси? Моральный урод или трус? — Зачем разговариваешь со мной сейчас? — Потому что ты плачешь, а я человек и остаюсь им, когда вижу, как кто-то плачет, — Джастин хмурится и качает головой, улыбаясь каким-то своим мыслям, и, удивляясь моим вопросам. — Прости, я забыл, кто ты, и, что ты переживаешь только за себя и своих друзей, — кидает Джастин и встаёт со скамейки, уходя к школе. Мой взгляд падает на черную зажигалку, которую он, наверное, оставил для меня.***
Я подхожу к мистеру Хаддсону, когда звенит звонок, и все ученики выходят из кабинета. Мне безумно стыдно, что я прогуляла весь его урок, несмотря на мою любовь к литературе. Стучусь в дверь пару раз, прячу руки за спиной и, прикусив губу, вхожу в кабинет. Мистер Хаддсон, к удивлению, не выглядит злым или разочарованным, а спокойно кивает мне, ожидая объяснений. — Извините, я побоялась, что не смогу отсидеть этот урок, — мну губы, боясь поднять на учителя глаза. — Надеюсь, что вы будете в порядке, мисс Аллен. Жду от вас сочинение о впечатлениях от произведения Оскара Уайльда, а за пропущенный урок дополнительную работу «Как бы выглядел мой портрет, будь я на месте Дориана Грея». — Я киваю и выхожу из класса.***
Из-за пасмурной погоды свет в спортзал едва доходил, совсем не освещая его естественным путём, поэтому яркие прожекторы ослепляли и раздражали мои глаза. Сейчас у парней тренировка по баскетболу, и я обещала Дилану на неё приходить хотя бы раз в неделю. Сажусь на своё привычное зрительское место на третьем ряду. Полированный паркет с красными вставками и эмблемой «Пантер» отражает белый свет ламп, зрительские ряды пустуют, но я знаю, что девушки помладше подойдут через несколько минут, чтобы поглазеть на своего выпускника-фаворита. Когда-то я сама приходила так на тренировки и ревностно смотрела на этих подруг-старшеклассниц. Дженнифер незаметно проходит ко мне и садится рядом, поправляя своё чёрное коктейльное платье. Она взмахивает накрученными локонами, и наклоняется к моему уху. — Началось? — Неа. — Она кивает и заходит в инстаграм. Мой взгляд притягивает история Меган с чёрным фоном и эмодзи в виде среднего пальца. Я уже хочу вновь загрузиться, но парни все вместе забегают в спортзал трусцой. Тренер разделяет Джейка Остина, Брэндона Стормса, Дилана, Тома и Дейва в команду против Роберта Кавински, Питера Смит, Кая Палетт, Джастина и Коула, объясняя это тем, что хочет проверить рабочие связки и конфликты в команде. Дженнифер прыскает от смеха при слове «конфликты» и привлекает к себе всеобщее внимания, я провожу языком по зубам и улыбаюсь. — Простите, продолжайте! — выкрикивает она и отворачивается, чтобы посмеяться. — С вашего позволения, мисс Бёрд! — иронично отвечает ей Дейв, и, взмахнув рукой, кланяется. Дженнифер встаёт с места и делает книксен. Я присоединяюсь к ней, приветливо улыбаясь Долсону, на что он отвечает смехом. — Кто вообще вас двоих позвал? — шутливо кричит Дилан, делая рупор из ладошек. — Мы можем начать? — слышу раздражённый голос Бибера и свисток тренера. Дженнифер обиженно цокает и бурчит: «Кажется, кто-то не умеет веселиться». Дейв и Коул борются на подборе, деля между собой мяч. Коул выигрывает и отдаёт пас на Джастина в центре. Джастин ведёт мяч к своему кольцу, обманув Тома, прокидывает мяч у него между ног и оказывается у Клиболда за спиной. Бибер кидает мяч со штрафной в кольцо. Моё сердце замирает, а мяч предательски крутится по ободку, но выпрыгивает оттуда, так и не залетев. Неожиданно быстро Коул подбегает и в прыжке закидывает его назад. Звучит свисток. Джастин и Коул широко улыбаются друг другу и бьют кулачки, от злых лиц Тома и Дейва мне становится смешно. Вы одна команда или как? Джейк и Питер делят мяч на втором подборе. Мяч всё же вырывает Джейк и передаёт его дальним пасом Дилану. Уилсон, прекрасно ведя мяч, быстро пересекает сторону поля, но Коул преследует его справа, а Джастин настигает слева. В итоге мяч оказывается у Коула, и Дилан остаётся позади. Коул забегает под кольцо, прыгает, чтобы закинуть мяч, и резко натыкается на грубый блок грудью от Дейва в самом начале прыжка, Паттерсон падает на спину, отчего я испуганно вскрикиваю. Тренер вновь коротко свистит. Похоже, конфликт обнаружен. — Что это, блять, было, Дейв? — кричит Джастин, подбежавший к другу, протягивая ему руку. Коул приземлился на спину, его тело очень сильно ударилось об паркет, поэтому он лежит на спине секунд десять, привыкая к боли. К Коулу подходят другие члены команды, слегка приседая в коленях, и, спрашивая о самочувствии. Мои друзья остаются на местах. Дейв не выглядит обеспокоенным или напуганным, как и Уилсон с Клиболдом. — Я это не контролировал, — Дейв разводит руками. К нему подходят Том и Дилан. — Может тебя стоит оградить от общества, если ты не контролируешь себя, — яростно выплёвывает Джастин, поддерживая Паттерсона со спины. Эти двое покидают зал. Тренер разочарованно качает головой, а я лишь хочу посмотреть в глаза Дейву, напомнить о самоконтроле и спросить, почему он даже не постарался.***
Вечеринки Лили Кавана всегда отличались идеальным декором, дорогим алкоголем, узким кругом приглашённых лиц и редкостью проведения: Лили очень сильно старалась всем угодить, но денег на то, чтобы делать это часто у неё не было. Поэтому и людей было не больше двадцати, лишь общепризнанные школьные любимчики. Я вижу в руках у Дженнифер бокал вина, и вспоминаю, что она очень редко доверяет кому-то в его выборе, поэтому открываю холодильник и наливаю себе белое в бокал. В окне вижу, как Дейв и Том курят косяк, качаясь на деревянных качелях, расположенных на веранде. Я не говорила с Дейвом о самой важной теме для меня сейчас, как и он делал вид, что не знал о том, что я хочу обсудить. Тема Дейва и агрессии вечная в нашей дружбе, как тема алкоголя и Дилана. Шей берёт бокал из моих рук и отпивает оттуда немного. Я улыбаюсь её присутствию, потому что такие тихие сходки — единственный способ для Шей действительно отдохнуть на вечеринке. Отдаю свой бокал Тейлор и наливаю себе ещё один, опустошая бутылку. — Может сыграем? — спрашивает Дженнифер, с надеждой выхватывая у меня бутылку. — Нам не пятнадцать, чтобы мечтать о случайных поцелуях, Дженнифер, — я смеюсь. — Хочется хотя бы чего-то интересного! — Думаю, нам было бы интереснее, если бы мы проводили время со всеми в гостиной, — говорит Шей, и мы следуем её совету, возвращаясь в гостиную. Дженнифер звонит Дейву, и парни вскоре тоже к нам присоединяются. Мы с девочками разваливаемся на диване, попивая вино, а парни садятся снизу на пол, ожидая эффекта травы. Лили Кавана что-то начинает рассказывать о будущем выпускном, и мы энергично подключаемся к такой важной теме. Майкл и Мия разговаривают о новой форме для всех спортивных секций, и к этому разговору подключаются парни. В комнату входят Джастин и Коул, останавливаясь на пороге. Такое чувство, будто все беседы прекращаются на полуслове, зная о нашем конфликте. Лили улыбается прибывшим и встаёт с дивана, уводя парней на кухню, и, предлагая выпивку. Джастин и Коул возвращаются в гостиную в бутылками пива и садятся на пол у шкафа, чуть дальше нас. Пьяные беседы объединяются в одну, заканчиваются, начинаются новые, разъединяются и неловко замалчиваются. Шей несколько раз обновляла наши бокалы и приносила парням новое пиво, я и Том выходили покурить, а Дженнифер сняла пару историй для инстаграма. Часы летели незаметно и, в то же время, плавно плыли. Я не заметила, в какой момент разговор девушек на соседнем диване перешёл на тему Меган Хеннинг, но они обсуждали это очень рьяно и громко, что вскоре к ним подключились многие другие. Чувство стыда и вины снова окутывали моё тело, я боялась даже пошевелиться. — Знаете, кто бы это ни был, — Лили икает, — этому кому-то Меган, видимо, очень доверяла, потому что даже я не была уверена на сто процентов, что у неё проблемы с питанием. Эта лицемерная сука выдала Меган с потрохами, растоптала все её актерские старания, бедная девочка даже не выходит на связь со мной! Но все обсуждают почему-то именно её, а не гадают, кто же это был, — Кавана пьяно связывает слова в предложения, смотрю на не шелохнувшуюся Дженнифер, таких же спокойных накуренных Тома, Дейва и уснувшего на полу Дилана. Видимо, он очень устал, потому что с такого количества алкоголя он не засыпает. Шей незаметно берёт меня за руку. Мне становится очень страшно. — За Меган! — громко произносит Берд, улыбается и тянет бокал вверх. Дейв и Том оборачиваются на неё и повторяют этот жест. Шей тоже поднимает свой бокал, подталкивая меня, чтобы я сделала то же самое, и я делаю. Парад лицемерия. — Спасибо, ребята. За Меган! — присоединяется Лили, и вся комната поднимает бокалы, бутылки и рюмки. Я жду момента, когда все сделают глоток, говорю, что хочу покурить, и выхожу на веранду. Я злюсь на себя, на Дженнифер и на ребят. Мы не можем играть на чувствах других людей, чтобы спасти свои задницы. Мы не можем произносить тост за Меган после того, как сами обрушили на неё эту лавину проблем. Мы не можем заявляться в дом её лучшей подруги и обсуждать их дружбу. Мы не можем делать вид, что нас это не касается. Мои глаза наполняются слезами злости, но я быстро их вытираю. — Это была ты? — Джастин Бибер появляется слишком тихо и неожиданно, вставая от меня по правое плечо. Он тянет мне сигарету и подкуривает её своей зажигалкой, когда я касаюсь губами её конца. — Закури хоть для правдоподобности. — С чего ты взял, что это была я? — Тебе одной было не плевать. Даже её лучшей подруге плевать, потому что вместо того, чтобы тарабанить в двери Меган, она устраивает эту вечеринку. Это ведь была ты, Келси? — Джастин внимательно заглядывает в мои глаза. Его лицо освещает лишь уличный фонарь Кавана, делая тени слишком резкими. — Да, это была я. — Я не знаю, почему призналась ему. Может, потому что он единственный вышел за мной следом, может, потому что он спрашивает меня уже не в первый раз. — Видимо, у тебя были причины. Точнее, у вас: ты точно сделала это с подачи друзей. Но им, в отличие от тебя, плевать. На всех плевать, — Джастин презрительно оглядывается в сторону дома. — Давай я отвезу тебя домой, иначе ты разревёшься сейчас на глазах у всех. — Я соглашаюсь, и в этот момент мне плевать на то, что скажут мои друзья.***
— Дженнифер, я уехала, потому что захотела, понимаешь?! — Могла хотя бы предупредить! Ты оставила нас там, как идиотов, — возмущается Дженнифер, тыча своим указательным пальцем в меня. Разумеется, мой побег не остался незамеченным: пятнадцать пропущенных от Дженнифер, десять от Тома, семь от Дейва и один от Шей. Никто из них не захотел понимать, почему я уехала, для них важен лишь факт того, что я уехала. Ещё и с Бибером. Наверное, Дженнифер считает, что весь этот цирк необходим для правдоподобности, а парни не понимают, в чем моя проблема. Шей, я думаю, знает, из-за чего я сбежала, поэтому и звонила лишь раз и оставила сообщение: «Напиши, как будешь дома, целую». — Ты заставила меня, как идиотку, поднимать бокал за человека, который страдает по моей вине! — Могла бы представить, что это бокал за свободу Дилана, Келси. — Когда я знаю, что Меган страдает? — Как угодно, — ядовито шипит Дженнифер, толкает меня плечом и хлопает дверью уборной. Я размеренно вдыхаю и выдыхаю, чтобы справиться с раздражением и злостью. После дыхательного упражнения выхожу из туалета, вслед за Дженнифер, и врезаюсь в её спину. Она всё так же стоит на проходе, и я, выглянув за её спину, замечаю Дейва и незнакомого парня в конце коридора. — Я сказал тебе переходить в другую школу! — кричит Дейв, хватая парня за воротник рубашки, и, поднимая над кафельным полом. — Я хотел, но родители не позволили, — мямлит незнакомец, и я узнаю в нём парня с вечеринки. — Я же не трогал её, Дейв. — Не смей говорить о ней вообще! Собирай документы и проваливай, — рычит Долсон и с шумом откидывает парня к шкафчикам. Я молюсь, чтобы это не заметили учителя, а в разговоре не прозвучало моё имя. Хочу подойти и разнять их, но Дженнифер держит меня за руку. — Привлечёшь к себе внимание, — объясняет она, и я чувствую её бешеный пульс. Набираю Дилана и Тома. — Ты подмешал ей что-то, ублюдок. — Я даже не знаю, что это было. Сказали, что сработает, я даже добавил совсем немного, она же спокойно на ногах стояла… — Дейв не даёт ему договорить и бьёт его кулаком в челюсть. Брюнет, отшатываясь, падает. Дженнифер крепче сжимает мою руку, а я непрерывно набираю Тома. Дейв в любой момент может стать слишком неуправляемым, что остановить его словами будет невозможно. — Передашь родителям, что тебя выгнали за то, что ты подсыпал девушке что-то и хотел изнасиловать, — Долсон заносит удар по лицу парня через каждое слово, я жмурюсь. Лицо брюнета превращается в кровавое месиво. Дженнифер уже хочет остановить озверевшего Дейва сама, но Джастин опережает её. Он хватает руку Долсона со спины и оттаскивает его, на что Дейв всё же вырывается. Незнакомец невнятно хрипит, оказываясь избитым Дейвом уже дважды, мы с Дженнифер наконец подбегаем к другу. Дейва словно обдаёт ведром ледяной воды, он прекращает попытки вырваться и не может отвести от парня глаз, а потом разглядывает свои кровавые кулаки. Джастин уводит Дейва в туалет, кидая лежащему на полу парню: «Расскажи родителям причину или я расскажу сам», на прощанье. Наконец в коридор влетают Том и Дилан, шокировано разглядывают картину и кидаются к парню на полу. Мы вместе оказываем ему помощь, хотя я не знаю, насколько мне его жаль.***
— Спасибо, что заступился, но это было чересчур. — Я знаю, прости, — Дейв перематывает свои кулаки на заднем дворе, не поднимая на меня глаз. — Ты же знаешь, что насилием ничего не решить? — Дейв издевательски улыбается, будто я сказала самую глупую вещь на свете. — Насилие решает всё. — Мы можем справиться и без этого. — Я не такой умный, как Том или Джен. Не такой общительный, как Дилан. Не такой популярный, как они. Не такой рассудительный, как Шей. Не такой добрый, как ты, — я хмурюсь. — Как ещё мне выделяться? Как ещё мне доказывать свою правоту и заставлять людей уважать себя? — Словами. — Слова — очень долгий и сложный инструмент. Я слишком нетерпелив для этого, — Дейв отвлекается на звук уведомления на телефоне и читает сообщение вслух. — Дейва, Дилана, Тома, Коула и Джастина вызывают к директору.