Другой Хогвартс

Пухлый мальчик спал в кровати, трогательно подложив ладошку под щеку. Во сне он улыбался. Но проснуться самому ему не дали. - Невилл, вставай, соня! – громкий немолодой женский голос зычно прозвучал где-то. Спящий мальчик нахмурился, но не проснулся, а лишь повернулся на другой бок и закрылся одеялом с головой. - Невилл, подъем! – прозвучал голос совсем рядом, и одеяло было сдернуто с кровати. - Ба! – недовольно просипел мальчик. – Дай поспать! Ну хотя бы полчасика! Сегодня же мой день рождения! - Именно потому, что сегодня твой день рождения, ты должен встать пораньше. – непреклонным тоном возвестила женщина. – У нас очень много дел. Невилл приоткрыл один глаз и посмотрел на стоящие рядом часы. - Восемь утра! – простонал он. – Ну кто встает в такую рань! - В скором времени тебе предстоит вставать еще раньше. – помахала та перед его носом конвертом. – Так что марш на пробежку. У тебя полчаса. Если за это время ты не пробежишь положенных двух километров, останешься без завтрака. Глаза мальчика зажглись в предвкушении. Он принят в Хогвартс! Волна эйфории прошлась по его телу. Он в числе лучших! И все же Невилл со стоном поднялся с кровати и начал одеваться. Как же он ненавидел все эти физические нагрузки! Он терпеть не мог ранние подъемы и был готов придушить того, кто придумал так рано вставать, даже если солнце было высоко. Он ненавидел физкультуру в любом виде, а утреннюю пробежку в любую погоду особенно. Ему казалось, что он готов продать душу дьяволу, лишь бы его навсегда лишили обязанности заниматься спортом. Впрочем, иногда он отводил душу. Когда его бабушка особенно его допекала, он подстраивал ей какой-нибудь несчастный случай. Не смертельный, конечно, но мало приятный. Синяки, ссадины, ушибы, вывихи, растяжения – бабушка или ее двоюродный брат, часто бывавший в доме, регулярно их залечивали. Нет, Невилл любил своих родственников, все же, больше у него никого не было, но иногда они так доводили его, что он срывался. Особенно после того, как навещал своих родителей. Они лежали в психиатрической больнице уже десять лет. Невилл знал, почему и как они там оказались. И кто свел их с ума. Фанатичка, известная отравительница Беллатриса Лестрейндж пичкала их разными настоями, заставляла вдыхать газы, что в конечном итоге и свело их с ума. Невилл знал, как выглядит эта женщина. Ее фотографию он хранил в потайном отделении своего стола. Он мечтал однажды выйти на нее, посмотреть в глаза и убить. Тихо, но так, чтобы об этом стало известно. Жестоко. Ему хватит на это сил, умений, и совесть не будет его мучить. Его родители будут отомщены. Именно эта мысль помогала ему смириться с пробежками, об этом он думал все то время, что проводил на треке или спортивном зале. Он представлял различные способы убийства своего врага, доставшегося ему по наследству. Месть сладка, а мысли о ней приятно грели его душу. В такие моменты в общем-то добродушное лицо мальчика искоренялось злобным оскалом загнанного в ловушку дикого звереныша, который хотел выбраться любой ценой. Невилл знал, что однажды придет день, час, минута, когда он расправится с этой женщиной, лишившей его родительского тепла. Он искренне ненавидел ее, когда покидал родителей. Волна гнева поднималась в нем, словно цунами, ему казалось, что он мог бы голыми руками задушить эту отравительницу, не взирая на их разницу в возрасте. Невилл точно знал, где сейчас находится Беллатриса – в тюрьме Азкабан. Темное, мрачное строение, находящееся на одинокой скале посреди Северного моря. Башня, обдуваемая холодными ветрами, обдававшими стены холодными солеными брызгами. В эту тюрьму свозили тех, кто настолько провинился перед обществом страны, что остаток его жизни превращали в живой ад. Вой ветра, холод воздуха, дрянная еда, болезни, насмешки, насилие, пытки от скуки – из этой тюрьмы выхода не было. Никогда и никому. Здесь умирали. Охранники, знающие о мастерстве Наемников, доподлинно проверяли, умер ли заключенный. Для этого пускались в ход различные способы – от щекотки до съедания заживо крысами. Тело могли выбросить в море, связав цепями и камнями, или же отдать на съедение. Это зависело от родственников. Невилл мечтал попасть в эту тюрьму и поучаствовать в жизни Беллатрисы. Он знал свои способности, а Хогвартс только упрочит их и откроет новые, разовьет их. Он станет мастером своего дела! Об Академии Наемников он знал с самого начала – бабушка и не думала скрывать, кем была она сама, кем были его родители. И его самого готовила к этой же профессии. Невилл не думал, будет ли он убивать в дальнейшем, но все годы, которые он проведет в Хогвартсе, и все знания, что он там получит, будут направлены только на одно – мучительная и долгая смерть Беллатрисы Лестрейндж. Это было целью его жизни. И ради этого он готов был положить всего себя, все годы. Он не умрет, пока та, что свела с ума его родителей, будет жить. С такими мыслями Невилл бегал свои кроссы, тренировал свои мышцы. После утренней пробежки он сел завтракать. И бабушка его обрадовала, что утром на его имя пришло письмо из Хогвартса – он принят! У Невилла загорелись глаза от счастья – он стал ближе к своей мечте! Она стала практически осязаема! Еще каких-то семь лет, и он сможет поквитаться с безумной фанатичкой! Он дождется. Он умеет ждать. Ничто так не сокращает время в ожидании, как плотная подготовка. И Невилл Долгопупс принялся с удвоенной скоростью поглощать завтрак, чтобы скорее отправиться в новый для него мир – мир Наемников-убийц.