Рулетка

Ли Тэен не был самым лучшим в мире человеком. По своему собственному мнению он даже нормальным не был. Его молодость была достаточно бурной и неоднозначной, юношеский максимализм пер через все дыры, а количество выкуренных сигарет стремилось к бесконечности. Он всегда знал, что был приемным ребенком. Но даже, несмотря на то, что он был любимым, до поры до времени, это не лишало его желания бунтовать и бросать вызовы всем вокруг. Он любил рваные джинсы, пирсинг и мотоциклы. Каждые три месяца он менял цвет волос. А сколько партнеров было поменяно, Тэен и сам не мог вспомнить. Его никогда не тянуло на что-то постоянное, он был из тех людей, которые в этой жизни хотят попробовать все. Он считал, что нужно испытывать все возможности, которые давала жизнь, иначе, зачем вообще жить. И жизнь давала ему все, чтобы он не скучал – новых омег, новые способы повеселиться, новые мотоциклы, выигранные в спорах. Новые острые ощущения – гонки на высоких скоростях по пустым шоссе, спуски с крутых горных склонов, езда буквально по краю пропасти, прыжки с парашютом и покорение спящих высоток по ночам. Тэен покорял очередную вершину и с упоением ощущал, что может весь мир положить к своим ногам. Он был красив и юн, очень азартен и любим многими. Каждую неделю у него появлялись новые знакомые и друзья. Он жил ради сиюминутного счастья, ощущения эйфории и свиста ветра в ушах. Казалось, что еще нужно для счастья? Ты и мир перед тобой – открытый и доступный. Но Тэен не знал, делало ли его это счастливым. Все это просто было, он жил в этом вихре, даже не думая выбираться наружу, он кутил по клубам с кучей приятелей, гонял на мотоциклах по ночному городу, не заботясь об элементарной безопасности. Таким образом, он потерял нескольких товарищей, когда они вместе гоняли по автострадам. Это, безусловно, расстраивало, но каждый раз Тэен начинал все заново. Снова садился на мотоцикл и несся, ослепленный огнями ночного города, оглушенный воем ветра в ушах. Ему не за что было брать ответственность, и не о чем было беспокоиться, юность в его понимании была яркой и мимолетной. А если вдруг она бы стала слишком короткой, то что в этом такого. Так было до тех пор, пока он не узнал о тайне своих приемных родителей. Это было для него оглушающим шоком. Он видел Чону, и его сердце билось сильнее от злости. Быть сиротой при живых родителях. Тэен не понимал этого, не хотел этого принимать. Он ведь и сам был таким же брошенным, но он всегда думал, что ему повезло, что его усыновили, дали возможность наслаждаться жизнью. Но при этом отобрали эту возможность у своего собственного ребенка. И Тэен бесился при мысли о том, что занимает чужое место, проживает чью-то жизнь, прожигает ее на бесполезные, мимолетные радости. А в это время тот кто должен был использовать жизнь на полную катушку, жил как узник, заключенный в пожизненную тюрьму из упреков и ненависти к самому себе. Оказалось, что Тэен был просто заменой другому, более несчастному ребенку, который проживает свою жизнь в холоде и одиночестве, вдали от родных людей. Хотя, вряд ли этот мальчик считал родным хоть кого-то. И Тэен, вмиг потерявший веру в семью, захотел стать кем-то для этого мальчика. Он захотел попытаться вернуть ему все те года, которые присвоил себе и потратил впустую. На тот момент он уже был совершеннолетним, поэтому на правах фактического, пусть и не кровного, родства он смог забрать Чону из приюта. Чону тогда не сильно сопротивлялся, хотя и был удивлен такому повороту в своей жизни. Он молча собрал свои хилые вещички и молча ушел за альфой из ненавистного «дома». Матери об этом возможно сообщили из приюта, а возможно нет. Тэен не сильно об этом заботился. После этого он ушел из мотоклуба и открыл свое дело, которое начал потихоньку развивать. Тэен захотел стать успешным и стабильным альфой, ведь ему теперь было о ком заботиться. После прибавления в семействе, купленную изначально, небольшую холостяцкую квартиру, Тэен с Джехеном продали и купили большие апартаменты в одном из лучших районов города. Джехен тогда потратил все свои сбережения которые копил на собственную квартиру и смирился с тем, что ему придется терпеть ворчание Ли Тэена, как минимум, ближайшую сотню лет. А Тэен вскрыл свои потайные денежные архивы – снял со счетов то, что выиграл на гонках. Когда Джехен узнал об этом, он был вне себя от гнева. Он и понятия не имел, что Тэен участвует в денежных заездах. Самому Джехену старший запрещал это делать из-за опасности, а сам, оказывается, ездил только так! Чтобы успокоить младшего, Тэен пообещал оплачивать шестьдесят процентов квартплаты. Но Джехен разорался еще громче, потому что «откуда ты возьмешь деньги, ты же теперь бомжара!» Но Тэен только отмахнулся от него. Он и сам не знал, как будет все разгребать, но он просто влюбился в эту квартиру и район, в котором находился этот дом. Большую роль в его выборе нового места жительства сыграли еще и счастливые глаза Чону, когда он увидел панорамные окна в одной из комнат. Окна выходили на зеленый парк с велодорожками. Чону был просто вне себя от счастья. Казалось, что солнце живет в этой большой светлой квартире. Каждый уголок, каждый сантиметр пола и потолка излучал тепло и свободу, а открытое окно приносило запах свежескошенной травы и счастливые детские крики. Чону не чувствовал здесь тяжести и скованности. Он чувствовал, что это место очень отличается от того, к чему он привык. И он хотел быть в этом месте, стать лучше в этом месте, разобраться в себе в этом месте. Эта квартира вызывала в Чону столько чувств, что он просто ходил и улыбался, аккуратно касаясь кончиками пальцев мягкой обивки дивана, не спеша ступая по мягкому, светлому ворсу ковра. Те квартиры, которые они втроем осматривали до этого, не вызывали в омеге никаких чувств. Все они были одинаковыми, серыми и пустыми, как его угол в приюте, темными и тусклыми, как его черный цвет волос. С узенькими окнами, выходящими на другие окна или на шумные, пыльные улицы, наполненные вечно спешащими куда-то людьми. И он был ужасно счастлив, когда Тэен сказал, что они возьмут эту квартиру. Альфа был удивлен, когда увидел, как Чону улыбается и ему захотелось, во что бы то ни стало сохранить на его лице эту улыбку. И если для этого Тэену придется всю жизнь горбатиться, не разгибая спины, то так тому и быть. Но горбатиться ему не пришлось, потому что фирма, которую он открыл, достаточно быстро и хорошо раскрутилась. Это была компания, которая занималась дизайном ландшафтов и открытых садовых участков, что позволяло ему работать дома по удаленке. В офисе он появлялся пару раз в неделю, чтобы проверить что вода в кулере не закончилась и что никто из сотрудников не пустил корни в буфете. В его команде были добросовестные, талантливые люди, которых изредка тянуло на лень и саботаж. Но проекты иногда сдавались вовремя только благодаря талантливым помощникам Тэена – японцу Накамото Юте, которого он по обмену выписал из фирмы японских партнеров и Дун Сычену, китайскому дарованию, которое Тэен завербовал к себе в команду на каком-то симпозиуме. И Сычен и Накамото имели большой авторитет среди коллег, потому что первый закончил Пекинскую академию боевых искусств, а второй, по слухам, был потомком древнего клана самураев и владел тайными техниками бесконтактного боя, но это не точно. Джонни был уверен, что эти слухи распускает сам Тэен, чтобы Юту боялись, так как самому Тэену лень было ходить на работу. А Тэену не было лень, он прекрасно справлялся со своей работой из дома, а если нужно было вставить кому-нибудь профилактических лещей, то Сычен всегда рад был помочь. Китаец испытывал перед начальником некоторое благоговение, потому что Тэен два года назад заметил в юном парнишке, дрожавшем за кафедрой на сцене, как осиновый лист, огромный потенциал и пригласил его на работу в успешную фирму. Сычен тогда и слова по-корейски сказать не мог и общался через электронный переводчик, поэтому первое время Джонни вдумчиво вглядывался в большие, вечно растерянные глаза китайца, в надежде прочесть в них все раньше, чем переводчик расскажет о потайных мыслях Дун Сычена. А Хэчан тайно учил Сычена корейским матам. С Ютой такой номер не прошел. Во-первых, потому что Юта хорошо понимал по-корейски, а во-вторых, потому что сразу раскусил характер Хэчана и пригрозил анально покарать его, если увидит на своем стуле хоть одну подушку-пердушку. Изначально небольшой коллектив в лице Джонни и Хэчана страдал только от японских притеснений, а позже, когда Сычен подтянул язык, стали терпеть еще и китайские. И дуэт лоботрясов стал лишь с ностальгией вспоминать о тех деньках, когда можно было свалить пораньше с работы и двинуть в клуб, чтобы покутить там всю ночь напролет. Джехен говорил, что Тэен не прогорел лишь по счастливой случайности. С течением времени, когда фирма начала набирать обороты и заказов становилось все больше, а попытки саботажа происходили все чаще, Тэен расширил коллектив и теперь в его подчинении было аж 12 оболтусов, которых он изредка попинывал или устрашал посредством своих хороших помощников. Сам же Ли, если не был занят на работе, занимался своим любимым хобби – готовкой. Он периодически проходил онлайн курсы и посещал мастер классы приезжавших шеф поваров. Любовь к кулинарии он открыл, когда съехал от родителей в свою квартиру. Жить он начал со своим приятелем по мотоклубу – Чон Джехеном, но у того руки росли не из плеч, поэтому максимум, что тот мог приготовить это тушеные занавески с соусом из битой посуды. Сам же Тэен в то время считал себя альфа самцом, а альфа самцы не готовят рагу. Но после очередной спаленной мешанины от Джехена, Тэен наплевал на свои принципы и по рецепту из интернета слепил быстрый ужин. Джехен был приятно удивлен талантом старшего и стал нежно называть его: «дорогая», отчего Тэен бесился и лупил Джехена черпаком по спине. А потом в их доме появился Чону и Тэен превратился в курицу-наседку. Он целыми днями вился вокруг своего птенца, выхаживал его, баловал вкусняшками, оберегал от всего на свете и долгое время стелил спать в своей комнате, потому что Чону не любил оставаться один. Тэену нравилось, что они стали жить в большой квартире. Мысли о том, что он хочет, чтобы их семья стала больше, грели ему душу. А после того, как Чону обзавелся альфой, Тэен понял, что его радует большое количество людей в доме. Становилось уютнее и радостнее, когда за обеденным столом маячили веселые лица, когда переругивались Тэн и Джехен и когда Чону звонко смеялся над этими двумя. Тэену нравилось о них заботиться, нравилось чувствовать, что он нужен им, что они воспринимают его как семью. У Тэена по факту не было семьи. А те люди, которых он всю жизнь считал родителями, на самом деле оказались холодными и безразличными людьми, которые чуть не сломали своего собственного ребенка. Тэен так и не смог их простить за это и даже вернул себе фамилию данную ему при рождении, потому что чувствовал, как на него накатывала ярость каждый раз, когда он произносил свое прошлое имя – Пак Тэен. Чону же вообще взял себе новую фамилию. Как он сказал: «мне нужно что-нибудь твердое и уверенное». И это был первый пункт перемен в его жизни. За несколько лет Тэен так привык заботиться о других, что совсем забыл позаботиться о себе. К двадцати пяти годам он не то что не имел пары, он даже мысли о том, что ему кто-то нужен не имел. Так было до тех пор, пока в соседние апартаменты не заселилась новая семья. Тэен увидел их, когда в очередной раз пытался спустить Тэна с лестницы, за то что тот подсыпал ему в краску для волос цветной порошок, отчего волосы старшего, после очередной покраски, стали нежно розового цвета. Чону тогда пытался воспрепятствовать попытке убийства своего бойфренда, но потом ему пришлось блокировать Джехена, потому как этот альфа, внезапно, поспешил Тэену на помощь. Убийство тайского альфы не состоялось, потому что на лестничную площадку внезапно ввалились в обнимку два молодых парнишки, а следом за ними поднялся Мун Тэиль. Тэен тогда не знал его имени, он просто стоял и смотрел, как парень, погруженный в свои мысли, нервно ерошит свои волосы каштанового цвета, а во второй руке перебирает большую связку ключей. От него исходил тончайший аромат персика. Тэен даже не был уверен, что другие могут его чувствовать, настолько он был ненавязчив. Внезапно один из мальчишек окликнул персикового, и тот быстро вскинул голову, а Тэен чуть не уронил Тэна на пол, когда взгляд Тэиля устремился на него. - Привет, - младший парнишка, который Тэиля окликнул, указывал пальцем на весьма интересную картину, которая рисовалась в соседней двери. А Тэиль был так растерян, что не придумал ничего умнее, чем просто поздороваться. Тэн, висевший тогда в объятиях Тэена вниз головой, из озадаченного вдруг стал понимающе-озадаченным. Его внутренняя сваха родилась в тот момент, когда глаза этих альфы и омеги встретились. Тэен был озадачен не меньше, но все же быстро оклемался и с невинным видом а-ля «я люблю людей», вернул тайца в вертикальное положение. - Привет, - коротко ответил он тогда, а потом затолкал всех своих сожителей в квартиру и позорно сбежал. Тэн порывался было выйти обратно, но под угрозой «я тебя в окно выброшу, если с лестницы не получилось», грустно ушел в объятия своего омеги. Как Тэен выяснил позже, соседями их оказались тот самый персиковый Мун Тэиль и его сводный брат На Джемин со своим альфой Ли Джено. Первым делом Тэен, конечно же, позавидовал этим школьникам, которые в таком юном возрасте уже имели свою пару. Сам Тэен в свои шестнадцать еще писал матные слова на стенах туалета в школе. А вторым делом вспомнил глаза Мун Тэиля. Это было словно озарение. Тэену было бы плевать, даже если бы Тэиль оказался альфой, настолько Тэен был зачарован им. Но к счастью всех, особенно Тэна, который потом еще месяц доводил Тэена до ручки свадебными кричалками и обсыпал Тэиля рисом с порога, персиковый оказался омегой. Сначала Тэиль просто спокойно жил в своей квартире с младшими и радовался жизни, а потом, через две недели после заселения, ему внезапно не хватило пророщенной фасоли для завтрака и он явился к своим соседям. Дверь ему тогда открыл сам Тэен и чуть снова не захлопнул перед его носом от неожиданности, но вовремя спохватился. А потом выяснил, что у Тэиля очень мелодичный голос, еще более красивые глаза вблизи и очаровательная улыбка. После этого визита Тэиль начал заходить к ним чаще. Сегодня Тэен отправил всех своих детей по делам – Чону и Доен укатили в универ, Тэн радостно протер от выходной пыли свою камеру и ускакал на съемку для какого-то журнала. Он все утро щебетал о том, что сегодня будет снимать для крутого журнала какую-то новую жутко популярную поп-группу. Джехен же пошел знакомиться с группой новичков, которых ему предстояло обучать. После того как с мотоклубом было покончено, он стал инструктором по дайвингу, при чем достаточно востребованным в их небольшом южном городке. Тэен же уже прибрался на кухне после завтрака и обдумывал, что бы приготовить на ужин, как услышал звонок в дверь. Это не мог быть кто-то из домашних или из доставки, поэтому Тэен взволнованно прикусил губу. За секунду взволнованность в его груди взлетела до небес, а сердце застучало так быстро, что аж уши заложило. Тэен на мгновение перестал слышать дверной звонок и подумал, что у него просто слуховые галлюцинации, а потом все снова пришло в норму, и звонок вернулся. Тэен подскочил со стула и побежал к двери. Открыв ее в нетерпении, на пороге он увидел свое озарение. Мун персиковый Тэиль топтался на пороге с очередной склянкой в руках. Выглядел он более радостным и уверенным, чем обычно. - Привет, - вот такое простое и робкое «привет» с первой встречи стало их маленькой традицией. - Привет, - Тэен немного залип оттого, что Тэиль мягко улыбался и забыл пригласить его пройти в квартиру, но Мун Тэиль был не пальцем делан, поэтому без приглашения просочился в чужую квартиру, бочком пройдя между дверным косяком и остолбеневшим альфой. А потом так привычно разулся и ускакал на кухню. Тэен удивился, но быстро закрыл дверь и поспешил за старшим. А старший на кухне уже от души сыпал в свою склянку муку, взятую из чужого шкафа. - Я тут немного похозяйничаю, ты же не против? – и снова улыбнулся так счастливо, как будто не муку сейчас в банку сыпет, а золотые монеты. - Да, конечно, ты все равно мою кухню лучше меня уже знаешь, - Тэен стоял в дверном проеме, облокотившись на косяк и сунув руки в карманы. Вид Тэиля, хозяйничавшего у него на кухне, умиротворял и заставлял сердце таять от нежности. При виде омеги он всегда более интенсивно вдыхал воздух, расширяя ноздри, пытаясь сильнее уловить аромат старшего, желая насытиться им, но ему никогда не хватало. Всегда было слишком мало, слишком далеко, слишком недоступно. Ему хотелось сделать шаг, сделать этого парня ближе, увидеть, не отступит ли омега перед ним. Хотелось быть храбрее и увереннее, но раз за разом он просто стоял и наблюдал. Вот и сейчас он стоял и даже не шевелился. Просто боялся испортить этот волшебный момент, боялся напугать и оттолкнуть. Приглядевшись, Тэен заметил, что в волосах омеги есть легкий вишневый оттенок. Он мягко переливался на его волосах в лучах утреннего солнца. И Тэен так захотел прикоснуться к этому омеге, вплести пальцы в его волосы, поцеловать совсем невесомо, проверить останется ли на губах персиковый вкус, или он просто застрял в его голове и в его легких…Захотелось видеть его такого чаще, больше и ближе и… «Ой». Короткое восклицание и Тэиль уже растерянно держит в руках пустой пакет с мукой. Его склянка доверху наполнена, а остатки муки горками лежат на столешнице и вокруг банки, часть муки осталась на одежде. А вокруг Тэиля витает легкий мучной туман. Несколько секунд назад Тэиль заметил на себе изучающий взгляд альфы и вся обстановка, атмосфера, сам Ли Тэен такой теплый и домашний, в широких штанах и майке, открывающей его сильные руки. И факт того, что он находится сейчас в квартире альфы и их разделяет всего несколько шагов, это все так впечатлило омегу, что он неожиданно тряхнул руками чуть сильнее и высыпал весь пакет муки. Тэен мягко рассмеялся. - Хен, ты такой неловкий, - он подошел к омеге и забрал из его рук пустой пакет. - Я приберу все, я…- Тэиль растопырил руки начал вертеться из стороны в сторону, не зная за что схватиться. - Ничего страшного, просто успокойся, - Тэен схватил старшего за руки, пытаясь остановить его мельтешение. - Я же весь грязный, - Тэиль попытался освободиться из захвата. Он был полностью в муке. - Не страшно, - коротко ответил Тэен и скользнул руками вверх – от ладоней к локтям омеги, притягивая его ближе. Сейчас альфа чувствовал аромат персика ярче, чем обычно. Его это заинтересовало. - Ты испачкаешься, - Тэиль уже почти не пытался освободиться, просто стоял и не знал куда смотреть, чтобы не было так неловко. - Ну и что, - а Тэен вдруг набрался смелости, - хен, почему твой запах стал ярче? – лицо Тэиля приобрело ярко пунцовый оттенок, - хен, посмотри на меня… Тэен говорил тихо, но достаточно для того, чтобы Тэиль четко слышал каждое слово, произнесенное низким, бархатистым голосом. Этот голос проникал под кожу и вскрывал все замки, подавлял всю способность к сопротивлению. Это был голос альфы, которого хотелось слушать и слышать. Тэиль медленно поднял голову. - Это особенность моего организма...- тихо начал Тэиль и Тэен заинтересованно склонил голову набок, - мой запах становится насыщеннее, когда я взволнован, восторжен или…- Тэиль запнулся и покраснел еще больше. - Или что? – руки Тэена уже легли на лопатки старшего, а запах стал настолько ощутимым, что, казалось, персики можно достать прямо из воздуха. - …или когда я слишком возбужден, - Тэиль сказал это и зажмурился. Тэен округлил губы в непонимающее «о». - А какова причина сейчас? А Тэиль бы скорее сквозь пол до первого этажа провалился, чем продолжил этот смущающий разговор. Ему было слишком стыдно признавать, что сейчас в нем бурлит все вместе – взволнованность близостью альфы, восторженность теплотой его рук и возбужденность от настойчивых прикосновений. Поэтому он снова опустил голову и уткнулся лицом в грудь альфы. Он был ниже Тэена и, в данный момент, это помогло ему скрыть пылающее лицо от внимательного взгляда. Тэен улыбнулся и поставил в уме галочку добиться у Тэиля ответа. Попозже, когда он перестанет так отчаянно и очаровательно смущаться. Он крепче прижал омегу к себе, в последний раз глубоко втянув в легкие яркий персиковый аромат, и сделал шаг назад. - Не беспокойся об уборке, - Тэен вынул из груды муки полную банку и вручил старшему, - тебе нужно переодеться и накормить своих детишек, да? Только сейчас Тэиль вспомнил про Джемина и Джено, которые, вообще то, ждали блинчики на завтрак. - О, точно, мои дети, - Тэиль рассмеялся, - Джено же сейчас стекло начнет жевать от голода и вредности. - Голодные дети – страшная сила, - понимающе рассмеялся Тэен и проводил старшего к выходу, - приходи теперь почаще, хен. - Буду, - для них двоих «через день» было недостаточно чаще, поэтому Тэиль пообещал себе заходить к соседу почаще, то есть каждый день. Дома Тэиля встретили две пары прищуренных глаз и: - Что, Тэиль хен, мука оказалась тяжелой? – Джено уже дожевывал огурец. - Сосед помог дотащить до двери? - А Джемин допивал последний пакет молока. «Молоко. А как же блинчики…» - Я смотрю вы двое уже позавтракали, - Тэиль уже привык к вредности этих оболтусов, поэтому не велся на их подколки, - ну, значит блинчики вам уже не нужны. - Как это?? – возмутился Джемин. - Так это! Ты выпил последний пакет молока! Джено осуждающе посмотрел на своего омегу, а Джемин без зазрений совести влил в себя последние остатки молока из стакана. - Ну, так сходи снова к соседу, - Джемин поставил пустой стакан на стол и тыльной стороной ладони вытер рот, - у него для тебя, наверняка, найдется все что нужно! - Вот еще, - но Тэиль был непреклонен, - Джено, если хочешь блинов, то спроси их с Джемина, а мне пора на работу. А вам двоим, кстати, в школу. Вы должны выйти из дома через сорок минут. Если сегодня учитель мне снова позвонит и скажет, что вы опоздали, то получите оба, особенно, Джемин, уяснили? - Уяснили, - в один голос протянули младшие. Тэиль вышел с кухни, а Джено всем корпусом развернулся к Джемину. -Ну, давай, доставай мои блинчики! Доен пришел в свой новый дом около семи часов вечера. Судя по крикам, доносившимся из кухни, все остальные были уже дома. Кричали Тэн и Джехен, которые, наверняка, опять что-то не поделили. Доен не спеша разулся, поставил сумку около тумбы и пошел на кухню. Как только он вошел, крики мгновенно стихли. - Доен, ты как всегда вовремя, - Тэен дружелюбно улыбнулся. Стол уже был накрыт для ужина, а на плите доваривалось что-то очень приятно пахнущее, - ты голодный? - Очень, - Доен сполоснул руки в раковине, стряхнул их и двинул за стол. Путь на диванчик ему преградило колено Джехена. - Где ты был? – Джехен выглядел недовольным, губы его были сжаты в тонкую полоску, а руки скрещены на груди. - Что значит, где? В университете! - Семь часов – очень поздно для университета! Мог бы и пораньше явиться! Доен фыркнул, с силой отпихнул колено Джехена и протиснулся мимо него на диван. Он хотел обидеться и отсесть от альфы подальше, но Джехен схватил его ладонь и потянул вниз. Доену пришлось сесть рядом, но он все равно демонстративно сел к нему полубоком. - Доен, ты не заблудился? – Чону перегнулся через стол и подал Доену палочки. - Если честно, то немного,- на самом деле Чону довольно подробно объяснил, как добраться до дома из района университета Доена. Вообще, он предложил заехать за ним, но Доен отказался, сказав, что задержится допоздна. Он сидел в библиотеке, подыскивая нужную литературу для доклада, а также обмозговывая и переваривая прошедший учебный день. Однокурсники, конечно же, заметили, что Доен приехал не один и не побрезговали потыкать его этим. Они вообще любили тыкать Доена по поводу и без. Это было до жути неприятно, ведь Доен всегда ощущал себя как под микроскопом. Ибо любая деталь его жизни тут же обмусоливалась во всех углах горячо любимого университета. А то, как же не обсудить, что тот самый омега без запаха вдруг завел себе друга – омегу, – но я быстро разобрался, ты хорошо мне объяснил. Доен не хотел ни с кем делиться своими переживаниями, потому что считал, что это пустяки. От всего этого было обидно, больно и противно, но Доен предпочитал огрызаться в ответ на подколки, а не жаловаться кому-либо. Да, он был омегой, да он был в одиночестве очень долго, но он к этому привык и уверял себя, что научился защищать себя сам. Он не хотел ни в ком нуждаться, хотел быть каменной стеной для своих чувств, для своих души и сердца. Ведь если ты сам не постоишь за себя, то кто тогда? Кому можно довериться и стать мягким, позволить защитить себя? Доен был уверен, что никому. Чону в ответ на похвалу улыбнулся и стал вытаскивать из пакета булочки, а Доен вдруг почувствовал на своем колене теплую руку. Он опустил взгляд под стол и увидел, как тонкие пальцы Джехена скользят по его ноге. Омега вопросительно посмотрел на альфу и даже хотел что-нибудь съязвить, но Джехен избегал его взгляда. Он больше не выглядел рассерженным или злым, скорее виноватым. Ему, на самом деле, было жаль, что он так резко поприветствовал омегу. Совсем не этого он хотел после того, как целый день его не видел. Да и на самом то деле он просто беспокоился. Когда Чону приехал домой один, Джехен почему-то испугался. А вдруг Доен не приедет, вдруг решит вернуться к родителям, и пришлет курьера за своими вещами? Джехен чувствовал себя очень глупо и пытался вытолкать подобные мысли из своей головы, это ведь просто иррационально, но он ничего с этим не мог поделать. Доен ведь очень своевольный, от него можно ожидать чего угодно. А Доен мыслей читать не умел и не знал, о чем Джехен так задумался. У самого Доена настроение было не фонтан, а тут еще Чон Джехен с первых же секунд грубить начинает. Чего он взъелся вообще? Но теперь, альфа выглядел таким расстроенным, что внутри, вдруг, что-то отчаянно затянуло, и Доен поддался секундному порыву и накрыл ладонь альфы своей ладонью, а потом переплел их пальцы. От ощущения чужого тепла в руке, вдруг, стало как-то легче. Как будто вся тяжесть этого дня начала растворяться в прошлом. Доен почувствовал, как расслабляются плечи, а Джехен, наконец, смог улыбнуться. А потом альфа поменял положение рук, сжав ладонь Доена своей, поднял сцепленные руки и поцеловал запястье омеги с внутренней стороны. Доен даже не заметил, как подвинулся к Джехену ближе, так что их бедра соприкоснулись. Все видели эту трогательную сцену, но никто не захотел это комментировать, чтобы не убить момент. А Джехен, тем временем, снова спрятал их с Доеном руки под стол и уложил к себе на колени. Омега подпер голову свободной левой рукой и смотрел на альфу, слегка приподняв уголки губ. «Я настолько сильно тебе нравлюсь»? «Очень сильно. Отчаянно сильно». - Мне нужно будет поесть, - сказал Доен, не прекращая улыбаться. - Ешь, - Джехен сжал руки сильнее и кивнул на стол. - Для этого ты должен отпустить мою руку. Джехен опустил взгляд на свои колени. - Нет, - Джехен махнул головой и по-детски капризно поджал губы. Отпускать руку Доена не хотелось совсем, слишком уж приятное тепло разливалось по телу от этого незатейливого прикосновения. И при этом омега так тепло улыбался, что хотелось больше никогда не выпускать его из квартиры, лишь бы не лишать себя этого источника тепла. Но расцепить руки все же пришлось, когда на столе появились тарелки, полные вкусностей. Ужин прошел в доброжелательной обстановке, потому что рты всех присутствующих были заняты не подбором язвительных словечек, а тщательным пережевыванием пищи. После ужина Джехен остался на кухне мыть посуду, потому что сегодня была его очередь, Тэн с Чону куда-то упорхнули из квартиры, а Тэен ушел досматривать дораму, которую пропустил сегодня утром из-за визита своего красивого соседа. Доену, в принципе, нечего было делать, поэтому он развалился в кухне на диване и занял себя просмотром клипов на ютубе. Джехен косился на него недоброжелательно. - После ужина вредно валяться на диване, бока отрастут, - Джехен яростно цокотал тарелками. - У меня не откладывается, наследственность, видишь? – после этих слов Доен приподнял кофту и похлопал себя по плоскому животу, - если нашим детям достанется мое телосложение, то они будут счастливчиками. Цокот тарелок прекратился и Доен, внезапно, осознал, что именно он только что сказал. - То есть, эмм…- но ни одно приличное оправдание, как назло, не лезло в голову, - я имел ввиду, что… - Я понял, что ты имел ввиду, котенок, - Джехен стоял, уперевшись руками в раковину и даже со спины выглядел угрожающе, - ты не хочешь мне помочь сейчас? Помочь с чем? С грязными мыслями, потоком хлынувшими в голову? Помочь справиться с этой неловкой ситуацией, которая как гиря в сто килограмм повисла над их головами? С посудой? Да, если и помогать, то с посудой, потому что цокот тарелок слышать лучше, чем гулкое эхо в собственной голове. Доен лежал на диване и хлопал глазами, прикрывая мобильником свой удивленно округленный рот. - Прости, но я не хочу тебе помогать. Я вообще подходить к тебе не хочу, если честно, - Доен решил быть честным с альфой. Джехен повернул голову, оперся подбородком о свое плечо и посмотрел на омегу долгим, глубоким взглядом. И Доен ведь даже представить себе не мог какая буря, в данный момент, бушевала внутри альфы. Как же старшему хотелось зажать омегу между своим телом и раковиной, оправдываясь тем, что ему просто нужна помощь с посудой. Прижаться грудью к его спине, взять его за руки и медленно опустить в теплую, мыльную воду, а потом гладить его руки до локтей, наблюдая за тем, как по его коже стекает белая пена. Доен бы обязательно растаял от такой нежности и опустил бы голову, открывая доступ к своей шее. И Джехен бы этим воспользовался. Прижался бы губами к прохладной коже, прикусил бы немножко, оставляя едва заметный след, а потом обвел место укуса языком, успокаивая. Вся шея и плечи в вырезе футболки омеги покрылись бы отметинами, а потом им обоим стало бы мало, и Джехен бы забил на всю эту чертову посуду и устроил бы Доену самый шикарный первый секс в истории человечества. Но Доен не-го-тов-черт-возь-ми. - Что, ты уже трахнул меня во все дырки в своих фантазиях? - Для девственника ты слишком много плохих слов знаешь, - Джехен тряхнул головой и вернулся к посуде, - и что значит «во все»? Я знаю только две дырки, куда могу тебя… - Я девственник, а не тупица, - перебил его Доен, - и что это за разговор такой вообще? - Это разговор о твоем будущем. И будущем твоих двух, пока что, девственных дырок. Доен недовольно потыкал языком щеку изнутри. Не хотелось признавать, но, кажется, этот раунд он с треском провалил. Да еще и дырки свои подставил. - А это мы еще не решили…- но Доен не привык сдаваться. - Ты уже планируешь внешность наших будущих детей, - а Джехен уже откровенно веселился. Да, провалился – это не то слово. Доен подумал, что лучше уже не будет, поэтому поднялся с дивана и, без объяснения причин, ушел в спальню. Когда Джехен пришел, омега вовсю делал вид, что спит уже давным-давно. А Джехен сделал вид, что поверил в это и, наклонившись к омеге, нежно клюнул его в щеку. Доен тут же встрепенулся и страшно округлил глаза. - Пришел покушаться на мою дырку? - Нет, пришел сказать, что завтра я заберу тебя из универа. С утра, так и быть, пусть тебя возит Чону, но вечером я буду заезжать сам. Напиши мне, когда освободишься, я буду ждать. Отказы не принимаются. Даже если ты освободишься в пол третьего ночи, даже если твой университет, внезапно, телепортируется на Марс, я все равно за тобой заеду, - Джехен снова наклонился и поцеловал Доена теперь уже в уголок губ. Этот поцелуй был на пару секунд дольше, чем первый, Доен даже успел рот приоткрыть, но Джехен уже отстранился, - и прости, что был груб, когда ты пришел. Я не хотел тебя еще больше расстраивать. И Доену страшно хотелось спросить почему именно «еще больше»? Неужели Джехен все-таки заметил, что у Доена было паршивое настроение? Это было очень мило с его стороны, но очень подозрительно. И с чего вдруг такое яростное желание забирать его из университета? Хотя, Доен не мог лгать самому себе и отрицать, что он уже сейчас с неким трепетом ожидал завтрашней встречи с альфой на глазах у своих однокурсников и одновременно боялся этого. Все время он старался держаться в тени, не давать поводов для новых перешептываний, смешков и подколов, а сейчас он своими руками собирается подкинуть им новую, жирную сплетню. Наверное, стоит выйти из университета заранее, чтобы как можно меньше людей видели его вместе с Джехеном. Он не знал, насколько он может себе дать вольность, насколько может обнажиться перед людьми и насколько больнее потом будут тычки и фразочки про «этого бесполезного омегу без запаха», поэтому хотел подстраховаться, чтобы не выглядеть жалким в глазах собственного альфы. А то с ним он строит из себя сильного, независимого парня, готового отбиться от любого злого слова. Выглядит гордым и неприступным, окруженным ореолом колючей таинственности, а кем он на самом деле является? Неуверенным в себе зазнайкой, затюканным своими бывшими друзьями? Слабым омегой, неспособным защитить себя ничем, кроме дерзости? Каждый раз, слыша обидные слова в свой адрес, Доен терял уверенность в своих силах. За два года бесконечной ругани он почти полностью истощил себя. Он не чувствовал счастья, когда утром собирался в любимый некогда университет, не ожидал ничего приятного от грядущего дня. Лучше ни на что не надеяться, а потом приятно удивиться, чем надеяться и потом жестоко разочароваться. А Доен уже устал разочаровываться, он просто устал уже от всего. Джехен видел нерешительность в глазах своего омеги, понимал, что он чего-то боится, но не хочет рассказывать. Доен не дал категорический отказ на заявление Джехена, но и положительного ответа тоже не было. Омега как будто бы метался в стороны, не зная что ответить. Эта нерешительность только прибавила в Джехене уверенности в том, что он собирался сделать завтра. «Наверное, стоит приехать в университет пораньше…»