Please don't go and lay me to sleep

Бэкхён никогда бы не назвал себя особенным. Сколько бы ему не повторяли его родные и близкие о том, что в нем сочетаются самые лучшие человеческие качества — не верил и мнения этого не разделял. Сам себе он казался вполне обычным парнем, не без изъянов и с ограниченным числом достоинств. Такой, как и все на этой Земле. Он мог бы сказать, что был слишком мечтательным и слишком верил людям, но из-за этого еще никто не становился особенным человеком. Не в хорошем смысле, это уж точно. Его родители немного напугались, когда юноша решил посвятить себя помощи душевнобольным. Что-то было в этих людях такое, что завораживало и говорило: «Они нуждаются в заботе». При всей своей трусливости, Бён решил, что он действительно хочет работать в психиатрии. И как-то сразу понял, что не прогадал. Люди тянулись к нему, ведь он умел успокаивать практически одним взглядом. Ему нравилось разговаривать с ними — многие из пациентов были невероятно талантливы и умны. Бэкхёну было их жаль, и в то же время он знал — он обязательно поможет каждому. В нем бурлило желание быть важным и полезным. И для кого-то — незаменимым… Возможно, из-за выбранной профессии ему было трудно сходиться с обычными людьми в привычном всем мире. Парень не знал, как начать разговор, что нужно вообще говорить и как себя вести. Друзей у него почти не было. С личной жизнью и вовсе все было печально. Когда-то давно, еще в школе, Бэкхён ухаживал за одноклассницей, которая ему очень нравилась. Красивая, высокая, стройная, умная, улыбчивая и талантливая. Она не просто растоптала его чувства — она смеялась над ним так, будто к ней подошел с признанием кто-то уродливый и омерзительный, кто-то, кто не достоин даже ее взгляда. Кажется, именно тогда Бэк понял — обложка редко соответствует содержанию, а людям свойственно обманывать, глядя прямо в лицо. Не сказать, что этот случай отбил у него желание встречаться с девушками (хотя с тех пор он смотрел на них с некоторой опаской), но ситуация оставила свой отпечаток на доверчивом сердце. Бён больше не хотел вверяться. Не хотел открываться. Не хотел становиться уязвимым. Только вот это привело к тому, что к своим 26 годам юноша ничего не смыслил в отношениях — партнеры были, и разные, а отношений — никогда. И в целом его самого это устраивало. Как ему казалось. А казалось Бэкхёну так ровно до того момента, как ему стали сниться странные сны. В какой-то степени он был ученым и в бредни про вещие сны не верил. Но в той же степени своей учености он знал — все беды из нашего подсознания, и ответы нужно искать там. Ему снилось, что он живет с каким-то парнем. Просто живет. Они вместе что-то делают, разговаривают, молчат. Там, во сне, Бэкхён мог чувствовать запах блинчиков, что жарил, тепло кружки чая в руках, глубину глаз незнакомца. Там, во сне, важнее этих глаз вообще ничего не было. Они всегда смотрели с трогательной заботой и интересом. Но утром парень никогда не мог вспомнить лица и имени юноши. Никак. Преследовало призрачное опасение, что он реален. Казалось, что нужно запомнить хотя бы имя и найти его. Бэкхён, конечно, представлял, насколько глупо он бы выглядел со своим: «Привет. Мы не знакомы, но ты мне снишься каждую ночь. Давай встречаться?» За такое можно получить раз и на всю жизнь. Но со временем это опасение таяло — парня просто не могло существовать. Бён даже не был на сто процентов уверен в том, что каждую ночь видит одного и того же парня. Но снов своих ужасно смущался. Особенно, когда во сне он вдруг сам этого незнакомца поцеловал. Это Бэк запомнил хорошо — ощущение теплых губ на губах и мягкой кожи под пальцами. Они так отчаянно прижимались друг к другу, будто знали, что когда сон прервется — ничего уже не вернуть. И остановиться не могли. Ни в этом сне, ни в следующих, когда юноша почти наяву ощущал, что им обоим очень хочется зайти дальше поцелуев и разговоров. Но не заходили. Прерывисто дышали во влажные и припухшие губы, краснели, стыдливо прятались за подушками и не заходили, позволяя себе лишь новую порцию головокружительных поцелуев спустя короткое время. И ведь Бэкхён помнил, что целоваться было до невозможности прекрасно. Это помнил. А с кем — нет. — А как у вас обстоят дела с личной жизнью наяву? — спокойным тоном спросил Чунмён, сцепив руки в замок. Бэкхён недовольно зашипел. Вот уже больше месяца ему снятся эти сны. И выматывают настолько, что он даже на работе засыпал. И снова видел их. Вот и решил сдуру обратиться за советом к главврачу. — Мён, пожалуйста. Ну, не пациент же я, — парень устало потер лицо ладонями. — Но я серьезно. Не мне тебе рассказывать, что голодному снится еда, бездомному — дом, беременной женщине — дети, незамужним — женихи… — Ну круто, я типа теперь незамужняя дама? — Бэкхён фыркнул, обиженно надувая губы. — Вот тебе и ответ. И перестань. Ты сам пришел. Просто… Даже не знаю… Стоит попытаться наладить личную жизнь, и тогда сны станут явью. Ты ведь и сам это знаешь, — Мён был прав, они оба это знали. Но до чего же не хотелось это признавать. Это значило бы, что Бэкхён признает свою уязвимую сторону. — И как, скажи на милость, ее наладить, если я сутками здесь, с пациентами? — А что Сэхунни? Упоминание санитара немного выбило Бэка из колеи, и он затравленно посмотрел на врача. Вот уже которую неделю за ним ухаживал молодой парень, Сэхун. Он был немного моложе Бэкхёна, много выше и был таким, о каком мечтают все девочки от четырнадцати и до семидесяти лет. Санитар был до дрожи в коленях красивым: черные мягкие волосы, красивые глаза, которые смотрят прямо в душу, прямой нос, выдающиеся скулы, тонкие губы, красивый подбородок, длинная шея с манящими родинками, широкие плечи, длинные ноги, сильные руки. Бэк до обморока его боялся. Потому что не верил, что такой изумительный парень вдруг решил обратить свое королевское внимание на невзрачного врача. Нет, с самооценкой у Бёна все было в порядке. Но объективно Сэхун был сногсшибательно красивым. А Бэкхён — нет. И несмотря на это санитар приглашал на свидания, делал комплименты, дарил какие-то подарки. Даже просто кофе приносил в ординаторскую, когда это действительно было нужно. А на удивленный взгляд всегда отвечал, что просто чувствует, когда нужен Бэку. Еще в самое первое приглашение на свидание врач отказался, добавив, что ни за что и никогда. Но Сэхуну, кажется, было наплевать на отказы. Каждый день, снова и снова он не оставлял попыток завоевать Бэкхёна. Это, безусловно, тешило самолюбие. — Санитар О снова пригласил меня на свидание, — нехотя ответил парень, — И я снова отказал. — Почему? — Чунмён нахмурился, — Сэхунни мальчик упертый и однажды возьмет тебя измором. Только к тому времени, я боюсь, ты ему уже будешь неинтересен. А сейчас у тебя есть изумительная возможность решить проблему со снами. Дай Сэхунни шанс. — Ты говоришь, будто он твой сын. — И ты мой сын, и каждый пациент. То, что по лицу Сэхуна трудно читать эмоции, не значит, что у него их нет. Поверь мне, он очень расстраивается, что ты не отвечаешь ему взаимностью хоть немного. Ну неужели он тебе неприятен? — Не в этом дело… Я боюсь просто… — Значит так. Выписываю тебе такой рецепт. Свидание с Сэхуном, которое обязано закончиться в постели. — Мён! — Бэкхён почувствовал, как щеки покрылись румянцем смущения. — Как врач тебе это советую. И как друг тоже. Жаль, конечно, что сегодня нового пациента привозим, думал отдать его тебе. Но нет, дудки. У тебя свидание и никаких пациентов! Побороть свое смущение и подойти к Сэхуну оказалось не так просто. Тем более, что Бэкхён очень переживал, что парень уже на него обижен так сильно, что и свиданий никаких ему не нужно. Но санитар внимательно выслушал то, что врач считал речью, а потом его лицо осветила улыбка. Такая, какой раньше Бён и не видел. Вполне искренняя, настоящая. От нее стало вдруг теплее и спокойней. Возможно, Чунмён был прав. Возможно, просто стоило дать шанс себе и этому парню. Сэхун привел юношу в какой-то ресторан, где вкусно пахло, но наверняка все было безумно дорого. Бэкхён даже засмущался. Он думал, что они пойдут в кино или в какую-нибудь дешевую кофейню, где можно просто так поболтать. Он даже забеспокоился, что выглядит недостаточно хорошо для этого места. Правда, будто почувствовав это, Сэхун уверил его, что выглядит Бэкхён потрясающе, хотя и непривычно видеть его без белого халата. Парень лишь смущенно ответил, что О тоже выглядит очень красиво, за что получил полный умиления взгляд. Минут через двадцать смущение как рукой сняло. Бён наконец-то расслабился, поняв, что никто над ним не собирается сейчас смеяться и издеваться. Сэхун внимательно его слушал, добавлял что-то, шутил и смеялся. И в его взгляде было что-то такое, от чего выпитое вино будто превращалось в шампанское, пузыриками щекоча живот. От этого взгляда одновременно хотелось спрятаться и утонуть в нем, чтобы без остатка и никогда не всплыть. Между ними что-то происходило. Какая-то химия, как обычно говорят. С Сэхуном было легко, почти так же, как с неизвестным парнем из сна. Даже закралась мысль, что именно он и снился Бэку все это время, а он, дурак такой, боялся и убегал — жаль, проверить было нереально. Разве что собрать все силы в кулак, чтобы этой ночью обязательно запомнить хоть что-то связанное с парнем из сна. Из ресторана они ушли почти перед самым закрытием. На улице уже было зябко, и едва вступившая в свои права весна явно не собиралась радовать теплом. Они немного прошлись, остановившись под фонарем. В его свете было отчетливо видно, как в воздухе кружит что-то невесомое, белое. Бэкхён задрал голову, пытаясь разглядеть и понять, что же это. — Разве шел снег, когда мы вышли? — удивленно спросил он. Сэхун смотрел на него долгим взглядом, а потом внезапно коснулся ладонью щеки. От этого теплого касания все внутри парня задрожало в предвкушении. Большой палец скользнул по нижней губе, а потом О склонился, даря им их первый поцелуй. Бэкхён закрыл глаза, привстав на цыпочки и сжав в руке куртку Сэхуна. Сладко. Волшебно. И очень тепло. Спустя несколько мгновений О отстранился и улыбнулся. — Это не снег, — хрипло прошептал он, — В соседнюю кондитерскую завезли булочки с сахарной пудрой, — в его глазах очень красиво отражался свет фонаря. И все вокруг было таким сказочным. Бэкхён невольно облизнулся, понимая, что сладко было из-за пудры — хотя он был уверен, что не только. А Сэхун снова склонился, целуя глубже, отчаянней. И Бён убедился — сладко было, потому что это Сэхун. Впервые в своей жизни Бэкхён засыпал абсолютно счастливым. Он чувствовал себя правильно, нежась в горячих объятиях молодого и красивого парня, который показал ему, насколько потрясающим может быть занятие любовью. Еще днем, когда Бён вышел из кабинета главврача, он решил — никакого интима, это просто свидание. Но когда поцелуи стали кружить голову, он понял — он просто не сможет отпустить Сэхуна сегодня. Бэк будто сошёл с ума. Как они добрались до квартиры врача, он уже и не помнил. Помнил только, как его вжимали в каждую удобную для того поверхность, требовательно и жарко целуя. Помнил, как оказался на кровати, любуясь сильным и красивым телом О. Помнил, как юноша сладко мучил его, выцеловывая дорожки узоров на его теле. Как вошел, срывая вскрик удовольствия и тут же глуша его поцелуем. Как от удовольствия хотелось выть и до крови царапать спину О. Как они оба, едва отдышавшись, снова тянулись друг к другу, чтобы продолжить. Под утро, в сильных руках парня, Бэкхён чувствовал себя опустошенным и счастливым. Он не знал, значило ли это что-то для Сэхуна, или это была лишь интрижка. Но об этом можно было поговорить и позже, чтобы не портить впечатления от, без сомнений, лучшей ночи в жизни. Ночи, когда Бэкхёну не снились сны.