Рулетка

Это был легкий бриз, пришедший с берега моря на луг, полностью засеянный зеленой травой с мелкими полевыми цветами. Джемин ощутил, как его босые ступни касаются зелени и тело покрывается мурашками, ощутив кожей влагу утренней росы. Легкий холодок, пробежавшись по спине и загривку, вздыбил мелкие волоски на теле, заставив приятно поежиться, а легкое, утреннее дуновение летнего ветерка осело свежестью на разрумянившихся ото сна щеках. Джемин даже не раскрыв глаз, уже готов был поклясться, что проснулся он не в своей кровати, а на берегу моря и волны вот-вот лизнут его босые ноги. Обоняние уловило отчетливый морской запах и ноздри расширились, стараясь втянуть больше манящего аромата, заполнить им легкие до краев. Кончик языка скользнул по губам, надеясь ощутить характерный привкус соли, но был обманут и Джемин заворочался, стараясь оказаться к источнику божественного запаха как можно ближе. Джено же, до этого итак лежавший на самом краю кровати, данный порыв не оценил, потому что в этот жаркий летний день, когда даже его вспотевшая спина прилипла к простыни, он не горел желанием обжиматься еще одним таким же потным телом. Альфа уже был в пограничном состоянии, когда тело уже проснулось, а мозг еще не очень, поэтому ощутил, как Нана начал тиснуться к нему с тихим скулежом, который альфа сначала оценил, как просьбу освободить побольше места. Куда уже больше, если итак две трети кровати были заняты тощим омежьим тельцем? Но Джено ведь джентльмен, он решил дать любимому омеге то, чего тот хочет, поэтому благородно перевернулся на другой бок и…свалился с кровати. Длинный ворс ковра смягчил падение, но никак не помешал тупой боли разлиться по плечам, лопаткам и заднице. За падением последовал невнятный бубнеж с кровати: - Ты куда? Погоди, я с тобой…- и прежде чем Джено успел что-либо понять, сверху на него бахнулось еще одно тело. Джемин прямо как любящая жена декабриста ринулся за суженым на край, в данном случае, кровати и не моргнув глазом сиганул в пропасть в пол метра глубиной. Джено такой щедрый жест пришелся не по вкусу, но он оказался в состоянии только сдавленно простонать от боли, которая теперь охватила грудную клетку и пах, куда по касательной Нана успел заехать коленом. - Джемин какого черта? – после нескольких порций боли благородство поубавилось, но Джемин, кажется не обратил на грубость своего парня никакого внимания, потому что без лишних предисловий подтянулся чуть повыше по телу альфы, высунул свой язык и широким мазком прошелся по его правой щеке. Джемин, какого черта – дубль два. - Мммм, Джено-я, ты еще никогда не был настолько вкусным, - еще несколько движений языка по лицу и альфа понял, как чувствует себя эскимо на палочке, - могу я раздеть тебя и облизать полностью? - Нет? – вопросительно ответил альфа, не совсем уверенный, что запреты в данном случае помогут. Мерцающий блеск в глазах омеги ненавязчиво сигнализировал о том, что трехбуквенные ответы в этом доме под строжайшим запретом, а шаловливые пальчики, настойчиво оттягивавшие резинку спальных штанов вселяли надежду на очень даже доброе утро. Вот только действия Наны было излишне нуждающимися, будто с самого утра омега выпил пару чашек крепкого кофе, которые довели его юный организм до состояния легкой трясучки. Обычно, если Джемин был в игривом настроении с утра, то все его действия были неспешными и плавными, соблазняющими потихоньку, способствующими быстрой и сладкой эрекции альфы. Джено и представить себе не мог лучший способ пробуждения, но в этот раз омега вел себя слишком настойчиво – это сбивало с толку, да еще этот странный запах, витавший вокруг – он будто бы проходил сквозь кожу мелкими иголками и заставлял волоски на всем теле становиться дыбом. Легкий мороз взбирался по позвоночнику, впиваясь маленькими, колючими лапками в кожу, скользил вверх липким холодом и поднимал дыбом короткие волоски у шеи. Альфе хотелось выпрыгнуть из собственного тела, чтобы перестать ощущать всю эту изводящую какофонию ощущений. Джено обычно охотно вставал по утрам, особенно в такие солнечные, летние дни, но теперь даже легкий ветерок, струившийся из приоткрытой форточки, лишь доставлял дискомфорт, пробуждая желание завернуться в кокон, чтобы окружающая действительность перестала быть настолько назойливой. Кокон этот должен был быть абсолютно невесомым, чтобы даже не касался тела, но при этом полностью защищал от внешнего воздействия. Но мир не собирался оставлять его в покое, да еще Нана елозил по его телу сверху и Джено ощущал иррациональное желание отодвинуться от приставаний подальше. Внутренний голос твердил, что все это неправильно, ведь Джемин пусть временами назойливый и раздражающий, но все же его любимый мальчик, драгоценный омега, властелин его сердца и император его личной вселенной. Омега тихонько хныкал, пытаясь избавить Джено от одежды, в то время как сам альфа активно этому противился, а глубоко в душе страдал, ведь сердце его болезненно реагировало на жалобный скулеж, который вырывался изо рта Наны периодически. - Джемин…- альфа пялился на влажные, приоткрытые омежьи губы, что маячили сверху, и ощущал, как его разрывает от противоречивого желания оттолкнуть и прижать ближе, проигнорировав собственное стремление к изоляции. Дыхание его, в отличие от знобившего тела, будто распаленное инородным запахом вырывалось из груди, как пары дыма из жерла вулкана, обжигая все на своем пути. Джено казалось, что ноздри его почернели от высокой температуры, а все вокруг вот-вот покроется пеплом его сожженных внутренностей. С каждым вздохом напряжение в легких росло все больше, ребра сжимались, словно тиски, не давая им раскрыться в полную силу, - ты должен взять себя в руки, и должен…позволить мне взять в руки себя. - У меня есть идея получше – я могу взять тебя в свои руки,- промурлыкал Джемин и потерся всем телом о тело альфы, как большой ласковый кот. Он совсем не хотел облегчать Джено жизнь. - Я не хочу этого, - Джено поморщился, глубоко выдохнул и попытался отстраниться от омеги, - думаю, со мной что-то не так, я как-то странно пахну. - Не говори глупостей, ты пахнешь, как любовь всей моей жизни, - возразил Джемин и практически сразу умолк. Джено, слишком занятый ощущениями, что раздирали его тело, даже не успел заметить слегка обиженный взгляд, который омега бросил на него, что-то пробубнив себе под нос, прежде чем мгновенно подняться и скрыться из комнаты. Ощущение долгожданной свободы не принесло альфе ожидаемого облегчения, ведь вместе с пустотой и громким хлопком двери, это безумное утро принесло в его голову и капельку осознания. И сожаления о прошлом, глупом и немного ветреном. Том прошлом, в котором он прогуливал уроки полового воспитания и никогда не прислушивался к словам старших альф о том, к чему нужно быть готовым во время полового созревания. В своей голове Джено представлял себе этот процесс достаточно абстрактно – просто однажды утром он должен был проснуться уверенным в себе мужчиной с кучей феромонов и шлейфом аромата в придачу. Мысль о том, что все в этом мире закономерно и равносильно никогда не приходила в его светлую голову. И информация о том, как сильно страдают омеги во время созревания, с которым приходит и первая их течка не наталкивала на мысль, что и у альф этот процесс тоже протекает достаточно болезненно. Разница лишь в том, что у Джено ничего и ниоткуда не вытекало, хотя по ощущениям из тела вот-вот должна была выйти его душа. Теперь, в общем и целом, его поведению нашлось логическое объяснение, и в глубине души Джено даже загордился тем, что он, наконец, стал взрослым и гордым альфой, способным на взрослые и ответственные вещи. Альфа был почти уверен, что, когда тело перестанет ломать и выкручивать, а внутренние процессы организма перестанут пытаться перемолоть в пыль его внутренности, он уже будет способен свернуть горы голыми руками и осушить реки одним залпом. Ему будет подвластна любая стихия, даже огонь ляжет к его ногам, как верный пес. Останется только самое сложное – задобрить малыша На ну, ведь тот сейчас, наверняка, обижен на то, что его альфа созрел раньше. Джено попытался собрать последние силы, чтобы последовать за своим омегой и попытаться его утешить, но ноги дрогнули и коленки согнулись под весом дрожащего, отекшего тела. Боль от столкновения коленных чашечек с полом с гулом разнеслась по ногам и пробежала наверх, оседая спазмом в паху и внизу живота. Джено измученно и громко простонал, не способный совладать с собственным голосом. Схватившись обеими руками за кровать, он попытался подняться и оттолкнуться, чтобы принять вертикальное положение, но туман мгновенно окутал его голову, глаза заволокло пеленой, и альфа на несколько секунд потерял ориентацию в пространстве, начав опасно клониться куда-то в бок, судя по всему неосознанно собираясь встретиться бедром со стоящей рядом деревянной тумбочкой. Секунда между полетом и падением длилась как вечность, в которую Джено успел услышать звуки распахнувшейся двери и быстрого топота ног. Встретиться с болью от падения ему не дали две пары рук, что обвились вокруг его груди. - Джено, какого хрена ты делаешь? Не мог подождать три минуты лежа? Я ведь сказал, что скоро вернусь, – голос Джемина звучал немного гнусаво и Джено быстро заморгал, пытаясь прогнать тьму из глаз, чтобы узнать что заставило медовый голосок его омеги настолько измениться. Когда же глаза, наконец, пришли в относительный порядок, Джено рассмотрел причину таких изменений и не смог сдержать пару хрюкающих смешков, что выскочили прямо из его пересохшего горла. - Заткнись, - насупившийся омега коленом уперся в кровать и как мог аккуратно и любя швырнул тело этого неблагодарного альфы на матрас. Тот упал лицом в скомканную простынь и, очарованный милой крохотной прищепкой, которую Нана нацепил на свой нос, разразился новой порцией смешков, - прекрати смеяться, это все твоя вина. Я ведь на грани того, чтобы начать умолять о том, чтобы твой запах трахнул меня грубо. - Ты хотел сказать, начать умолять меня трахнуть тебя грубо, - зачем-то уточнил Джено. Не то чтобы он на самом деле собирался это делать, в случае если он окажется прав. Ведь если Тэиль узнает об этом, то трахнет их обоих. Пусть Джемин и Джено были уже на грани окончания школы и совершеннолетия, старший омега относился к ним как к своим старшим детям. Джено даже был почти уверен, что ему придется спрашивать у Тэиля разрешения на проведение с Наной его первой течки. И еще не факт, что старший омега ответит согласием. - Если бы это было так, то я бы завязал себе глаза, а не нос, так что я сказал, то что сказал,- возразил Джемин тоном, не терпящим обсуждения, и Джено с неохотой смирился с тем, что продул в состязании собственному запаху, - я уже позвонил Тэен хену, он выехал с работы и скоро будет здесь, он поможет тебе. - Хорошо, спасибо, - Джено кивнул сам себе, а потом выдохнул так громко, что Джемин уже успел принять позицию, из которой было бы удобнее бросаться альфе на помощь. Но, оказалось, что если Джено и нуждается в помощи, то только в душевной, из-за принятого им решения, -тебе, наверное, некоторое время лучше пожить у хенов Джехена и Доена, - голос Джено дрожал, будто он и сам не верил тому, что говорил. Ведь он просил своего Нану держаться от него подальше. Невообразимо. Джемин вздохнул и звук его дыхания оказался пропитан разочарованием чуть больше, чем ему хотелось. Его мечты о том, как сладко и приятно они с Джено проведут вместе их общее совершеннолетие, рушились прямо на глазах. И, будто этого недостаточно, теперь он совсем не мог находиться рядом с Джено без страшной необходимости прижаться щекой к его, наверняка, почти возбужденному члену. Это сводило с ума – собственная беспомощность и перспектива сделать все только хуже любым неосторожным действием. Болезненное желание быть рядом с альфой горячо пульсировало в животе, но Нана не мог прислушиваться к своим эгоистичным желаниям сейчас, когда Джено, бледный и вспотевший, лежал на кровати и терся лицом о простыни прямо там, где двадцать минут назад нежился его омега. Со стороны могло казаться, что альфа жадно вдыхал запах любимого, чего быть не могло, ведь Джемин никак не пах, если не считать… - Ты что, нюхаешь запах моего пота? – Джемин знал, что некоторые альфы с совершеннолетием приобретают крайнюю чувствительность к малейшим запахам, но не был уверен, что у них именно тот случай. Единственное, в чем он не мог усомниться, так это в том, что сегодня утром он действительно слегка вспотел, потому что солнце, вставшее в это утро слишком рано, немного желало сделать из его тела барбекю с хрустящей корочкой. - Если это он пахнет так чудесно, то да, именно это я делаю, - голос Джено звучал отчаянно, будто запахом пота омеги он мог заменить его присутствие. Но что такое аромат по сравнению с целым телом? Теплым, нежным и отзывчивым. Как это можно сравнить с ласковыми руками и очаровательной улыбкой Наны? Джено уверял себя, что со всем справится и не затоскует уже спустя минуту после ухода омеги, но кого он, черт возьми, пытался обмануть? Сердце задушено трепыхалось в тисках грудной клетки, пытаясь оспорить принятое решение. В висках запульсировало отчаянное нежелание проводить неизвестно сколько дней и ночей в одиночестве, и ответное молчание Джемина нисколько не облегчало ситуацию. Омега молчал несколько минут, обмозговывая ситуацию, в которую они с Джено попали. Итогом его размышлений был шумно выдох и мысленная просьба к высшим силам, чтобы те помогли Тэену добраться до дома как можно быстрее. А еще послали ему самому силы и терпение устоять перед тем, как натянулись на заднице альфы его спальные шорты. Несмотря на весь драматизм ситуации и не выгодные для обоих выводы, в разуме Джемина плескалась одна лишь похоть. Нос его все еще пережимала прищепка, но, казалось, что дурманящий запах альфы, впитывается в его тело через поры на теле. Чем дольше он находился рядом, тем сильнее хотелось наплевать на собственную неподготовленность к сексу и оседлать Джено сверху, с целью объездить его, даже если это будет последним, что он совершит в своей жизни. Эти мысли были абсолютно неправильными, но что же делать, если все рациональное, что было в мозгу, выбросилось за борт и, в попытках спастись на дырявой шлюпке, сгинуло в пучине океана? Маленькая шальная мысль плавала в этом океане тягучего желания, покачиваясь на волнах похоти и овеваемая ветрами безрассудства. Джемин никогда не был особенно терпеливым, и становиться таковым сейчас не имел не малейшего желания, его голову занимали только мысли о том, услышит ли Джено звук защелки, когда он будет закрывать дверь в их комнату на замок. Нана тихонько начал пятиться к двери, чтобы привести в действие свой план – главное успеть вовремя защелкнуть замок и занять Джено чем-нибудь вроде жарких касаний и поцелуев, а так как у альфы не хватит сил, чтобы дойти до двери, то ему придется в итоге сдаться. Все шло как по маслу – Джено боролся сам с собой и пытался утопиться лицом в матрасе, совершенно не обращая внимания на то, что происходит вокруг, а Джемин уже шарил руками вслепую в воздухе, потому что не мог оторвать взгляда от своего альфы. Еще секунда и план бы с успехом воплотился, если бы внезапно дверь не распахнулась, чуть не пришибив омегу по пути своего движения. - Джено, держись, хен здесь! – Тэен ворвался в комнату, сверкнув своими ядовито зелеными волосами, спонсором которых был «мелкий тайский пиздюк, которого, к сожалению, нельзя спихнуть с лестницы». Джемин недовольно скривился, но с сожалением признал, что упустил свой шанс, поэтому покорно отошел и прижался к стенке. Тэен же перевернул Джено так, чтобы его голова лежала на подушке, начал щупать его лицо, проверяя температуру, попросил Джемина сбегать за водой и полотенцем, а так же подготовить несколько пар сменной одежды и белья. После выполнения всех поручений, Нана коротко попрощался со своим альфой, собрал некоторые свои вещи и поспешил удалиться. С тех самых пор прошло три месяца, и Джемин успел возненавидеть подавители, которые по решению врача альфе полагалось пить два раза в день, а так же медлительность собственного организма, который все никак не хотел до конца дозревать. Омега немного бесился и из кожи вон лез, чтобы подтолкнуть свои феромоны, но те упорно не хотели цвести, поэтому накапливавшееся раздражение омега выражал в разных формах, все из которых одинаково доводили Джено до ручки. И нынешний метод сумасшествия был одним из самых душераздирающих. - Стану ли я слаще, если обмажу себя сливочным сыром? – незамысловатый вопрос и очередной усталый вздох эхом разнесся по кухне. Джено стоял спиной к распластавшемуся на столе Джемину, но даже так ощущал колоссальное давление, которое оказывал на него омега одним лишь своим голосом. Его вкрадчивый тембр струился по воздуху и перетекал прямо в душу, минуя ушную раковину и мозг, который уже пульсировал от не прекращавшихся провокаций. А ведь сегодняшнее утро должно было перейти в очередной, ничем не отягченный выходной день, проведенный в обнимку с любимым, нежным омегой и его же нежеланием слезать с кровати. Но с самого начала все пошло не так, когда Джено проснулся от шуршания, доносившегося слева от кровати. Звук был настойчивым, поэтому альфе пришлось открыть глаза только лишь для того, чтобы пронаблюдать картину того, как Нана педантично выдавливал из упаковки подавителей альфы кругляши таблеток. Омега, сосредоточенно прикусив язык, давил пальцами на пластинку и радостно хихикал, наблюдая, как та издает чпок и выплевывает из себя очередной крушляш, который подбирался и поспешно прятался в карман. Джено, конечно, знал, что Джемин не очень доволен тем, что он принимает подавители, но понятия не имел о том, что его так подло обворовывают, хотя в последнее время он начал замечать, что таблетки кончаются слишком быстро. Джено кашлянул, дав понять омеге, что его поймали с поличным и ожидал от него хоть какого-то раскаяния, но вместо этого Нана выдавил с пластинки еще четыре таблетки, смотря своими невинными зенками прямо в глаза своему альфе. Эта маленькая акция протеста предсказала весь грядущий день, как весьма напряженный и Джемин, определенно, не собирался предпринимать ничего для того, чтобы стало хоть немного легче. Джено убедился в этом в душе, куда за ним настойчиво протиснулся Нана, проигнорировав, высказанное вслух, желание альфы принять водные процедуры в одиночестве. Джено не мог точно сказать, что это обозначало – омега либо счел его гигиенические навыки недостаточно прокачанными, либо просто решил поиграть на струнах его натянутых нервов. Хотя, и в том и другом случае легче не становилось, особенно после того, как Джемин бегом разделся, прыгнул под душ и на скоростях вывернул кран, окатив себя порцией ледяной воды. Звонкий визг, эхом отскочивший от стен и осевший в дрогнувшем сердечке альфы, а следом обиженный бубнеж, заставили Джено быстро избавиться от спальной одежды и залезть в душ следом, чтобы теплом своего тела согреть обиженного вредину. Джемин в ответ прижался всем телом и ткнулся носом в теплую кожу между плечом и шеей альфы, прикрыл глаза и судорожно втянул пока еще не заглушенный таблетками запах своего парня. Джено позволял своему малышу такие вольности по утрам, чтобы хоть немного поднять его моральный дух и настроение, ведь Нана теперь был немного обижен на то, что запах его альфы уже проявил себя, а его собственный еще нет, что ставило большой и жирный крест на желании прыгнуть в объятия любимого мужчины, с целью отдать свое тело на растерзание неконтролируемой похоти. Предполагалось, что Нана проявит себя раньше, поэтому омега буквально из кожи вон лез, чтобы растормошить гормоны своего альфы, что в итоге привело к тому, что однажды утром он чуть на стену не полез, ощутив волнующий сердце запах. И в конечном итоге они имеют то, что имеют, точнее сказать – никто и никого, к сожалению, не имеет, хоть и хочется ужасно. - Если ты обмажешься сыром, то я засуну тебя в печку и поджарю вместо пирога, - Джено упорно не хотел оборачиваться, чтобы лишний раз не дразнить свой взор. Хлюпающих звуков от того, как Нана обсасывал ложки со вкусностями которые таскал со стола, Джено хватало чтобы заработать какое-то подобие стояка. А ведь сегодня он хотел просто освоить еще один простенький кулинарный рецепт, но ему приходилось мириться со страшным. С Джемином на кухне. Как прогнать это прожорливое, возбужденное и возбуждающее чудовище хотя бы со стола, Джено понятия не имел. Возможно, нужно было ножиком вскрыть себе вену и начертить перед порогом защитную пентаграмму кровью. Или, может, в каких то книгах были написаны заклятия на древнеэльфийском или на языке народов майя. Кто-то из них наверняка, вычислил способ изгнания бесов из святилища, но альфе ни один из них доступен не был, поэтому он молча терпел. - Звучит немного стремно, но так уж и быть, если немного поработать с формулировкой, то твой ответ вполне можно принять за предложение заняться жарким сексом на кухне, - омега опять исковеркал все так, как ему было нужно и почувствовал себя максимально удовлетворенным своей шалостью. И Джено уже было открыл рот, чтобы возразить, но был прерван вошедшим на кухню Джехеном, между ухом и плечом которого был зажат телефон, а в руках высилась горка пустых мисочек. Сгрузив свою поклажу на ближайший стол, альфа направился к холодильнику. Пару секунд окинув его содержимое взглядом, он горько выдохнул в трубку и максимально опечаленным тоном проговорил: - Крошка, тут тоже нет шоколадного молока. Да, да раскрыл глаза очень широко и посмотрел очень внимательно…Да…нет, я не шучу…конечно, я люблю тебя и достану звезду с неба, но может пока что ты согласишься на банановое молочко и пять поцелуйчиков сверху?....Нет? А как насчет клубничного и десять поцелуйчиков и одни долгие, жаркие объятия…плюс массаж ног и ягодиц? Ох, двадцать поцелуйчиков? Какой ты требовательный, хорошо, малыш, я дам тебе двадцать пять…через две минуты буду, жди меня и снимай носочки, чтобы я поцеловал каждый твой пальчик, - Джехен завершил разговор звонким чмоком прямо в трубку и, услышав, ответное довольное хихиканье, сбросил вызов. - Хен, когда ты стал таким угодливым? Где же твоя гордость альфы? - Будешь озвучивать комментарии по обращению с моим омегой тогда, когда сможешь справиться со своим, - Джехен в подтверждение свои слов ткнул пальцем в сторону стола, на котором среди баночек и кухонных причиндалов, чуть ли не в позе звезды, распластался Джемин. Пальцы его были измазаны в сливочном сыре, а с губ по подбородку и шее стекали красные дорожки от расквашенной об губы клубники, - и я еще посмотрю на тебя, кода Нана будет в положении. Тогда то мы и посмотрим, кто будет умничать. А сейчас, прошу прощения, мне нужно идти, чтобы продолжить ущемлять свою гордость альфы во славу своего омеги и моего крохотного ребенка, размером с маленькую тыковку. Джехен театрально смахнул накатившую в уголок глаза слезу и удалился, оставив двоих младших в напряженном молчании, которое было прервано очередным: - Джено-я, я научу тебя быть отцом очень скоро. Будь уверен, как только я доберусь до твоего члена, я тут же тебя осчастливлю. Обещаю быть хорошим омегой и подарить тебе много здоровых, красивых детишек… - О, боги… Доен медленно опустился на колени и наклонился вперед, раскатав по полу резиновый коврик для йоги. Ладони приятно скользнули по эластичному материалу, и омега улыбнулся, вспомнив, как клянчил у альфы в магазине ему именно этот ковер цвета морской волны, а потом еще две недели ждал, пока выветрится запах резины, потому что Доена от него подташнивало. Сам же альфа к выбору этого спортивного атрибута подошел максимально тщательно, даже испытал его пару раз сам, чтобы ни руки, ни ноги в носках и без них не скользили по материалу. В общем и целом Доен был доволен покупкой, ведь к коврику бонусом еще пошли новые легинсы для беременных с эластичным поясом для округлившегося живота и несколько футболок «на вырост». После, омега раскрутил своего сахарного папочку на новое бельишко, которое Джехен сначала покупать не хотел, ведь считал ролевые игры неприемлемыми в такой нежный омежий период, но вскоре поменял свое мнение, когда увидел, как заманчиво обтянули доенов живот трусишки с высокой посадкой. Доен интересом своего альфы бессовестно воспользовался, поэтому раскрутил его еще на пару халатов и новые джинсы. Джехен особенно не задумывался, когда прикладывал карту к терминалу четыре магазина подряд, потому что вместо цифр в сумме покупок перед его взором стоял щенячий доенов взгляд и пронзительно грустное: «что-то я ощущаю себя недостаточно красивым в последнее время». Потом несчастный вздох, оттопыренная нижняя губа и руки, трепетно поглаживающие едва наметившийся живот. И все, Джехен повержен и сломлен, хватает Доена за руку и сам тащит его в магазин за новыми удобными кроссовками и купальным костюмом для бассейна, который порекомендовал посещать врач, если у омеги будет болеть поясница. В итоге Доен в обновках с ног до головы, со скрипящим резиновым ковриком для йоги под мышкой одной руки и с гордым альфой по вторую руку. Идиллия и счастье на девяносто девять процентов, в которых до соточки не хватает пары баночек клубничного молока и обещанных обнимашек и поцелуев от альфы. - Котеночек, я вернулся, - услышав оклик альфы, Доен обернулся и растянул губы в улыбке. Джехен, как гордый самец, добытчик и крутой альфа шел из коридора, гордо выпятив грудь. Вот только в руках у него вместо туши убитого буйвола были добытые в холодильнике соседней квартиры две коробочки клубничного молока. Совершенство. Омега испытал настоящее духовное и эстетическое удовольствие от этой картины и почти потек физически, наблюдая за тем, как напрягаются альфовы длинные пальцы, пережимавшие картонные стенки упаковки, как смахивает он запястьем челку, упавшую на широкий лоб, а его улыбка порождает эти чертовски горячие ямочки на щеках. Горячие, как жерло вулкана, как тысячи солнц, как кипящее масло, заставляющее кусочки сочного бекона шкворчать на сковородке, румяные и ароматные они шипят и набираются аппетитным цветом и блеском, соком который потечет по губам и…стоп. Доен встряхнул головой и заставил себя вспомнить об изначальной цели своего пребывания здесь. Новые легинсы сами себя не выгуляют, а если позволить похоти взять верх, то их придется снять. Ну, уж нет, - Доен-и, все в порядке? У тебя румянец на щеках, что-то случилось? - Случилось то, что я хочу поклониться своему жениху, как сексуальному богу, - едва слышно пробормотал Доен и натянул резинку штанов повыше. - Что там у тебя сбоку? Штанишки давят? Может, стоило взять размер побольше? – в голосе Джехена звучало искреннее беспокойство, что заставило Доена умилиться этой непосредственности. Его омега тут мечется между йогой и массажем простаты, а он беспокоится о штанишках. - Нет, папочка, все хорошо, мне просто хочется побыстрее начать занятие, так что включай телевизор, - успокоил альфу Доен, - и добавил шепотом, - и прекращай так часто облизывать свои губы. - А что, хочешь облизать их сам? – Джехен ухмыльнулся и скосил взгляд на омегу, лицо которого вытянулось от удивления. - Ты что, и про сексуального бога слышал? - Четко и ясно, котенок, - улыбка альфы стала шире, а у Доена появилось желание кинуть прямо ему в лицо свернутым полотенцем, - я знаю каждую твою мысль обо мне, я держал тебя ночью за мизинчик и ты ответил на все мои вопросы. Хотя, честно сказать, я всю ночь не мог заснуть и держал всю твою ладошку в своих руках, представляя, что скоро смогу взять вот так вот крохотную ручку нашего первого малыша. И пока кроха будет спать, мы тихонько приступим к созданию нашего второго ребеночка. - Тебе это нравится, да? – сдерживать внутреннего похотливого Доенчика от таких заявлений становилось труднее, но Доен держался и героически сжимал задницу, чтобы ничего не потекло на новые легинсы. Они были светло-серые, и любое мокрое пятно буквально бы кричало о своем присутствии. А Чон Джехен просто еще не знал, что играл с огнем, испытывая омежью выдержку. Ведь сейчас то Доен, может, и сдержится, но когда-нибудь ночью он все же доберется до альфы, сядет ему на лицо и заставит его длинный язык работать в правильном месте. - Что? - Нравится видеть мое смущение, да? - Мог бы даже не спрашивать, если уже знаешь ответ, - Джехен не мог отрицать очевидное. Маленькие игры с омегой доставляли ему удовольствие, особенно теперь, когда Доен стал в разы чувствительнее из-за своего положения. - А нравиться ли тебе видеть то, что ты не сможешь получить? – поддразнил Доен и лег на коврик, подложив под поясницу небольшое полотенце, свернутое трубочкой. Его и без того округлившийся живот обтянулся майкой и стал еще больше выпирать, заставив взгляд альфы буквально приклеиться к манящей выпуклости. Доен остался доволен произведенным эффектом, но решил повысить градус, - надеюсь, Тыковка сегодня не будет сильно скучать по папуле, которому придется всю ночь спать на диване. - Ты же шутишь, правда? – голос Джехена опустился до дрожащего шепота. Перспектива спать вдали от своих малышей скользкой змеей обвилась вокруг горла и придушила так, что вдох застрял где-то глубоко в легких. Джехен выждал несколько секунд, в течение которых ответа не последовало, и издал жалобный булькающий звук, будто Джехен собирался заплакать, но старательно сдерживал порывы, и теперь вся влага скопилась в горле, собираясь вырваться наружу диким водопадом. Джехен не хотел чтобы его малыши спали в одиночестве, ведь он знал, что Доен иногда среди ночи жаловался на то, что у него мерзнут ноги и тянет живот и альфа, забыв про сон и усталость, самоотверженно принимался разминать его милые пальчики и ступни, целовать и поглаживать его маленький животик. А сам Джехен чуть ли не больше самого Доена нуждался в ком-то рядом. Бывало сон не шел к нему часами, потому что он заслушивался звуком тихого сопения под ухом, альфа заворожено наблюдал как в свете луны, что заглядывает через окошко, Доен шевелил и причмокивал губами, хмурил брови и маленький нос, когда челка спадает на лоб и щекочет кожу. Джехен любовно убирал волосы с лица омеги и пальцем осторожно распрямлял морщинку между бровей, гладил бархатные щеки и иногда не мог удержать себя от поцелуйчиков, которые робко оставлял на лице и плечиках омеги, боясь потревожить его сладкий сон. Иногда, в течение ночи, Доен раскрывался, отбрасывая от себя прочь свою половину одеяла, и как бы Джехен ни старался снова его накрыть, ничего не выходило. В жаркие ночи Доен спал беспокойно, ворочался и хмурился, а на утро пребывал в дурном настроении, поэтому альфе пришлось искать способ справиться с этой проблемой. В итоге решение нашлось само - Джехен просто отбрасывал одеяло прочь и укутывал малышей своими объятиями. Он перетягивал Доена к себе поближе, прижимая спиной к своей груди, забирался рукой омеге под майку и нежно поглаживал его животик, принося комфорт самому омеге и крохотному малышу внутри. Джехен не мог представить свою ночь без всех этих маленьких ритуалов, без возможности позаботиться о любимом вредном котенке. Казалось, все это должно быть больше нужно Доену, но упрямец никогда в этом не признается, а вот Джехен был откровенен в своих желаниях, поэтому отчаянная грусть от грядущего одиночества тут е отобразилась на его лице черной тенью. Никакой больше игривости и блеска в глазах, только печаль и страдания галактического масштаба, не меньше. Его будто отлучили от единственного источника радости, бросили в грязное, сырое подземелье, в которое никогда больше не проникнет луч света. Его глаза никогда не увидят прекрасное, а рот больше не ощутит глоток свежего воздуха. Целая ночь в одиночестве – это как пожизненное заключение в одиночной камере без возможности притронуться к источнику жизни. Его руки иссохнут, а ноги покроются корками и прирастут прямо к грязному полу, он останется один навечно – запертый и забытый, никому не нужный. Доен обязательно найдет того, кто будет массировать его милые маленькие пальчики на ногах, целовать его розовые пяточки, гладить растущий животик с малышом внутри. Его малыш Доен будет любим и обожаем, будет улыбаться кому-то, дарить поцелуи чужим губам, его сын не назовет его отцом и не позволит проводить себя в детский сад, в школу и под венец. Джехена все забудут, и начнется все это с первой одинокой ночи на холодном диване. Сначала его выгонят из кровати, потом из квартиры, следом из сердца и из жизни. Джехен останется сломленным, ненужным и одиноким, пока те, кто больше всего дорог его сердцу будут двигаться дальше. От всех этих мыслей альфа внутри Джехена вздыбился от ярости и ревности, ощетинился, как дикий волк, заставив Джехена сжаться, чтобы не дать зверю вырваться наружу. И, в конечном итоге, Джехен и сам не заметил, как заскулил тихонько и вжался в спинку дивана, уперевшись стеклянным взглядом в рисунок ковра. Его руки сжались в кулаки на коленях, а тело напряглось от переживаний. Мозг погрузился в глубину бесконечного мира, в котором лишь тьма, безысходность и одиночество. - Эй, эй, Джехенни, ну ты чего? – Доен вскарабкался на своего альфу сразу же, как только заметил неладное. Джехен в ответ сжал руками-тисками родное тело сразу же, как только почувствовал тяжесть на своих коленях, омеге из-за этого пришлось притиснуться максимально близко, но он не жаловался. В последние месяцы на альфу иногда находило подобное настроение – сначала это пугало, но теперь вызывало лишь теплую улыбку. Чон Джехен стал таким чувствительным и переменчивым, хоть это и не он носил в себе ребенка и не его гормоны скакали, как сумасшедшие. В один момент Джехен сильный альфа-самец, готовый защищать и бороться, а в другой – ранимый щенок, опять надумавший себе в голове какую-то драму. И что же с ним делать? Доен привстал на коленках, обхватил голову Джехена руками и плотно припечатал его лицом к своей груди, чтобы запах лотоса хоть немного привел его в чувства. После омега начал мягко покачиваться из стороны в сторону, чтобы отвлечь альфу от ненужных мыслей, щекой же он прижался к макушке и чуть сморщил нос, когда волосы Джехена, придя в движение, стали щекотать его нос. Руки омеги бережно перебирали волосы на затылке Джехена, спускались ниже, чуть массируя затылок и шею, разминали и поглаживали плечи, пробираясь под домашнюю футболку. Щека на макушке сменилась губами, поцелуями и тихим мурлыканьем, почти пением, в котором нельзя было разобрать слов – только баюкающие звуки – голая мелодия, придуманная прямо в этот момент, как колыбельная для растревоженного сердца. Постепенно Джехен начал выплывать и мира своих кошмаров, шел на голос, как путник, всю жизнь блуждавший по лесу и завидевший свой путь к спасению. Теплые руки отогревали его заледеневшее тело, дарили надежду и искреннюю привязанность. Его омега был здесь – рядом с ним, напоминал своим присутствием о том, что Джехен не одинок и никогда таковым не будет. Доен прижимался к нему всем телом, округлившийся живот касался груди альфы и стоило лишь немного опустить голову, чтобы коснуться его губами. Дыхание альфы стало успокаиваться через минуту, руки расслабились сразу после, Доен снова улыбнулся, представив, насколько смущенно Джехен теперь выглядел. Подобные минутки драмы всегда проходили, стоило Доену взять дело в свои руки и тогда вместо глубины невыносимого отчаяния, в которое погружался альфа, оставался лишь смущенный румянец и искусанные губы, - и что ты напридумывал себе в этот раз, мой грозный альфа-щеночек? - Я представил, что сначала ты выгонишь меня из кровати и из дома, а потом найдешь себе нового альфу и будешь жить с ним и нашим сыном в любви и счастье, - честно пробормотал Джехен и пару раз чмокнул Доена в грудь, куда удалось дотянуться, в качестве извинения за свои крамольные мысли. - Ох, вряд ли это когда-нибудь случится, любимый, - Доен не звучал разочаровано, в его голосе звучали лишь игривые нотки. - Почему? - Что значит «почему»? – Доен чуть размахнулся и достаточно ощутимо треснул альфе между лопаток. Джехен вскрикнул и подарил омеге еще пару поцелуйчиков-извинений, – во-первых, потому что я люблю тебя Чон Джехен, а во-вторых…– еще один шлепок и продолжение списка, –…потому что ты обещал мне много детишек, так что не задавай глупых вопросов. - Ты забыл еще «в третьих»… – Джехен хихикнул и заработал третий шлепок. - Ладно, ладно, а в-третьих, потому что никто кроме тебя не будет терпеть мой характер, - нехотя согласился Доен и вскрикнул, когда Джехен бережно повалил его на диван и сунул прохладные руки ему под майку. - Никто не будет любить тебя так, как я, если быть точнее, – Доен подкатил глаза от того, насколько ванильно это прозвучало. - А ты прямо так и просишься, чтобы я послал тебя за жареными пельменями с соусом песто и за сушеным манго да? – пока что это звучало как предложение, но уже с намеком на приказ, который нужно выполнить сию же секунду. - Сегодня твои запросы какие-то безобидные, – а Джехен совсем не проникся угрозой, сквозившей в омежьем голосе, - вчера ты капризничал намного больше. - Вчера была последняя серия моей любимой дорамы, так что я переживал. Кроме того, тебе не стоит ни о чем беспокоиться – сегодняшний день только начался и как только я покончу с утренней йогой, ты вспомнишь о вчерашнем дне, как о лучшем в своей жизни, - пообещал Доен, - а сейчас поцелуй Тыковку и отнеси меня на коврик. - Слушай и повинуюсь, мой господин. - Ой заткнись, – еще один шлепок и еще пару минут возни, прежде чем омега оказался снова на полу. В этот раз Джехен включил видео без лишних комментариев и спокойно сидел на диване все время, пока Доен занимался своей ленивой йогой для беременных. Никаких скручиваний и сложных асан омега не выполнял – больше стоял, лежал, вытягивался и задирал ноги. В последнем упражнении Джехен жалел, что диван стоял не с той стороны, с которой бы открылся прекрасный вид на обтянутую леггинсами задницу его котенка, а когда Доен еще и развел ноги в воздухе, показав свою замечательную растяжку, Джехен решил больше не тратить драгоценное время на сожаления, поэтому прокрался к телевизору и уселся прямо на пол. Доен хоть и лежал с закрытыми глазами, но движение справа от себя ощутил, хоть и не стал это комментировать, ведь дальше шли асаны, которые должны были Джехена немного подразнить. Альфа еще не знал, на что подписался, но когда Доен встал на мостик, оставив плечи на полу и чуть раздвинув ноги, он немного пожалел о том, что подобрался к омеге так близко. Прямо сейчас Доена трогать было нельзя, хоть и хотелось очень, а то его личный кактус не то что за пельменями пошлет, а в Китай за уткой по-пекински. Доен слушал шумные вздохи, доносившиеся со стороны телевизора и улыбался про себя. Все-таки этого альфу можно так легко впечатлить парой упражнений. - В эти выходные поедем на пляж и займемся йогой там. Хочу, чтобы море облизывало мои пяточки… - Твои пяточки и я облизать могу, - пробормотал Джехен, как ни в чем не бывало, но тут же откашлялся и поспешил исправиться, когда Доен, стоя в позе выгнутой кошки, повернул голову и посмотрел на него пристально одним приоткрытым осуждающим глазом, - хорошо, хорошо, на пляж, так на пляж. - Люблю, когда ты быстро со мной соглашаешься, Джехенни, а еще я люблю теплое клубничное молоко с зефирками. Зефирки для меня, а молочко – для Тыковки. - А что для меня? – риторический вопрос, конечно, но Джехен должен был попробовать его задать. Иногда после таких вопросов ему перепадала пара бонусных поцелуйчиков или сеанс просмотра хорошего кино в обнимку с Доеном. - А для тебя удовольствие от созерцания меня поглощающего сладости, - но в этот раз точно был не такой случай исключительной щедрости. Не то чтобы Джехену не нравилась подобная перспектива, нет, ему на самом деле доставляло удовольствие смотреть на то, как омега ест вкусняшки, ведь в эти моменты Доен выглядел максимально счастливым. Но моменты безудержной радости подходили к концу, когда Доен в очередной раз застывал в позе печальной чайки около какого-нибудь зеркала. С задранной футболкой, расставленными на манер крыльев локтями и печальным взглядом. Омега искренне любил свое положение, вот только приходившие вместе с ним лишние килограммы ему не очень то и нравились. Джехен лишний раз старался не говорить о том, что его устраивают растущие омежьи прелести, ведь итогом всего были надутые губы и «я знаю, что ты будешь любить меня, даже если я буду похож на шар, так что оставь меня наедине с моей печалью, ты не поймешь». Доен грустил в среднем около двадцати трех минут, а потом натягивал широкую Джехенову футболку и треники и уходил в набег по холодильникам трех квартир. Если в своем собственном ничего вкусного не было, то он спускался на этаж ниже – к Чону, а если теперь уже два беременных троглодита и в его квартире ничего достойного не находили, то они вдвоем шли к Тэилю – у него всегда были вкусности для дочери с небольшим запасом, как раз на случаи слета беременных и не очень омег. А после этого, вечером, Джехен снова наблюдал возвращение печальной чайки. Сейчас же, Доен не собирался пока что впадать в состояние птицы, лишь смотрел пристально за тем, как Джехен с двумя коробками молока идет на выход. - Это именно то, чего я больше всего хотел, котеночек, - Джехен любовно прижал к себе молоко и покачал коробочки, как младенцев. - Я в этом не сомневаюсь, Джехенни, и пожалуйста, пусть на молоке… - Не будет пенки, да-да, малыш, я помню, - Джехен искренне гордился своими новоприобретенными знаниями по ухаживанию за беременным Доеном. В первый месяц альфа не мог похвастаться достаточной подкованностью в этом вопросе, поэтому Доен часто бегал на свидание к белому другу, потому что манная каша была с комочками, гель для душа пах мерзким кокосом, чай был со вкусом кислых ягод, а средство для мытья пола слишком сильно пахло лаймом. Теперь в их квартире всегда пахло цветами от пакетиков саше, разложенных тут и там, стиральный порошок навевал мысли об альпийских лугах, а не о тайских цитрусовых плантациях, на утренних тостах были обрезаны все корочки и масло на них намазано ровно напополам с вишневым джемом. Доен прекрасно видел, как сильно альфа заботится о нем, альфа всегда интересовался его здоровьем и настроением, даже когда был на работе – просил писать, если Доену что-то нужно. Сначала омега относился к этому с улыбкой и даже однажды, сидя на подготовительной к выпускному экзамену лекции и скучая, ляпнул, что ему прямо сейчас нужен букет роз или лилий, чтобы скрасить скучный, одинокий день, проведенный вдали от альфы. Джехен мелочиться не стал и без лишних вопросов прислал ему сразу оба. Доен в тот день очень удивился, когда выйдя из аудитории, увидел в коридоре счастливого курьера с двумя корзинками цветов. С тех пор в своих желаниях омега стал более осторожным, хотя иногда и позволял себе с щедрой руки альфы доставку курочки или суши на дом. А Джехен при заказе обязательно говорил, чтобы в суши не клали сырых осьминогов и положили побольше маринованного имбиря, а из курочки привезли побольше крылышек, а не ножек. А сейчас, если примерно прикинуть, что тренировка Доена закончится через семь минут, то сначала можно заняться зефирками, которые необходимо расплавить в микроволновке, но успеть остудить, а потом поставить подогревать молочко в прозрачной чашке ровно на две минуты. И к тому моменту, как омега войдет на кухню, все будет именно той кондиции, которой и нужно. Но семи минут пройти не успело, как по направлению к кухне раздались шаги. Джехен бросил взгляд на настенные часы, чтобы свериться со временем. Вроде, рассчитал все точно, неужели Доен закончил раньше? - Джехен, смотри! – но вместо расслабленного омеги в кухню ворвался взбудораженный Тэен. Старший альфа мгновенно вычислил свою цель и тут же кинулся к другу, чтобы начать размахивать перед его носом какой-то палочкой. Джехен искренне постарался разогнать свои зрачки до сверхзвуковой скорости, чтобы совместить траекторию их движения со взмахами неопознанного объекта в руках Тэена, но вполне очевидно, облажался в этом, - смотри, смотри! - Я бы очень хотел, но… - Оу, - Тэен будто бы только сейчас обратил внимание на конвульсивные движения, которые совершала его рука, - тогда смотри так! Рука остановила свое движение и Джехен смог рассмотреть, что палочка была ничем иным, как тестом на беременность. С двумя полосками. - Оу, ну ты крепись там, - материализовавшийся откуда ни возьмись Доен, похлопал Тэена по плечу с чувством искренней поддержки, - поздравляю, хен. - Тэиль мне только что перед уходом на работу показал! Я очень рад и полон сил, жду с нетерпением, когда мой второй малыш появится на свет! Джехен скептически посмотрел на два темных круга, залегших под глазами Тэена. Все, конечно, знали, что Тэен с Тэилем собирают свою футбольную команду, но не так же скоро, ведь Бель еще даже двух лет нет. Хотя, Чону и Тэна это тоже не остановило. - Если у нас родится еще одна дочка, то мы назовем ее в твою честь, Джехен! Доен, услышав данную новость, хрюкнул в чашку своего клубничного молока, до которого уже успел добраться. - Прекрасная идея, я считаю, Ли Чончон будет звучать идеально, - прокомментировал это омега и подмигнул Джехену, явно возмущенному такой подставой. - Вообще-то мы думали о Ли Джеён, но ласково будем называть ее именно так, спасибо за подсказку, прелесть, - Тэен, буквально светившийся от счастья, чмокнул омегу в макушку и скрылся из кухни. Всем присутствующим было достаточно очевидно, какая кличка теперь к Джехену приклеится. - Если что, то мне совсем не жаль, - Доен заулыбался и пальцем развез по столу розовую лужицу молока, которая образовалась от того, что Тэен рассмешил его именно в тот момент, когда он решил набрать полный рот. - Хм, но если у них родится сын, то я порекомендую назвать его Ли Донгу, в твою честь, чтобы я смог называть тебя Дондон. - Ты не будешь меня звать меня так, как зовешь мою задницу, - Доен до сих пор содрогался, когда Джехен посреди интимных действия тянул это свое «Дондон-иии», а потом долго лобызал его задницу. - Я просто называю вещи своими именами, ведь ты итак моя вредная, сладкая жопка, да крошка? Джехен засмеялся от того, насколько сильно покраснели щеки Доена от смущения и, насколько сильно дрожали его руки от гнева, ведь ни одна из шести пущенных в полет зефирок так и не достигла своей цели в виде довольной физиономии одного болтливого и, потерявшего чувство страха, альфы. Сегодня ночью точно стоило направить его язык в нужное русло.