Нарвал

      На ступеньках в город установили большой камень, где написали имена всех, кто остался за порогом.       «Данила Нарвал», — так начинался список. Дальше были Егор, Денис, Кулич, Данил и те, кого Миша не знал по имени.       Камень никто, кроме свечей, из китовьего жира не сторожил, поэтому в первую же ночь кто-то незаметно прокрался к нему и зачеркнул первое имя, нарисовав на его месте нарвала. Жители шептались о духе умершего, который всегда был против огласки своего имени, а Миша пару недель прятал сбитые о камень пальцы в перчатках, ссылаясь на холод в башне, где он теперь жил.       С приходом второго лета, как Северный город стал для них домом, многое изменилось. С помощью дневника, где были описаны все технические возможности, включая водопровод и центральное отопление, они почти восстановили город, за исключением связи. Для некоторых приборов им просто не хватало материалов, а собрать большой маяк, чтобы была возможность не только ловить сигналы, но и отправлять, из говна и палок не так-то просто. Все, что у них осталось, это два компьютера на нарукавниках, но у таких приборов не могло быть огромного радиуса, а они и без них прекрасно видели пустые горизонты моря. Море оттаяло и наполнилось самой разной живностью, у которой были минимальные признаки мутаций. Это стало источником их продовольствия на несколько месяцев, пока не появились первые овощи: свекла, брокколи, руккола и огурцы. Многие люди, особенно те, что не были нарвалами, понятия не имели, как выглядят овощи и первое время Мише приходилось назначать людей, которые буквально на пальцах объясняли, как с таким обращаться. Совергон и сам едва ли не в третий раз в жизни видел такое в живую, но он много прочитал об овощеводстве в дневнике умершего, который называл себя и свой народ — киты. О самом дневнике он рассказал только Юлику, который посоветовал ему выписать из него такие важные вещи как: обработка растений для создания ткани, выделка кожи морских животных, кузнечное дело и пару заметок о тонкостях кулинарии их вынужденной рыбной диеты. Он написал все это на чудом сохранившейся бумаге и раздал людям. О создании самой бумаги ему пришлось писать уже на ткани, хотя он и не спешил передавать эту информацию народу, так как пока у них была куча других забот.       «Все циклично. Когда мы пришли сюда, мне едва стукнуло десять, зимы были длинные и холодные. Много людей погибло от простых болезней, потому что было слишком холодно, но мы должны были восстановить эту крепость, сделать ее городом, пока лед вокруг не растаял, и вода не затопила землю. Нужно было отстроить высокий забор, разбивая скалы, торчащие вокруг изо льда. Староста хмурился, потому что знал, что мы рушим нашу природную защиту, ни один корабль не смог бы приблизиться к острову, пока вокруг столько скал. Но стены нам были нужнее.       После стало теплеть. Лето занимало целых два месяца, а позже все три. Мы делали просто грандиозные запасы на зиму. Жили и процветали столько, сколько позволил нам Создатель. А потом вновь пришла зима, не такая, какую я видел всю свою счастливую юность, а страшная, та самая ледяная зима из детства. Сколько бы мы не заготавливали угля и дерева, всегда не хватало и каждую зиму, что пожирала с каждым годом новый месяц, гибли люди. Болезнь означала смерть. Всех, кого подозревали в заболевании, отправляли на карантин, а после, прямо в печь…»       — Ты так совсем ослепнешь, — раздалось за спиной Миши.       — Почему ты никогда не стучишься? — он развернулся на стуле и посмотрел на старшего полицейского. Юлик держал на руках двухлетнего мальчика, который пытался вырваться из плена одеяла, чтобы дотянуться до лица парня.       — Я думал Даня, как всегда, оповестит тебя о нашем прибытии, но карапуз молчит, — он с улыбкой поправил край тонкой ткани, помогая ребенку высвободить руку, которой он тут же вцепился в его бороду и довольно пролепетал что-то нескладное.       — Его мама понеслась ловить крабов? — вздохнул Миша, нехотя убирая рукописи и сразу же складывая их в сундук, который теперь стоял в углу, между стеной и столом.       — Тортик поспорила о чем-то с моим мужем и, судя по ее лицу, дело там серьезное, — негромко произнес Юлик, замечая, как гипнотически действует на дитя его борода, потому как Даня уже закрыл глаза и явно засыпал, продолжая путать крохотные пальчики в жестких волосах. Миша приблизился к парню и осторожно взяв ребенка, молча кивнул другу и направился на балкон. Отсюда открывался потрясающий вид на цветущие поля вокруг башни, город и морской горизонт. Балкон выходил прямо в ту сторону, откуда они пришли два года назад и каждый день, Совергон проводил на нем по несколько часов, вглядываясь в тонкую полосу, где небо сходилось с морем, в надежде увидеть хоть что-нибудь. Один из компьютеров остался у него и подсоединяя аппарат к солнечным батареям, что были установлены на крыше башни, он проверял территорию вокруг, надеясь непонятно на что, ведь его глаза не могли врать и если он ничего не видел, то и на карте, обычно, ничего не было.       Юлик, освобожденный от работы сиделкой, направился к месту событий. Народ собрался на ступеньках города, откуда обычно ныряли в море и рыбачили, но сегодня здесь проходило соревнование по ловле крабов. Нужны были именно большие коричневые крабы, которые не опускались ниже ста метров и потому были легко доступны даже для начинающих подводных охотников. Пойманных ракообразных складывали в большие плетеные корзины участников. Победителю должны были вручить новенький арбалет для охоты на более крупных морских обитателей, вроде небольших акул или крупных рыб.       Из воды показалась белая макушка и вскоре на ступеньки вылезла белокурая девушка. Она тяжело дышала, крепко держа небольшого краба, который вцепился в ее рубаху клешнями и тут еще можно было поспорить, кто кого поймал.       — Хороший улов, — скрывая улыбку, произнес Юлик, приблизившись к ней.       — Ха, очень смешно, — наигранно обиделась она, отцепляя краба от себя. К ней тут же подошли два парня, с корзиной и Лера, которая крутилась у кромки воды. Девочка горела желанием поучаствовать, но Миша назначил возрастной ценз, не младше шестнадцати, а еще как минимум месяц в учениках опытных морских охотников. Лере только четырнадцать, а ее основной работой была помощь по уходу за детьми, с чем она не желала смириться и потому в свободное время тренировалась плавать. Совергон не собирался заставлять ее заниматься тем, чем она не хотела, но ее приемные родители — две женщины, настояли на работе, не требующей больших физических усилий, как например работа подмастерьем в кузнице, или земледелие. Хотя одна из них как раз работала в кузнице, а вторая занималась выращиванием корнеплодов.       — А когда придет Миша? — обратилась Лера к Юлику, который внимательно вглядывался в морскую глубь.       — Я отдал ему Даню, ты ведь сегодня занята другими делами.       — Но я ведь еще неделю назад говорила, что не смогу нянчиться с ним, потому что соревнование! — сокрушилась девочка, взглянув на маму того самого Дани. Белокурая девушка лишь пожала плечами и вновь нырнула, быстро скрывшись под водой.       — Никто не пытается тебя отругать, — по-доброму усмехнулся Юлик, обернувшись к ней. — Мише как раз нужно было отвлечься от своих дел, а по собственной воле он бы этого не сделал.       — Тогда я принесу ему крабов, как только соревнование закончится, — серьезно сказала Лера и тут же весело заулыбалась, глядя куда-то за спину Юлика. Он обернулся к морю и увидел мужа.       Руслан выходил из воды по ступенькам. По загорелому мускулистому телу стекали капли блестящей от солнца воды. На нем были только короткие штаны из акульей кожи. Он запустил руку в волосы и проведя по ним слегка отжал отросшие пряди, сжимая во второй руке край сетей, в которых трепыхались здоровенные крабы.       — Мог бы хоть немного поддаться, — покачал головой Юлик, глядя как пара мужчин пересыпают крабов в большую корзину и тут же закрывают крышкой, так как членистоногие могут совершить попытку бежать или поймать клешней кого-нибудь рядом стоящего.       — Пф, еще чего, — ответил Руслан и нагнувшись, вытащил снизу, из штанины небольшую ракушку. — Она продула мне по всем фронтам, — он раскрыл ее, поддев ногтем, внутри находилась жемчужина.       — И зачем вам это? — он приблизился и внимательно посмотрел на содержимое ракушки. Глаз бывшего наемника тут же подметил, что это явно могло бы стать чем-то схожим с драгоценными камнями, какие он видел очень давно в Мертвых землях.       — Хочу, чтобы она сшила тагельмуст, — Руслан взял руку Юлика и вложил в нее ракушку с жемчужиной.       — Зачем тебе тагельмуст, солнце здесь совсем не убивает, а скорее наоборот, — свободной рукой он коснулся загорелой кожи на щеке, а затем спустился на плечо парня, собрав пальцами капельки воды.       — Для зимы. Он прекрасно защитит голову, лицо и шею от снега и холодного ветра. Хочу предложить на совете сделать такие для всех, — Руслан прикрыл глаза, сдерживая мурашки, от прикосновения теплых пальцев, к его холодной коже.       — Ты мог сказать об этом сразу Мише, а не идти таким сложным путем и спорить со швеей на то, что ты достанешь этот красивый камень.       — Не порти мне веселье, — усмехнулся Руслан, наклонив голову к плечу и зажав руку парня. А второй, приобнял его за талию и притянул к себе. — Давай завершим это соревнование прямо сейчас? Я хочу, чтобы ты согрел меня, — прошептал он.       — Не говори так, еще слишком мало времени прошло, чтобы я начал, как и ты, хихикать над тем, что было два года назад, — тяжело вздохнул Юлик в объятиях мужа, чувствуя на своей спине лишь три пальца из пяти.       — Пока ты не начнешь хихикать над прошлыми печальными событиями, они так и будут напоминать о себе, — прошептал Руслан, коснувшись губами его виска, щеки, а затем уткнулся в шею, ощутив, как парень наконец обнял его в ответ.       — Хотел бы я, чтобы и Миша мог так легко отпускать прошлое, — тихо произнес Юлик, глядя на камень, что стоял на самой последней ступеньке у воды и наверху вместо имени, было нарисовано морское млекопитающее с длинным рогом.       Соревнование по ловле крабов всегда заканчивалось большим пиршеством на площади. Лере не пришлось нести еду в башню, так как Миша сам спустился к началу празднества. В эту ночь он ощущал себя особенно паршиво. Постоянно болела голова, клонило в сон, но стоило уснуть, снился белый ад, треск льда и лидер повстанцев, который лежал на льдине и истекал кровью, а вокруг плавали нарвалы, толкая его «плот» все дальше в море, словно хотели забрать с собой. Возвращаться в башню не хотелось, он понимал, что пока вокруг есть счастливые люди, он не станет думать о том, как можно быстро и с минимальной болью присоединиться к Нарвалу.       Миша вручил арбалет парню, что оказался вторым после Руслана, который утащил Юлика домой еще в самом начале пиршества, отказавшись от приза. После поздравлений победителя, Совергон сел за стол и больше не вставал.       Ближе к полуночи все начали расходиться. Он попрощался с теми немногими, кто остался доедать и поспешил в свою башню. Там он до рассвета не мог найти себе места. Воспоминания об их «сне» частично стерлись, за всеми этими событиями и Миша больше не мог заполнять ими свою больную голову. Читать дневник дальше не было желания, он и без того пребывал в отвратном настроении, а момент, где его прервали, едва ли навевал хорошее настроение. В итоге он просто вышел на балкон и уснул с включенным компьютером в обнимку.       Утром его разбудила вибрация. Поначалу, он принял ее за очередной кошмарный сон, но это была реальность. Подорвавшись, Миша прочел одну единственную строчку: «Теперь я останусь навечно. Твой Нарвал»       Он поднял взгляд на горизонт и не веря своим глазам, попытался позвать кого-нибудь, но голос пропал. Из груди вырвался хриплый вздох, который принес боль. Теплый ветер резко ударил в лицо, смахивая появившиеся слезы. Миша боялся лишь одного — неожиданно проснуться.