Please don't go and lay me to sleep

Лухана все называли психом. Не так, как ваши друзья восхищенно могут вас назвать, если вы вздумаете вдруг признаться любимой девушке в любви, спустившись с неба на парашюте. Совсем не так. Началось это пару месяцев назад. Ханя мучила обыкновенная бессонница. Организм будто взбунтовался, отказываясь засыпать даже на десять минут — будто ночью могло произойти что-то очень важное, что никак нельзя было пропустить. Конечно, вряд ли это было правдой, но такое оправдание вполне могло сойти за адекватное, а другого, более здравого, объяснения у парня просто не было. И вообще, это все происки организации, не иначе. Лу вышел на кухню, чтобы сделать себе чай с медом и попытаться убаюкать себя народными средствами. Тогда он впервые и увидел Бэкхёна. На подоконнике небольшого окна сидел незнакомый парень. Он сидел, обняв колени руками, и смотрел на ночной город. Безусловно, Ханю следовало удивиться тогда больше. В конце концов, это было не очень нормально. Но, вероятно, он слишком хотел хотеть спать, и других мыслей просто не было в его голове — его бы не удивили даже зеленые человечки, танцующие ламбаду. — Ты замечал, что когда ночью идет снег, фонари похожи на душ? — заговорил парень, даже не обернувшись. Хань налил чай в кружку. Добавил мед. Перемешал. Отпил. Посмотрел на незнакомца. Залюбовался. — А что, снег пошел? — он подошел к окну. И действительно — за окном мельтешили мелкие снежинки. — Зима ведь. Я уже забыл, как она выглядит. Давно не было возможности остановиться и просто оглядеться, представляешь? — Представляю. Та же фигня. — Садись, — парень подтянул колени ближе к груди, освобождая место. Лу сел напротив. Чай грел ладони, а на душе почему-то было слишком спокойно. — Откуда ты здесь? — все же спросил хозяин квартиры. Не столько из реального интереса, сколько из банального приличия. — Не знаю. Разве я не всегда был здесь? — Действительно… Они молчали, наблюдали за снегом и думали — каждый о своем. Лу, например, размышлял на тему того, что ему нужно чуть больше спать, чтобы не сходить с ума и не видеть несуществующих парней в своей квартире. По-настоящему познакомились они лишь на следующую ночь. Странный парень готовил на кухне блинчики. И был вполне реальным. Хотя Лу и был почти уверен, что он был призраком. Или миражом. Или еще чем-то таким, чего в принципе существовать не могло. Но его можно было даже потрогать и ощутить тепло чужого тела, что было странно. По крайней мере, парень был уверен, что никому квартиру не сдавал. Объяснить появление незнакомца было почти невозможно — других вариантов не было. Но они сидели на кухне, уплетали божественно вкусные блинчики и болтали обо всем на свете. О себе явление помнил лишь имя. Но, в принципе, этого было достаточно. Потому что все, о чем они предпочитали говорить, было достаточно отвлеченным, неконкретным. Бэкхён был красивым парнем. Особенно Лу нравились его пальцы — тонкие, длинные. Они были причиной его частых фантазий, и далеко не всегда приличных. Ханю даже не было стыдно за это — для него давно не было секретом, что его привлекают только парни. А Бэк говорил, что важна лишь душа человека. И душа Бэкхёна парню определенно нравилась. Но вот выяснить, взаимно ли это, было почти невозможно. Потому что спросить прямо ему было неловко. Бэкхён же оказался смелее. Просто однажды коснулся губами губ, прерывая поток речи о чем-то совершенно неважном. Все оказалось таким пустяком в сравнении с поцелуем миража. Он нежно прижимался губами к губам, закрыв глаза. А Лу не знал, как снова научиться дышать. Его новым воздухом, определенно, был Бэкхён. — Ты лишь мой сон, но это я обязательно запомню, — прошептал он, касаясь пальцами щеки Ханя. Бэкки считал, что Лу ему снится. Лу — что Бэкки лишь его фантазия. Но оба где-то на краю сознания понимали — это что-то совершенно другое. Что-то необъяснимое. Что-то волшебное. Что-то сказочное. Любовь? Они поверили именно в то, что это любовь. Пусть какая-то неправильная. Пусть с препятствием и расстоянием в реальность. А может, Бэкхёна все же не существовало ни в одной из известных и неизвестных реальностей. Своими сомнениями Лу решил поделиться лишь через месяц. Позвонил Крису и долго рассказывал. Лишь под конец пылкой речи понял, что все это время просто рассказывал о Бэкхёне. И все еще ни разу не упомянул о том факте, что, кажется, его не существовало. А когда все же упомянул — выслушал трепетный братский совет начать спать по ночам и больше не смотреть дурацкие девчачьи дорамы. Придя к выводу, что брат — просто каланча без мозгов, Хань решил обратиться за советом к другу. Чанёль оказался не лучше. Еще и добавил совет обратиться к врачу. Хань сделал вывод, что башнеобразные все дураки, и разговаривать с ними нет смысла — но больше советоваться было просто не с кем. А Бэкхён с каждым разом ощущался все более реальным человеком, занимал все более прочное место в мыслях и сердце китайца. И он часто ловил себя на том, что думал о мираже совсем не как о мираже. Он думал о нем так, точно Бэкхён действительно жил с ним. Парень был рядом почти каждый день и вел себя так, будто они с Лу встречались. Он что-то готовил, иногда убирался, заботился о старшем и иногда встречал его поцелуями. Он появлялся всегда в разное время, но чаще всего ночью — и тогда они все время проводили за разговорами. Бывало так, что они вместе лежали на кровати Ханя, и Бэк ласково перебирал светлые волосы, пока китаец не засыпал. А просыпался он обычно уже в одиночестве. Это было странно. Но он уже не представлял своего дня без мальчика-миража с солнечной улыбкой. Они оба вели себя так, будто ничего необычного с ними не происходило. Однажды Ханю пришла в голову мысль о том, что, возможно, на самом деле Бэкхён мертв. Но это точно не объясняло, почему его можно было трогать. Это обстоятельство, пусть и было странным, все же особенно нравилось Лу. Дальше жарких и нежных объятий и поцелуев пока не заходило, но иногда парень просто умирал от желания обладать прекрасным миражом. Ему было мало его мальчика. Ему хотелось, чтобы Бэкхён не исчезал. Иногда он сжимал парня в объятиях, зарывшись носом в черные волосы, и шептал: — Пожалуйста, не уходи. Я хочу, чтобы ты остался. Умоляю тебя, пожалуйста. Не оставляй меня… Но снова и снова Бэкхён исчезал, оставляя после себя лишь пустоту и воспоминания о теплой коже и головокружительном запахе. И Лу жил бы так и дальше, если бы Чанёль всерьез не забеспокоился о его состоянии — ещё бы, ведь его друг рассказывал ему о несуществующем юноше. А когда Чанёль оставался ночевать — Бэкхён не появлялся. Хотя Хань ждал его почти всю ночь. Под каким-то нелепым предлогом Чанёль заманил друга, по сути, к психиатру. Пак пригласил своего знакомого врача, Чунмёна, в кафе, где они втроем сидели за столиком, непринужденно разговаривая — и Лу даже не думал, что в этот момент его, по сути, тестируют на адекватность. Хань быстро расслабился, наслаждаясь приятной компанией, и очень скоро стал рассказывать о Бэкхёне. Чунмён бросал вопросительные взгляды на друга, а тот лишь качал головой: «Это все неправда». А Лу взахлеб говорил о том, какие мягкие, но непослушные волосы у парня. Как он смешно морщит нос, когда раздумывает над ответом. Как блестят его глаза в сумраке комнаты. О том, что иногда Бэкхён просто без причины кусает Лу, но почти невесомо, больше нежно. Чунмён внимательно слушал его, иногда едва заметно кивая. Со стороны казалось, что он просто вовлечен в беседу. И только Пак знал, что он делает мысленные пометки. Когда они остались вдвоем, врач вздохнул. — Чанёль, ты уверен, что Бэкхёна не существует? Лухан звучит вполне адекватно и убедительно. Он просто сильно влюблен. — Мён, его нет. Сколько раз я оставался, когда он говорил, что «сегодня Бэкки точно будет». И никого никогда не было. Он его просто выдумал. — Или хуже… Он его действительно видит. — Это плохо? — А ты как думаешь? — Я просто хочу, чтобы Лу вернулся к нормальной жизни. Без несуществующих парней. — Тогда нам придётся принять меры.