Аля. 14.21 Прости Мари, но я сегодня не смогу. Мне нужно заняться Ледиблогом. Вчера Леди Баг давала интервью после сражения, и мне нужно его подправить и выложить на сайт. Прости, давай в следующий раз.
Тяжело вздыхаю, — ладно, пока. — Аля, ты не забыла, что мы сегодня договорились посмотреть новый фильм в кино? Скоро начало сеанса… — Э, Мари, сегодня не получится, мне нужно придумать новое современное оформление Ледиблога, а потом ещё ответить на вопросы фанатов. Давай в следующий раз. — Ничего, я и одна посмотрю… Пока. — Пип. Пип. Пип. Пип… — в ответ. Как же она была обижена, когда ее любимая героиня практически перестала давать интервью и оставаться после битв поговорить. Я надеялась, что теперь она станет чуть больше уделять мне внимания. раз у нее появилось немного свободного времени. Ага, как же. Наивная. Новые видео последних сражений, фото героев на фоне какой-нибудь достопримечательности или еще что-нибудь в этом роде. Она наоборот стала проводить все больше времени в попытках достать новые кадры или видео, сократив до минимума наше и без того короткое общение. На ночевках, если таковые были, мы смотрели не фильмы, а видео или фото про Леди Баг. Теперь мы не делились секретиками и сплетнями, а говорили о героическом дуэте. Как-то раз, пока учителя не было, Алья предложила сказать, кто что думает про ЛедиБаг. Начала, разумеется, она. Никогда этого не забуду… — Она такая невероятная, сильная, смелая, уверенная в себе… Хочу быть такой же, — восторженно описывала она, затем передав эстафету следующему. И так все высказались (Лиле даже слова не дали), пока очередь не дошла до Адриана. — Она такая крутая. Она освещает наш путь подобно солнцу днем и луне — ночью. Так и хочется всегда быть рядом с ней. В тепле и свете… — мечтательно произнес он тогда. Никто заметил ничего такого, но я поняла. После такой реплики я осознала, что он, как и все, выбрал идеал, маску… Влюбился в героиню. А это означало, что нам не быть вместе. Дошла и до меня очередь, но меня спас школьный звонок. И я очень благодарна, иначе могла бы высказать всю ту неприязнь, правду, после которой я была бы наверняка хуже даже Лилы. Протараторив какое-то оправдание, я выбежала из класса и направилась домой. — Маринетт, я проголодалась. У тебя есть еще печенье? — спросила Тикки — мой единственный настоящий друг. — Прости, утром ты съела последнюю, но перед уходом я попросила родителей сделать еще, так что потерпи еще чуть-чуть, — мне пришлось немного ускориться. Забежав домой, я первоочередно уточнила у родителей, сделано ли печенье. Увы, они ответили, что сейчас заняты тортом в честь героини — их лично мер Буржуа попросил для очередного бала, продемонстрировав основу. Сказали взять что-то другое с прилавка. Я вздохнула и подчинилась. Мне-то впринципе без разницы, перед квами неудобно — я же пообещала… — Прости, Тикки, — прошептала я. — Ничего, Маринетт, не переживай. Я восстановлю силы и чем-нибудь другим. — Я улыбнулась. Всегда меня поймет и поддержит.***
В сумерках неспеша иду под дождем. Я вымотана после сражения — Бражник снова выпустил акуму. Мимо меня проходят спешащие люди. Часть из них спрашивает: «Не видела ЛедиБаг?», другая — просто не замечает, толкая или задевая руками. Бреду по улочкам, размышляя о смысле жизни. О справедливости, о долге и желаниях, о том, что они в последнее время не совпадают. Свернув в парк, я искала глазами свободную лавочку. Моя любимая свободна. Усевшись, я обдумывала признание Кота Нуара. В чем? В любви ко мне, конечно. Хотя личность он тоже намеревался раскрыть, но я его остановила, сказав, что подумаю. В его глазах было столько надежды… Он неплохой парень. Жаль, что его любовь к ЛедиБаг ни к чему хорошему не приведет. — Маринетт, идем домой, простудишься ведь, — показалась головка квами из моей сумки. — Уже иду, Тикки. Поднявшись, я поспешила домой. Не хочу волновать родителей. По приходу мне захотелось подняться на балкон. Открыв люк, я осмотрела террасу, улыбнулась и вылезла полностью. Тут так уютно. Собор Нотр-дам де Пари величественно стоял, откидывая едва заметную тень. Я решила взять себе кофе и захватить скетчбук, может придет вдохновение. Развернувшись, я застыла, а моя улыбка померкла. — Нееет, за что?! — не сдержавшись выкрикнула я. На соседнем доме огромное изображение героини. Его же вчера не было! Зачем? Ими итак весь город заполнен. Раздраженно закатив глаза, я спустилась на кухню сделать напиток и чего-нибудь перекусить. К моему возвращению меня ждал неприятный сюрприз. Начал моросить дождь, становилось прохладно. Выдержка дала трещину; всхлипнув, по моим щекам полились слезы. За что, Господи?! Что ж за день то такой?! Положив поднос с едой, я плюхнулась на стул и заплакала. Дождь постепенно усиливался, смывая слезы, но они не отставали, текли нескончаемым потоком. Я не хотела, чтобы кто-то услышал, поэтому старалась сдерживать всхлипы, хотя периодически они прорывались. Я выплакивала все свои негативные чувства и эмоции, накопившиеся за эту очередную неделю. Обиду, злобу, раздражение, непонимание… За всем этим я не заметила темный силуэт, приближающийся все ближе и ближе в мою сторону. Когда он увидел меня, его лицо выражало недоумение. Ускорившись, парень в два счета оказался у меня на балконе. И как он меня заметил — обычно же никого, кроме своей напарницы, не видит. Я осознала, что сейчас не хочу притворяться его фанаткой. Пусть думает, что хочет. — Доброго вечера, Маринетт. Почему сидишь под дождем? Заболеть хочешь? Недоброго, — мысленно ответила я, но вслух сказала другое: — М-может хочу, — черт, я не смогла подавить всхлип. Он услышал. — Ты плачешь? Но почему.? — неужели ему это действительно интересно? — Тебя кто-то обидел? Только скажи, я ему покажу, — и шуточно показал кулак. «Рыцарь» блин… — ЛедиБаг, — что он на такое скажет, интересно. — Моя Леди? Чем она могла тебя обидеть, Маринетт? — присев на корточки, он вопросительно заглянул в мои глаза в ожидании ответа. — Ей-о, — я снова не смогла сдержать всхлип, — друзья ее любят больше, чем меня. Настолько, что все время заняты разговорами о ней. Во время просмотров, походов, да всегда. Им не интересно меня слушать. Спрашивают «Как дела?» только из вежливости, а потом думают о том, чтобы я поскорее заканчивала свой рассказ, и опять начинают о ней… Их не заткнут, — я выговорилась, впервые кто-то узнал о том, что я чувствую сейчас. Обняв себя руками, я опустилась на колени, прислонившись спиной к ограде. — Оу, знаешь, по-моему, она это заслуживает. ЛедиБаг всех спасает, и тебя в том числе. Да и вообще! — он продолжил говорить, но я уже не слушала. Я ему сказала о том, что меня волнует, а он меня еще и обвиняет?! — Хватит! Вот об этом я и говорила! Вам всем плевать на меня и мои чувства. Вы не замечаете за своим слепым поклонением, что раните чужие чувства! — Я задыхалась от возмущения, но терпение лопнуло. Он узнает, что я думаю! — Она обычный человек, такой же, как ты и я. Если бы не камни чудес, она бы не смогла ничего сделать! Она бесполезна, лучше бы ее не было! — Что?! Маринетт, следи за языком! Не смей говорить так! Я никому не позволю оскорблять её! Она героиня Парижа, она спасает всех, за всех переживает, а её еще и обвиняют в том, в чем она не виновата! Она не заслужила такого! Люди просто благодарны ей. А ты… — чего-то подобного я и ожидала. Закатив как обычно глаза, мне захотелось посмотреть на него, вот только то, что я увидела, причинило ещё больше боли. Взгляд моего напарника выражал злость и раздражение. Сам парень вообще чудом не орал на меня, хоть я и понимала, что это всего лишь вопрос времени, когда он сорвётся. — Это не благодарность, а слепой фанатизм, Нуар! Очнись! Что вы о ней знаете?! Ни-че-го. А я вижу! Вижу ее неуверенной закомплексованной девушкой, боящейся сделать что-то неправильно. Вы считаете ее идеалом, а я вижу самого обычного подростка, не способного ни на что такое без своих сил! Вы погрязли в слепом подражании! Очнитесь, пока не поздно! Пока ее терпение не лопнуло! — Ты ошибаешься, Маринетт! И именно это отталкивает твоих друзей. Ты могла бы вместе с ними порадоваться. Это не они бросают тебя, а ты! Моя Леди заслуживает даже большего! — Вот и катись к ней! Нечего возле меня крутится, проваливай. Скатертью дорога. Я все еще так думаю о ней и никто меня не переубедит! — Да что ты вообще о ней знаешь? — Это что я о ней знаю? — Да, ты! Та, кто никогда в жизни не делал хоть каплю того, что делает она! Если ты говоришь, что она бесполезна, тогда ты еще более бесполезна! — Я вздрогнула. Больно. Чертовски больно. На глаза опять выступили слезы. Кот тоже это заметил, вздрогнув следом. — Прости, я не это имел ввиду. Не это хотел… Все таки сорвался. Если мой напарник так думает, то что говорить об остальных знакомых. Родственники, друзья, Адриан… Впрочем хотя бы с ним я буду честна. — Я знаю о ней больше, чем вы все, вместе взятые, — это что, мой голос? Хриплый, стальной, до дрожи холодный, ровный. — потому что она — это я, хоть я — не она, — прошептав последнюю часть, я выкрикнула: — Тикки, трансформация! Я видела глубокий ужас, застывший в его глазах, и осознание собственной чудовищной ошибки. Он словно окаменел. — М-моя Леди? — так робко, так испуганно, так жалко. Поистине, он сейчас выглядел как побитый котенок. Нашкодивший котенок. — Я. Не. Твоя. Леди. Я никогда не принадлежала тебе, — четко, жестко, холодно. — проваливай. — Моя Леди, прошу… Я не хотел, — последние бесполезные попытки. Проигнорировав, я оттолкнула его, поднялась и пошла в сторону люка. — Знаешь, я подумала. — Повернувшись головой, я заглянула в его горящие надеждой глаза. Надеждой, которую я разобью так же, как он разбил мое сердце. Покачав головой, я продолжила: — Мой ответ — нет. Это не любовь, Нуар, а слепой фанатизм. Я окончательно в этом убедилась. — кольцо подало последний сигнал, и передо мной предстал испуганный Адриан. Я горько усмехнулась, сказав следующие слова с долей иронии. — Мы были друзьями, но ты все испортил. Ненавижу, — пугающе четко проговорила я и спрыгнула в свою комнату, закрыв следом люк. Спустившись, я откинулась на кушетку и заплакала. Впрочем не я одна. Я слышала, как Адриан стучался, умолял о прощении, пытался объяснить, клялся в любви, просил о втором шансе, но я его не слушала. В моей голове созревал ужасающе решительный план. Сначала я действительно хотела умереть и на какой то момент собралась спуститься в кухню за чем нибудь острым. Перерезать вены. И плевать, что будет дальше. Тикки каким то образом поняла мои намерения и провела следующий час, отчаянно пытаясь убедить меня, что это не конец света, что это всего лишь подростковые эмоции, что Нуар не хотел меня обидеть а всего лишь защищал девушку, которую любит, как я бы защищала Адриана. Вот только сильные эмоции не совместимы с голосом разума. Свернувшись в клубочек, под убеждения Тикки я отвергла мысль о смерти. Бражник ещё не побежден. И мои мечты ещё не осуществились. Пусть и их исполнение теперь почти невозможно. С силой сжав кулаки, я взглянула на квами. Теперь в моей голове голове рождался другой план. Если никому нет дела до меня, то я начну новую жизнь. Что касается моего напарника, то я его никогда не прощу. Я считала Адриана добрым, ведь именно его доброта меня покорила, однако сегодня он почти что назвал меня ничтожеством, не достойным любви. А ведь без маски мы были друзьями. Мне нужно было продумать свой план до мелочей, чтобы все поверили, будто я покончила с собой. Посмотрим, насколько я дорога своим так называемым друзьям. Больше никто не посмеет разбить мне сердце.***
Как стемнело, я отправилась к мастеру Фу. Мне пришлось идти незаметно — я опасалась, что хвостатая наглая натура сразу поймает меня и попытается убедить в подлинности своих чувств. К счастью вечером он ушел домой так и не добившись от меня ответа. Спустившись в ближайший люк, ведущий в канализацию, я продолжила свой путь по навигатору в телефоне. Тикки молчала. Вчера я рассказала ей свой план. И пусть она не сразу одобрила его, но выразила надежду, что Бражник перестанет терроризировать город, если узнает, что серьги пропали. Ведь перед тем, как покончить с собой, я избавлюсь от них. И нет, конечно я их не выкину, но в прощальной записке все будет именно так. Наконец добравшись до нужного люка, я поднялась по лестнице и приподняла крышку люка. Убедившись, что рядом никого нет, я вылезла и, оглянувшись, пошла в сторону двери к салону мастера. Колокольчик зазвенел, и хранитель приветственно кивнул головой, приглашая зайти. — Здравствуй, Ледибаг. Чем обязан твоему визиту? — с мягкой улыбкой он поинтересовался, жестом руки приглашая присесть. — Это долгая история, но. в общем, не могли бы вы доверить мне камень чудес Лисы? — закинув пальцы за спину, я не могла позволить себе сесть, ведь моя уверенность таяла с каждой минутой. — У меня много времени, а кроме того ты плохо выглядишь, что случилось? — обеспокоено отозвался мастер. Все-таки присев на подушку, мне пришлось поведать ему свою историю. Он слушал молча. Под конец я рассказала ему свой план. Мне было совестно смотреть ему в глаза, поэтому всю информацию я объясняла с опущенной головой. Тикки заикнулась, что меня чудом не настигла акума, о чем я только сейчас подумала с ужасом. Мастер был настроен скептично по отношению к моему плану, однако видя мое состояние и то, как подобные ситуации будут влиять на меня дальше, в будущем угрожая акуматизацией, он согласился помочь мне. Ночью мы ещё раз продумали план, который заключался в том, чтобы создать иллюзию моей смерти. Стоя на мосту над Сеной, моя копия выстрелит себе в голову в район виска и затем упадет в воду, образуя кровавое пятно. В руке иллюзии будет браслет. Течение сильное, так что «мое тело» не найдут, но увиденное заставит их поверить в реальность происходящего. Вернувшись обратно домой, я провела последнюю ночь в своей комнате, а утром воплотила свой план. Издали я наблюдала за тем, как тщетно Нуар пытался найти моё тело под водой, не подозревая, что «кровавое пятно» не растворилось в грязной воде, а просто исчезло, как только мой бывший напарник отчаянно прыгнул в воду в надежде меня спасти. Вот только на поверхность в следующий раз он выплыл, держа в руках только тот самый браслет, который когда-то подарил мне Адриан. И который я ночью заблаговременно зацепила за водоросли на дне для пущей убедительности.***
На утро почти по всем новостным каналам крутили сообщение о смерти Маринетт Дюпен-Чен: «Сегодня мы получили видео, снятое очевидцем, девушки, по предварительным данным, покончившей с жизнью. Личность была установлена — это Маринетт Дюпэн-Чен, дочь Сабины Чен и Тома Дюпен. В её комнате была обнаружена родителями записка: Я не виню никого в своей смерти. Просто мне жить незачем. Люди вокруг замечают лишь маску, а я, по сравнению с ней, пустое место. По словам моего друга: «Та, кто никогда в жизни не делал хоть каплю того, что делает ЛедиБаг! Если ты говоришь, что она бесполезна, тогда ты еще более бесполезна!» Увы, это частично правда. Проблема только в том, что я и есть Леди Баг. В погоне за моим альтер-эго, люди перестали замечать Маринетт. Знаете, иногда хотелось ответить на часто задаваемый вопрос «Вы не видели Леди Баг?» «Она тут, перед вами, но вы её не замечаете». Я не идеальна. И никогда не была. Аля, ты так хотела знать девушку под пятнистой маской, что своими расследованиями не замечала очевидного, впрочем как и все остальные… Прошу, уделяйте больше внимания родным и близким. Свой камень чудес я выбросила, так что Бражник может перестать мучить людей. Он его не найдет. А я ухожу из этого мира, прощая всех и каждого… Прощайте. По записке можно понять, что ЛедиБаг была Маринетт Дюпен-Чен, что собственно подтвердил её теперь уже бывший напарник Кот Нуар. Передаю слово журналистке Кайли Лоррейн, которая сейчас находится на кладбище возле могилы великой героини… — Спасибо, Надья. Провести Маринетт в последний путь пришел почти весь Париж. Родители, близкие друзья и напарник оплакивают соответственно дочь, подругу и напарницу-возлюбленную… И хоть тело не было найдено, медики утверждают, что после такого выстрела выжить невозможно. Большая толпа стояла на кладбище, все были поглощены смертью героини настолько, что никто и не заметил одинокую особу, стоявшую неподалеку под деревом. Девушка в черном длинном платье с ныне синими ледяными глазами, закрытыми вуалью, и черными, как космос, волосами и темно-синей прядью в причёске каре, наблюдала за собственными похоронами… — Маринетт, может не стоило так поступать? — квами выглянула из клатча. Вздохнув, бывшая героиня покачала головой. Смотря на то, как её родители плачут, обнимая друг друга, как Алья рыдает на плече Нино, и как ее напарник стоит мрачнее тучи, она уже не была так уверена. — Я не знаю, Тикки. Я уже не уверена. Но что сделано, то сделано. Я вернусь, но потом. — Как знаешь, Маринетт, как знаешь… Тем временем Бражник, создавший незаметную акуму Риск, склонную вызывать у людей неожиданные приступы смелости чтобы совершить определенный поступок, никак не ожидал такого. Он надеялся, что это позволит ему вычислить личность одного из героев, но никак не мог предвидеть, чтобы главный его враг пустил пулю в голову, предварительно спрятав где-то свои серьги. Да, Габриэль ликовал, что довел Ледибаг до такого, но одновременно он был в ярости, ведь план пошел коту под хвост. Одному черному коту. И интуиция подсказывала, что он не найдет эти серьги. Она могла сделать с ними что угодно. Утопить, закопать, просто выбросить. Она бы не посмела это сделать в другом случае, передала бы приёмнику, напарнику или хранителю, но ведь она была под влиянием акумы… Выкрикнув проклятия в сторону покойной героини, он грозно притопнул ногой в отчаянии. Впервые за несколько лет он не знал, что делать дальше.