***
Джехен не спеша шел за своим омегой, наблюдая за тем, как тот медленными шажками движется по коридору, на ходу подбирая хвост из одеяла, который волочился по полу. Чон шел сзади и тихо давал комментарии типа: «не тут», «дальше», «опять не тут», — когда омега останавливался около каждой комнаты и тянул свою тонкую руку к очередной дверной ручке. Это было одновременно так странно и волнительно, потому что Джехен понимал, чью комнату ищет омега. Он целенаправленно и абсолютно добровольно шел к нему, к Джехену, в обитель. И у Джехена все внутри сжималось при мысли об этом. Когда же омега потянул руку к правильной двери, альфа замер в нескольких шагах. Парень дернул ручку и толкнул дверь, а Джехен незаметно подкрался сзади и наступил на хвост одеяла. Оно скользнуло с плеч не ожидавшего подставы юноши. «Черт». Эта мысль прозвучала в обеих головах, но только голове Джехена в этот момент захотелось пару раз приложиться о бетонную стену. Омега перед ним стоял полностью обнаженный. «Черт-черт-черт». Джехену одновременно захотелось отвернуться и не смущать омегу и раскрыть глаза пошире пальцами и не моргать. Он тут же вспомнил комментарий Тэена, который ранее несколько раз звучал в общей комнате. Этот омега не был идеальным в общем смысле этого слова: в нем не было той мягкости и милости, которые примечал Джехен в других омегах, изгибы этого парня были узкими и напряженными, словно заточенными и натянутыми на лук, ноги и руки были тонкими, но натренированными, а бедра… На бедрах Джехен решил не заострять внимание от греха подальше. Перед глазами Джехена всю жизнь был один образцовый тип омеги — Ким Чону: изящный, мягкий и теплый, как те триста свитеров, которые лежали у него в шкафу. Его мягкая улыбка и теплые глаза согревали уже просто тем, что существовали на этой планете. Его движения были плавными и размеренными, но достаточно жесткими, когда надо. Он был мягкий, как сладкая вата, но при этом сильный, будто внутри него был стальной стержень. Иногда казалось, что Чону может раствориться в воздухе из-за своей эфирности, но он никуда не пропадал, потому что это же Ким Чону — омега идеальной внешности. Джехен помнит, что Тэн рыдал почти три месяца после того, как появился в их доме, потому что думал, что красивее никого в жизни не видел. Джехен смотрел на его страдания скептически, потому что думал, что Тэн переигрывает. По большому счету, Читтапон и сам был достаточно симпатичным, чтобы вызывать у других людей зависть. И непонятно еще кому из них двоих, Чону или Тэну, люди завидовали больше. А Джехену достался уникальный образец, который, устав раздраженно пилить взглядом окаменевшего альфу, молча подобрал одеяло, и, сверкая голой задницей, двинулся к кровати. Джехен оклемался, когда эта самая голая задница села на кровать. — Почему ты голый?! — запоздалая шокированная реакция альфы вызвала у омеги странную улыбку. — Прикройся! — Зачем? Ты уже увидел все, что хотел. И вообще, я спал, а спать одетым я не люблю, так что смирись. Кстати… «Да, это очень кстати, что ты не любишь спать одетым». Теперь странноватая улыбка играла уже на губах Джехена. — Эй, извращенец, прекрати думать там всякое. То, что я сплю без одежды, не значит, что тебе удастся легко мне присунуть. Я, вообще, имени твоего не знаю, так что ни на что даже не надейся. Джехен вдруг понял, что даже не поинтересовался именем своего омеги. — Я Чон Джехен. — Ким Доен. — Очень приятно. — Ну, приятно ли мне, это мы еще посмотрим… «Мелкая, противная зараза». Доен привстал, снова сверкнув задом, и упал животом на кровать, а сверху натянул свое одеяло. «Очень горячая мелкая зараза». — Я собираюсь спать, так что ты можешь пока пойти поболтать со своими друзьями и поделиться впечатлениями, — Доен помахал из-под укрытия рукой и втянул в одеяло свои тонкие ноги. Джехен несколько секунд поразмыслил над тем, стоит ли ему прямо сейчас выкинуть этот одеяльный кокон в окно и не трепать себе больше нервы или потерпеть еще чуть-чуть. В итоге, он просто молча вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Трио с галерки в это время топталось на кухне. Точнее Тэен топтался у плиты, а парочка птенцов зажималась на кухонном диванчике в ожидании того, как Тэен-омма принесет им пищу. Чону был зажат Тэном, совершавшим какие-то странные действия у своего омеги под футболкой, а Чону, вроде, и не был против, но все же для приличия сопротивлялся, ведь «ну, ты что, Тэен же смотрит». А Тэен глаз на затылке не имел и всю возню, в принципе, пропускал мимо ушей, потому что чем бы дитя не тешилось, лишь бы не вешалось. Это про Тэна, конечно. Если уж выбирать между Тэном, снующим по кухне и сующим свои пальцы во все кастрюли, и Тэном, со средней степенью настойчивости пытавшимся поиметь своего омегу прямо здесь и сейчас, но никому больше не мешавшим, то Тэен, конечно, всеми конечностями за второй вариант. Чону его выбрал — вот Чону пусть и разбирается с этим. Джехен зашел на кухню и налил себе стакан воды. — Как там омега? Ты, кстати, имя его узнал? — Ким Доен, сейчас он спит голый на моей кровати. Возня на диване тут же прекратилась, и Чону быстрым натренированным движением рук заправил свою уже висевшую у шеи футболку в домашние штаны. — Ты что, трахнул его, как только имя спросил?! — Тэен так разозлился, что тряхнул в суп красного перца больше, чем надо. Джехен подавился водой и закашлялся, выливая ее остатки себе на футболку. — Что? Хен! Нет! Он уже голым сюда пришел! Он так спит! О чем ты вообще думаешь?! Тэен моментально остыл и опустил взгляд в кастрюлю, в которой, по его теперешним подсчетам, кипел не суп, а вулканическая лава. — А, ну, ясно, — и добавил еще перца. Чону не оставил без внимания махинации с перцем и опустил уголки губ и руки вниз. Этим и воспользовался Тэн, тут же сдернув с него футболку. Джехен был раздражен тем, что его футболка намокла, и вышел из кухни, бормоча себе по нос что-то про то, что живет в одном доме с извращенцами. Тэен попробовал суп и, решив, что он получился достаточно близким к лаве из преисподней, закрыл его крышкой, выключил плиту и довольный собой тоже вышел из кухни. Чону и Тэн остались одни. Сопротивление Чону рукам альфы тут же начало стремиться к нулю, а позже совсем исчезло, когда Тэн пальцами подцепил резинку домашних штанов своего омеги и медлено, слишком медленно потянул их вниз. При этом он смотрел Чону в глаза и, кажется, даже не моргал. Чону никогда не мог слишком долго сопротивляться этому парню, а когда он смотрел так своими темными глазами, вообще лишался рассудка и подставлялся под его руки и губы мгновенно. И то, что происходило сейчас, не было исключением. Тэн разложил его на диване без лишних слов. Все баловство и шутки мгновенно улетучились, когда умелые руки тайца скользнули по внутренней стороне бедра Чону и начали плавно скользить вверх, мягко, но с нажимом, заставляя Чону шире раздвинуть ноги. Сам альфа был одет: он любил такие моменты, когда Чону под ним полностью открыт и обнажен, а сам он как будто просто мимо проходил. Это доставляло моменту их близости некоторую странность и недосказанность, будто прямо сейчас они вдвоем открыли интересную книгу, но не заходят дальше титульной страницы с названием, и все самое интересное еще ждет их впереди. Тэн переворачивает Чону на спину, одной рукой обхватывает его запястья и поднимает над его головой, коленом правой ноги упирается в согнутую и отведенную в сторону ногу Чону, не давая омеге закрыться, оставляя его откровенным и возбужденным, дрожащим от волнения. Свободную руку он кладет своему омеге на шею, чуть сжимает пальцы, заставляя Чону откинуть голову назад. На открытую шею тут же опускается теплый язык, а сверху мягкие губы, и на светлой коже остается первый след. Рука Тэна с шеи скользит вниз, пальцами слегка надавливает на грудь омеги, будто пытается пересчитать все ребра, и тут же скользит на поясницу. Чону слегка выгибается, когда Тэн с нажимом гладит его спину. Следом Тэн освобождает вторую руку, оставляя запястья Чону в покое, и поднимается на коленки, руками теперь уже упираясь по обе стороны от тела Чону: для опоры. Он приподнимает левую ногу, сгибает и слегка надавливает коленом на пах омеге, отчего тот издает первый несдержанный стон. Тэн улыбается и приподнимается, начиная медленно стягивать с себя футболку и продолжая ерзать коленом по члену своего любовника. Сексуальная экзекуция Чону прекращается только тогда, когда Тэн снимает штаны, но затем продолжается с новой силой, потому что Чону уже чувствует как сильные умелые пальцы альфы тычутся ему в пульсирующий анус. А Чону уже вообще готов принять альфу, вот прямо сейчас, но послушно терпит все махинации со своим телом, потому что ни за что на свете не сможет отказать этим пальцам, даже если они будут тыкаться в его зад 24 часа 7 дней в неделю. Потому что Тэн знает, как все сделать правильно, а Чону знает, что будет двигать бедрами и насаживаться на эти пальцы не меньше, чем позже на член альфы. И он насаживается и даже не пытается сдержать стоны. И ему плевать сейчас на всех, кроме Тэна с его потрясающими пальцами. А Тэн снова улыбается и вытаскивает пальцы, которые уже были мокрыми от смазки его омеги. А после Чону вновь насаживается, но уже на нечто большее, и откровенно раздвигает ноги, выгибается в спине. Он думает, что в этот раз точно сломается, но Тэн обхватывает его руками и успокаивающе гладит по спине, не давая рассыпаться на части. И этот контраст: жара и огня внизу и нежности сверху, — доводит Чону до ручки, и он с громким протяжным стоном кончает альфе на живот. Они лежат на диване еще несколько минут: Тэн полулежа, а Чону на его груди, обвив руки вокруг торса и положив голову Тэну на плечо. И Тэн предусмотрительно накрывает бедра Чону и свои собственные накидкой с дивана, потому что ни у кого из двоих нет сил подняться, но Тэен может зайти в любую минуту, поэтому лучше перестраховаться. И Тэен заходит. И Чону почти стыдно за этот разврат, но все, что он может — это просто тихо смеяться, уткнувшись лицом в грудь своего альфы. А Тэн мягко целует своего омегу в макушку и утыкается носом в его растрепанные влажные волосы, пряча в них свою собственную счастливую улыбку. — Если вы хотите знать мое мнение, — декламирует Тэен, преспокойно направляясь к плите со своим огнедышащим варевом, — то вы — два бессовестных кролика. — Мы не хотим знать твое мнение, хен, — бубнит Тэн в волосы Чону, все еще не в силах оторваться от их мягкости. — Может быть, попозже, когда мы оденемся… — хихикает Чону. — Но вы узнали его прямо здесь и прямо сейчас, — Тэен колотит ложкой суп, проверяя не расплавится ли ложка от такого количества перца, — поэтому быстро поднимайте свои голые задницы с дивана и чешите в ванную. И накидку не забудьте. Постираете. Я потом проверю. А после с чувством выполненного долга выходит из кухни, а вслед слышит комментарий Чону: «Этот хен нам завидует, как мило», — и улыбается.***
Джехен в абсолютно раздраженном состоянии возвращается в комнату, с силой распахивает дверь и замирает на пороге. Его омежий кокон, тихо посапывавший на кровати с торчащей ногой из-под одеяла, моментально выгоняет из его головы все раздражение. Чон бесшумно закрывает дверь и на носочках крадется к той стороне кровати, где сопел Доен. Джехен тихо присаживается на пол и заглядывает в дырочку в одеяле, туда, откуда торчит прядь рыжих волос и спящее личико омеги. Теперь, когда он спокойно лежит, а не кривит губы недовольно и не фыркает, как заноза, Джехен смог лучше рассмотреть его лицо. Джехен смотрел на эти тонкие, красиво очерченные губы, длинные ресницы и мягкую кожу и думал, что этот омега до трясучки красив. Настолько, что Джехен хотел открыть окно и закричать, что даже если этот Ким Доен высосет из него всю жизнь и все нервы, то он все равно никому его не отдаст. Одна только мысль, что этот омега теперь принадлежит ему, делала все остальное таким неважным, что аж смеяться хотелось от абсурдности всего этого. Джехен, конечно, читал во всяких сопливых книжках фразы про «его мир сузился до одного единственного человека», но не думал, что в его жизни будет что-то подобное. Ким Доен находится в его квартире от силы час, но такое ощущение, что он был тут всю жизнь. И Джехен не может удержать свою руку, потому что так хочется прикоснуться к этому парню. И он касается: он кладет палец на мягкие губы, скользит по контуру, а потом подушечкой пальца слегка оттягивает его нижнюю губу и отпускает. Доен слегка морщится от таких махинаций, но Джехен без стеснения, тем же пальцем разглаживает морщинку между бровей Доена, и омега снова принимает блаженный вид. — Теперь ты мой, ты будешь плавиться в моих руках целую вечность, когда я доберусь до твоего тела, — Джехен улыбается, понимая, что скоро по уровню пошлости сможет сравниться с теми двумя, которые каждую ночь наводят шороху за стенкой. Он сидит вот так вот тихо, наблюдая, еще некоторое время. Он просто смотрит и иногда касается его кожи пальцами и думает, что идея с рулеткой была не такой уж плохой. Надо будет позже сказать Тэену «спасибо». Когда Джехен вспоминает про мокрую футболку, то отмечает, что она уже почти высохла, поэтому он просто встает и снова тихонько выходит из комнаты. Сразу после того, как он выворачивает из-за угла, краем глаза видит, как Тэн заталкивает своего полуголого омегу в ванную и радостно заскакивает сам. Джехен улыбается и качает головой. Тэена Джехен находит снова на кухне, когда тот почти наполовину залез в холодильник. — Хен, твои дети пошли в ванную заниматься своими грязными делами, — сказал Джехен. — Завидуй молча, Чон Джехен, — сказал на это Тэен и вынырнул из холодильника с охапкой туесков. — Пф, было бы чему завидовать. Я просто беспокоюсь, что ты бабушкой станешь раньше времени, — Джехен любит подкалывать старшего такими шутками. — Ну, от старшего же сына внуков не дождешься, так хоть младший порадует, — как ни в чем не бывало отвечает Тэен. Он уже давно привык к подобной фигне. — Что? — удивленно спрашивает Джехен. — Что? — в тон ему отвечает старший. — Я посмотрю, как ты своего омегу будешь зажимать, когда он тебе это позволит. Джехен вспыхнул праведным гневом. — Что значит «позволит»?! Я альфа, а не он, так что… — Просто забудь об этом. Ты же понимаешь, о чем я говорю. Тебе надо взять пару уроков у Тэна по подавлению омежьего сопротивления. — Просто Чону слишком мягкий. — Чону слишком правильный и хороший, но Тэн иногда делает из него звезду порнофильмов. Как так? И, кроме того, у тебя был шанс с Чону, и что из того вышло? Ничего. Ничего не вышло. Джехен помнит, как пять лет назад Тэен привел Чону в их альфа-обитель впервые. Это был тот день, когда Джехен, наконец, определился со своим идеалом омеги. Будучи тогда еще восемнадцатилетним, скромным мальчиком, Чону уже тогда привлекал к себе внимание. Тэен то и дело крыл с балкона матами всяких альф, которые зарились на его дитя. А иногда и спускался, чтоб раздать лещей особо непонятливым. На вопросы Джехена, где он взял этого омегу, Тэен только отмахивался и говорил, что так получилось. Чону тоже молчал и опускал печально глаза в пол. Только позже Джехен выяснил, что это родной сын бывшей приемной матери Тэена. Номинально они двое являлись братьями хоть и не кровными. Джехен тогда был рад новому жильцу в квартире, ведь он сам был юный и горячий, готовый на подвиги, а Чону красивый и весь из себя замечательный. Да еще и омега. Сам бог велел к нему подкатить. Что собственно Джехен и сделал, но получил мгновенный отказ и очень удивился. Ким Чону махнул перед ним хвостом и остался в жизни Джехена лишь другом. Чону объяснил свой отказ тем, что Джехен слишком закрытый и не тот, с кем он готов прожить свою жизнь. А Джехен все равно не понимал, но спорить не стал. — Они с Тэном стопроцентные, вот и все, — попытался оправдаться то ли перед Тэеном, то ли перед самим собой Джехен. — Так же как и вы с Доеном. И что? Ты чувствуешь, что будет легко? Джехен не чувствовал, что будет легко. Даже наоборот, он уже готов был распрощаться со своими последними нервами. — Все будет хорошо, — неуверенно ответил Джехен, — я справлюсь. — С чем ты собирался справляться? — вдруг, откуда ни возьмись, прозвучал голос Доена. Джехен медленно обернулся. — С тобой, — коротко ответил он. — М-м-м, — как-то слишком прохладно прокомментировал это заявление омега, — удачи. Я, кстати, взял тут пару твоих шмоток, Джехен-ни. Ты, конечно, покрупнее будешь, так что, если увидишь, как с меня падают штаны, лови быстрее. И, кстати, проходя мимо…ванной? Да, по звукам было похоже на ванную, я услышал, что там кто-то активно занимается сексом. Судя по тому, что еще двое отсутствуют, могу предположить, что это они. И часто они так не палятся? Тэен посмотрел на Джехена взглядом типа «у тебя до сих пор все хорошо?», а Джехен уже готов был выйти в окно, но его прервал бодрый топот ног, зашедшего на кухню счастливого Читтапона, который на ходу завязывал шнурки на домашних штанах. Следом за ним менее бодро зашел такой же счастливый Чону. — О, наш новенький тоже тут, — улыбнулся Чону и подсел к Доену, который в это время уже занял стратегический пост за столом. Обеденное время Доен всегда хорошо ощущал и приходил вовремя, — Ким Чону. Чону схватил Доена за руку и потряс. — Ким Доен, — Доен тоже улыбнулся, и Джехен аж весь воспылал, потому что чего это он так лыбится Чону, а на него самого лишь фыркает. Тэн протиснулся за стол и сел между омегами, тут же обняв обоих за шеи. Он бросил внимательный взгляд на Доена. — Тэн, — коротко представился он и улыбнулся своей сверкающей улыбкой, — свое настоящее имя я скажу тебе…м-м, попозже. Доена вдруг ни с того, ни с сего охватило смущение. Он легонько улыбнулся и отвел глаза в сторону. Тэен снова бросил на Джехена взгляд «я же говорил тебе». Но Джехен это проигнорировал. — Так, альфа-самец, а ну, убери руки от чужих омег. — О-о-о-о, — протянул Тэн, но от Доена отодвинулся, прихватив с собой Чону, — сам Чон Джехен признает мое превосходство? — В твоих мечтах, — огрызнулся Джехен и сел между Доеном и Тэном. Доен поставил локти на стол и подпер ладонями подбородок, а после слегка повернулся в сторону своего альфы и улыбнулся краешками губ. Так, что Джехен мурашками покрылся. Эта улыбка больно колола в самое сердце. — Что? — буркнул он. — Не будь таким очевидным, Чон Джехен, — тихо ответил Доен и тут же отвернулся, будто бы он больше ни капли не был заинтересован в разговоре. Тэн на другом конце стола гаденько хихикал и шлепал своего омегу по коленке. Огненное варево Тэена все съели с большим удовольствием, а Тэн как любитель перчика даже попросил добавки. Доен тоже не отказался от еще одной тарелочки. — Куда в твое тощее тело влезает столько еды? — спросил Джехен как бы между прочим. — В мозг, — коротко ответил Доен, — кстати, об этом. Мне нужно будет позвонить родителям и сказать, куда я так внезапно делся. И попросить их прислать мне вещи, а то Джехен не будет успевать подтягивать мне штаны. — Родной, да ты можешь вообще без них ходить, я же знаю, что ты это любишь, — в тон омеге ответил Джехен, — я уже видел твой зад, вот этих двоих интересуют только зады друг друга, а у Тэена уже есть излюбленная недоступная задница, поэтому можешь быть спокоен. Про недоступную любимую задницу Тэена Доену стало интересно, но спрашивать он не стал. Судя по тому, в каком восторге были Чону и Тэн и в какие кары глазами посылал Джехена Тэен, там все было очень запущено. — Я бы с радостью, но я приличный парень и храню себя для своего единственного. — То есть, для меня, — уточнил Джехен. — Ну, не знаю-не знаю, это как пойдет. Джехен уже в сотый раз пожалел, что не выкинул тогда этот вредный одеяльный кокон через окошко. — Тэен-хен, все было очень вкусно, спасибо, а сейчас я бы хотел позвонить. — Да-да, как выйдешь в коридор, там справа на тумбочке лежит трубка, — объяснил Тэен. — Спасибо, — улыбнулся Доен, а потом повернулся к Джехену и похлопал его по щеке ладошкой. Джехен аж жевать перестал. И дышать. А Доен встал и выпорхнул из кухни. Джехен обвел взглядом троих молчавших парней и махнул ложкой в сторону выхода. — Он надо мной издевается? — Определенно, — сказал Тэен. — Мне стоит с ним подружиться, — добавил Тэн. — Я думаю, что ты ему нравишься, — сказал Чону и три пары глаз уставились на него. — Что? Вы трое — альфы, вам не понять, — Чону вздохнул и троим парням показалось, что сейчас у него изо рта вместо воздуха бабочки посыплются.***
По дороге в свою комнату Джехен размышлял над словами Чону. Можно ли на данном этапе сказать, что они с Доеном нравятся друг другу? Доен Джехену — определенно. А вот что в обратном направлении? Доен в комнате еще разговаривал по телефону. Он сидел спиной ко входу, поэтому не заметил, как в комнату вошел Джехен. — Нет, отец, не надо приезжать. Отец! Нет, не скажу, кто он. Потому что. Я сам еще толком не разобрался, — Доен засопел в трубку и взлохматил свои рыжие волосы, — красивый ли? Ну… — Джехен даже со спины понял, что омега смутился, — ну, вроде красивый…что? Пап! Какие внуки! О чем ты вообще?! Короче, пришлите мне вещи и не забудьте мои учебники. Адрес я вышлю в смс, и не смейте приезжать! Доен убрал трубку от уха и нервно потыкал пальцем на кнопку отбоя. — Внуки, тоже мне, пф! — Если твои родители хотят внуков, то я рад постараться, только попроси. Джехен с улыбкой смотрел, как вздрогнул омега и резко повернулся. На мгновение его лицо стало растерянным и смущенным одновременно. Даже кончики его ушей покраснели. «Очаровательно, надо почаще заставлять его смущаться. Он такой котенок». Но Доен быстро взял себя в руки. — Да, я знаю что ты рад будешь мне помочь. Я даже отсюда ощущаю, что ты меня хочешь. И кроме того, — и снова уголки его губ взметнулись вверх, и Джехен понял, что нужно готовиться к артиллерийскому огню, — ты думаешь, что я не заметил, как ты пялился на меня и трогал, пока я спал? «Вот оно что». — А ты, стало быть, не спал и с трепетом в сердце ощущал мои прикосновения? — Джехен принял эти правила игры. — Ну, не с трепетом, конечно… — Доен отступил на пару шагов назад, потому что Джехен начал наступать на него. Но отступать стало некуда, когда Доен сел на высокую тумбочку около кровати. Когда Джехен подошел, то оказался на голову выше Доена. «Отличная позиция, просто потрясающая». Руки Джехена автоматически скользнули на живот омеги, пробравшись под мягкую кофту. Доен резко выдохнул и напрягся. Руки Джехена скользнули на спину, приподняв кофту и резко дернули тело Доена вперед. Он немного соскользнул с тумбочки и почти вжался носом в плечо Джехена, но запрокинул голову назад, избежав столкновения, руками он уперся в торс альфы. А потом заметил, что столкновение его ждет теперь в другом месте. Лицо Джехена было в нескольких сантиметрах от его собственного. Джехен судорожно втягивал воздух, проводя носом по коже Доена, и омега щурился и закусывал губу от такой близости. — Почему ты ничем не пахнешь? — спросил Джехен и рукой отвел голову Доена в бок, проведя носом по его шее, — вообще ничем. — Потому что, — Доен как-то смущенно поперхнулся воздухом, — потому что… у меня не было… м-м-хм… Мысль, которая пришла Джехену в голову, немного его огорошила. — Хочешь сказать, что у тебя еще не было течки? — Не было, — Доен коротко мотнул головой, опустив лицо вниз, и волосы на его голове колыхнулись и щекотнули Джехену нос. Джехен обхватил голову Доена ладонями и прижал к своей груди. — О, мой милый невинный ребенок, — трогательно протянул он и чмокнул омегу в макушку. И Доену бы сейчас самое время проявить характер и сказать, что никакой он уже не ребенок, ему уже двадцать один год! Но Доен не мог. В отличие от него самого, у Джехена был запах. И Доен готов был прямо здесь и сейчас рассыпаться на мелкие частички от того, как его вело от этого запаха. Сомнений быть не могло: идеальнее этого партнера он никогда в жизни не найдет. От этого запаха Доена плющило и таращило с самого детства. Это не был запах чего-то определенного, скорее просто что-то, что даёт почувствовать, будто он стоял на берегу океана, а позади шумел тропический лес, и оттуда веяло свежестью, прохладой и немного сыростью, и одновременно с этим ощущался теплый жар от касающегося ног песка. А за горизонтом уже садилось солнце и приносило с собой ароматы уже закрывающихся цветов, готовящихся ко сну, отдающих в воздух свои последние, затухающие нотки ароматов. И вот уже спускается ночь, и все запахи концентрируются, собираются у единственного источника тепла в эту ночь — вокруг Доена, все так же стоящего на песке. Они обволакивают его, как коконом, и убаюкивают, уговаривая довериться и открыться. И Доен открывается и втягивает носом все запахи, не желая упустить ничего, он чувствует, как его легкие наполняются ароматами, а зрачки расширяются от удовольствия. Джехен чувствует, как прерывисто начинает дышать младший, и думает, что тому не хватает воздуха от того, что он слишком сильно сжал его голову, поэтому Джехен отсраняется и замирает. Доен смотрит на него почти черными зрачками, и Джехен почти тонет в глубине его глаз, щеки Доена раскрасневшиеся и горячие, но Джехен не понимает почему. Но уже через мгновение ему становится все равно, почему, потому что Доен вдруг опускает свои зачарованные глаза вниз — на губы Джехена — и кончиком языка медленно скользит по своим собственным губам, оставляя на них влажность. — Поцелуй меня, — шепчет Доен и тянется к альфе. — Не поступай так со мной, — шепчет Джехен в ответ и гладит лицо омеги пальцами. Ему хочется больше и жарче: он хочет разложить Доена на своей кровати, раздвинуть его ноги и медленно вдавливать его в матрас поступательными движениями бедер, но он не может позволить этому случиться. Доен еще не готов. — Почему? Я не прошу тебя трахнуть меня, а всего лишь поцеловать. — Я боюсь, что не смогу сдержаться, ты еще не готов к этому, поэтому прекрати, прошу, — даже в нынешней просьбе Доена не было никакой нежности. Лишь желание, туманившее глаза. Джехен это понял, как только увидел взгляд омеги. Его просто одурманил запах. Это не чувства, а бесконтрольное желание поглощать и отдаваться. Это не то, чего хочет Джехен для своей половинки. — Тогда просто отпусти меня, — уже холоднее шепчет Доен и отстраняется. Джехен отпускает его и отходит на шаг назад, обреченно повесив руки вдоль туловища. Отпускать этого парня из своих объятий не хотелось совсем. Пусть даже такого колючего. Хотелось привязать его к себе, знать, что больше никто в этом мире не имеет на него права. И еще хотелось получать от него чувства в ответ, сгладить его колючки, а даже если и нет, то пусть все они воткнутся в кожу Джехена разом во время объятий. Джехен все равно его не отпустит. Пусть даже каждая клеточка его тела взорвется от боли. Пусть только наступит правильный момент, и Джехен сделает все как надо. Он приручит этого щетинистого котенка. «Просто отпустить. Если бы это было так просто, то мои ноги не дрожали бы сейчас так». Доен тем временем встает с тумбочки и поправляет на себе кофту. Вид у него не особо довольный, поэтому Джехен не решается с ним заговорить. — Завтра утром привезут мои вещи, так что освободи немного места для них в своих шкафах. Сказав это, Доен уходит. Остаток дня он проводит в компании Чону и Тэна за приставкой.***
В комнату Джехена Доен приходит около двенадцати ночи. Джехен в это время готовится ко сну. Доен молча проходит мимо него и ложится на кровать, забираясь под свое одеяло. — Почему ты не раздеваешься? — спрашивает Джехен чисто из любопытства. — А я должен? — Доен даже не поворачивается к нему. Ким обижен, но он и сам не может объяснить, что именно не так. — Ты же не любишь спать в одежде. Если ты боишься меня, то не стоит. Я не трону тебя. Доен резко садится на кровати. Так, что Джехен почти подскакивает. — Я не боюсь твоих домогательств, — Доен тычет тонким пальцем в сторону Джехена. — Я ведь тебе говорил, что просто так ты мне не присунешь. И кроме того, — сказал Доен невозмутимо — свой шанс ты сегодня упустил, так что… Джехен чуть было не ляпнул о недавнем инциденте, когда Доен же и был не против того, чтоб ему присунули, но он вовремя прикусил себе язык, потому что понимал, что в Доене говорило тогда. Это не зависело от его желаний, это просто происходило. — Как говорится, поцелуй меня в мой прелестный зад, Чон Джехен, — Доен сверкнул своей безупречной улыбкой и закутался в одеяло. Джехену прямо сейчас захотелось наплевать на свои принципы и сдернуть с омеги это чертово одеяло, а потом показать его прелестному заду, где раки зимуют. И пусть ему будет больно, потому что до течки никакие задницы всяких противных омег не готовы к таким приключениям. Пусть. Зато Джехен душу отведет.