Приведи меня в чувства

…Когда Кристиан Бек спускался по лестнице, извиняясь за то, что не успел вовремя прийти другу на помощь, Алекс Брандтнер заметил, что у того из носа идет кровь. Он подошел, и осторожно прикоснулся к его лицу. Бек замер, удивленно посмотрев на Алекса. Братндтнер в свою очередь отметил всю чистоту и прозрачность его голубых глаз, но все же произнес: — У тебя тут это… — Кровь…? – выдохнул Бек, и прислонился к стене, проваливаясь в полуобморок. Алекс взволнованно склонился над ним. Его пальцы коснулись его щеки. Вначале он хотел только шлепнуть пару раз, — ведь так обычно приводят в чувство. Но, приблизившись к лицу молодого коллеги, он невольно залюбовался им. Светлая кожа, немного подрагивающие пушистые ресницы, приоткрытые губы… Даже капли крови не нарушали гармонии этой картины. Алекс впервые после стольких лет почувствовал, что вновь готов отдать свое сердце кому-то другому… Кому-то с необычайно проницательными бирюзовыми глазами, пусть даже закрытыми в данный момент. Его переполняли чувства… Он наклонился и поцеловал полуоткрытые яркие губы. Почти сразу он ощутил металлический привкус крови на них. Почти сразу, приоткрыв глаза, он столкнулся взглядом с обладателем тех самых бирюзовых глаз. Бек смотрел, не веря своим глазам, и почти не дышал. Алекс тут же отстранился, влажно чмокнув напоследок… Оба стояли, не зная, что сказать. Наконец, Кристиан пробормотал немного охрипшим, слабым голосом: — Алекс, что ты делаешь?... Брандтнер, стараясь не смотреть в глаза коллеги, негромко кашлянув, ответил: — Я… привожу тебя в чувства. Бек нервно поправил и так ровный галстук. — Не знал, что можно так это делать… Потом он посмотрел еще раз на Алекса. В глазах того что-то промелькнуло. Но Бек уже развернулся, и скрылся с поля зрения… « — И… Стоп! – прорычал со своего кресла недовольный Удо Витте. — Опять все не «как по маслу»? – поинтересовался уставший Буркхард, стирая с губ кровавую краску. К ним подошел растрепанный Вайксельбраун. По его виду можно было понять только одно, — что он и в самом деле пережил небольшую потасовку, как и его герой. — Ну, сколько это может продолжаться, — закипал режиссер, — мы же не мелодраму какую-то снимаем, а детективный сериал! К тому же его смотрят дети!!... Буркхард только цокнул языком: — Вы же сами хотели, чтобы я очень трепетно приводил Хайнца в чувства. Не могу же я его хлестать по щекам, и при этом быть чертовски нежным! Это уже получится издевательство какое-то… Герр Витте смерил его недовольным взглядом: — На то ты и актер, чтобы справляться с подобными заданиями. За спиной кашлянул Вайксельбраун. — А вы, как режиссер, могли бы поточнее выражать суть своих мыслей. Мы же не телепаты… Сказав это, он заговорчески подмигнул Гедеону. Режиссер зарычал, но ничего не ответил. Вместо этого он направился к палатке с охладительными напитками. А к Вайксельбрауну подошел Буркхард. — Здорово ты его поставил на место! — А ты здорово умеешь «приводить в чувства»… И Гедеон заметил, как на бледных щеках Хайнца выступает легкий румянец.»