Под биение сердца.

      “Как это понимать?” – в который раз пронеслось в голове Германии, все еще в полном недоумении вместе с Венециано таращившегося на итальянскую лодку. – А вы что тут забыли?       В центре итальянского искусства, подобно парочке, мирно сидели Франция с Англией. – Я приехал в гости к Венециано, – подал голос немец. – А что в Венеции забыли вы? – Мы на важных переговорах вообще–то, – нервно буркнул Артур, в упор смотря в глаза Людвига. – На переговорах в любовной лодке? – похоже, Венециано сам не заметил, как вырвалось это из его уст. – Германия, давай тоже будем таким образом переговариваться? – Сдурел, что ли? – отпрянул от итальянца блондин. – Вижу, что не мы одни выглядим непредсказуемо, – с сарказмом произнес английский джентельмен.        Тем временем иностранцы вышли из лодки и огляделись вокруг. Похоже, гармоничный мир Венеции радовал этих двоих точно так же, как и немца: невысокие дома от трех до пяти этажей, красиво оформленные улицы в компании фонарей, шум Адриатического моря и гондолы, покачивающиеся на воде при соприкосновении с ветром. – Малыш Италия! – на радостях завопил Франциск. – Я ожидал увидеть самого Италию, но не в компании картофельного придурка.       Француз притянул итальянца к себе и медленно стал накручивать на палец забавно торчащую прядку. “Убью скотину…” – стиснув зубы, подумал про себя немец. Знал ли Франциск, что прядка итальянцев – это эрогенная зона? Кому понравится, когда любовь всей твоей жизни лапают за такие места?! Немец чувствовал, что вот–вот станет похож на разъяренного медведя. Гнев острой стрелой и горячим пламенем начал подкатывать к горлу: стало трудно себя сдерживать; сейчас он бы с огромной радостью придушил француза собственными крепкими руками. Он подошел к Франциску, выдернул итальянца из его объятий и толкнул прямо в лодку, от чего та перевернулась, выкинув в воду не только Франциска, но и мирно сидевшего Артура. – Ве! Они же утонут! – в ужасе произнес Венециано, которого Германия перекинул через плечо, словно полотенце. – Ничего, выплывут, – раздраженно буркнул Байльдшмидт. – Мы пойдем к тебе пешком. Он мельком бросил свой взгляд на купающихся за его спиной Англию и Францию. – Германия, ты совсем с дуба рухнул?! – разъяренно кричал английский джентельмен. – Зачем было нас в воду–то окунать? – не понимал суть происходящего Франциск. – Если тебе что-то не нравится, мог бы просто объяснить!       Людвиг не придал значения этим словам и угрюмо побрел в сторону дома Италии. По дороге они шли молча: Байльдшмидт был слишком зол после произошедших событий – пламя ярости еще полностью не угасло, а напуганный Венециано, судя по отсутствию его извечной болтливости, тоже решил, что в данный момент лучше промолчать. В доме Италии, как всегда, было тепло и уютно. Германия опустил возлюбленного на пол и со всей серьезностью посмотрел на растерянного Венециано. – Никогда и никому не позволяй дотрагиваться до этой прядки, понял? – снизив тон, велел немец, на что Италия взволнованно кивнул. – Он не знает, что это такое? – Нет, – поспешил ответить Венециано. – Об этом знают только Романо и ты…       Германия вздохнул и прижал к себе все еще напуганного произошедшим итальянца. Ему не хотелось причинять очередные душевные страдания любовнику, тем более учитывая, какой хрупкой натурой был итальянец. Гнев постепенно начал стихать и вскоре полностью сошел на “нет”. Приятный аромат, исходивший от Италии, мягкие каштановые волосы с медовым оттенком успокаивали Германию в мгновение ока. Рядом с этим добрым и замечательным парнем он быстро переставал злиться и так же быстро приходил в себя. Ну как можно тратить свою энергию на такие глупости, как злость, когда рядом с широко распахнутыми карими глазами стоит такое чудо? – Прости.., – прошептал он на ухо любимого. – Ничего, Германия, я же не злюсь, – Венециано обнял его в ответ и прижался к нему всем своим телом.       Людвига буквально сводили с ума и запах Италии, и его всегда теплое тело, и его добрый мягкий нрав, и он сам. Слегка отпрянув от Варгаса, блондин еще раз посмотрел в янтарно–коричневые глаза и прикоснулся своими губами к таким теплым и желанным губам Италии. Венециано обхватил шею немца и начал отвечать на его поцелуи, дотрагиваясь языком до губ, проникая в рот, а затем словно играя с языком немца. Людвиг мельком наткнулся на открытую дверь, внешне очень схожую с кладовой. – Что это? – спросил он Венециано, прервав поцелуй. – Это комната для хранения картин, – ответил итальянец. – Там я храню свои любимые картины и те, что не удалось продать. – Можно посмотреть? – Конечно!       Венециано повел возлюбленного в недра тайной комнаты. То, что удалось увидеть Людвигу, его поразило: старые и новые картины, описывающие города, сады, природу и даже парочка натюрмортов. – Красиво, – восторженно произнес немец. – Спасибо, стараюсь! – радостно отозвался Италия, держа руки за спиной. Людвиг перевел взгляд на еще одну небольшую комнатку, напоминавшую коморку. Внутри нее царил мрак, но Байльшмидт смог разглядеть очертания стоявших на полу картин. Подойдя ближе, cловно в зеркале, он увидел свое отражение. – Это же…я.., – удивленно протянул немец. – Ты рисовал меня? – Я скучал по тебе весь этот месяц, – в голосе Варгаса прозвучала грусть. – Тогда я начал рисовать тебя. Эти картины не для продажи…я рисовал их для себя…       Германия был поражен только что увиденным. Каждая черта его тела, лица, движение – все было в точности, как у него: настолько подробно смог изобразить его Италия. “Он так тосковал, что начал писать эти картины в надежде, что хоть так он может быть рядом со мной”, – пронеслось в голове блондина. Сердце немца кольнула грусть и стыд: причиной этих картин был он сам. Конечно, он не виноват в том, что его вызвали в командировку, но все же стоило чаще давать знать Венециано о том, как он скучает по нему, и как он ему, на самом деле, дорог. – Не против, если я куплю хотя бы одну? – взволнованно спросил Германия, указывая на картину, где он сидит в офисе и пишет бумаги. – Я могу все отдать тебе, – улыбнулся Венециано. – Я отдам их так. Не нужно ничего покупать. Идем, у меня есть еще один сюрприз для тебя.        Окинув картины с собственным изображением еще раз, Людвиг направился вслед за Венециано. Весёлый итальянец повел его в недра кухни. В глазах Людвига появился интерес: что такого на сей раз приготовил для него возлюбленный? Как и обещал Италия, на кухне его ждал очередной сюрприз. “И это все для меня?” – приходя в еще больший шок, задался вопросом Байльдшмидт.