Под биение сердца.

      Вновь раздался очередной дикий крик. – Там кто–то есть! Кому–то нужна наша помощь!       Доверившись интуиции и зову сердца, Байльшмидт резко сорвался с места и побежал в сторону тюрьмы дворца Дожей. – Германия, постой! – кричал напуганный до смерти итальянец. – Может не надо?! – Надо! – отрезал немец. – Там кто–то в беде, и этому кому–то нужна помощь!       К счастью, дворец не охраняли стражи, но такая беспечность к сокровенному зданию очень удивила немца. Зато на мощных дверях в объятиях цепей висел железный замок. Людвиг подошел к двери и присел, внимательно осмотрев содержимое большого замка. – Г–германия? – дрожа от страха, спросил итальянец, все еще намертво прилипший к немецкой спине, подобно клещу.       Людвиг достал из кармана отмычку – их часто используют для взлома замков. “Этому навыку меня научил брат, когда я только начал постигать военное искусство”, – подумал немец, глядя на тонкую железку, навеявшую старые воспоминания. – Вот тебе деревянный сундук, Запад! А вот на нем замок. Держи отмычку и постарайся этот замок взломать. – Но зачем мне его взламывать? – спросил маленький Германия. – Во–первых! – начал Пруссия. – Твой товарищ находится под стражей! Стражу то ты убил, а вот ключей нигде нет. Как собираешься вытаскивать товарища? А без отмычки и умений ею пользоваться никак! Во–вторых, твои товарищи умирают с голоду. Вам удалось найти ящик с продуктами, но есть большая проблема – замок, который никто не в состоянии открыть. И вот тут–то пригодятся твои навыки!        Людвиг вставил отмычку в замок и, нащупав расположение сердечника, потянул тонкую железку на себя – раздался щелчок. – Ве, Германия, ты гений! – радостно завопил Италия. – Как ты это сделал? – Потом покажу, а сейчас в путь! – Постой!       Людвиг остановился. Ну, что опять приспичило его зашуганному итальянцу? Немец посмотрел через плечо и наткнулся на полный ужаса взгляд Италии: парень трясся, как осиновый лист, зажмуренные глаза спрятались в его рубашке, а руки и ноги намертво сжали торс. Байльшмидт вздохнул. – Если не хочешь, можешь не идти, – прошептал немец. – Я справлюсь сам. – Говорят, там, в тюрьме, живут призраки, – проскулил Италия. – А если они тебе что–то сделают?! Я не оставлю тебя одного!       По телу немца разлилось приятное тепло. Трусливый и напуганный до смерти Италия легко мог просто сбежать и ждать его дома, но не решил бросить любимого и, все еще дрожащий и напуганный, он оставался рядом с Людвигом. Немец улыбнулся и направился в сторону подземелья, где ранее итальянцы держали заключенных. К счастью, вход в подвал был открыт. – Хм…интересно, а почему эта дверь откр… – Аааааааа!       Людвиг не успел договорить свою фразу: одна из плит каменного пола под тяжестью немца резко пошла вниз – в результате, оба провались в подземелье, не успев добраться до двери. – Како–ой…кошма–ар! – в ужасе кричал еще более теперь напуганный итальянец.       Под землей оказался тоннель, парни, будто на аквагорках, неслись навстречу очередным неизведанным ходам, скользя при этом то вверх, то вниз, то в стороны. Впереди показался еще один подземный вход. Попав в объятия очередной черной дыры, парни почувствовали, как погрузились в сплошную тьму, черную, чернее самой длинной и темной ночи. – А–а, Германия–я! Мне страшно! – верещал бедный итальянец, сердце которого тараторило, словно в груди Венециано кто–то ритмично отбивал барабанную дробь. – Я предлагал тебе остаться, – нервно буркнул немец.       Впереди показался бледный оттенок света, и в следующую минуту черная дыра выплюнула парней, впоследствии которые удачно приземлились на очередной каменный пол. Хотя приземлился только Германия, а Венециано продолжил трястись, клещом держась на спину немца. Людвиг обеспокоенным взглядом посмотрел на трясшегося, чуть ли не плачущего Италию. – Италия,– произнес немец, все еще глядя через плечо в любимое лицо. Северный открыл округленные от ужаса глаза. – Я буду рядом и защищу тебя, чтобы не произошло!       Германия ощутил, как напряженные по максимуму мышцы итальянца начинают расслабляться, снижая хватку. Теперь идти дальше и нести на себе это напуганное чудо будет намного проще. Байльшмидт оглянулся, чтобы понять, где они, скорее всего, сейчас находятся. Каменная со всех сторон комната была украшена небольшим красным ковром и парой горящих канделябров. Параллельно дыре в стене, из которой они вылетели, находился широкий освещенный горящими канделябрскими огнями проход с лестницей, ведущей наверх. – Италия, как думаешь, куда ведет та лестница, что впереди? – поинтересовался Людвиг, снова посмотрев на друга. – Ммм, по идее она должна вывести нас сразу к тюремным камерам.., – предположил итальянец.       Людвиг кивнул и направился в сторону освещенного коридора. Неожиданно для парней, рядом с лестницей висела старая картина какого–то графа с строгим серьезным взглядом. Людвиг сощурил глаза, внимательно смотря в глаза картине. – Венециано…тебе не кажется что… – Вееее, он словно на нас смотрит.., – вновь начал трястись от страха итальянец.       Людвиг напрягся. “Странная какая–то картина,– напряженно подумал немец. – Может это просто какой–то оптический эффект? ” Немец сделал несколько шагов вперед: ничего не менялось – гордый граф на картине продолжил ядовитым взглядом поражать следующих к лестнице парней. На полпути Людвиг остановился. “Что это вообще такое?” – с раскрытым от удивления ртом подумал Байльшмидт. Раздался очередной дикий вопль. – Вееееее!       Людвиг ощутил, как табуном бегущая по телу Венециано дрожь быстро начинает переходить на его тело. – Италия! Успокойся! Такое ощущение, что ты мне делаешь массаж за спиной! – Ве, правда? Извини… Эта жуткая картина и этот крик…Германия мне страшно! – начал вопить итальянец.       Людвиг понял, что если сейчас его не успокоить то: во–первых, страдания Северного Италии могут привлечь внимание посторонних, во–вторых, итальянец всерьез может иметь шанс лично сказать “Здравствуйте, добро пожаловать!” инфаркту или, как вариант, инсульту, что не на шутку пугало немца. Людвиг повернул свою голову в сторону вновь крепко сжимающего его тело итальянца. Не думая, он погрузил холодеющие итальянские губы в теплый поцелуй. Венециано интуитивно начал отвечать Людвигу, требуя большего, переходя от губ ко рту. Людвиг знал, чем обычно для них заканчивается переход от легкого поцелуя к страстному: немец перекрыл рукой доступ к своим губам, с сожаление глядя на жалостливо смотрящего итальянца. – Здесь не лучшее место для такого.., – тихо произнес Байльшмидт.       Раздосадованный Италия уныло кивнул и положил голову на плечо Германии, обеспокоенным взглядом смотря в черные грозные глаза графа на картине. И вновь раздался очередной дикий вопль, теперь такой громкий и жуткий, будто в тюрьме кого–то пытали на костоломе. Людвиг медленно подался вперед, не сводя напряженного взора с ядовитых глаз картинного графа. Висящий позади Италия зажмурился, дабы не смотреть в неизвестное лицо. А граф упорно и настойчиво продолжил следить за попутчиками: где бы ни стоял Германия, грозный взор отовсюду был устремлен в его сторону. Когда парень подошел к лестнице, граф в упор смотрел в его небесные глаза. – Веее, отвернись! – простонал Италия, закрыв ладонями жуткие глаза на картине. – Пф, как будто он тебя послушает, – фыркнул Германия. – Ааааааааа!        Теперь дикий резаный ор донесся со рта Италии, в ужасе спрыгнувшего со спины Людвига и мгновенно бросившегося по лестнице наверх. – Италия! Постой! – прокричал ему вслед Байльшмидт, но напуганный итальянец уже скрылся в верхней части спиральной лестницы.       “Что на него нашло?” – недоумевал немец. Людвиг обернул свой взор к висящей на каменной стене картине: глаза графа исчезли, оставив место двум черным дыркам. “Боже…это…это…” – Людвиг был даже не в состоянии продолжить собственную мысль. Решив скорее покончить с этим недоразумением, он быстро поднялся по лестнице, покинув жуткую картину и решив вернуться скорее к своему Италии. – Венециано? Ты в порядке? – поинтересовался Байльшмидт.       Но Италия не ответил. Впереди среди тюремных камер, не двигаясь, стоял зашуганный до смерти итальянец. – Италия? Что с тобой?! – всерьез забеспокоился Байльшмидт.        Немец подошел к любимому, и наткнулся на картину куда худшую и более жуткую, чем неотстающий взор картинного графа. В одной из тюремных камер рядом с железными прутьями стоял кто–то светящийся и прозрачный. Людвиг не верил своим глазам. Неизвестное существо, судя по очертаниям, женского пола внимательно смотрело на несчастного итальянца, а затем медленно перевело взгляд на Людвига. – Вы должны мне помочь.