Принц ханжей

Гарри Поттер Выплывать из мутного беспамятства было тяжело. В голове шумело, и болели колени, как если бы он упал. Гарри потянулся и зарылся носом в подушку, пытаясь самоубиться. Что-то было не так. Инстинкты работали на полную катушку, и Гарри чувствовал чей-то пристальный взгляд. Он лежал на чём-то мягком и, если допустить, что он опять во что-то влип, чувствовал себя вполне сносно. Он открыл глаза. И тут же их закрыл. Потёр висок, аккуратно сел в постели, вздохнул, прислушался к интуиции. И только потом снова открыл глаза. Перед ним всё так же едва заметно улыбаясь, сидел Тёмный Лорд Волдеморт собственной персоной. — Ээ… привет? — неуверенно сказал он, глядя в удивительно дружелюбные (можно такое вообще отнести к Волдеморту?) краснеющие глаза своего ночного кошмара. Волдеморт склонил голову, с интересом его рассматривая, и Гарри напрягся. Адреналин, в котором отродясь не было крови, растекался по венам всё быстрее. Страха Гарри не испытывал, точнее не в привычном виде: где-то на задворках сознания понимал, что вот он, стоит на грани смерти, однако сдаваться не собирался, но ощущение сюра, подспудно преследовавшее его всю жизнь, обострилось до предела. — Ты не боишься меня? — спросил Лорд на удивление почти нормальным голосом. Гарри нахмурился. Странный коктейль чувств клубился внутри: сомнение, непонимание, азарт, напряжение где-то на периферии сознания, но страха, такого, какой он испытал в прошлом году на кладбище, всепоглощающего до кислоты на языке и слабости в ногах, среди них не было. — Нет, — Гарри прищурился. — И это меня беспокоит. Волдеморт приподнял недо-брови. — И почему же? Гарри усмехнулся, сжимая кулаки под одеялом. Палочки, само собой, не было, беспалочковая ему давалась плохо, но, может, на адреналине получится?.. — Разве это не очевидно? Мы с тобой — враги. Ты пытался меня убить кучу раз. Разве не должен я тебя хотя бы опасаться? — а внутри было только странное спокойствие, разбавленное невесомостью в животе, той самой, которую Гарри чувствовал, ввязываясь в очередное приключение. — Ты заколдовал меня, чтобы я тебе верил! — воскликнул он, чувствуя слабое облегчение от того, что хоть что-то прояснилось. Нужно было только понять, что это за чары или зелье? А если всё вместе? Он не был силён в тёмных чарах и зельях, но надо только понять, как же это действует… — Никто тебя не заколдовывал, — нахмурился Волдеморт, и это смотрелось бы комично, если бы его обтянутое нездорово-зеленоватой кожей угловатое лицо-череп не сморщилось, становясь похожей на кочерыжку, которую Гарри как-то видел на третьем курсе в «Кабаньей голове». Гарри уставился на Лорда. Лорд в ответ уставился на него. — Я не верю тебе, — буркнул Гарри. — Что ты сделал? — Абсолютно ничего, — Волдеморт сложил руки на груди. — В отличие от старшекурсников, попытавшихся тебя изнасиловать. Гарри спохватился, вздрогнул, осмотрел себя. Одежды нет, но бельё на месте и ничего вроде не болит, кроме коленей. Рон жаловался, что не мог вообще шевелиться после Инициации. — Я… я… — Гарри не находил слов, тщательно прислушиваясь к ощущениям. — Вы «не», мистер Поттер, я успел вовремя, — раздался ещё один знакомый голос, и Гарри увидел Снейпа за спиной Волдеморта. — А вы-то что здесь делаете? — возмутился Гарри и даже позабыл, что он тут как бы почти тет-а-тет со своим злейшим врагом. — Спасаю вашу задницу, в очередной раз, что же я ещё могу делать? — закатил глаза Снейп, складывая руки на груди. Гарри настолько удивился этому признанию, что не нашёл, что ответить. Он открыл рот и хлопал глазами. — В-вместе с Волдемортом, что ли? — наконец выдавил он и ещё больше удивился, когда Снейп и Волдеморт переглянулись и почти одинаково фыркнули. — Ну, можно и так сказать, — пробормотал Волдеморт и задумчиво откинулся на спинку кресла. Гарри насупился и пару мгновений молчал. Ситуация становилась всё более абсурдной. Гарри молчал, Волдеморт тоже, Снейп переминался с ноги на ногу где-то позади. — Клянусь магией, что никто не заколдовывал Гарри Поттера верить Лорду Волдеморту. Люмус. Нокс, — Волдеморт взмахнул палочкой, на которой вспыхнул, а потом погас огонёк. Гарри уставился на него, глупо приоткрыв рот. Снейп откашлялся. — Это… было рисковано, — хрипловато произнёс он. Волдеморт пожал плечами. Мысленно Гарри согласился: формулировка клятвы была крайне расплывчатой, и то, что Волдеморт всё ещё мог колдовать, говорило только о том, что Гарри действительно никто не зачаровывал. Причём не только сейчас, но и гораздо раньше. Да и кому понадобилась бы такая глупость, кроме самого Волдеморта? — Что происходит? — наконец спросил Гарри, не в силах разобраться самостоятельно. Не то чтобы он собирался доверять словам Волдеморта и Снейпа, но в данный момент они были его единственными источниками информации. Зато интуиции своей он верил, и сейчас она молчала, явно оповещая, что никакой опасности ему не грозит. Волдеморт вздохнул и скосил глаза в сторону. Гарри проследил за ним и наткнулся на большую чашу, исписанную рунами, в которой кружилось что-то серебряное. Он узнал Омут Памяти, он видел такой в прошлом году в кабинете директора. — Сначала ты должен посмотреть воспоминания… — Чьи? Лорд приподнял не-бровь. — Мои. Теперь уже Гарри приподнял бровь и ещё более подозрительно уставился на Волдеморта. Тот продолжил. — Три воспоминания. Все они принадлежат мне и содержат ту информацию, которую ты должен знать и которая позволит нам… взаимодействовать в дальнейшем. — Почему я должен вам верить? — снова непочтительно перебил Гарри. — Разве воспоминания нельзя… э… подделать? Волдеморт пристально посмотрел на него и хмыкнул. — Можно, конечно. Резонный вопрос. Тогда… — Лорд задумался. — Клятва, — снова подал голос Снейп из своего угла и осёкся. Волдеморт и Гарри одновременно обернулись к нему, вынуждая закончить. — Клятва, что воспоминания, которые Гарри должен увидеть, истина. Клятва магией. Волдеморт молчал пару мгновений, и Гарри удивился, почему он ещё не угостил Снейпа Круциатусом, ведь в прошлом году на кладбище он, кажется, так и делал. Хотя Гарри плохо помнил события на кладбище. Только общую картину и какие-то невнятные обрывки. — Да, логичное решение, Северус, — согласился Волдеморт и развернулся к Гарри. — Что ж. Я, Том Марволо Реддл, — на этом моменте Волдеморт ощутимо поморщился. — Называемый Волдемортом, называющий себя Вольдемаром, магией клянусь, что в этом Омуте Памяти находятся только три воспоминания, что все они принадлежат мне, и все они — истинны и не были изменены любым образом косвенно или прямо, явно или неявно. Клянусь. — Принимаю, — эхом отозвался Гарри, мысленно прокручивая в голове слова клятвы. Вроде бы лазеек нет. — Люмус. Нокс, — Волдеморт достал палочку и продемонстрировал, что всё ещё является волшебником. — Ээ… так вы не собираетесь меня убивать или что-то вроде того? — неловко спросил Гарри, чувствуя неуверенность и любопытство одновременно. Врождённая осторожность не позволяла ему так просто поверить магам, но врожденный же авантюризм побуждал узнать, что же кроется за этой странной ночью. — Когда это я собирался тебя убить? — переспросил Волдеморт, чем поверг Гарри в недоумение. — Да как бы… В конце прошлого года на кладбище. И на первом курсе, и на втором тоже. Волдеморт уставился на него, как баран на новые ворота. Гарри уставился в ответ. — Я не уверен, что помню, что произошло на кладбище, — ошарашил Волдеморт. — А на первом курсе я не пытался тебя убить. — Пытался, — перебил Гарри. — Ты приказал Квирреллу меня убить. — Ты меня разозлил. Я был безумным, и ты меня разозлил. — Тебя это не оправдывает! — воскликнул Гарри, возмущённый до глубины души. Хорошенькая отговорка: он был безумным! А все остальные его преступления — это типа ничего страшного. — Ты убил моих родителей! — повысил голос Гарри, и атмосфера в комнате как-то неуловимо изменилась. Волдеморт отвёл взгляд и постучал кончиком палочки по Омуту Памяти: — Воспоминания. Гарри перевёл взгляд на чашу, замечая, как кружатся несколько картинок в мутной серебряной дымке. — Вы пойдёте со мной, — буркнул он, зная, что маги, находящиеся в Омуте Памяти, не могут навредить друг другу. — Разумно, — согласился Волдеморт и жестом подозвал Снейпа. Все вместе они переглянулись и одновременно нырнули в Омут. Они оказались на улочке в небольшой деревушке, одной из тех, где всё утопает в зелени летом, а зимой сверкает нарядными огоньками, и маленькие уютные домики окружены палисадниками. Снейп за спиной полузадушено вскрикнул и, кажется, едва удержался на ногах. — Это же!.. — Годрикова Впадина, — подтвердил Волдеморт и пояснил Гарри, — Место, где жили твои родители до своей смерти. Гарри кивнул, принимая к сведению. Он и так знал, где жили его родители, но никогда не видел этого места. Он с болью огляделся и тихонько вздохнул. Он тоже мог бы жить здесь, если бы не… что? В глубине души он уже знал ответ на этот вопрос — единственное возможное решение, — но старательно гнал от себя эти мысли. Ему нужно знать, а интуиция — интуиция, бессердечная ты стерва, — может и ошибаться. Гарри помотал головой и жадно принялся рассматривать улочку, по которой они шли, вслед за закутанным в плащ высоким мужчиной — очевидно, Волдемортом версии до рокового Хэллоуина. Мужчина удачно скрывался в тенях — уже была ночь, густая зелёная листва свешивалась на дорогу, создавая непроницаемый купол. Пахло свежестью и сладостью летней ночи. Жёлтые квадраты света из окон уютно ложились на полотно дороги, и мужчина в плаще старался их избегать. Он шёл быстро, уверенно, но не нервно, и во всём его облике проскальзывала почти звериная грация. Он остановился около заброшенного участка с покосившимся домом и пожухлыми кустами. — Так выглядит Фиделиус, — снова пояснил Волдеморт. — Тут находится дом твоих родителей, я знаю это, но никогда в жизни не смогу попасть внутрь. Гарри снова кивнул. Молодой Волдеморт достал палочку и наколдовал маленькую змейку, которую взмахом руки отправил в сторону дома. — Патронус может проходить сквозь Фиделиус. — Ты можешь вызвать Патронуса? — удивился Гарри. — Разумеется. Лорд скептически поднял ложнобровь и замолчал, оставив Гарри переваривать эту поистине шокирующую информацию. Дамблдор ведь говорил совершенно противоположное! Тем временем картинка в воспоминаниях изменилась. Будто от ветра распахнулась старая рассохшаяся калитка, и будто из пустоты появился высокий лохматый мужчина с палочкой наизготовку. Гарри со странной смесью боли и восторга узнал своего отца. Только сейчас Джеймс был явно напряжён, и не было ни следа той беззаботности, которую ему приписывали все, кто рассказывал Гарри о родителях. — Что сказала тебе Лили в тот вечер? — непонятно спросил Джеймс, но Волдеморт его, кажется понял. — Что жизнь — это колесо Сансары, — ответил он, и Джеймс немного расслабился. — Стандартная клятва непричинения вреда, — он протянул руку. Волдеморт принял её и начал говорить: — Клянусь не причинять по собственной воле любого вреда обитателям дома, куда я войду, ни прямо, ни косвенно, если они не причинят вреда мне, и, если ситуация не потребует того в соответствии с законами магии и мира. Гарри отметил, что Волдеморт не ограничил срок действия клятвы, что было стандартно. Значит ли это… Постойте. Но ведь тогда он не мог… Гарри нахмурился. Волдеморт должен был получить откат за убийство его родителей. Он его получил? Или клятва не действовала? А на него она действовала? Он ведь тоже жил в этом доме? Или имеет значение настоящее положение дел, а не прошлое? Надо это уточнить. — Принимаю, — Джеймс кивнул и опустил палочку. — Я проведу вас сквозь Фиделиус. Волдеморт склонил голову и позволил Джеймсу за руку провести себя сквозь калитку. Картинка кардинально сменилась: вместо заброшенного и разрушающегося домика появился уютный двухэтажный особнячок, увитый плющом и розами, из окон которого лился свет. Покатая черепичная крыша была усыпана листвой, слетающей с высоченных клёнов, что росли по краю участка. Всё пространство вокруг дорожки утопало в цветущей зелени: шиповник, пионы, вереск и лаванда — явно взращенные чуткой женской рукой. Дверь в дом была распахнута, и на пороге статуей замерла хрупкая женщина с забранными в высокий хвост тёмно-рыжими волосами. Она была глубоко беременна. — Мама, — прошептал Гарри, чувствуя, как жжёт глаза, и попытался незаметно их потереть. — Джеймс! — взволнованно позвала Лили, и мужчина поспешил к ней. — Всё в порядке, дорогая, пошли в дом. Тебе не стоило выходить, — он подхватил женщину под локоток и увёл в дом, в тоже время зорко следя за гостем. Волдеморт и чета Поттеров прошли в небольшую уютную гостиную с распахнутыми большими окнами и погашенным сейчас камином. Джеймс предложил гостю кресло, а сам с женой расположился на диване. Щёлкнул пальцами, и на маленьком кофейном столике появился поднос с чайником, чашками и тарелкой с имбирным печеньем. Лили взяла на себя роль хозяйки и принялась разливать чай. — Так что привело вас к нам?.. — Джеймс вопросительно уставился на Волдеморта. Не называть же его «мой Лорд» в самом деле. — Вольдемар, — подсказал тот. Он уже снял капюшон, и Гарри увидел Волдеморта на пике его силы, без пугающих красных глаз и с носом. Мужчина был красив и грациозен. Тонкие черты лица, тонкие губы, глубокие синие глаза и копна тёмно-каштановых волос. Вполне обычный человек, если не знать, кто он. — …Вольдемар, — закончил Джеймс и вопросительно уставился на гостя. — И не будете ли вы так любезны пояснить эти слухи, бродящие вокруг вас в последнее время? Я рискую, пуская вас в свой дом. Волдеморт благодарно кивнул Лили и принял чашку, несколько мгновений задумчиво рассматривая чаинки. — И всё же вы провели меня под Фиделиус. — Сменю его потом, — махнул рукой Джеймс, не отводя взгляда от гостя. Волдеморт мерил его взглядом несколько мгновений. — Клянусь магией, что ни я, ни мои соратники, известные мне, не имеем отношения к нападениям на маглов и маглорождённых, — он взмахнул палочкой, убеждая в действии клятвы. — Я политик, и, хотя я пытаюсь кардинально изменить законодательство в отношении маглорождённых, это не значит, что я призываю их уничтожать. Меня пытаются дискредитировать с непонятной мне целью, — нахмурился он. — Дело принимает весьма скверный оборот, Вальпургиевы рыцари лишились звания политической партии, и что-то заставляет меня думать, что развязка близка, — он нахмурился, но взгляд Волдеморта-Вольдемара остался острым и цепким. — Я пришёл предупредить вас. Поделиться опасениями и поговорить о Пророчестве. — Пророчестве? — Поттеры переглянулись, и Джеймс задумчиво кивнул. — Что ж. Я и раньше не верил газетным сплетням, а теперь и вовсе считаю всё это диверсией. Мой отец всегда с большим уважением отзывался о вас, и ему я доверяю. Что касается Пророчества… — Это то, про которое рассказывал Северус? Что на исходе седьмого месяца родится тот, кто победит Тёмного Лорда? Какое это отношение имеет к нам? — спросила Лили. — Ваш ребёнок, — Вольдемар поднял острый взгляд на женщину. — Я правильно понимаю, что он должен родится в июле? — Да, — кивнула Лили. — По всем подсчётам под конец месяца. Мы зачинали на Хэллоуин. Волдемар улыбнулся, но улыбка не коснулась глаз. — Похвальный выбор. В июле так же должен родится ребёнок у Лонгботтомов, к ним отправилась Белла, но я всё же делаю ставку на вас. — Ставку? Какую ставку? — мгновенно подобрался Джеймс. — Что именно вашего ребёнка сделают дитём Пророчества. — Сделают? — растерялся Джеймс. — Но разве так можно? — Можно ещё и не так, если для кого-то цель оправдывает средства, — усмехнулся Вольдемар, но снова только губами. Некоторое время собеседники молчали, задумавшись и механически отпивая чай. — Взгляните, — он достал простую тёмную папку и вынул несколько пергаментов. — В последние несколько десятилетий участились смертельные случаи от драконьей оспы, довольно редкого для Англии заболевания, не так ли? Ни о какой эпидемии речи не идёт: за двадцать восемь лет всего около трёх десятков случаев, примерно по случаю в год. Все заболевшие — представители старинных аристократических семей, которые в пределах инкубационного периода не выезжали за границу. Большая часть семей почти единовременно лишились главы. Наследники либо молоды, либо и вовсе в малолетстве. Достаточно пугающая статистика, если говорить в перспективе. Я обвиняю в этом Дамблдора, потому что мне известны худшие его стороны, и я знаю, на что он может пойти ради власти, но у меня нет ни одного доказательства. Кроме того, что слишком вовремя появился террорист, прикрывающийся моим именем, и слишком уж оперативно Дамблдор собрал этот свой Орден Феникса, якобы для противоборства террористу, который, якобы, я, но на самом деле всё, чем занимается Орден — демагогия. Вы ведь в нём состоите? — Джеймс кивнул. — И как к нему относится официальная власть и Мракоборческий центр? — Джеймс поморщился. — А ведь есть ещё недавнее Пророчество… — Мракоборцы очень ограничены в средствах, — тихо заметил Джеймс, неподвижно уставившись в сторону. Он будто бы оправдывался, почему вступил в Орден. — По закону «О методах розыскной работы» от 1899 года мы не можем применять семейные чары, зелья и заклинания, а так же чары, зелья и заклинания старше пятидесяти лет. Вроде как потому что они устаревают и не дают нужного результата. Но скажите, когда у нас в последний раз кто-то создавал по-настоящему стоящие боевые и поисковые чары? Артефакты? И всё, что остаётся мракоборцам — это едва ли не один Гоменум ревелио да Экспеллиармус. Маги замолчали, погружённые в свои мысли. Джеймс вздохнул. — Так что же, — Джеймс снял очки и потёр переносицу. — Дамблдор устраивает геноцид? Звучит как очень плохая шутка. А как же его идеи интеграции с магловским миром и создания единого пространства? Чего он добьётся убийствами? — Джеймс насмешливо взглянул на мага, но глаза его остались холодными. Вольдемар так же холодно усмехнулся. — Оставим это. Вы делаете всё, что вы можете, как и я делаю всё, что я могу. Но у нас нет ни информации, ни средств. Оставаясь в рамках закона и не развязывая полномасштабной войны мы практически бессильны. — Но вы сказали, что развязка близка… — напомнила Лили.  — Скорее уж кульминация. Как я и говорил, недавно появилось Пророчество, и Дамблдор окружил его слишком большой помпой. Это не нормально, учитывая, как ненадёжны Пророчества. Слишком удачное время: всего два подходящих ребёнка. Один — потомок Певереллов с правом на наследование, другой — потомок Гриффиндоров. Есть запасной вариант, но в то же время нет избытка вариантов… для чего бы то ни было. Если бы мне было нужно что-то подобное, я бы тоже выбрал такой момент. Я опасаюсь, что вашего ребёнка могут сделать знаменем и использовать в закулисных играх для… чего угодно. Уничтожения магического мира — как один из вариантов. Вашего или Лонгботтомов. В гостиной повисла зловещая тишина. Роковые слова были сказаны, но никто не знал, что с ними делать. Джеймс переглянулся с Лили. — Чтобы использовать Гарри, надо убить нас с Лили, — осторожно заметил он. Вольдемар промолчал. — Вам нужно уехать из страны, — сказал он спустя несколько мгновений. Поттеры переглянулись, и Джеймс состроил кислое выражение. — Поттеры не бегут, — выдавил он. Казалось, такие аргументы звучат в доме далеко не впервые. Гарри нахмурился, не понимая, почему отец так рискует, а Северус за спиной задушено возмутился. Джеймс настойчиво продолжил. — И в любом случае, Годрикова Впадина — это самое безопасное место для Лили и ребёнка. Мы никуда не поедем. Мы не можем. — Тогда вам нужна защита. — Она у нас есть, — кивнул Джеймс. — Самая мощная, которую можно себе представить. Но если всё так, как вы говорите… Если за этим стоит Дамблдор… — Защита не спасла ваших родителей, не спасёт и вас, — кивнул Вольдемар. — Вы уверены? Джеймс обречённо покачал головой. — Я говорю правду. Если это Дамблдор, и если он смог преодолеть защиту моих родителей, то нас не спасёт уже ничто. А если это не Дамблдор, то эта защита самая надёжная в этой ситуации. — Хорошо. Это ваш выбор. Однако я хочу, чтобы мы с вами заключили пакт о ненападении. Сейчас крайне опасное время хотя бы потому, что мы не знаем, откуда ждать удар, я и хочу обезопасить себя. Если вас убьют, обвинить в этом попытаются меня. Джеймс задумчиво постучал пальцами по подлокотнику и решительно кивнул. — Согласен. Мужчины встали, протянув друг другу руки и принялись зачитывать длинный, но неизменный текст очень суровой старинной клятвы. Гарри пошатнулся, во все глаза глядя, как его отец клянётся не нападать, поддерживать, оберегать… А Волдеморт клянётся ему в ответ. Он знал: пакт о ненападении не требовал специальных ритуалов и закреплений, всё делала магия клянущихся, связывая рода навек. На века… Реальный Волдеморт крепко схватил его за плечо, не дав осесть на колени. Волдеморт не мог убить Поттеров… Он получил бы откат после смерти Джеймса и не смог бы убить Лили. Он не смог бы переступить через её тело и направить палочку на него, Гарри. Картинка поплыла перед глазами, Гарри сморгнул слёзы и обессиленно прислонился к холодному боку Волдеморта, испытывая позорное желание разрыдаться. Когда клятва была завершена, мужчины разомкнули руки и сделали одновременный шаг назад. Волдеморт кивнул и открыл рот, но его перебила Лили. — Стойте! — воскликнула она, сжимая побелевшие пальцы в замок. Спина её была такой ровной, что казалась выточенной из мрамора. Мужчины замерли. — Как мать, — начала Лили и вокруг неё закружились едва заметные ленты магии. Гарри насторожился - сказанные с определённым магическим посылом так начинались формулировки малых обрядовых ритуалов, созданных специально для Леди-главы. — Как Леди, — произнесла она с нажимом. — Я требую договора о намерениях, — веско закончила она и открыла прежде зажмуренные глаза, в которых почти промелькнул зелёный едкий огонь. Гарри узнал формулировку малого обряда предварительной помолвки — или, как её называли, договора о намерениях. В неверии он распахнул глаза, не в силах осознать услышанное. Джеймс побледнел и упал обратно на диван. — Лили! Ты же не собираешься… — пробормотал он и замолчал. Лили снова закрыла глаза и погладила свой живот. — Это всего лишь помолвка, Джеймс, её можно расторгнуть в любой момент по желанию сторон. Мне нужен тот, кто сможет защитить Гарри даже после нашей смерти. Не даст использовать его, его состояние, его титул, его Инициацию, в конце концов! — Лили перевела дыхание. — Я хочу знать, что мой сын будет жить. Помолвка даст ему защиту. Такую, какую не даст больше ничто. С вас же, Вольдемар, в этой помолвке мало что понадобится. Вы всегда можете отдать Гарри в хорошую семью и только изредка наведываться к нему. И вы не сможете его убить. Даже если убьёте нас, даже если всё сказанное сейчас — ложь, если пакт не сработает… его вы не сможете тронуть. Это. Моя. Страховка, — раздельно закончила она. Вольдемар склонил голову, обдумывая предложение. Где-то за окном ритмично стучал дятел, разбавляя вязкую тишину гостиной, не давая потерять ощущение реальности в этой безумной ситуации. Лили легко ёжилась от летнего ветерка, но накидывать плед почему-то не спешила, пристально разглядывая Вольдемара. Гарри остолбенел, шокировано наблюдая за происходящим. Не может же всё это быть на самом деле… не может же быть, что… Наконец Вольдемар медленно кивнул, поднимая на Лили острый взгляд. — Что ж, в этом есть резон и для меня. Магическую помолвку легко подтвердить у специалистов, и это даст мне право опеки первой степени. Таким образом вы защитите своего сына, а я не получу ненужного соперника. Джеймс? — Вольдемар повернулся к хозяину дома в ожидании его ответа. Джеймс закатил глаза и длинно выдохнул, и Гарри будто в замедленной съёмке увидел, как отец обречённо уронил голову и спрятал лицо в ладонях. — Вы ведь тоже Певерелл? — спросил Джеймс неожиданно. Вольдемар качнул головой. — Мраксы действительно ведут свой род от Певереллов через Слизеринов. — Мне не нравится эта идея, — прямо заявил Джеймс, и Гарри почувствовал необъяснимое тепло, что даже в такой сложной ситуации отец остаётся собой, не теряя при этом способности здраво мыслить. — Но только потому, что мне не особо нравитесь вы, и я не одобряю такие помолвки в принципе. Во всём остальном… Я сделал всё возможное, чтобы защитить семью до нашей предполагаемой смерти, а Лили собирается защищать её после. Если останется что-то от нашей семьи, — горько усмехнулся Джеймс и уставился куда-то в сторону окна на медленно раздуваемый тюль. — Я согласен, — он протянул руку Лорду. Тот пожал её, и в тот миг, когда их пальцы соприкоснулись, вокруг соткалась белая светящаяся лента, которая потом разделилась на две и опоясала запястья мужчин. Джеймс удовлетворённо кивнул и убрал руку. — Помолвку лучше проводить после формирования первичного ядра, тогда мы не навредим и ещё до школы значительно раскачаем потенциал и каналы, — сказал он. — Ночь после первого дня рождения Гарри, — предложила куда более спокойная и уверенная Лили, и с ней все согласились. — Что ж, — Джеймс поднялся, и Вольдемар зеркально повторил его жест. Лили осталась сидеть. — Благодарю за ваш визит. Информация была… интересной. С вашего позволения Лили займётся разработкой ритуала. — Если Леди разбирается в рунах, ничего не имею против, — кивнул Вольдемар и окинул взглядом хрупкую фигурку Лили. Та гордо выпрямила плечи и вздёрнула подбородок. — Руны, ритуалы, кровная, — подтвердила она. — Меня инициировала леди Поттер. — Тогда желаю удачи. Связь предлагаю держать через Северуса, я знаю, он вхож к вам в дом. Джеймс скривился, но кивнул. — Как будет угодно. — Лучше через Питера, — перебила аристократические расшаркивания Лили. — Он тоже вхож в наш и ваш дома, но он менее заметен и очевиден. — Не доверяешь Снейпу? — осклабился Джеймс. — Не хочу его впутывать в это, — Лили бросила на мужа такой взгляд, что даже Гарри поёжился, хотя вроде как не присутствовал при этом непосредственно. Зато присутствовал Вольдемар. — Вот же чертовка! — пробормотал настоящий Волдеморт из-за спины, и Гарри вздрогнул. Он настолько пристально наблюдал за событиями, что забыл о своих спутниках. — И Северуса прибрала к рукам. Держу пари, именно тогда она придумала затею с Ученическим контрактом, — качнул головой Волдеморт, и Гарри почудилось восхищение в его голосе. Он покачал головой и попытался осознать тот факт, что Тёмный Лорд восхищается Лили Поттер, хотя по мнению всего магического мира должен её ненавидеть. Тем временем воспоминание начало бледнеть и постепенно растворилось в серо-серебристой дымке Омута Памяти. Гарри не сразу понял, что оно закончилось, и только когда стоящий за спиной Лорд сжал его плечо, взял себя в руки. Он бросил мрачный взгляд на своего женишка и дёрнул плечом, сбрасывая его ладонь. — Я хочу знать, — с нажимом произнёс он. Он стоял посреди кружащейся серой дымки и представлял, что внутри у него такая же пустота. Его мама организовала ему во младенчестве помолвку с Волдемортом. Он должен был разозлиться? Или обрадоваться? Гарри хотел просто забраться под одеяло и чтобы всё сразу стало так просто, как было до этого. Он выдохнул. Лучше знать, чем жить в иллюзиях. Дымка завертелась перед ними водоворотом, постепенно из неё выплыло новое воспоминание. Они снова оказались в Гордиковой Впадине посреди утопающей в зелени улочки. На улице всё так же стояло лето, но что-то неуловимо изменилось. — Это лето восемьдесят первого, почти через год после той встречи, — сказал Волдеморт. Они так же прошли по мощёной улочке в сторону дома Поттеров, молодой Волдеморт так же отправил Патронуса и вместе с Джеймсом прошёл в дом. Лили ждала их в гостиной, листая стопку каких-то бумаг. Несмотря на то, что это была всё та же гостиная, которую Гарри видел несколько минут назад, она, тем не менее, разительно изменилась: везде стояли ящики с игрушками, в одном углу был оборудован специальный манеж для малышей, не было ни одного ранее многочисленного цветка и ни одного легко бьющегося предмета. На диване в ворохе обёрточной бумаги всё ещё лежала крошечная детская метла. И сам маленький Гарри тоже был здесь: спал в кроватке с высокими бортиками, на которую опиралась Лили. Увидев себя, Гарри испытал странное чувство: оно было сродни тому, что он чувствовал с Маховиком времени в позапрошлом году. Странно было представить себя младенцем, но ещё страннее было это видеть. Маленький Гарри был самым обычным ребёнком: пухлый, розовощёкий, он спал, сжав руки в кулачки. Лили машинально покачивала кроватку, и сквозь негромкий разговор был слышен тонкий перезвон волшебных погремушек, висящих над кроваткой. — Вольдемар! — обрадованно воскликнула Лили, стоило мужу и гостю войти в гостиную, и Гарри с удивлением наблюдал, как её лицо расплылось в солнечной улыбке. — Рада вас видеть, — сказала она, сделав шаг навстречу. — Прекрасно выглядите, Лили, — Вольдемар поймал руку женщины и галантно поцеловал её. — Отсутствие рейдов пошло вам на пользу. Лили махнула рукой и засмеялась. Гарри с удивлением понял, что она и вправду рада видеть Волдеморта. — Постараюсь отсиживаться как можно дольше. Вольдемар тонко улыбнулся и шагнул к креслу, в котором сидел в прошлый визит. — Итак, всё готово? — спросил он, и атмосфера в комнате неуловимо изменилась. Лили вернулась к кроватке, и её пальцы сжались на бортике гораздо сильнее, чем было необходимо. — Да, — кивнул Джеймс, подходя к жене и неосознанно вставая впереди неё. — Ритуальный зал подготовлен. — С прошлого раза я ничего не меняла, — шагнула вперёд Лили, протягивая Вольдемару стопку бумаг. Гарри стало интересно, и он обошёл кресло, наклоняясь над сидящим мужчиной. Листы оказались сплошняком исписаны рунными цепочками и расчерчены ритуальными фигурами. На одном был написан текст, Гарри решил, что клятвы, но прочитать не успел — Вольдемар только мельком взглянул на этот лист, гораздо больше уделяя внимание рунным кругам. — Обычная помолвка с ограниченными правами претендентов, — продолжила Лили, — Так Вольдемар не сможет повлиять на выбор Гарри, — и возможностью разорвать её по обоюдному согласию сторон. Как и было оговорено, я добавила пункт свободного выбора Наставника, но так же действует и стандартное правило, что Инициированный наречённый инициирует младшего по возрасту. Она говорила сложно, выбирая то построение фраз, которое Гарри частенько встречал в научных трактатах. И хотя он не видел ни единой книги или журнала в гостиной, наверняка Лили где-то их хранила. Все всегда отзывались о его матери как об очень умной ведьме, и, если подумать, у Гермионы из сумки тоже всегда торчал уголок какого-нибудь «Вестника зельеварения» или что-то в этом духе. Джеймс с кислым видом подавил вздох. Гарри посмотрел, как отец закатывает глаза и почему-то подумал, что Джеймсу жуть как надоела вся эта научная дребедень. Он был человеком действия, как и Гарри, и просчитывать что-то, конечно, умел — иначе бы не был талантливым мракоборцем, — но предпочитал сначала действовать. И, надо сказать, им обоим в этом чрезвычайно везло. — Вольдемар, — Джеймс был мрачен и серьёзен. Он сложил руки на груди и так знакомо уставился взглядом куда-то в окружающее пространство. Гарри и сам так делал, когда ему требовалось найти слова. — Я не против, чтобы мой сын увлекался разными вещами, — на этих словах он так выразительно скривился, что каждый услышал «увлекался зельями». Лили бросила на супруга тяжёлый взгляд. — Но Поттеры — артефакторы и трансфигураторы в первую очередь. И я был бы благодарен, если бы вы донесли эту мысль до моего сына или нашли того, кто донесёт. Если я сам не смогу, — неожиданно горько закончил он. — Разумное требование, — кивнул Вольдемар. — Со своей стороны обязуюсь сделать всё, от меня зависящее, чтобы обеспечить вашему сыну подобающее образование и защиту. Однако если инициировать его буду я, направленность моя и его не будет иметь значения. Мы оба Певереллы, а их кровь нельзя разбавить любой другой. — Да. Но я обязан сказать об этом. Тихо зазвенели будильные чары, и маги поднялись. Светящиеся в воздухе цифры показывали без десяти полночь. Лили подхватила маленького Гарри и впервые показала его будущему возможному супругу. В глазах Вольдемара мелькнуло тщательно скрываемое любопытство, но это были его воспоминания, и зрители отчётливо его почувствовали. Что решил для себя Волдеморт, никто не узнал, но он-молодой едва заметно кивнул и пропустил Джеймса вперёд. Впрочем, Гарри в том времени был ребёнком, и он-взрослый не обманывался: подобные помолвки заключались сплошь и рядом, в мирные времена или такие вот неспокойные. По сути они ни к чему особо не обязывали, за исключением тех условий, что вкладывали стороны, и были вполне свободными и вольными. Но и убить друг друга помолвленные действительно не могли, как и серьёзно навредить. Втроём (вшестером, если считать зрителей) маги спустились в подвал, и Джеймс нанёс пальцем несколько рун на неприметную дверь, ведущую будто в подвал. Гарри показалось, что в потемневшее дерево впиталась кровь. Дверь распахнулась, и в проёме замерцала лёгкая дымка, которую Вольдемар с интересом осмотрел, шагая вслед за хозяином. — Ритуальный зал находится не здесь? — уточнил он. Джеймс насмешливо хмыкнул. — Нет, конечно, — но объяснять ничего не стал. Помещение, в котором они оказались, явно находилось под землёй: окон не было, а местами в странном порядке просматривался камень. Это был овальный зал с высоким куполообразным потолком и стрельчатой архитектурой: рельеф стен высекался прямо из горной породы, а потом покрывался чем-то, Гарри не понял чем, но это придавало грубому камню лоск и даже утончённость. По периметру горели зачарованные лампадки, огонь в которых колебался на откуда-то тянувшемся сквозняке. По обеим сторонам от входа били крошечные роднички, и вода по специальным желобам стекалась к дальней стороне зала, где желоба впадали в ещё один, но круговой. Он огораживал каменный островок, примерно метра два диаметром, по краю которого дополнительно стояли свечи в маленьких кадках с землёй. Именно туда прошли маги. — Огонь, вода, земля и воздух, — протянул Вольдемар, оглядываясь, и Гарри его понимал: допустить кого-то в Ритуальный зал Рода — значило показать большое доверие и оказать честь. — Как интересно. Джеймс снова хмыкнул, но промолчал. Сам ритуал помолвки был прост до безумия: Джеймс и Вольдемар встали по разные стороны заранее вычерченной белым мелом фигуры. Джеймс держал разбуженного Гарри, и тот вертелся во все стороны, пытаясь разглядеть новое интересное место и такого занимательного человека в метре от него. Он старательно выворачивался из рук отца, пытаясь дотянуться маленькими пальчиками до мантии Вольдемара. Гарри улыбнулся: в этой непоседливости и неспособности усидеть на месте он узнавал себя, Снейп, судя по хмыканью сзади — тоже. Лили встала между внешним и внутренним кругами фигуры, достала палочку и начала напевно выговаривать зубодробительные катрены на латыни. Когда она остановилась и указала палочкой на Джеймса, даже Вольдемар смотрел на неё с уважением. Джеймс произнёс ритуальную формулировку, что от имени сына заключает его помолвку с таким-то таким-то, отдал Гарри Вольдемару, и тот, бережно подхватив ребёнка, ритуально же подтвердил, что вступает в помолвку с Гарри Джеймсом Поттером. Лили снова зачитала катрен, взвился поток воздуха, до этого легонько дувший по ногам, взметнулось пламя свечей и лампад, но не погасло, журчание воды на мгновение стало громче, а под ногами магов что-то утробно завибрировало. Потом всё стихло. Из сгустившегося воздуха в центре фигуры сформировались три светящиеся ленты и поплыли по воздуху к Гарри, Джеймсу и Вольдемару, связывая их. Маленький Гарри, притихший было, когда его передали чужому человеку, радостно засмеялся, пытаясь поймать свою и наречённого ленточки, а когда ничего не получилось, вцепился в довольно длинные волосы Вольдемара, принимаясь тянуть их на себя. Лили устало улыбнулась, опуская палочку, и попыталась разжать маленькие пальчики, чтобы забрать сына из рук мага. Картинка поплыла и через несколько секунд полностью растворилась в серой дымке Омута Памяти. Небольшое висение «в нигде», и появилась новая картинка. На этот раз вопросов, в каком времени они оказались, не было. Это был Хэллоуин. Они находились в уютном зале с полыхающим камином. Под потолком вилась стайка заколдованных летучих мышей, а каждый подсвечник украшали чёрные и рыжие ленты и бутоньерки из осенних листьев, цветов и ягод. Паутина оплетала углы, пощёлкивали челюстями черепа на каминной полке и комоде. На мягком ковре ползал маленький светловолосый мальчик, в котором Гарри моментально узнал Драко и удивился этому, потому что представить младшего Малфоя маленьким было чем-то сравни абсурду. Казалось, тот так и родился прилизанным и нахальным, и никогда не был вот таким вот обычным маленьким ребёнком. Хотя, учитывая гостей мэнора (а это явно был Малфой-мэнор), обычным Драко никогда не был. На креслах за шахматным столом сидели Вольдемар и Снейп, пристально глядя друг другу в глаза, и у Гарри возникло стойкое ощущение, что играют они с активным применением легилименции. На диване что-то обсуждали Нарцисса и глубоко беременная темноволосая статная женщина с буйными кудрями, чем-то неуловимо похожая и одновременно непохожая на Нарциссу. Сам же Лорд Малфой нервно переминался с ноги на ногу чуть позади Вольдемара, едва ли не заламывая руки, глядя, как его сын незатейливо тянет мантию Тёмного Лорда и зовёт его «Волемал». Даже в такой домашней обстановке тот держался с королевской грацией и внушал некоторые опасения. «Волемал» же только трепал волосы мальчишки и изредка беспалочково наколдовывал то цветные пузыри, то бабочек, то всякую мелкую живность. Делал он это, как подозревал Гарри, чтобы отвлечь мыслеобразами Снейпа. — Да сядь ты уже, Люциус, не нервируй, — наконец не выдержал Вольдемар, закатывая глаза. — Не съем же я твоего сына. Откуда вообще пошли эти слухи о моей кровожадности? Про часовые пытки Круциатусами? Выпотрошенных маглов? — он поморщился. — И куда более интересно, вы-то почему им верите? — Из газет, мой Лорд, — ответил Малфой, усевшийся наконец в кресло. — «Пророк» практически каждую неделю освещает очередное кровавое нападение Пожирателей смерти. Я проверил — нападения действительно происходят, и магический фон там на самом деле очень странный, слишком нестойкий и мутный, мракоборцы разводят руками. Гоменун ревелио не особо что-то узнаешь. Так что кто-то убивает две цели: дискредитирует нас и вершит свои дела. — А что отдел борьбы с этой самой дезинформацией? — спросил Лорд, напряжённо всматриваясь в расположение шахматных фигур. Малфой пожал плечами. — Невыразимцы прижали Руквуда, он и дёрнуться никуда не может, хотя причина непонятна. Уж невыразимцы точно знают, кто мы и что. — Да не про Руквуда речь, — махнул рукой Вольдемар и передвинул ладью. Снейп скривился и прикрыл глаза, казалось, полностью погружаясь в себя. — Я руковожу кружком изучения магической истории, потому что Бинс никуда не годится, — фыркнул он. - Слизеринцы распространяют информацию дальше, и в целом нам удаётся удерживать нейтральное отношение студентов, но это ненадолго. Леди Лиану лишили лицензии, и всё, на что она теперь может рассчитывать — это журнал её братца, эта «Придира», — он скривился. — Ксенофилиус совершенно не понимает, что печатать ту чушь, что впаривают ему Лиана на пару с Пандорой категорически нельзя, но надо признать, они выработали свой стиль и отвлекли этого поборника легенд и идей Гриндевальда от своих опытов. Только теперь они попали в собственную ловушку: отсутствие доступа к прессе. Вольдемар покачал головой. — А что с демонизацией меня любимого? Маги переглянулись. — Вы изменились, мой Лорд, — вступила темноволосая ведьма, и Гарри поразился, количеству обертонов в её довольно низком и глубоком голосе. — Стали… другим, — она склонила голову, будто прислушиваясь к чему-то внутри себя. — Вы и раньше не отличались лёгкой аурой, особенно после… некоторых ваших особо опасных экспериментов, но теперь тьма начала сгущаться над вами. Вы стали на самом деле пугающим, и находиться рядом тяжело. — Что ж тогда Драко меня не боится? — растянул губы в улыбке Вольдемар, но глаза его остались холодны и серьёзны. — Когда начались эти изменения, Белла? — спросил он у женщины, и Гарри вдруг понял, что это — Беллатриса Лестрейндж, та, что по слухам запытала родителей Невилла до сумасшествия. Но вот он видел, что та беременна и никогда не станет рисковать ребёнком — Беллатриса ни на секунду не опускала руку с живота, — что вполне адекватна и явно не собирается никому мстить. Гарри растерялся: он находился в воспоминании о Хэллоуине восемьдесят первого, а, значит, нападение на Лонгботтомов произойдёт всего через месяц. Что такого могло случиться с этой самодостаточной женщиной за этот месяц, что она пошла на такое? На сумасшедшую она явно не тянула. Даже Сириус — тоже Блэк по крови — был более ненормальным, чем она. Она потеряла ребёнка? Была влюблена в Волдеморта? Её прокляли? Подставили? Заставили? Она на самом деле садистка? Всё ложь? Что? — Драко не боится, потому что эмпат, — пояснила женщина. — Он чувствует вас и, — она прищурилась. — Я бы сказала, кормится вашей магией, той, что вы излучаете в пространство. Кормится и перерабатывает в свою. Потрясающе талантливый мальчик. Вытащил откуда-то из крови Блэков способности конденсатора. — Сроки, Белла, — напомнил Волдеморт. Женщина отвлеклась от ребёнка и задумалась. — Я бы сказала, с лета. Это не сильно заметно, происходит постепенно, но подспудно давит. Всё это заставляет неосознанно… проникаться подобными отвратительными статьями. Волдеморт хмыкнул и собирался что-то ответить, но тут семейная идиллия была нарушена. С грохотом распахнулась дверь, и в гостиную влетел запыхавшийся Питер Петтигрю, сдув пламя нескольких свечей. Всклокоченный, в пыльной мантии, он, не обращая ни на кого внимания, упал в ноги Волдеморта и только тогда кратко перевёл дыхание. — Мой Лорд! Щиты на доме Поттеров пали, Фиделиус взломан! Я сразу трансгрессировал к ним, но внешне чары работают, а внутрь попасть нельзя. Там остался Сириус, но он не Хранитель, сможет наблюдать только за периметром. Патронус для Джеймса вернулся, — мужчина поднял глаза, и Гарри увидел бледное от недосыпа лицо, похудевшее и измождённое, поразившись, насколько же молод был коленопреклонный человек. Волдеморт встал, лицо превратилось в непроницаемую маску. — Всем оставаться здесь, никуда не выходить. Остальным отправьте Патронусов, чтобы собирались здесь. Официальная версия — вы ждали меня, чтобы ритуально погасить огни*, — он стремительно направился к выходу, пока другие маги спешно наколдовывали Патронусов. — Питер, со мной! Петтигрю вскочил с колен, пошатнулся, но не упал и поспешил за господином. Они трансгрессировали на уже знакомую улочку, даже не попытавшись трансфигурировать мантии. В Хэллоуин встречалось и не такое. Повсюду висели яркие фонарики, а в окнах зловеще скалились щербатыми неровными ртами крупные оранжевые тыквы, но вместо искрящегося ощущения праздника они нагнетали давящее чувство неизбежности. Лорд широкими шагами направился вверх по улочке, Питер семенил следом. — Годрикова Впадина, 17, — тихо произнёс он, раскрывая тайну Хранителя Фиделиуса. — Сириус не знает про помолвку. Волдеморт отрывисто кивнул и накинул капюшон. Чёрный пёс, сидевший почти у самой обветшалой калитки, встал на четыре лапы и оскалился. — Спокойно, Бродяга, — поднял руки Питер, и на обеих ладонях засветились руны. Собака захлопнула пасть, и через мгновение на её месте стоял высокий мужчина, в котором Гарри узнал Сириуса. Тот почти не изменился, но этот выглядел самым настоящим серцеедом, хотя таким же измученным, как Питер. — Ничего не изменилось, — отрапортовал он. — Никто не входил, никто не выходил. Волдеморт кивнул и достал палочку. Такого колдовства Гарри ещё не видел. Филигранное и точное, но при этом невероятно мощное даже в воспоминании. Граница участка, очерченная калиткой, засветилась, превращаясь в полупрозрачный купол, и сквозь рябь защиты стал виден силуэт домика Поттеров и когда-то роскошного участка, сейчас представлявшего собой поле боя. Вывороченные кусты, воронки и рытвины, следы огромных зверей, щедро усыпанные лепестками кроваво-красных пионов и обломанными стеблями цветов. Гарри содрогнулся. Такого он не мог себе представить. Он неожиданно подумал, что никогда не бывал на могиле родителей и не интересовался, что же стало с его домом. Довольствовался тем, что он «разрушен». Но ведь Авада не разрушает дома? — Что это? — хрипло спросил побледневший Сириус, крепко сжимая палочку. Волдеморт промолчал и начертил свободной рукой в воздухе несколько рун. В куполе появился пустой прямоугольник, достаточный, чтобы сквозь него прошёл взрослый человек. Волдеморт шагнул в него, и защита тут же схлопнулась у него за спиной. Мужчина хотел опустить палочку и выдохнуть, но из дома раздавались поистине жуткие звуки: грохот, треск, крики и маты. Матерился, кажется, Джеймс. Громко и экспрессивно. Отдавал резкие приказания Лили, но так и не произнёс ни одного заклинания, хотя в окнах они мелькали с пугающей частотой. Дверь была распахнута, и Волдеморт бросился к ней. Голос Джеймса стих, как и вспышки заклятий. Раздался грохот и глухой стук. Волдеморт цветисто выругался и ворвался в дом. Чтобы в центральном холле наткнуться на мёртвого Джеймса Поттера. Едва взмахнув палочкой, Волдеморт убедился в этом и мгновенно перевёл взгляд на второй этаж, где находилась детская. В доме царила настороженная тишина, и мужчина сорвался к лестнице. Наверх он буквально взлетел. Второй этаж тоже был разгромлен. Везде валялись щепки, разломанная мебель, покачивались содранные обои, цепляясь за царапины на деревянных стенных панелях. Дверь в конце коридора зловеще поскрипывала. Накинув на себя несколько щитов и скрывающих чар, Волдеморт плавно шагнул к ней. Часы в гостиной пробили десять. Из комнаты донёсся тихий плач, и это заставило Волдеморта ускориться. Плакал явно ребёнок. Спустя несколько секунд маг осторожно распахнул дверь, готовясь к чему угодно, но в комнате никого не было. Только мёртвая Лили лежала перед детской кроваткой, а из перерезанных запястий и лодыжек натекала огромная лужа крови, заливая начертанную под кроваткой пентаграмму. Ребёнок плакал всё громче. Волдеморт сделал осторожный шаг к нему. Лили было уже не спасти. Она своей кровью напитала неизвестную пентаграмму. Волдеморт искренне надеялся, что свою собственную, а не чью-то ещё. Комната пустовала, и это настораживало. Спрятаться на втором этаже было негде: всего две комнаты, одна из которых завалена разрушенной стеной, а всё остальное пространство имело свободную планировку. И только здесь мог кто-то быть. Но никого не было. Волдеморт насторожено осмотрелся, поднял палочку повыше. Ребёнок в кроватке постепенно успокаивался и даже начал улыбаться, как будто узнал человека в капюшоне. Волдеморт подошёл вплотную к телу Лили и взмахнул палочкой, творя какое-то заклинание, как вдруг воспоминание взорвалось сверхновой цвета, света и звука, отголоском боли и холода, и магов выбросило из Омута.