Другой Хогвартс

- Петунья, дорогая! – зычный мужской голос прогудел где-то в коридоре. - Вернон, я тут! – отозвалась женщина и выглянула с кухни. - Хорошо, что ты дома. – проговорил он, проходя и садясь на стул. – Нужно поговорить. Мальчики дома? - Нет, гуляют. – покачала женщина головой. – Что-то случилось? - Можно сказать и так. – задумчиво нахмурился ее муж. – В общем, мне на работе предложили повышение. Серьезное. И соответствующую зарплату. - Это же прекрасно, дорогой! – всплеснула руками жена. – Поздравляю! Что за повышение? - Возглавить филиал. В Лондоне. – мрачно закончил Вернон. Петунья от неожиданности откинулась на стол. - Лондон? – еле слышно проговорила она. - Да. Ты знаешь, чем это может обернуться. Ему же скоро одиннадцать… - Да. – безрадостно согласилась женщина. – И он может получить это письмо. - И наверняка получит, если мы вернемся. Он из их мира. - А если не возвращаться? - Все будет как есть. Наверное. Мы не знаем наверняка. – развел руками Вернон. - А твоя работа? Что ты сказал? - Что мне надо подумать, т.к. это серьезный шаг – переезд за океан, пусть и на Родину. - Лондон… Мы десять лет не были там с тех пор как… - Да, много времени прошло. Может, сейчас все успокоилось уже? Ведь не вчера же это все было. - Думаешь, ему там будет безопасно? – недоверчиво спросила Петунья. - Нет конечно, учитывая, что это за мир. – тут же откликнулся ее муж. – Но это его мир. Да и к тому же, мне иногда кажется, что он себя тут чувствует как будто лишним. Да, мы заботились о нем, заняли спортом по максимуму, но в его глазах иногда такое… - Ты тоже это замечаешь? – подняла глаза на мужа Петунья. – А я все надеялась, что мне кажется… Вернон лишь покачал головой. Петунья горестно вздохнула. - Что ж, значит, переезжаем. Как бы мне хотелось, чтобы все обошлось… - Радость моя, ты же знаешь, все что ни делается, все к лучшему. – обнял ее Вернон, и Петунья заплакала. Ближе к вечеру в дом вбежали два сорванца – высокий худой мальчишка с озорными зелеными глазами, чей блеск усиливался из-за стекол очков, и полный мальчик, совершенно на него не похожий – небольшого роста, круглый, с карими глазами. Они весело смеялись над чем-то и громко хлопнули дверью. - Мам! – крикнул первый. – Мы дома! - Покушать есть? – присоединился второй. - Конечно, ребятки! – откликнулись они. – Мойте руки, переодевайтесь и идите ужинать. Нам с вашим отцом нужно кое-то рассказать вам. Когда мальчики уселись за стол и начали уплетать ужин, то Вернон начал говорить. - Мне на работе предложили серьезное повышение, вместе с зарплатой, разумеется, и мы с мамой думаем, что надо согласиться. - Здорово, пап! – проговорил один из ребят, а второй кивнул. - Но дело все в том, что для этого нам надо переехать. - Куда? – серьезно спросил зеленоглазый. - В Лондон, сынок. – улыбнулась Петунья. - Так далеко… - скривился второй мальчик. - Но, Дадличек, это же наша Родина. – заметил его отец. - Будет весело, братец! – шутливо толкнул брата зеленоглазый. - Гарри, тебе вечно на месте не сидится! – скривился Дадли, потирая свой пышный бок. - Так вы не против? – заискивающе спросила Петунья. - Нет! – выкрикнул Гарри, а Дадли лишь кивнул. Ему эта идея не нравилась, но просто потому, что было лень. - Значит, переезжаем. – заключил Вернон. Через неделю семья уже жила в небольшом пригороде Лондона под названием Литтл Уингинг по адресу Тисовая улица, дом номер четыре. Когда первые вещи были распакованы, мальчишки убежали на улицу изучать окрестности. Далеко они не убегали, но это не мешало им целыми днями пропадать где-то и играть во что-то, типа поиска кладов. Каждое утро они убегали, чтобы вернуться пыльными и уставшими к вечеру. В тот памятный день, когда жизнь Гарри очень сильно поменялось, все было, как обычно. Позавтракав, они с Дадли убежали. А когда вернулись, то застали крайне необычную картину – мама плакала, а папа утешал ее, как мог. - Мам, пап, - неуверенно позвал их Дадли, - что-то случилось? - У нас кто-то умер? – спросил Гарри. Вернон лишь горестно вздохнул, а Петунья бросилась к Гарри и порывисто обняла его, крепко-крепко. - Прости меня, сынок, умоляю, прости! Я хотела, как лучше! Я надеялась, что этого не произойдет… - и она еще пуще залилась слезами. - Мам, - начал плакать Гарри, - что случилось? Петунья оторвалась от Гарри, усадила его на диван, а сама села на стул напротив. Ее муж сел рядом, взяв за руку. Дадли присоединился к Гарри. Ему вся эта ситуация тоже не нравилась. - Тебе пришло письмо сегодня днем. – начала его мать, кивнув головой на стол. – Прочти его. Гарри взял письмо, удивившись его внешнему виду – как будто старинное, но однозначно напечатанное. Странное слово «Хогвартс» и не менее странная сургучная печать. Гарри вскрыл письмо и прочитал: - Мистер Гарри Поттер, Академия Наемников «Хогвартс» и ее директор Профессор Альбус Дамблдор рады проинформировать Вас, что Вам предоставлено место в обучении в нашей Академии. Пожалуйста, ознакомьтесь с приложенным к данному письму списком необходимых книг и предметов, соответствующих Вашему курсу. Ждем Ваш ответ не позднее 7 августа. Занятия начинаются первого сентября. Напоминаем родителям, что первокурсникам не положено иметь собственное оружие, но разрешается взять питомца – кошку или собаку. С уважением, Минерва МакГонагалл, заместитель директора. Гарри перевел недоумевающий взгляд на родителей. - Мам, почему ты решила, что это мне? Тут какой-то Поттер. А я Карст. - Ты - Поттер, сынок. – как-то нерадостно сказал Вернон. - Чего? – не понял он, а Дадли в изумлении воззрился на брата. - Это очень печальная история, Гарри, - начала Петунья, - давняя и кровавая. Мы с папой никогда вам ее не рассказывали, потому что пообещали одному человеку об этом. Моей сестре. Когда-то у меня была родная сестра, младшая. Ее звали Лили. Лили Эванс. Когда она вышла замуж, то стала Лили Поттер. Когда мы были маленькими, то крепко дружили. В день, когда ей исполнилось одиннадцать, ей пришло точно такое же письмо. – Петунья кивнула на конверт, который Гарри смял в напряжении. – Мы сначала не поняли, что это за Академия, а потом узнали, что там обучают на наемных убийц. Родители не хотели отдавать туда Лили, но она настояла – метнула нож в них в пылу ссоры. Нож прошел четко между их головами, хотя они сидели очень близко друг к другу, и вошел глубоко в стену. В тот момент родители поняли, что им лучше согласиться с решением дочери. Лили с детства любила все острое. При взгляде на любой колюще-режущий предмет ее глаза загорались огнем неподдельного интереса. Я любила играть в куклы, а Лили - метать ножи. Мы были очень разными. Я не понимала и не разделяла ее увлечение, но мы были сестрами и редко ссорились. Но в тот момент я испугалась ее. Я поняла, что Лили – убийца и выкрикнула ей, чтобы она убиралась из дома, убийцам не место среди нас. В тот самый момент наша детская дружба закончилась. Родители отдали ее в Академию, и Лили приезжала только на летние каникулы. Мы практически не общались и не виделись с ней. Пока однажды она случайно не увидела, как ко мне приставало несколько взрослых ребят. Было темно, вокруг никого не было. Лили спасла меня. Она за минуту буквально уложила их всех на землю, а меня быстро увела домой. Помню, я рыдала у нее на коленях, благодарила за помощь и извинялась за свое поведение, которое было далеким от сестринского. Она же утешала меня и говорила, что ни в чем не винит. С тех пор мы вновь стали сестрами, проводили вместе весь день. Она рассказывала мне о своей жизни, учебе, я - о своей. Она мне очень помогала со школой – у них там углубленное изучение предметов, и ей мои задачки были раз плюнуть. Она сидела со мной и объясняла, как решить ту или иную. Терпеливо объясняла. Когда она была малышкой, я читала ей сказки, а когда мы стали подростками, она мне объясняла учебники. – Петунья грустно улыбнулась. – Там же в Академии она встретила свою любовь – однокурсника Джеймса Поттера. Они учились на одном факультете. Они очень любили друг друга, и никто не удивился, что они быстро поженились. А спустя примерно год тридцать первого июля у них родился сын Гарри. Мы продолжали видеться, у нас появилась новая тема для общения – дети. Ведь Дадли на тот момент было всего три недели. И все было хорошо, пока однажды Лили не появилась со своим сыном вся в слезах. Я была в таком шоке, что не могла ничего сказать – я никогда не видела, чтобы Лили плакала. Если ее что-то не устраивало, а ее слов не слушали, она сразу хваталась за нож. Расстроенная Лили – это нонсенс, а уж плачущая – вообще нереально. Однако она плакала. Рыдала. Когда я усадила ее рядом, она сказала, что им с мужем грозит серьезная опасность, их могут убить. Но она хотела защитить их сына. «Он – самое дорогое, что у меня есть.» - Сказала она мне тогда. И я, как мать, прекрасно понимала ее. Она просила меня защитить его, чтобы он остался жив. А они, если выживут, обязательно найдут нас и заберут его. Лили протянула мне конверт, в котором были документы на нас четверых: Вернон и Петунья Карст и их сыновья-близнецы Дадли и Гарри Карст, рожденные двадцать третьего июня. А еще там были билеты в один конец в США в тихий небольшой городок, где мы могли бы затеряться. Все это время, что Лили мне рассказывала об опасности, что ей грозила, она неотрывно смотрела на тебя спящего на кровати. Она не смела к тебе прикоснуться, т.к. боялась, что малейший жест в твою сторону – и она не сдержится, не сможет тебя оставить. Хоть это и означало бы твою смерть. Лили была в истерике, она валялась у меня в ногах, умоляя защитить ее кровиночку, позаботиться о нем, как о родном сыне, чтобы он ни в чем не нуждался, рос в любви и благополучии. Я уверяла ее, что все обойдется, что я позабочусь о своем племяннике, что время пролетит незаметно, и Гарри даже не заметит ее отсутствия. Лили было очень плохо, от душивших ее слез она еле дышала. В таком состоянии она и выбежала, не взглянув на тебя на последок, не поцеловав. Это страшно оставлять своего ребенка. Я же обещала заботиться о тебе, как о своем Дадли. И мы улетели. Поначалу я была уверена, что Лили или Джеймс приедут, потом стала надеяться. А потом перестала даже верить в это. Никаких новостей. Долгих десять лет. Когда Вернон рассказал мне о предложенном повышении, мы понимали, к чему это может привести, но также мы понимали, что не в праве лишать тебя правды о твоем рождении. Я лишь надеюсь, что ты простишь нас за эту ложь. Я действительно люблю тебя не меньше Дадли, хоть ты - мой племянник. Гарри молча слушал рассказ его… тети. Этими новостями он был убит. Хотя подсознательно у него закралась мысль, что теперь понятно, почему у него было ощущение, что его мама другая. И почему его так тянет к спорту, особенно фехтованию. Хотя и метание ножей его тоже привлекало. И почему он не очень похож на родителей. Потому что они ему не родители. Точнее, не биологические родители. Гарри продолжал молчать, глядя на письмо, перевернувшее всю его жизнь. - Мам, - протянул Дадли, - а какая наша настоящая фамилия? - Дурсль. – ответил его отец. – Наши подлинные документы хранились в лондонском банке. В день приезда мы забрали их оттуда. - Что мне делать, мам? – негромко спросил Гарри. - То, что ты считаешь нужным. – мягко улыбнулась та, кого он всегда называл мамой. - Найти убийц моих настоящих родителей и отомстить? Гарри пристально посмотрел Петунье в глаза, и та не выдержала и отвела взгляд. Вернон тоже посмотрел в сторону. Дадли хмуро посмотрел на своих родителей, потом на Гарри и чуть кивнул ему. Он бы так и поступил. - Хорошо. – сказал Гарри. – Я отправлюсь в эту Академию. И найду тех, кто стоит за их убийством. И убью его сам. Я отомщу за них, за нас. - Гарри, сынок. – расплакалась Петунья. - Можно я и дальше буду звать тебя мамой? – робко спросил Гарри. - Ты – мой сын, Гарри! – бросилась к нему Петунья и обняла его что было сил. – Никогда не забывай об этом! - Спасибо, мамочка! – сквозь слезы прошептал Гарри, а сам сжал с ненавистью письмо, давая себе слово найти и наказать убийц, разрушивших их семью.