Демон из Виттенберга

Pov Рихарда       Голова нещадно болит, кажется, вот-вот лопнет, тем самым облегчив мои страдания. Недавно меня выписали из больницы, куда я попал с обмороком, но и без этого мое состояние беспокоит. Провалы в памяти вновь проникают в мою жизнь, и в периоды «просветов» я сталкиваюсь с печальными взглядами родителей, но я думаю лишь о том, не сказал ли я ничего лишнего Тиллю. Я не видел его уже несколько дней, да и звонить видимо он не торопится. Наверняка я обидел его, раз он забыл обо мне и решил завести девушку. Пальцы зарываются в волосы, что уже лезут в глаза, и я сжимаю губы от разочарования. Увиденное мной сегодня разбило меня, и я чувствую себя полностью опустошенным. Когда я увидел Линдеманна с той училкой, в меня словно выстрелили из гранатомета и размазали по асфальту. Это был нокаут.       Как бы глупо это ни звучало, но я поставил телефон на беззвучный и побрел неизвестно куда. Этот район не знаком мне, и на душе настолько паршиво, что мне плевать на волнующихся родителей. Я сдаюсь и признаю свое поражение. Сейчас я отчетливо понимаю, что у меня даже не было шансов на отношения с Тиллем, ведь я его пациент. Все считают меня психом, но я стараюсь быть нормальным, стараюсь жить обычной жизнью, и я устал всем доказывать, что никого никогда не убивал. Мир кажется нереальным, а люди в нем лжецами. Зачем они называют меня убийцей? Зачем обвиняют меня в чужих грехах? За что со мной так все поступают? А ведь на их стороне стоят родители и Тилль.       Глаза начинает щипать, и дорожки старого парка мутнеют, превращаясь в сплошное серое пятно. Мне тяжелее контролировать эмоции и чувства, что бьются о грудь и горло и готовы вот-вот вырваться наружу. Деревянная лавочка со скрипом прогибается под моим весом, и, закрыв лицо руками, я нарушаю тишину громкими рыданиями. Сломлен и поражен. Сознание отключается, и мыслей больше не существует, их полностью заглушают животные стоны и плач. Пальцы крепко держат пряди волос, едва не вырывают их. Кулаки опускаются на поверхность скамьи и бьют ее. Каждый удар сильнее предыдущего, а я не чувствую боли в руках, хоть и гнилая доска с хрустом трескается и спускается к земле. Этого мало, я продолжаю бить деревянную поверхность, давлюсь слезами и стонами. Неужели я так останусь никому ненужным? Любит ли меня кто-нибудь по настоящему? Без жалости, а такого, какой я есть? А Тилль, разве он любил меня? От воспоминаний о нем меня словно током дергает, и я с криком прижимаюсь животом к коленям, жмурю уставшие глаза. Я чувствую, что от него исходит особое тепло, когда он смотрит на меня, разговаривает со мной или касается. Его взгляд полон искренней нежности, и я осмелюсь назвать это любовью. Любил. Желал. Бросил. Мне нельзя винить его за это, ведь он достоин лучшего спутника, чем я. Жалкого подростка. Воздуха становится безумно мало, и я жадно хватаю его ртом. Я отпущу Тилля, исчезну из его жизни, чтобы он был счастлив. Отпущу, но как мне жить без него? Как быть счастливым, если знаешь, что кроме того, кто понимает и поддерживает, больше никто не нужен? Да и кому буду нужен я? Сознание молит Бога забрать меня отсюда, прекратить мои страдания и забыть эту жизнь как страшный сон. Забвение. Легкость. Беспамятство.       — Наконец-то ты сделал это!       Голос слышится будто через толщу воды, и он слегка отрезвляет меня. Я оборачиваюсь по сторонам, но встречаюсь лишь с полной темнотой. Ноющая боль заставляет обратить внимание на разбитые и окровавленные кулаки, что выглядят весьма жутко. В ранах застряла грязь и занозы, отчего я поморщился.       — Что за черт?       Неужели я схожу с ума и теперь мне слышатся голоса? Хотя мне уже абсолютно плевать на свое психическое здоровье.       — Посмотри на себя. — Голос слышится гораздо отчетливее и реальнее. Я настораживаюсь, но совсем не чувствую страха или волнения. На земле я нахожу небольшой осколок от зеркала и поднимаю его к лицу. Вместо своего отражения я вижу белую фарфоровую маску с пустыми черными глазницами. Их тьма будто смотрит в самую душу, от животного страха в кровь ударяет адреналин, и из моих губ вырывается тихий крик. Тело перестает слушаться, оно больше не подвластно мне, несмотря на то, что я не в силах смотреть на нечто в зеркале.       — Угораздило же меня попасть в тело ребенка. Я столько лет потерял с тобой.       Низкий голос заставляет мурашки обжигать кожу, а дыхание и вовсе замереть. Пусть это кажется нереальным, но страх забирается под ребра и бьется о грудь своим колючим панцирем. Но он резко испарился, как только я смог понять смысл слов чудовища.       — Так это ты убивал всех тех людей? Ты убил Алекса, Хельгу и Ганса? — Стук сердца отдается по всему телу, и на глаза снова наворачиваются слезы.       — Еще и Сэма. Да, Рихард. Их всех убил я, живя в твоем теле, которое контролировать мне весьма сложно.       — Так значит я не псих? Я нормальный человек?! — кричу я и крепко сжимаю стекло окровавленными пальцами, уже с ненавистью глядя в пустые глазницы. Чудовище смеется, кивая головой, и из его черного рта вываливаются длинные толстые черви, падая мне на колени. Тошнотворный запах гнили настигает меня, и я нервно стряхиваю с себя ползучих тварей. Во мне будто просыпается вулкан и его огонь разливается по венам, обжигает все внутренности. Мне хочется выплюнуть это из себя, но это лишь ярость, взявшая контроль надо мной.       — Почему ты отравляешь мне жизнь? — Голос звучит нервно и чуждо для меня. Он дрожит, как и мое тело. От ненависти, ярости и холода.       — Тебе просто не повезло, когда я выбирал тело.       — Зачем тебе оно?       — Периодически демонам необходимо убить семь "особых" душ, чтобы существовать дальше. А чтобы до них добраться, нужно тело. Так что ты зря провел половину жизни в психушке. Я бы тебе посочувствовал, если бы мне это было свойственно. — Чудовище смеется, а я изнываю от ненависти к нему, до боли прикусываю губу и ощущаю свою беспомощность перед ним. Пальцы сжимают зеркало, и мне хочется уничтожить монстра, отмстить за все беды, что он принес мне, за испорченную и искалеченную жизнь.       — Я ненавижу тебя, и ты больше не будешь властен надо мной!       Слезы застилают глаза, и белое лицо мутнеет, как и мой рассудок. Несмотря на свои громкие слова, я ощущаю себя сломленным. Сердце колотится быстрее, а дыхание окончательно сбивается. Не хватает воздуха. Головокружение заставляет выронить осколок из рук, а мне самому упасть на землю.       Жарко. Хочется сорвать с себя одежду, содрать кожу, лишь бы избавиться от жара и сухости во рту.       — Я — Демон в тебе. Ты больше мне не помешаешь. Прощай, Рихард, я передам привет Тиллю.       Его слова звучат слишком тихо, будто из другой реальности. Я в страхе приоткрываю рот и сжимаю ноющие от боли кулаки в попытке встать, но силы окончательно покидают. Или же тело перестает слушаться меня. Я не могу даже пошевелить пальцем, напрячь мышцы и даже моргнуть. Сейчас меня волнует лишь безопасность Тилля. Пусть я умру, но с ним будет все хорошо. Я готов стать его ангелом хранителем, быть рядом с ним, оберегать и просто наслаждаться его присутствием. Бог, если ты есть, молю тебя, защити Тилля и не пусти к нему этого демона. Сохрани его жизнь, взамен можешь забрать мою, пусть она и никчемна. Мне больше нечего предложить.       Очертания деревьев мутнеют и становятся темнее, будто гаснет свет. Звуки и вовсе исчезают, а вместе с ними растворяется моя личность. Память скоротечно покидает меня, будто кинопленку сжигают в костре, но в мыслях остается лишь одно имя. Тилль. Его образ навсегда запечатлен во мне, и это единственное, что я хочу увековечить внутри себя. Я люблю тебя, Тилль. Конец Pov Рихарда.       Демон открывает глаза и с победной улыбкой встает с сырой земли. Он ежится от холода и боли во всем теле, но все это уходит на второй план, ведь он смог полностью завладеть телом Рихарда. Он облегченно вздыхает и идет прочь из парка. Демон чувствует себя непобедимым, ведь теперь ему не помешает душа Рихарда, которая яро и неустанно боролась за существование в этом теле. Она столько лет вытесняла демона из него, терпела победы и поражения, билась в неравной войне, но ей не удалось отстоять эту плоть.       Внешность парня оставляет желать лучшего, ведь его волосы и одежда растрепанные и грязные, как и порванная местами кожа. Кровь засохла на его руках, отпечаталась на футболке и шее. Глядя на него, прохожие либо отшатываются, принимая юношу за бродягу, либо предлагают помощь. Но демон молчит, ему плевать на всех земных существ, ведь единственное зачем он пришел — это "особые" души. Он чувствует по близости одну из них и ускоряет шаг, желает скорее заполучить оставшиеся три, чтобы выжить.       Глубокая ночь дарует городу долгожданную тишину и покой. В небольших домах уже не горит свет, и их жители мирно отдыхают в своих постелях. Демон добирается до дома своей будущей жертвы и жадно втягивает холодный воздух, чуть отрезвивший его от усталости. Он долго шел в этот район, но не допускает мыслей об усталости. Телефон снова вибрирует в кармане джинс, и парень приходит в ярость от настойчивости звонящего. На дисплее высвечивается "мама", и демон замахивается рукой, но в последний момент решает не выбрасывать мобильный.       — Пожалуй, ты мне еще пригодишься. — Скверная ухмылка искажает лицо парня, и он поднимает взгляд на окна двухэтажного дома, где царит идеальная тишина.       Демон озирается по сторонам в поиске чего-нибудь тяжелого или острого, но видимо хозяева дома чересчур порядочны, чтобы разбрасывать вещи на улице. Ему не составляет труда тихо взломать дверь со стороны двора и незамеченным войти в дом. Тихо и темно. Демон шагает подобно кошке, бесшумно и плавно он проходит в кухню, где его взгляд мгновенно находит большой нож. Ему не хочется искать жертву по дому, он предпочитает, чтобы она сама вышла к нему. Прямо в его смертельные объятия. Демон берет со столешницы стеклянный стакан и со всей силы кидает его в стену, нарушая тишину резким звоном. Парень тихо выходит из кухни и облизывается в предвкушении, как только наверху слышатся два голоса. Сонный мужчина спускается по лестнице вниз и недовольно косится на осколки. Это не та душа, что нужна демону, на что он злится, поднимаясь наверх и сжимая в руке острый нож.       На большой кровати почти заснула женщина. Ее длинные светлые волосы разбросаны по подушке, и Демон ухмыльнулся, плавно опускаясь на матрас.       — Что там? — нехотя проговаривает она и поворачивается назад. Увидев рядом с собой незнакомого и измазанного в крови парня, женщина кричит, не смея пошевелиться. Ее крики становятся рваными, как только демон вонзает нож в ее шею раз за разом. Спертый воздух наполняется запахом крови, что брызжет на одежду и руки демона. Его взгляд пожирает буквально каждое мгновение, каждый брызг крови, застывшие в страхе глаза жертвы. Слух его оставит в памяти этот крик, и парень встает перед умершей во весь рост. Его сердце бешено бьется, отдается в горле, кровь смешивается с адреналином, и демон чувствует полное удовлетворение, что подобно меду разливается в его груди.       — Трусливая жалкая душонка, думала, я тебя не достану? — Нервный смех заполняет комнату, куда заходит муж убитой женщины. Даже в темноте ему удается увидеть темные пятна крови, разлившиеся по простыням и телу жены. Его едва не рвет от сильного запах крови, и он с трудом сдерживает крики. Его окутывает ужас и оцепенение, казалось, инстинкт самосохранения не существует в нем сейчас, когда демон настигает его за пару шагов и замахивается на него ножом. Мужчина испуганно жмурит глаза, его дыхание замирает, но он получает сильный пинок в грудь. Его тело переворачивается на лестнице и остается неподвижно лежать на паркете. Демон мигом забывает о ненужном свидетеле, и его взгляд устремляется на бездыханное тело женщины. Он чувствует, как трепещет ее душа, как она плачет от беззащитности и страшится исчадия Ада. Демон глубоко вдыхает, и несчастная душа тут же сливается с его черным нутром, отдает ему свои силы и бесследно исчезает. Истощение, которое чувствовалось парнем до этого, бесследно пропало, и теперь он ощущает прилив долгожданных сил и энергии. Боль в теле отступила, и демон уверенно сжимает нож в кулаке, широко улыбаясь. Черные испачканные волосы лезут в глаза, и демон погружает ладонь в не засохшую лужицу крови жертвы, отирает ей волосы, чтобы убрать пряди назад. Даже без этого он выглядит жутко, достаточно его холодного пронзительного взгляда и насмешливой улыбки, от которых мурашки опаляют кожу.       Когда демон удостоверился, что мужчина всего лишь без сознания, он крепко связал его и закрыл в подвале. И снова поддавшись ощущениям, он идет к очередной "особой" душе. Его жертва оказывается не так далеко, и расправиться с ней ему также легко. Парень, почти ровесник Рихарда, мирно спит, пока демон пробирается в его комнату. Холодные окровавленные руки крепко сжимают шею невинного и не отпускают из убийственных объятий, пока тело не обмякло. Убийца долго не задерживается здесь, он выходит из маленького дома, но прячется за деревом, увидев проезжающие полицейские машины. До его слуха донесся далекий вой сирен, и он понимает, что ему нельзя попадаться на глаза копам.       Парень ступает вдоль парка прямиком к дому Тилля, ускоряет шаг почти до бега, несмотря на усталость и тягу ко сну. Демон широко зевает и вслух ругает человеческую натуру. «Ненавижу людей, им лишь бы жрать и спать». В его животе урчит, отчего он хватается за живот. Чтобы пройти к дому Линдеманна, парню приходится выйти на центральную улицу, освещенную бесконечной аллеей фонарей. Демон морщится и ступает по тротуару, он совсем забывает об осторожности, за что привлекает внимание двух полицейских.       — Эй, парень! Почему ты не дома в такое время? — Высокий мужчина ждет, что нарушитель отреагирует на его слова, но демон не останавливаясь идет к дому Тилля. Глаза полицейского округляются, а нахмуренные брови поднимаются вверх, как и у его напарника, стоит двоим разглядеть внешность парня. В их глаза бросается запекшееся пятна крови на футболке и джинсах, темные корки крови подобно перчаткам облепили кулаки и пальцы, держащие нож. — Остановись и подними руки вверх.       Демона быстро раздражает эта настойчивость, отчего сладкое предвкушение окатывает волна ярости, и его кулаки сжимаются. Стоит полицейским поравняться с ним и схватить за локоть, демон выхватывает свободной рукой пистолет из кобуры. Ему не составляет труда выстрелить каждому в колено, зарычав от громких выстрелов и криков мужчин. Демон выругался вслух и бежал прочь от них, выронив нож на плечо полицейского. В ближайших домах зажигается свет, и женщина, увидевшая полицейских, что лежат на земле и корчатся от боли, вызывает полицию.       Демон понимает, что теперь ему могут помешать вездесущие стражи порядка, и прячется на заднем дворе высокого дома. Грудь его тяжело вздымается от ярости, и ноздри парня раздуваются от частого дыхания. Ему не хочется больше терять ни минуты в этом мире и этом теле, и новая волна агрессии заставляет его пнуть небольшую канистру с водой. Он почти выходит из своего ненадежного укрытия к дороге, но решает пробираться через дворы. Лучше пройти медленнее, чем попасться полицейским, что уже примчались на вызов. В кармане парня снова вибрирует телефон, и на его лице появляется жуткая ухмылка.       — Рихард, ты где сейчас? Я знаю, что ты не появлялся дома с обеда. — Тилль пытается говорить как можно строже, но в его голосе проскальзывает волнение, что не укрывается от демона.       — Все хорошо, Тилль. Просто решил прогуляться.       — Не держи меня за идиота. — Демон молчит, и это напрягает Линдеманна. Он останавливается у окна и крепко сжимает телефон.       — Ты сейчас дома? — Голос демона спокоен, несмотря на проезжающие рядом полицейские машины и идущих мимо копов.       — Да.       Парень бросает телефон на землю, и быстро бежит к нужному дому, как только улица пустеет. Он также идет на задний двор, но его присутствие тут же замечают соседские собаки, что с пеной из пасти лают на демона. Парень нервно сжимает кулаки и осторожно открывает дверь, удивившись, что она открыта. «Совсем никого не боится, что ли?» — мелькает в его голове, как только тот оказывается на кухне. В доме совсем темно и тихо, что настораживает демона и заставляет прислушиваться к абсолютной тишине. Он озирается по сторонам в поисках ножа, но их будто в доме Линдеманна нет. Демон берет с полки большой кубок и незаметно крадется по коридору в гостиную. Просторная комната встречает его пустотой, но он не задерживается здесь. Парень крепче обхватывает кубок и сжимает губы в тонкую линию, чувствуя, как по горлу проскальзывает волна злости и камнем падает на солнечное сплетение, как только он не находит Тилля в небольшой комнате, больше похожей на детскую девочки. Даже в темноте демон может разглядеть светло-розовые обои и фарфоровые лица наряженных кукол. Он вскидывает бровь вверх от неожиданности, но ему важно лишь найти Тилля. Единственное место, где может еще быть Линдеманн, это чердак. Демон распахивает дверь и готовится напасть на мужчину, его сердце бьется в предвкушении, и по телу проскальзывает жар. Его глаза сужаются, а уголок губ вздрагивает, как только здесь снова не оказывается Тилля.       — Да где ты, черт побери?!       Демон истерично кричит и ударяет кулаком в стену, где тут же остаются маленькие красные пятна. Он шипит от боли, и недавно подсохшие ссадины снова сочатся кровью. Тишина нарушается его тяжелым, почти животным дыханием, пока он спускается вниз. Демон глотает ярость от того, что чувствует присутствие Тилля рядом, но не находит его здесь.       Свет в гостиной теперь горит, на лице парня мелькает ухмылка, и он застает Линдеманна, стоящего в углу комнаты.       — Интуиция не подвела, ты все-таки пришел. — Руки мужчины скрещены на груди, а взгляд не отрывается от стоящего перед ним парня. Тилль чуть сутулится, увидев кровь на теле и одежде гостя, и он чувствует укол внутри. Он ощущает его настолько сильно, что мужчине становится трудно дышать. В мыслях он ругает себя за слабость, что проявляется, когда рядом Рихард. Вся уверенность и принципы полностью тонут в вязкой пучине. Увидев в руках Рихарда кубок, Линдеманн поджимает губы, и ему становится горько на душе. Парень не первый раз пытается убить Тилля, но сейчас, когда мужчина наконец собрал перепутанный паззл чувств к Рихарду, он ощущает, что сломлен. Умереть не страшно, если только тебя не убивает любимый человек. Ведь совсем недавно эти светлые глаза излучали нежность, руки трепетно прикасались к коже, пуская по ней слабые удары током.       Даже сейчас, когда парень надвигается на Тилля, прищурив ненавистно взгляд, Линдеманн ловит себя на мысли, что любовь к нему так же сильна. Его сердце замирает, как только демон замахивается на него кубком, но мужчина перехватывает его руку. Глаза в глаза. С любовью и ненавистью. С жаром в груди, они сцепились в схватке, подобно диким зверям, что не желают уступать друг другу. В нос ударяет тошнотворный запах крови, пот выступает на висках парня. Демон тяжело дышит, чувствуя, что вот-вот силы покинут его и он проиграет. Стиснув зубы, он пытается ударить мужчину свободной рукой, но получает мощную пощечину, от которой валится на пол. Кубок вырван из его рук, однако демон готов бороться даже голыми руками.       — Черт возьми, успокойся! Иначе мне придется связать тебя. — Линдеманн повышает голос и, тяжело дыша, смотрит на лежащего на полу парня. Он выглядит разъяренным, эту пощечину он будто почувствовал сам, отчего внутри что-то сжалось. На лице Рихарда показывается широкая улыбка, а взгляд пронзает Тилля насмешкой и презрением. Демон озирается по сторонам, ища взглядом новое орудие убийства.       — Не важно, ты все равно умрешь, чего бы мне это не стоило. — Парень поднимается на ноги, медленно отходя от мужчины назад, но шипит, как только Линдеманн отбрасывает кубок в сторону и наступает. — Рихард уже мертв, не пытайся снова затащить меня в клинику.       Демон пятится на кухню, с гневом глядя на Тилля. Сердце его бешено колотится, щека горит от недавнего удара, а ярость готова вот-вот вырваться наружу.       — Я люблю тебя, но у меня нет выбора. Ты не можешь себя контролировать. — В глазах мужчины показывается боль и сожаление, что заставляют его поджать губы и прикрыть глаза. Демон замечает, как волосы спадают на лицо Тилля, прячут печальный взгляд, как мускулы на руках напрягаются от горечи, и мужчина больше не излучает угрозы для него.       — Я бы не стал убивать тебя, если бы твоя душа была обычной.       — И чем же она так необычна? — Взгляд Тилля сверкает в сторону демона, а настрой так и остается скептическим, сменяясь на страх, как только парень находит и хватает молоток с пола.       — Когда ты пережил клиническую смерть, твоя душа как бы наполнилась второй жизнью. Ее энергия стала такой сильной, что она и все предыдущие шесть дадут мне возможность существовать дальше.       Мужчина с трудом сглатывает горький ком в горле, как только сердце будто проваливается в пятки. Он уверен, что его конец может прийти прямо сейчас. Взгляд с тенью испуга не отпускает лицо демона, на чьем лице торжествует победная ухмылка. Тилль не может подумать, откуда Рихард знает о его клинической смерти, ведь он никому об этом никогда не говорил.       — Откуда ты знаешь, что у меня была клиническая смерть?       — Я чувствую это, Линдеманн. — Демон крепко сжимает молот в кулаке и надвигается на упершегося спиной в стену Линдеманна, но замирает, как только в дом врывается нежеланный гость.       — Тилль, ты здесь? Мы с парнями ищем убий… — Мужчина, вошедший в дом, достает пистолет, стоит ему увидеть окровавленного и замызганного парня с молотком в руке. Тилль ощущает себя спасенным, как только в доме появляется его друг Лоренц. Он хмурит брови, велит убийце бросить молоток и поднять руки, что приводит демона в ярость. Его раздражает вездесущность копов, да еще и в такой момент.       — Клянусь Богом, я выстрелю, если ты не сдашься!       Несмотря на то, что у Флаке в руках пистолет, где-то в глубине души, Тилль чувствует, что он не спасет ни его, ни Кристиана. Демон отскакивает в сторону, прежде чем раздается выстрел, что едва не повреждает ногу. Парень реагирует быстро и бросает молот в голову полицейского. Флаке с грохотом падает на пол от тяжелого удара в висок, и воздух в комнате постепенно наполняется запахом крови. Линдеманн в страхе смотрит на бездыханное тело друга, чьи глаза так и остались открытыми, выражая ужас. Сердце Тилля колотится где-то в горле, и его взгляд пересекается с едким взглядом парня. Он чувствует себя полностью беззащитным, прямо на его глазах Рихард безжалостно убил полицейского и в его взгляде нет ни капли страха и сожаления. Глаза парня лихорадочно блестят и Линдеманну становится горько от этого.       Напряженная тишина между ними наполняется болезненным криком демона, и он, держась за солнечное сплетение, падает на колени. Перед глазами пляшут яркие фейерверки, а дышать становится тяжелее. Тилль немедленно звонит в скорую, с болью на душе глядя, как Рихард жадно хватает воздух. Демон морщится от слез, что застилают глаза, и из последних сил отступает. Теперь он страдает за убийство невинной души и проклинает так некстати появившегося копа. Вой сирен слышится повсюду, он оглушает и будто добавляет боль телу демона. Плоть ноет, подобно одной болевой точке, и демон, едва не падая, бредет наугад. «Только бы отдохнуть немного, а потом снова добраться до проклятого Линдеманна» — мелькает в голове демона, но до его слуха доносится злобное рычание. Парень поднимает взгляд и сквозь мерцающие пятна видит несколько разъяренных собак перед собой. Их спины напряжены и выгнуты, звери готовы к прыжку и схватке с парнем, чью сущность они чувствуют как никто другой четко.       Демон не успевает сжаться в клубок и издать даже крика, как собаки настигают его и принимаются драть. Желтые зубы беспощадно вгрызаются в мягкую плоть, рвут кожу, из-под которой обильно вытекает алая кровь. Широко раскрыв глаза, демон кричит из последних сил, ловит ртом драгоценный воздух, но лишь захлебывается собственной кровью. Яркие краски стремительно темнеют, а громкие звуки постепенно сходят на нет, как и телодвижения напряженных мышц. Тело в зубах разъяренных псов обмякло, но они не желают останавливаться, пока сущность демона полностью не сгинет от их острых зубов и когтей.       — Рихард! — Пронзительный крик Тилля мешается с рычанием псов над мертвым телом парня. Мужчина молниеносно настигает его и пинает псов прочь от Круспе, и те с подавленными воплями убегают от него. Все тело Линдеманна пронизывает дрожь, а слезы на глазах не дают последний раз взглянуть на уже мертвого возлюбленного. Трясущейся рукой Тилль берет окровавленную ладонь парня в свою и остается рыдать над мертвым телом, давая волю боли и горечи, что сейчас разрывает его грудь. Мужчина не отрываясь смотрит в наполненные страхом глаза парня, запоминает каждую деталь его лица. Аккуратные нежные губы и волевой подбородок, черные ресницы и течение локонов волос, в которых хочется утонуть. И эти глаза. Светлые серые с легким голубым оттенком глаза, что искрились нежностью, подобно летнему обеденному солнцу, что стреляли презрением и страстью, подобно пламени. Все это Линдеманн обещает хранить навеки в своей памяти и сердце. Pov Тилля       Уже пять лет нет Рихарда со мной, и все эти годы я ощущаю себя мертвым. Несколько месяцев я был в запое, совсем не замечал происходящего вокруг. Меня уволили с работы за прогулы, ибо я проводил все дни на кухне с бутылкой алкоголя в руке. Время остановилось, а боль от потери все никак не стихала даже в полуживом пьяном состоянии. Мысли были лишь о Рихарде, и от них я либо нежно улыбался, ощущая тепло в груди, либо выл как дикий зверь от боли в душе. Это продолжалось, пока передо мной не появился Круспе. Он сидел напротив меня и в его взгляде ясно читалось сочувствие. От увиденного мое сердце забилось, и стыдно признать, но меня стошнило прямо на пол, отчего желудок до боли сжался. В нос ударил запах спирта и желчи, а силуэт парня от слез помутнел. Мне стало стыдно перед своим возлюбленным. Стыдно, что я довел себя до ничтожного состояния, стал никем. Пал так низко, что вряд ли я смогу подняться снова. Рихард молчал, но его наполненный болью взгляд был как никогда красноречив. Он не хотел такой жизни для меня, даже если в ней нет его.       Я кое-как поднялся со стула, по дороге в ванную запинаясь о мусор и разбросанные вещи. Дом походил на свалку, да и мой вид прекрасно сочетался с ним. Я с трудом сфокусировал взгляд на зеркале, и на душе стало более горько. Красные глаза, опухшее обросшее бородой лицо казались незнакомыми. Волосы сильно отрасли, и я стал похож на чудовище. Я ужаснулся, глядя на все это. Было сложно поверить, что этот уродливый старый мужик — я. Тогда я решил покончить с этим, и снова стать человеком. Ради будущего. Ради Рихарда.       Я сразу принял душ и сбрил бороду, отчего вид стал чуточку лучше. С уборкой в доме я управился за день, а на другой день посетил парикмахера. Как ни странно, я быстро нашел работу и вечерами работал с разными людьми и их проблемами. Работать со взрослыми оказалось тяжелее, ведь у них больше комплексов и проблем, но благодаря этому я снова живу и развиваюсь.       Несмотря на то, что прошло несколько лет после смерти Рихарда, я каждый день вспоминаю о нем. Вспоминаю, и понимаю, что он был единственным человеком, с кем я общался очень близко. Его я знал почти как себя, но до сих пор для меня остается загадкой один момент. Откуда он знал о моей клинической смерти? Почувствовал, как он тогда сказал мне? Быть может, в истории его болезни все было иначе, чем я предполагал. Как бы там ни было, этого я, к сожалению не узнаю никогда. Да и важно ли это? Я всегда любил и люблю Рихарда несмотря ни на что, со всеми его демонами.       В конце рабочего дня в кабинете раздается телефонный звонок и я отвечаю на него.       — Герр Линдеманн, здравствуйте. Меня зовут Фред Шиллер, я доктор в психиатрической клинике Берлина. Я знаю, что вы профессиональный психиатр-психотерапевт и я хочу пригласить вас на работу с нашим новым пациентом. В ваших рекомендациях я читал, что вы работали с таким типом пациентов, и я уверен вы будете нам полезны.       Я заминаюсь и прикусываю губу. С одной стороны, мне больше не хочется работать в таких условиях, ведь Рихарда я так и не смог спасти. Но быть может, я смогу помочь хоть этому несчастному человеку. Может я не так уж и безнадежен.       — Мне нужно будет с ним встретиться и изучить материалы дела.       — Буду ждать вас в четверг в девять часов, на входе вас встретят и скажут куда идти.       Не знаю почему, но я уже волнуюсь перед своим визитом в клинику. Мое мятежное сердце подсказывает, что я не должен отказываться от этого предложения, хотя разум заставляет сомневаться. Откинув волосы назад я кутаюсь в шарф, чтобы на шею не попадали мелкие жгучие снежинки. Улицы Берлина сияют бесконечными огнями гирлянд, в воздухе будто витает запах праздника. Скоро Рождество, и каждый год, перед этим праздником во мне живет вера в лучшие перемены в жизни. Уже сейчас я ощущаю это, и внутри что-то приятно трепещет, а на лице невольно проскальзывает улыбка.       В четверг я все-таки еду в клинику на встречу, быть может со своим будущим пациентом. Я еще ничего не знаю о нем, но уже думаю каков он и какова его судьба. Быть может это девочка-подросток, совершившая несколько неудачных попыток суицида и теперь за ней нужен присмотр и тщательная работа с ее психическим здоровьем. Или мальчик, страдающий олигофренией, и моей задачей будет прививать ему навыки социальной адаптации. Не важно, главное, чтобы я смог помочь больному. Ради Саскии, ради Рихарда.       На входе, как и обещал доктор Шиллер, меня встречает медсестра и мы поднимаемся на третий этаж. От волнения сердце колотится быстрее, и тяжело вздохнув, я вхожу в кабинет. Он ничем не отличается от других кабинетов в клиниках, такие же унылые белые стены с плакатами, стеллажи и стол со стульями.       Молодой доктор встречает меня рукопожатием и я прошу его сразу ознакомить меня с материалами и самим пациентом.       — Думаю вы уже слышали о Пауле Ландерсе, который убил своего соседа Герра Шмидта и своего сверстника Лари Циммермана. Но парень слезно утверждает, что не помнит об убийстве. Точнее, он отрицает, что кого-то убивал.       Внутри меня все замирает, и кажется я слышу собственное дыхание. Слова Шиллера заставляют испытать дежавю, и я нервно сглатываю ком в горле. От этого мне немного не по себе, и я стараюсь не смотреть на доктора.       — Нет, не наслышан о таком, к счастью, или к сожалению.       Я сжимаю в руках листы с информацией об этом парне, мельком читая о нем. Пауль Ландерс, возраст тринадцать лет, место рождения и жительства Берлин. Дальше я лишь делаю вид, что внимательно изучаю материал, и на ватных ногах поднимаюсь, как только Шиллер предлагает познакомиться с пациентом лично.       Кажется мы идем вечно по белому узкому коридору. В горле пересохло, а воздух источает тошнотворный запах хлорки. Как только мы доходим до кабинета, я глубоко выдыхаю и принимаю спокойное выражение лица.       — Пауль, познакомься, это Герр Линдеманн…       Слова блондина застывают в воздухе, как только парень переводит взгляд с окна на меня. Эти светлые серые глаза излучают легкое любопытство и заинтересованность. Этот взгляд западает мне в самую душу, как только Пауль улыбается, обнажая ямочки на щеках и чуть прищуривая сияющие глаза. Они кажутся бесконечно знакомыми и, как бы странно это не звучало, родными. В душе будто оживает увядший цветок под лучами летнего солнца и теплого дождя. Я невольно улыбаюсь и сажусь напротив своего нового пациента.