***
В свой первый учебный день Цвен не желал опаздывать, и, быстро собравшись, выбежал за пределы дома. Уже привычный вопль соседских собак оглушил его, но это не помешало ему поздороваться соседями. Цвен — доброжелательный девятилетний мальчик, чьи родители достойно воспитывают единственного ребенка. Так думают соседи семьи Бернштайн о юном Цвене. Но ведь чужая семья — потемки. Внешний облик обманчив. Двадцать минут ходьбы, и мальчик дошел до школы, что уже наполнилась бесчисленным количеством детей. Они вновь создавали внутри помещения звонкий шум и безликую толпу, сквозь которую Цвен пробирался к нужному классу. Зацепившись рюкзаком за ручку двери и наступив на ноги другим ученикам, он добрался до кабинета, где было ничуть не спокойнее. Пахло вымытыми полами и свежей краской, покрывавшей стены кабинета. Его вид еще в предыдущем учебном году заставлял окунаться в атмосферу конца прошлого столетия. Как только Цвен занял место за партой, в класс вошла учительница, одарив ребят бодрым приветствием и широкой улыбкой, получая взаимность от учеников. Мальчик внимательно слушал материал урока, записывая его в тетрадь аккуратными закругленными буквами. — Перемена небольшая, не опаздывайте на следующий урок! — громко заявила женщина весело убегающим из кабинета ребятам и ушла вслед за ними. Цвен закрыл тетрадь и стал осторожно глядеть на Луизу, которая смеялась с подругами. Он бегло отвел взор в сторону, заметив на себе ее взгляд, и недавно бледные щеки горячо запылали. — Денег на парикмахерскую нет, Бернштайн? — надменно выдал Алекс и окружил вместе с друзьями парту мальчика. — Я всегда так ходил, и мне это нравится, — спокойно ответил Цвен, вставая из-за стола, однако один из ребят толкнул его обратно. Он резко упал на стул, недовольно поморщился и негромко крикнул от возмущения. — Ты и твоя семья не явились вчера на праздник, — снова начал толстяк, подняв вверх маленький, немного приплюснутый нос. — Зуб даю, они постеснялись выйти с тобой на улицу, — добавил он, приблизив свое круглое покрасневшее лицо запредельно близко к источнику неприязни, отчего почти все одноклассники залились глупейшим смехом. Если бы взглядом можно было метать молнии или огненные шары, Алекс со своими белокурыми друзьями уже давно лежали без сознания. Однако Цвен мог лишь непрерывно сверлить главаря глазами, прикрытыми черными локонами волос. Алекс надавил на самое больное для мальчика. Но он стойко держался, не давая волю слезам, что казалось вот-вот вырвутся наружу, лаская побледневшие от обиды щеки. — Ты похож на девчонку! — завопил обидчик, желая унизить Бернштайна на глазах у одноклассников. Те в свою очередь жадно поглощали накалившуюся атмосферу в кабинете, в ожидании кульминации. — Ты жалкий и уродливый, — выплюнул Алекс, сильно толкая Цвена в плечо, от чего тот качнулся назад, едва не падая со стула. Цвен на мгновение отвел взгляд на массовку Алекса, что почти с воплем смеялась, высказывая сквозь хохот одобрения обидчику. Казалось, от этого он становился все сильнее и увереннее в себе. Подобно монстру, что питается эмоциями. — Отстань от него! Смех резко прекратился, и все дети, включая Бернштайна, шокировано уставились на соскочившую со стула девочку. Это была Луиза. Ее аккуратные светлые косички раскачивались в такт ее тяжелому дыханию, а маленькие кулачки крепко сжались. Казалось сейчас внутри Цвена вспорхнула и плавно затрепетала крылышками маленькая светлая бабочка. На лице его мелькнула слабая улыбка, а в сияющих глазах затаилась невесомая надежда на взаимность. — Кто защищает Бернштайна, тот наш враг! — визжал Алекс, схватив Лу за косичку, чуть ли не прижимая к полу ее хрупкое тело. Девочка беззащитно закричала, пытаясь ухватить руку обидчика. «Цвен!», — только смогла прокричать она, замечая его, яро кинувшегося на Алекса. Все происходило подобно кадрам кинофильма, и на первом из них Бернштайн схватил задиру, замечу, что его страх и обида ушли глубоко в душу, уступая место чему — то, раннее неведомое мальчику. Второй кадр — он оттолкнул неуклюже качнувшегося в сторону Алекса, чьи друзья в страхе поспешили вжаться в парту. Третий кадр, на котором Цвен бросил обидчика головой прямо в стекло окна, разбивая его. В классе повисла тишина. Ее нарушал лишь жалостный стон толстяка, никак не способного прийти в себя после удара, и тяжелое, даже звериное дыхание Бернштайна. Никто не посмел сдвинуться с места, пока Цвен не схватил массивную голову мальчика. Он грубо полоснул полную шею о рваные трещины стекла, чуть ли не вплотную прижатые к его коже. Алекс захлебывался собственной кровью, наверное, стараясь закричать о помощи. Но его вопли застряли глубоко внутри, выплескивая наружу алую кровь, что запачкала почти весь подоконник. Поднялся крик напуганных до смерти детей, чьи лица исказились в гримасе ужаса. Почти никто не мог сдвинуться с места, завороженно глядя на обмякшее тело Алекса, все также истекающее кровью. Ее запах распространился по кабинету, навязчиво вбиваясь в носы детей. Один из друзей задиры только и успел взглянуть на приблизившегося к нему Цвена, прежде чем по его виску он ударил тяжелым стулом. Собственно, это было последнее, что видел мальчик, ударяясь при падении о парту. Вопли детей усилились, и только сейчас они стали разбегаться со своих мест, плача и крича о помощи, никак не приходившей им в самый нужный момент. И только Луиза медленно пятилась назад от Бернштайна, крепко державшись за него взглядом, пока он ударил этим же стулом ее соседку по парте. Бездыханное тело девочки упало к ее ногам, пачкая кровью белые гольфы и голубые лакированные сандалии. Это заставило ее немного отпрыгнуть назад и ужаснуться, когда Цвен поднял на нее свой взгляд. Лу не узнавала этих глаз, «это не Цвен» пронеслось в ее голове. Быть может эти мысли заставили ее отрицательно покачать головой и скатиться вниз тяжелым слезам. Некогда серые глаза, излучающие любовь ко всему окружающему, приобрели холодный почти белый оттенок. В них четко виднелось нечеловеческое безумие, которое нельзя приравнять к злости или ненависти. Мальчик тяжело дышал, держа в руках тяжелый стул, ставший невесомым для него сейчас. Казалось, прошла вечность, пока Луиза неподвижно смотрела в глаза Цвену, разочаровываясь в этом некогда прекрасном мальчике. То, что произошло здесь и сейчас, посеяло в ее душе сожаление и разочарование, чьи корни глубоко вросли в ее душу, питаясь неподдельным страхом. Однако в один момент стул с грохотом выпал из рук мальчика, который будто очнувшись после долгого сна оглядел полупустой кабинет. С каждой секундой он ужасался тому, что окружает его сейчас. В кабинет забежали сотрудники полиции и скорой помощи, что первым делом вывели Луизу из класса. На их лицах отчетливо читался ужас, стоило им увидеть девятилетнего мальчика, чья одежда хранила на себе свежие пятна чужой крови. — Что здесь произошло?! — сквозь слезы прокричал Цвен, бросая нервные взгляды на трупы одноклассников, лежащих в собственной крови. От ее запаха мальчика едва не стошнило. — Хельга! — Цвен потряс плечо холодного тела девочки, встречаясь с ее застывшем взглядом. Из его губ вырвался сдавленный стон, а тяжелые слезы впитались в салатовое шелковое платье. — Забираем его, парни, — скомандовал высокий полицейский, после чьих слов мужчины в форме стремительно направились к горько плачущему над трупом Цвену. — Куда вы меня несете! — Голос Бернштайна сорвался, подливая еще больше бензина в искрящийся котел его страха. — Отпустите меня! Фрау Миллер, помогите, пожалуйста! — Он рвался из крепких рук полицейских, с надеждой глядя на учителя и одноклассников, среди которых стояла Лу, со страхом уставившихся на него. Все происходило как в страшном сне, однако монстром был не полуразложившийся зомби или оборотень, а маленький мальчик, еще недавно улыбающийся окружающим. А сейчас убивший трех человек. Его посадили в полицейскую машину, и по обе стороны с ним устроились два полицейских, (с сожалением?) поглядывающих на рыдающего и произносившего еле разбираемые слова Цвена. «За что?», — постоянно повторял Бернштайн, никак не понимая, куда и зачем его везут. Он ждал, что сейчас появятся родители и увезут его домой. Подальше от злых полицейских, школы, запечатлевшей в себе обстановку самого ада, и обилие алых оттенков. Цвен чувствовал себя как никогда беззащитным и напуганным, обняв худенькие плечи руками. Он плакал, пока двери машины не распахнулись и его не повели к серому зданию полицейского участка.Часть 1
9 мая 2018 г. в 14:37
Истинная тьма не господствует глубоко в преисподней. Она яро пляшет в глазах невинного, сея страх в души грязных грешников.
— Глупый пес! — сквозь смех произнес Цвен, глядя сквозь окно второго этажа на буйно лающего на него пса.
— Отойди от окна, Цвен! Эта собака уже полчаса лает под окнами. — Мать мальчика ворвалась в комнату, нервно поджав тонкие губы. — Нам пора ехать в школу, собирайся, — уже нежно проговорила женщина, гладя по голове сына, что весело подбежал к ней.
— Я уже готов, пошли! — Цвен с улыбкой выбежал комнаты и преодолел гладкие ступеньки, ведущие в гостиную. Перед выходом из дома он пригладил пятерней свисающие до плеч волосы.
— Сынок, сегодня торжественный день, почему ты не хочешь надеть костюм? — ненавязчиво предложила женщина, появившись за спиной сына. — Я понимаю, что ты любишь мешковатую одежду, но, пожалуйста, надень рубашку и собери волосы в хвост!
— В костюме я ощущаю себя ужасно некрасивым, — поморщив носик, ответил парень, закидывая рюкзак на плечи. — Идем, иначе опоздаем.
Цвен выбежал из дома к стоящей у гаража машине, около которой уже стоял его отец. Он обнял мальчика и растрепал его волосы, на что тот широко улыбнулся и сел на заднее сиденье фольксвагена. В нем часто улавливался запах сырости и бензина.
Первый день сентября встретил жителей Виттенберга порывами прохладного ветра, от чьего дуновения плавно колыхались могучие деревья и роняли разноцветные сочные листья. Пепельные облака сбивались все кучнее, как бы спеша друг к другу по тропам голубого неба, что виднелось все менее отчетливо. Это заставляло людей хватать пестрые зонты с собой, ибо огромное покрывало туч грозило проливным дождем.
Несмотря на то, что Цвен давно сидел в машине, соседские псы яро лаяли на него, быть может, желая прогнать мальчика с его же территории. Однако он равнодушно смотрел на опасно клацающие белые клыки животных, нахмурив брови.
— Да что с этими животными не так? — нервно произнес вслух глава семейства Бернштайн, заводя двигатель машины. — Почему они всегда бросаются на Цвена? — закончил он, трогаясь с места под рев двигателя и бешеный лай собак.
Несмотря на плохое настроение родителей, Цвен чувствовал радость в ожидании начала праздника в честь первого сентября. Он был из тех немногих, кто любил этот день и в последний месяц лета с нетерпением ждал его наступления. Нет, Бернштайн не заучка, помешанный на учебе. Для него каждый визит в школу это шанс увидеться с Луизой, чье добродушие и жизнерадостность заставили мальчика влюбиться в нее. Чарующий блеск ее голубых глаз, придавал ей особую изящность, которую Цвен бережно хранил в своей памяти.
Сквозь плотные кляксы туч, чьи плоти срослись между собой в единую мягкую перину, белое солнце из последних сил бросало на землю свои лучи, с прищуром поглядывая на города. Ровная асфальтированная дорога привела семью Бернштайн к зданию школы, где уже собрались дети в сопровождении родителей. Даже сквозь плотно закрытые окна авто были слышны оживленные разговоры, громкий смех и музыка со двора школы. Свежий и слегка влажный воздух переплетался с пряным ароматом выпечки и сахарной ваты, что кружило голову в приятном наслаждении.
Глядя на эту приятную суматоху, сопровождающуюся достаточно теплой погодой, Цвен больше оживился и звал родителей с собой.
— Цвен, нам надо на работу, ты же знаешь. Тем более ты уже большой, чтобы мы тебя сопровождали, — грустно ответила женщина, спрятав глаза от сына, чей взгляд стремительно тускнел, эмфатически проглядывая сквозь черные пряди волос.
Между членами семьи повисло напряжение, выраженное в давящем на нервы молчании, но его решился прервать отец мальчика.
— Сынок, за ужином расскажешь, как прошел твой день, нам пора ехать, — банально отделался он, трогаясь с места и бегло окинув сына (виноватым ли?) взглядом.
Стоя неподвижно на краю тротуара и наблюдая фольксваген, мчащийся к горизонту, Цвен чувствовал градацию нарастающей внутри него обиды. Его пальцы грубо сжимали и комкали массивную лямку черного рюкзака, будто желая стереть ее в порошок. Дыхание его становилось все более тяжелым и прерывистым. Серые глаза на детском округлом личике горели ледяным пламенем, сверля далекий горизонт, за который скрылась машина родителей. Милый мальчик, не печалься, компанию тебе составит одиночество, твой верный и единственный друг. Прогуляйся с ним по оживленным улицам Виттенберга, крепко держась за руки. Посидите вместе под старым кленом, прячась от любопытных взглядов прохожих. Не нарушай своего привычного распорядка дня, мой юный друг.
Ненадолго отключившись от действительности, Цвен не заметил одноклассников, что подошли к нему с приветливо протянутыми руками.
— Бернштайн, чего стоишь, уже все началось! — высказался один из мальчиков, разводя руки в недоумении.
— Идите к черту! — выплюнул Цвен, сверкнув горящими глазами на ребят, и быстрым шагам пошел прочь от школы.
Ярость нагло ворвалась в личное пространство мальчика, удобно пристраиваясь и с аппетитом пожирая остатки его позитивного настроения. Несмотря на довольно прохладные порывы ветра, надменно бросающегося в лицо, Цвен чувствовал нестерпимый жар. Казалось, бледная кожа вот-вот вспыхнет кровавым пламенем, безжалостно уничтожая все вокруг.
Быстрым шагом он дошел до подножия леса, где могуче раскинулись широколиственные деревья. Их ветви подобны огромной крыше, отчего мальчик часто проводил время под ними. В компании одиночества.
Примечания:
Ваши отзывы будут мотивировать меня писать последующие главы лучше и быстрее :3