Искусство игры

      Как бы я ни разбрасывалась энтузиазмом и убеждением, что все отлично и везде прорвемся, но от реальности, что стремительно пыталась загасить оптимизм, не уйдешь.       На своем первом уроке со старшеклассниками я так волновалась, что кроме бесполезной суеты и растерянных улыбок, ничего дельного не предприняла. В конце концов, гася желание сбежать от десятка внимательных глаз, я сумбурно дала задание и оставила на них тест. Хоть он и был рассчитан на полчаса, но дети убили на все весь урок, загрузившись. По лицам некоторых виднелся отчетливый страх и растерянность не хуже, чем у меня.       Все-таки я, видимо, перестаралась с тестом, собрав его не по уровню детей. Он оказался для них слишком сложным, и справились лишь единицы.       Неловко попрощавшись, я успокоительно заверила себя, что первый блин комом, и уползла в учительскую, где меня пытались подбодрить.       Да уж…       Было немного стыдно, что в обещанную лужу села я. Но кто знал, что все выйдет из-под контроля, как только стану центром внимания?       Страх разочаровать всех. Он и ведет к тому, что непременно люди теряют интерес. К провалу.       Тц!       Не вовремя вылезли подозрительные и какие-то чужие эмоции.       Не сказать, что это были мои чувства, но за свою жизнь я не раз была на сцене, выступала с докладами, вела уроки или играла роль лидера. Да, я всегда ощущала волнение, но умела перебарывать его, брать себя в кулак и делать несмотря на то, что ноги становились ватными, а руки слегка тряслись.       Тут же будто столкнулась со стеной — осознавать глупость страха, но продолжать неловко мямлить в попытке что-то объяснить детям.       Это и бесило.       В первый свой рабочий день я была раздосадована в глубине души, но продолжала держать на лице робкую улыбку и воодушевление — я всегда умела хорошо скрывать настоящие эмоции и играть, по сути, другого человека.       На клубных занятиях было чуть полегче — после знакомства, я осталась в роли наблюдателя, ведь у детей давно все схвачено, а мне оставалось лишь курировать деятельность или делиться советами, но в первый день я особо не лезла и просто следила за детьми и их отношениями между собой, мотая на ус.       В среду утром после помощи Наны и проводов детей кого в школу, а кого на прогулку, я с женщиной решили пройтись по магазинам. Помимо покупки продуктов мы погуляли по торговому центру, поглазели в бутиках на шмотки, пару раз склонила женщину что-нибудь примерить под ее смущенные причитания, а в конце поболтали в кафе под чашку кофе и пирожные. Мы даже пообещали себе, что в следующую среду обязательно сходим вместе в кино, где Нана последний раз была лет пять назад вместе с мужем.       Нана радовалась моей компании так искренне, что я сама не могла не ответить на ее улыбку.       Ее общество успокаивало, дарило поддержку, которая нужна была нам обеим.       В четверг были первые и вторые классы, так что, учитывая прошлые ошибки, я взяла себя в руки, эмоционально подготовилась к трудному дню и нырнула в суету.       Было… получше.       Не блистала, не обошлось без неловкостей, но странный страх удалось сдержать.       А в классе Тсуны меня вообще ждали, не скрывая интереса. Как же! Старшая сестра!       Но энтузиазма у самого парня не было. Он по возможности старался не попадаться мне на глаза последние дни, а я терялась в догадках, как бы наладить наши отношения.       Были варианты, почему он ныкался от меня, и все казались разумными. Только где правда?       И невозможно зажать его, чтобы спросить, что да как, ибо это сильнее может настроить его против меня. А сам он на контакт не шел.       Ладно. Еще не вечер, а мне бы самой разобраться с проблемами и обжиться. Я все думала, что вот-вот меня догонит и накроет отходняк, но суета не давала расслабиться. Или просто я убегала от осознания, страшась итога.       Я ведь приняла свое попаданство, не так ли? Для начала неплохие подъемные, обещаются приключения и нескучная жизнь. Чего теперь опасаться?..       Я вздохнула и поднялась на ноги, отрясая джинсы от мелкого сора. Хотя какая разница? И так уже вся грязная после этого похода. Подумаешь, посидела на бревне.       Поправила за спиной рюкзак и осмотрелась — лес и лес, все зеленое и одинаковое.       Суббота началась с пробудки в пять утра. Реборн, разбудив Тсуну, особой тактичностью не отличался, ввалившись в мою комнату и растолкав. Благо что не своими излюбленными методами, а просто позвав по имени. Я уже все с вечера собрала, потому за выделенное время привела себя в порядок и спустилась на кухню, где быстро разогрела еду на завтрак. Тсуна скатился по лестнице через несколько минут, когда я уже накрывала на стол.       У двери нас встретили мрачный Хаято, сверливший меня раздраженным взглядом, и невозможно бодрый Такеши.       Так мы и отправились в поход. Пока… в лесу случайно не разделились. Я шла в самом хвосте и, оступившись, ступня провалилась в ямку. Пока высвобождала ногу, заметила, что все скрылись, и я осталась совершенно одна посреди незнакомого леса.       Вот и решила на соседней полянке сесть и ждать, чтобы окончательно не потеряться. Все равно следов не обнаружила, а читать их навыка не имелось.       — А ведь я считала, что не больна топографическим кретинизмом… И куда они все делись?       Будто ответ на мой вопрос вдалеке раздался взрыв. Гул разнесся по округе, спугнув птиц. Но это мало помогло в ориентировании, разве что взобраться на дерево и оттуда поискать дым или иные следы взрыва.       Но не успела я примериться к дереву, как шорох листвы заставил замереть и прислушаться — ко мне кто-то приближался. Я настороженно застыла, надеясь, что шел не враг, ведь вряд ли отобьюсь. Животное, особенно хищное, не будет пробираться столь шумно к добыче.       И на поляну ко мне вывалилась Бьянки, одарив округу флегматичным взглядом. Я самую малость удивилась. На меня девушка не обратила особого внимания, просто мазнув взглядом, будто я часть пейзажа, и направилась дальше.       Спрашивать, что она тут делала, бессмысленно.       А вот торчать в одиночестве и ждать неизвестно чего мне надоело.       — Эй! — бросила ей вдогонку и поспешила нагнать. — Постой!       Бьянки самую малость замедлилась, давая догнать, и молча пошла дальше по одному ей известному маршруту. Я пристроилась за ее спиной, заметив, как после моего движения, девушка заметно напряглась.       Не доверяла?       Но ничего не сказала, лишь бросив чуть прищуренный взгляд, будто предупреждала не творить глупости.       Да я и не собиралась.       Бьянки остановилась неожиданно, к чему-то прислушиваясь, что заставило и меня напрячься. Только вот я ничего не слышала, кроме шелеста деревьев, пения птиц и прочих звуков жизни леса, тогда как девушка хмурилась, вскинув голову. Но она ничего не объясняла, лишь развернулась, сходя с узкой тропинки, явно животного происхождения, и ломанулась через кусты, куда со вздохом, представляя трудности такого пути, поспешила и я, чтобы снова не потерять никого из виду.       Изначально в поход с нами Бьянки не собиралась. Только я, Реборн, Тсуна, Гокудера и Такеши. Как сказал репетитор — на все выходные. Нана нам с вечера приготовила еды в дорогу, пожелала удачи и проконсультировала меня, как и что приготовить в полевых условиях, чтобы мальчишки не испортили припасы.       Между тем Нана была рада, что я шла с ребятами, надеясь таким образом, чтобы наши семейные отношения стали еще крепче. Тсуна вовсе же с кислым лицом отворачивался — перспектива проводить со мной больше времени не добавляла ему счастья. Гокудера был куда прямее и ни капли не смущался в высказываниях, бросая на меня злобные взгляды, будто я вот-вот нападу со спины на его Десятого. Один Такеши источал дружелюбие.       Вероятно, Бьянки по своему разумению рванула за Реборном, и, что удивительно, она всегда находила его, где бы тот ни был. Но как она нашла меня? Шла по следам? Только вот встретив эти самые следы, она бы пошла за теми, которые в большем количестве, а не одиночным, если так хотела встречи с репетитором.       По инструкции, осознав, что потерялась, я осталась на месте, дожидаясь помощи. К сожалению, в глуши связь на телефоне не ловила, и единственное, что мне оставалось — разжечь костер, только нечем было, ведь в моем рюкзаке как раз припасы с едой, лук и разные мелочи. Вот чуяла, что надо спички или зажигалку положить, но отмахнулась, зная, что другие взяли. Больше такой глупости не совершу. Мамина мудрость, что нужно надеяться только на себя, в который раз подтвердилась.       Теперь же меня обнаружила Бьянки. Может, она решила потеряшку вернуть к группе, раз следы читать умела и все равно шла по пути?       В этом я убедилась, как только впереди забрезжил просвет между деревьями, кусты резко закончились, и раздался шум воды. Мы вывалились из хватки цепких веток, а я мысленно порадовалась, что ничего не порвала в одежде — все-таки отличной было идеей сходить в магазин, где продавалось все для походов, в том числе и специальная одежда.       Мы оказались на берегу спокойной реки, несущей свои воды в неизвестность. Впереди виднелась скалистая возвышенность метров в двадцать, вдоль которой и текла река, и там же обнаружился темный провал ущелья, у которого стояли мальчишки, о чем-то споря.       Удивительно…       — Научишь меня читать следы? — я повернулась к Бьянки, которая следом за мной выбралась на берег, отрясая штаны от мусора.       Девушка замерла и недоуменно посмотрела на меня, будто не веря словам.       — Ты нашла нас, — я пожала плечами, пытаясь объяснить свою позицию. — Меня. И вывела сюда, к ним. Это не так просто в диком-то лесу.       Мне казалось, что я смогла донести мысль, но девушка снова меня удивила, смутившись и отвернувшись.       Ребята уже заметили нас. И если Такеши радостно замахал рукой, то Тсуна и Гокудера были мрачнее тучи.       Я вздохнула. Бьянки все также отказывалась говорить со мной, хотя я и не могла понять — почему. Но ведь помогла, не бросила. Да и дома она бросала косые взгляды, внимательные, прислушивалась к моим словам, изучала и наблюдала.       Я в конец запуталась, не понимая Бьянки.       Девушка тряхнула головой, будто что-то решила, только вот направилась к воде, а не ответила на мою просьбу. По выпиравшим из воды камням она быстро добралась до того берега.       Еще раз тяжело вздохнув, я окинула взглядом реку, сомневаясь, что с такой же легкостью проберусь ко всем — все-таки камни скользкие. Бьянки успела вступила в диалог с парнями, снимая рюкзак и передавая его обалдевшему Тсуне, пока я с подозрением рассматривала камни, а после посмотрела на детей. Такеши снова помахал мне, заверяя, что камни не такие уж и скользкие, а если и упаду, то тут совсем неглубоко.       Успокоил, ага.       А где Реборн?..       — Тут птичка принесла весточку, — раздалось у ног, и я невольно отошла на шаг, опуская взгляд и натыкаясь на аркобалено, который сжимал в руке конверт.       — Что там? — нахмурившись, я приняла бумагу, вытаскивая письмо. Пробежалась взглядом и уставилась на киллера, надеясь на объяснения.       Все-таки то, что меня хотели в следующие выходные видеть в Италии, сильно настораживало.       — Девятый выразил желание познакомиться с тобой.       Я вскинула бровь на эти слова, не совсем понимая смысла. Хотя с другой стороны… личная встреча не только позволит познакомиться, но и решит мою судьбу — убьют ли меня там или дадут шанс.       Из-за таких мыслей накатил страх, а ладони вспотели. Тревогу во взгляде, с которой смотрела на репетитора, не скрывала.       — Никто тебя не будет убивать, — мотнул головой киллер, уверенный в своих словах. — Просто закончено расследование преступлений семьи Джентиле. Так же твоя мать была поймана.       — Быстро так, — страх чуть отступил, но настороженность осталась.       — Когда знаешь, что искать, — не удивительно, — пожал плечами Реборн и резко сменил тему. — А пока тебе надо научиться хотя бы вызывать свое Пламя. Если до заката не справишься, то я, — он наставил на меня пистолет, — тебя убью.       Я с опаской отступила. Хоть и понимала, что он имел в виду те самые Пули, но все равно как-то не по себе, когда наставляют оружие, да и воспоминания не слишком приятные.       — Но я ведь даже понятия не имею, как это делать, — я косилась на Реборна, который быстро убрал пистолет.       — Ты пробудила Пламя, возможно, даже тот инцидент послужил этому. Теперь тебе осталось только вызвать его.       — И какое оно? — с долей любопытства спросила.       На самом деле за эти дни я пыталась хоть как-то в себе ощутить загадочную силу, но попытки не увенчались успехом. Я помнила, что в манге не раз говорилось о решительности и воле, но как бы я ни желала вызвать Пламя нужным настроем, оно оставалось глухо к моим просьбам.       Реборн нахмурился, вглядываясь в меня, будто видел то, о чем говорил.       Только вот ответ, как щелчок по носу, — обескуражил.       — Узнаешь, когда призовешь, — и он махнул рукой, тем самым заканчивая разговор, и прыжками по камням добрался до того берега, где все уже собрались и пытались как-то организовать лагерь, пока мы болтали.       Со вздохом я поплелась следом, кое-как добравшись, слегка замочив ноги.       Реборн, привлекая к себе внимание детей, объявил, что это будет местом тренировок. Такеши и Гокудера отправились ловить рыбу кто чем, а вот Тсуне предстояло забраться по двадцатиметровой скале наверх без всяких приспособлений. Конечно, это пришлось ему не по душе.       Я не обращала внимания на их кипишь, задумавшись над словами киллера, сидя у костра, ветки к которому принесла Бьянки, и грея промоченные кроссовки.       По правде, я на самом деле волновалась насчет приглашения в Италию. Может, на словах все и красиво, но не стоило забывать, что меня звали в самое сердце мафии, где будет надзор за каждым шагом, словом и движением. Тем более виновников поймали, и я, если что-то не понравится верхушке Вонголы, могла занять место среди преступников. Даже покаяние не поможет.       И вот после такого волнения Реборн хотел, чтобы я до заката с Пламенем разобралась? Он шутит? Или специально издевался?       Я достала лук из рюкзака, куда он кое-как поместился, и положила оружие на колени, рассматривая.       Странный и непонятный легкий материал, похожий на металл. Чуть холодный, с легкими изгибами плеч, где на концах застыли бордовые кристаллы. Изящная рукоять из красноватого дерева, на которой выгравировано животное с вытянутым телом — то ли хорек, то ли ласка.       Лук на самом деле был удивительным и вызывал множество вопросов, на которые ответов, увы, не находилось.       Видимо, не стоило мне уходить глубоко в себя, игнорируя творившееся вокруг безобразие.       Со стороны раздались громкие и возмущенные крики, затем резко оглушил взрыв, а следом окатила волна ледяной воды. Я вздрогнула и застыла, сжимая за рукоять лук и смотря на потушенный костер, от которого сиротливо вился дымок; на такую же мокрую Бьянки, что сидела в паре метрах от меня — девушка сняла солнцезащитные очки и откинула волосы на спину, чуть изогнувшись и выжимая лишнюю влагу. С ее спокойствием казалось, будто она привыкла к подобным вещам, и они творились каждый день. Перевела взгляд в сторону мальчишек, застывших с ошалелыми глазами и мокрыми с головы до ног. Такеши сжимал в руках импровизированную удочку из палки и нитки, а вот Гокудера в одной руке динамит.       Легко догадаться, что один из них психанул и захотел оглушить рыбу, бросив в воду динамит, да вот реальность оказалась суровее. Я прикрыла глаза и выдохнула тяжелый воздух, так и не разжимая лук, который будто помогал не сорваться и придавал сил, — надо бы встать и скорее заняться сушкой, как это делала Бьянки, а не сидеть, застыв, как статуя самой себе, пытаясь унять бурю в груди.       Это же надо быть таким идиотом?!       — Ты неплохо контролируешь эмоции, — раздалось слева.       Я бросила взгляд на Реборна с раскрытым желтым зонтиком и в резиновых сапогах. Он внимательно вглядывался в меня, будто чего-то ждал.       — Контроль — это первое, чему меня обучали. Эмоции не должны затмевать разум, — тяжело выдохнула я, хотя на деле в душе ворочалась злость на Гокудеру. Было огромное желание вскочить и пнуть его под зад в реку. И неимоверных сил и опыта требовалось, чтобы сдержать пылающую ярость, рвущуюся наружу. На дураков и идиотов не обижаются.       За эти дни Хаято только так испытывал мое терпение на прочность, делая всякие попытки вывести из себя, но каждый раз все разбивалось о мою снисходительную или насмешливую улыбку. Его это злило, возмущало, но я продолжала держать себя в руках — зачем тратить нервы на каких-то детей, которые не понимали, что творили. Тсуна хотя бы молчал рядом, либо пытался избежать моего общества — ему точно неуютно в моей компании, а я не давила и давала парню привыкнуть к мысли о моем существовании, да и просто не дергала лишний раз. Не каждого обрадует мысль о нежданном родственнике, особенно если это сестра, и особенно если она сводная. Тем более, учитывая, что навалилось на парня и сколько от него требовали, а тут я как черт из табакерки выпрыгивала.       — Вот как, — задумчиво произнес киллер, словно чего-то ожидая от меня.       Но я поднялась на ноги, чуть поморщившись от липнущей к телу одежды, и стянула футболку, насквозь мокрую, оставаясь в спортивном черном топике.       Бьянки успела к этому моменту снова развести костер, но уже побольше, и тянула к нему руки и ноги, пытаясь согреться.       Спасало, что погода была довольно жаркой и солнечной, поэтому высохнуть можно без особых проблем, но приятного все равно мало. Потому разложила на соседнем камне, рядом с костром, футболку. Со штанами так не получится, ведь переодеться не во что, но кроссовки можно и у костра посушить, что и сделала.       — А у тебя были какие-то проблемы с эмоциями? — все это время Реборн преследовал меня со своими дурацкими вопросами. Да, они раздражали, но я понимала его мотив — информация, что поможет в будущем.       Только вот беда в том, что этот контроль вдалбливали мне в той жизни — родная мама с детства учила сдержанности, зная о моей деструктивной черте в гневе.       Но здесь, в этом мире, Фиму учили в строгости, но давали волю воображению. Конечно, девочка все время училась — будь то занятия в тире или соревнования, или домашнее обучение вместо школы, колледжа и курсов языков. Но редкое свободное время она отдавала рисунку, изредка танцам и гимнастике. Рисовать Фиме нравилось больше, как и представлять историю картинки. Ее ни в чем не ущемляли — ни няня, с которой она жила большую часть времени, ни Екатерина, когда навещала дочь. Разве что требовали слишком многого.       Я чуть улыбнулась и глянула на Реборна, который уже избавился от зонта и сапог, и вновь был в строгом костюме.       — Да. С яростью. Когда я впадала в гнев, то начинала разрушать все вокруг себя — игрушки, посуду, мебель. И тогда меня бросали в ледяную воду, чтобы успокоилась. Иногда помогало. Мне рассказывали, что в такие моменты вокруг меня будто появлялась жуткая аура, а воздух накалялся, да и глаза менялись. Потому и стали обучать держать себя в руках.       Киллер нахмурился, а в черных глазах скользнуло понимание.       Как и во мне.       Неужто он намекал о… Ярости?       — Вот, значит, что за барьер мешает его выпустить, — по жуткому и хитрому взгляду Реборна я поняла, что меня ждало нечто ужасное.