***
— Юнги. Не уверена, но мне кажется, что я люблю тебя. Иначе откуда эти слёзы? — шептала она, захлёбываясь в слезах. А он не знал, стоит ли ему показать, что давно не спит. Если она увидит, то даст себе слабину и просто уснёт навсегда. А если нет, то она больше не будет владеть магией… Бессильный бог. Что может быть хуже? Юнги открыл глаза, едва заметно смахивая с них слёзы, и подвинулся к ней. Хэсон не ожидала этого, поэтому быстро отвернулась, словно стыдясь проявления эмоций. Но тут краснеть пришлось уже богу, сгребая засыпающую девушку в охапку. Страсть — это совсем просто, положить девушку рядом с собой в постели — раз плюнуть. Но вот заставить её жить вопреки всему; быть рядом с ним до конца жизни, если, конечно, он будет; сделать так, чтоб она полюбила тебя — невозможно. Невозможно для него. Корысть, цинизм, алчность, ветреность, жестокость и гордость — любимые качества, на которых он всегда выбирался из любой дыры, завоёвывал номер самой застенчивой девушки. Что же здесь пошло не так? Где он совершил оплошность? Почему теперь чувствует, что одной ночи здесь точно не хватит? — Я… Он шептал, зарывшись носом в её волосы, удерживая отяжелевшее тело девушки и боялся. Боялся потерять раз и навсегда. — Я тоже люблю тебя, Хэсон! Голос сорвался на хрип. Грудь пронзила стонущая боль, скручивающая, словно прачка постельное. Она спит. Не слышит. Будет ли Юнги так же суров с ней, когда/если она проснётся? Конечно нет, чёрт возьми! Он больше ни за что в жизни не потеряет свою любовь. Не сделает так, что она почувствует себя любимой только в постели. Юнги приоткрыл глаза и вытер слёзы. Хэсон спала, сопя носом. Лицо пожелтело, глаза словно слегка впали внутрь. Тело казалось неимоверно лёгким, будто он держал на руках не взрослую девушку, а младенца. А за ними стояла Торакаши. В своём любимом красном ханбоке и тоже плакала. — Прости меня, — крикнул он испаряющемуся силуэту. Женщина кивнула и выдавила улыбку.***
Я открыла глаза в месте с серыми стенами. Нет, они отнюдь не были ободранными. Просто цвет был серым. Тело болезненно ныло. Каждая жилка, каждый кусочек кожи будто разрывался на части. Едва вдохнув воздух, я почувствовала напряжённую атмосферу. Голову повернуть оказалось сложнее. Да и зря я вообще это сделала… Рядом стоял неподвижный незнакомый человек в белой рубашке и штанах. Я попыталась сесть, но тело не слушалось. Никого больше рядом не было, поэтому я не рискнула звать кого-нибудь. Мужчина, кажется, ещё не заметил, что я уже не сплю. Я же пыталась оклематься, чтобы дать хоть какой-то отпор, в случае чего. И действительно, ноги постепенно начали шевелиться, я уже смогла тихонько двигать пальцами и поднимать руки. После очередной пробы на возможность двигаться, я спалилась. Мужчина подошёл ко мне и провёл рукой над всем телом. Она просияла золотистым цветом, и моя обездвиженность спала. Я села. — Идём со мной, — кинул он через плечо. Я встала и двинулась, несмотря на немного болящую голову. Меня провели по длинному коридору, а когда я вышла, меня ослепил яркий свет. Но, почему-то, было уже больно. Просто глаза не привыкли к свету. Мы вышли туда же, где сидел Хосок при моей встрече с ним. Только сейчас всё было гораздо официальней. За длинным столом сидело много людей и все как один: с чёрными волосами, в белый костюмах. Один только Юнги, сидевший в конце, и Хосок отличались от общей массы. Меня провели в середину длинной стороны. Я села на место, которое оказалось моим и посмотрела по сторонам. Следует отметить, что предварительно на меня одели золотистые кандалы. И тут картинка начала приобретать ясность. Я вспомнила свой сон, который оказался вещим. Повернула голову на выход и увидела двух мужчин с золотистыми волосами. Отчего-то я заранее знала, что вынесут мне не очень хороший приговор. Хосок встал, окинув взглядом окружающих. — Нам Хэсон, возрастом девятнадцати лет, бывшая жрица… Бывшая… По вискам стучало это слово будто барабанная дробь. Бывшая жрица. Бывшая. Бывшая. Я растеряла силу… Ну и поделом мне! Нужно было слушаться Юнги, когда тот говорил мне не водить дружбу с демонами! Он, чёрт возьми, был прав. Я буду упираться изо всех сил, только бы остаться рядом с ним. С таким вредным, иногда злым, замкнутым и жестоким богом. И пусть он не любит меня! Я заставлю его это сделать. Знать бы ещё, какой приговор мне вынесли во сне. — Она обвиняется в подстрекании демона на покушение на жизнь бога тьмы и страха — Мин Юнги, а также в незаконной передаче силы. Кто выступает за защиту стороны? — спросил он и окинул взором зал. Я видела смешанные чувства внутри этого рыжего бога. Он очень не хотел этого суда. Но, судя по всему, так гласит закон… на глаза в очередной раз набежали слёзы. Да соберись ты, тряпка! У тебя тут забрать всё хотят! Ты впервые в жизни кого-то полюбила, испытала такие чувства, что ух! Все обзавидуются. Познакомилась с божеством, побывала на светском балу, целовалась с богом, бывала в Аду! Мечта любой девушки. А ты тут расклеилась, дурында. Несмотря на напряжённую атмосферу, это помогло. После слов Хосока, Юнги встал. Этого не ожидал никто, поэтому некоторые из одинаковых людей поправили воротники рубашек. — Я, — громко и надменно сказал он. И почему я чувствовала внутри него такой страх? Несмотря на то, что комната была чистилищем, здесь стоял полумрак. Судя по всему, устроил его именно мой бог для своего удобства. — Вы не можете выступать за защиту стороны. Вы потерпевший, — сказал кто-то из присутствующих. Я на мгновение затерялась в лицах. Стало жутко. Мурашки прогулялись по плечам, но дальше не пошли. Я одёрнула себя на более серьёзное отношение к происходящему. — Она не виновна в первом деле. Тэхён хотел убить меня, дабы заполучить её, — Юнги говорил это твёрдо, с ненавистью и уже, по-моему, готовый убивать. Если бы кто заметил это, его удалили из зала сразу, но все чувства плескались только в омуте его чистых чёрных глаз. Хоть они ещё ни разу не посмотрели на меня, я понимала, что он чувствует. — Поэтому бывшаяжрица сказала ему, что, чтобы получить её, демону нужно убить вас, господин Мин, — с улыбкой отметил мужчина, сидевший напротив меня. Он кинул на меня презрительный взор и отвернулся к Хосоку. Я разумно решила молчать, пока мне не дадут слово. Здесь всё точно будет использовано против меня. — Что вы скажете в оправдание стороны, господин Мин? — произнёс Хосок сухим тоном. Ему тоже это не нравилось. — Пусть жрица скажет сама, — Юнги взмахнул на меня рукой. Я на подкосившихся ногах встала, как два бога по обе стороны от меня. — Я не уверена, но Тэхён хотел заполучить мою силу. Он неоднократно говорил мне об этом и… — Видите. Она общалась с ним на дружеском уровне. Не исключено, что она ещё и помогла ему сделать эту попытку. — Я же здесь потерпевший, так? — Юнги злобно блеснул глазами. Толпа закивала и как-то странно сжалась. Бог наклонился на стол обеими руками. В глазах заплескались искры. Я поняла, что сболтнула лишнего и села на место. — Я снимаю с неё все обвинения. Разве мне это не позволяет закон? И силы перекачал из неё я. — А вот здесь, господин Мин, мы сделаем маленькую чёрточку. Вы были не в состоянии не то что рукой пошевелить, даже переместиться не смогли из Ущелья Прыгающего Тигра, хотя вы — высший! — вновь наглым голосочком пролепетал тот, что сидел напротив меня. Я фыркнула. — Да. Я передала ему силы, потому что он умирал. И что с того? Бьюсь об заклад, что ваши жрицы сделали бы то же самое! — я встала и ударила ладонью об стол. Некоторые закивали. Тот мужчина глянул на меня, скривился и отвернулся. — Дело достаточно сложное, поэтому будем основываться на прецеденте. Те, кто против оправдания подсудимой, остаются на местах. Остальные могут быть свободны. Один за другим боги покидали места. Хосок сосчитал свободные стулья. Их было ровно на один меньше, чем занятых. Юнги плюхнулся на стул и закрыл лицо руками. Это было самое короткое дело и самое дурацкое по своим основаниям. Я проиграла. — Подсудимая — виновна. Так как девушка теперь не владеет магией, её наказанием будет считаться стёртая память и отрыв от неё ангела-хранителя. Люди встали, задвинули за собой стулья. Я сидела неподвижно. То есть, как это? Совсем? Я совсем забуду? Я забуду Юнги, забуду Хосока, Джинхву, Чимина и всех-всех? Забуду тот ужин, самый прекрасный поцелуй в моей жизни и самые волшебные моменты с ним? Я забуду всё… Сердце болезненно сжалось. Я посмотрела на Юнги. Пустой, абсолютно ничего не отображающий взгляд пронзил меня насквозь. Я никогда не видела его таким… Всегда, точно говорю, всегда он до последнего показывал хоть что-то, но сейчас… пусто. Словно выкололи глаза и поставили туда стекляшки. Тукнешь, а они эхом отзовутся. А внутри ничего. Пус-то-та, отзывающаяся эхом. Хосок глядел куда-то в стену. Внезапно меня подняли мужчины. Кандалы на руках сжались вновь, и вот я уже стола у выхода в тот коридор, из которого пришла. Меня потянули внутрь, но я дёрнулась и принялась смотреть, что же будет дальше. А Юнги встал. И всё повторилось точь-в-точь как во сне. Он кричал, что этого так не оставит и подходил слишком близко к Хосоку. Тот лишь отворачивался и говорил, что не сможет ничего сделать. Мой бог перевернул столешницу и одним ударом разнёс её пополам. У меня снова заслезились глаза. Я люблю тебя… Люблю… Почему я поняла это так поздно? И всё-таки я решила чуть-чуть поменять ход событий. Там Юнги сдался, так ведь? А что, если я не позволю ему так просто сдаться? Я заметила, что мужчины уже не держат меня, а сами наблюдают за происходящим. Раз. Два. Три. Я побежала вперёд, обогнула Хосока и, закинув руки, закованные в кандалы, за шею Юнги, приникла к его губам. Он сперва опешил, но потом сжал меня крепкой хваткой и впился в губы. Мы целовались последний раз, я чувствовала это. Его руки обхватили мою талию настолько крепко, что стало трудно дышать. Но мне и не нужно было. Я просто прониклась его чувствами, его любовью… Губы скользили по губам, жадно, до боли прикусывая, дабы оставить раны и не забыть… Этот поцелуй я точно никогда не забуду. Он не отпускал. Ни на секунду не давал мне отвлечься. Не оставляя мне никаких сомнений в том, что это самая настоящая любовь. Меня потянули назад, потянули с силой. Я подняла руки, чтобы не сделать ему больно. Юнги схватил меня за ладонь, крепко сжал пальцы. Его взгляд, отчаянный и болезненный, навсегда впился в душу. И тут я заплакала. Навзрыд, громко, с такими яркими эмоциями. И пусть они стерут мне хоть всю память, я точно запомню этот момент до конца своей жизни. — Я люблю тебя, слышишь, Юнги! Я буду помнить! — крикнула, вырываясь из крепкой хватки мужчин. Ещё секунда, и он бы точно перенёс меня на край Земли. — Я найду тебя, Хэсон, я буду всегда рядом! Ты вспомнишь меня, клянусь всем Раем и Адом, небом и землёй! — он кричал, быстро шагая за мной. Глаза его слезились, но, чёрт возьми, как это было приятно! Меня вели всё дальше по узкому коридору. Больше я его не слышала. На губах до сих пор горел поцелуй. Лишь бы только сохранился до тех пор, пока не стерут память. Я до последнего помнила его горящие глаза, чувства, эмоции. Даже когда меня садили на стул, связывали руки и завязывали глаза, я не выкидывала из памяти все подробности до мельчайшей капли. Тело пронзила адская боль, голову словно разрезали пополам, но я держала его глаза, облизывала губы, не желая забыть это, но всё уходило одно за другим… Вот наша первая встреча. Вот то, как он переместил меня к себе домой и показывал комнату. Вот бал. Вот первый поцелуй. Вот ритуал. Вот наш с ним последний разговор. Вот свора… А вот то, как я искала его. Всё уходило обрывками, воспоминания засасывало как в пылесос. Я пыталась протянуть руки к улетающим картинкам. Ушло и то, как я передала ему свою силу. Вот оно! Его блестящие глаза, его поцелуй, его слова. Эта картинка оказалась самой неподъёмной. Я громко кричала, плакала и… Забыла. Осень того же года. Наконец наступила осень. Лето успело порядком поднадоесть тем, что делать ничего не надо, свободного времени полным-полно, а заняться совсем нечем. В голове стояла только картинка о том, как я, наконец, увижу своих любимый преподавателей. И вот, надев красивое чёрное платье из шёлка, я красовалась перед своим любимым серебряным зеркалом. Девочки постоянно спрашивали меня, откуда на меня свалилось столько денег, но я отмазывалась лишь тем, что скончался какой-то богатый родственник, оставив мне в наследство квартиру в огромном пентхаусе, несколько миллионов долларов и горничную. Не сказать, что я была рада подачкам, но пришлось принять всё. Жаль продавать такое богатство. Да ещё и полюбилось жилище мне как-то подозрительно быстро. Особенно комната в бежевых и персиковых тонах. Но и вторая в чёрном тоне не отталкивала. Просто я по возможности старалась её избегать. Она наводила такую лютую тоску, когда я находилась не в ней, и заставляла представлять себе тени, ползущие повсюду. Но отчего-то я заставляла себя заходить сюда постоянно. Она успокаивала, обволакивала, да и тени становились не такими уж и страшными. Только вот видения, которые преследовали меня, когда я заходила туда, отнюдь не радовали… Итак, дверь закрыта, всё тщательно проверено, а лифт уже вызван. До универа идти недалеко, всего-то метров пятьсот. Я вышла из лифта, поздоровалась с вахтёршей и открыла тяжёлую дверь. Уверенные шаги. Наконец я войду в стены любимого университета. Спустя несколько минут показались родное здание. Я обрадовалась и только ускорила шаги. Двери распахнулись, и я юркнула внутрь. По телу разлилось приятное тепло. Я пошла к расписанию и глянула на пары. Увиденное порадовало, но… история? Неужели нам нашли нового преподавателя? Да ещё и первой парой. Наверняка будет нашим куратором. Я пожала плечами и увидела стоящую рядом с кабинетом толпучку. Я решила привычно влиться в коллектив. — О, Нам Хэсон! — крикнул одногруппник. Я зарделась от преувеличенного внимания. Конечно, я знала, что внимание это далеко не мне, а моим деньгам. Всё равно было как-то приятно. Он положил руку мне на плечо. — Как провела каникулы? Ох-х… Самый сложный вопрос. Смотрела дорамы, ревела и ещё, кажется, изредка выбиралась на улицу?.. Вроде так. — Я ездила на море, — промямлила я и опустила голову. Поднялся одобрительный гул. Я заулыбалась. В компанию вошла главная красавица нашего потока — Ан Хваса. Несмотря на звание «лучшей», она совсем не являлась надменной. Всегда помогала, если люди нуждались, могла успокоить и дать дельный совет. Словом, не девушка, а золото. — Я слышала, у нас новый препод, — сказала она хмуро. Это было как бы вместо приветствия. Мы кивнули. — Кто это? — спросила моя одногруппница. — Слышал, что это крупный бизнесмен, — с огромным восторгом сказал парень, стоящий рядом со мной. Хваса фыркнула и села на лавку. Никто не мог понять, чем она так недовольна. — Он премиант года за внесение во вклад исторического и культурного развития. Я была на вручении. С ним ещё была девушка, только не вспомню как выглядит и как её имя… У меня разболелась голова. Я глянула на часы и решила, что пора бы приготовиться к предстоящей паре. Мигом юркнув в аудиторию, я сложила вещи на стол и подписала новую тетрадь. Доску помыл мальчик в очках, проверил, есть ли мел и вышел прочь. Я осталась одна со своими раздумьями. Если он премиант, то что забыл в университете? Никогда не понимала людей, которые хотят творить добрые дела, несмотря на имеющее состояние и имидж. Стало стыдно за свои мысли. Я съёжилась то ли от холода, внезапно проникнувшего в кабинет, то ли от скопления народа. Как ни странно, сидеть со мной никто не захотел. Я хмыкнула. На душе стало как-то гадко, и радостно приветствовать нового преподавателя мигом перехотелось. Я откинулась на стул и подвинулась поближе к окну, чтобы меня не было видно. Прозвенел звонок. Дверь распахнулась, в кабинет вошёл мужчина. Я его не видела. Пейзаж был слишком уж красивый за окном… — Здравствуйте, — сухо сказал надменный, но смутно знакомый голос. Я прислушалась, но посмотреть не рискнула. Все поздоровались с новым преподавателем. — Я ваш новый преподаватель по истории всех эпох и куратор. Признаюсь, тип я не очень приятный. Меня лучше не злить, вести себя тихо и молча, скрипя зубами, выполнять требования. Всем ясно? — отчеканил голос-из-другого-конца-кабинета. Я поморщилась. Не соврал, тип он точно неприятный. Ну, ничего, не таких видали. — Ясно, — хором сказала группа. Я выглянула из-за толпы народа и посмотрела на новоиспечённого командира. И тут мне внезапно стало так больно! Сердце забилось сильнее, словно включая тревогу, голова закружилась, а в кожу будто воткнули разом тысячи игл… «Командир» тем временем задержал взгляд на мне. — Нам Хэсон? — тихо сказал он, но по всему кабинет разнеслось эхом. Я встала, несмотря на жгучую боль. — Всё в порядке? — Да, господин Мин, — ответила я и без разрешения села. Меня, честно говоря, удивило, что он знает моё имя. Но гораздо больше удивило то, что он мне кажется невероятно знакомым. Губы заболели. Сразу вспомнились слова тётушки о том, чтоб не облизывала их на ветру. — Итак, сегодня мы поговорим… — и снова в этот омут.***
Длинный день закончился. После пятиминутки я собралась быстро оказаться дома, чтобы ни на секунду не отрываться от привычного графика просмотра дорам и своих любимый слёз, но вспомнила, что забыла в кабинете кардиган и вернулась. Все уже успели уйти, поэтому мне пришлось остаться в кабинете с преподавателем один на один. Почему же это вызывало во мне некую тревогу? В конце концов, не девушек же он пришёл сюда насиловать, а детей учить, так? Едва набравшись смелости, я шагнула вперёд. Но, на мою радость, Мин Юнги даже не поднял головы на меня. Я замерла и вздохнула, ещё раз подначивая себя тем, что я в безопасности. Крики же ещё никто не отменял, правда? Кардиган висел в самом конце аудитории. Я даже не побоялась показаться невежливой и прошла мимо мужчины, не сказав ему ни слова. Быстро сдёрнув со стула кардиган, я резко повернулась обратно, но мой нос врезался в грудь мужчины, который был примерно на голову выше меня. Я взвизгнула и дёрнулась назад, но он поймал меня за руку. Меня бросило в дрожь. Прикосновение буквально обожгло меня. — Неужели тебя так лихорадит при виде меня? — он сделал шаг вперёд. Я оказалась на непозволительно близком расстоянии от преподавателя. Да какой там! Преподом его назвать теперь сложно! Пусть будет Мин Юнги… — Господин Мин, что вы делаете? — сказала я максимально чётко, да так, что даже не бубнёжка вышла! Мужчина скривился. — А ведь обещала помнить, — фыркнул он и отпустил меня. — Постой-ка… У тебя что, духи с запахом лилий? — Какие духи, что вы несёте?! Нет у меня никаких духов! — прохрипела я, потому что в горле пересохло. К слову, пятиться уже было некуда. — Хэян… — прошептал Мин Юнги, а я окончательно для себя решила, что он сошёл с ума. — Отпустите меня! Я буду кричать! — сказала я твёрдо и врезалась спиной в стену. — Хэсон… И тут я сама не поняла, что делаю. Моя рука пламенем приземлилась на мягкую щёку мужчины и оставила свой красный след. Я, воспользовавшись положением, втопила к двери и вынырнула из неё, как ошпаренная. Сердце бешено билось, а в душе поселился страх вперемешку с удовольствием… И что это было?