Язык цветов

      Растущий полумесяц светит так ярко, что даже без солнца и фонарей весь город оказывается в лучах лунного света. Все небо усыпано триллиардами звезд, пленяющими взгляд и сознание молодого парня, застывшего в любовании ночным небом.       Из приоткрытого окна дует легкий летний ветерок, распространяющий очень тонкий, приятный и сладкий аромат цветущей липы. В этот раз она зацвела довольно поздно, ведь уже начало августа, но это не сделало ее кратковременный период цветения менее завораживающим.       Сидя около распахнутого окна, юноша думал о чем-то своем. Его лицо было полно скорби, печали и вины. Вины перед другом и перед тем, кого любил всей душой, кто был очень дорог. Перед глазами проносились воспоминания, болезненно сжимающие душу и сердце, оставляющие на ней множество шрамов и ран. Глубоких ран, неизлечимых. Он думал, много думал с того самого дня, когда маленькая звездочка потухла, перестав освещать своим светом небосклон его жизни. Думал о времени, о судьбе, о какой-то несправедливости. Он не успел сказать Блу о том, что всегда чувствовал его эмоции, о том, что между ними всегда была особая связь, ведь они были связаны тесными узами судьбы, которые в одно мгновение были безжалостно разорваны каким-то нетрезвым водителем, на огромной скорости вылетевшим с дороги и сбившим его соулмейта.       В голове постоянно всплывал тот день. По пути в университет они случайно встретились, хотя их встречи сложно было назвать случайными. Они все были будто бы запланированными кем-то. И тот раз — не исключение. Был сильный ветер и ливень, тучи окутали все небо. Но те глаза, небесно-чистые глаза смотрели прямо на него. В них горел огонь, они были полны жизни и желаний. Они светили так ярко, что на их фоне вся пасмурность растворялась, уступая место неземному светилу очей низкорослого белесого парня. Наверное, это глупо, любить чьи-то глаза, чью-то улыбку, чей-то звонкий голос, чью-то мягкость и гладкость волос и кожи, чью-то жизнерадостность. Но это все так прекрасно… Глупее было, увидев вылетающую на обочину машину, побежать навстречу, понимая, что не успеешь. Не крикнуть: «Обернись» или «Отойди». А побежать. Невероятно глупо. И больно. Больно видеть, как затухает свет в любимых глазах.       Он был в сознании даже когда его сбила машина. Его лицо даже тогда озаряла улыбка. Окровавленная улыбка. Белая майка, голубой шарф — все приобрело темно-бордовый оттенок. Кровь смешалась с каплями дождя, размылась ими и растеклась по асфальту. Блондин держал его маленькое сокровище на своих руках, гладил его по лицу, по голове, молил держаться, твердил, что все будет хорошо. А голубоглазый, потухая, стер навернувшиеся слезы с глаз Дрима и хрипло прошептал: «Не переживай. Великолепный Блу на то и великолепный, что никогда не сдастся без боя». Эти слова не были убедительными, в них чувствовалось большое сомнение. А самое страшное — в них ощущалось осознание, что исход этого боя оставит его в проигравших. Блондин нагнулся к истекающему кровью парню и коснулся его лба своим, после чего прошептал ему в лицо: «Я не отпущу тебя, даже не думай об этом».       Когда приехала скорая, его глаза уже были закрыты, кожа сменила бледность на синюшность, но с лица так и не исчезла улыбка. Улыбка, которая должна была дарить надежду, но вместо этого она лишь отнимала ее.       Дрима давно мучают кошмары. Все они начинаются хорошо, все пропитаны светом, позитивом и надеждой. И абсолютно все заканчиваются этим потухающим светом в глазах и каплями крови на асфальте и руках блондина. Поэтому он не любит спать. Не может раз за разом лицезреть душераздирающую картину, вырывающую сердце из ребер и сжимающую его. И именно поэтому он не смыкает ночами глаз. Только смотрит на небо и пытается найти в нем ту звезду, которой стал Блу. Она должна светить ярче остальных, как и он сам при жизни.       По всей комнате распространился громкий звон, вызвавший волну мурашек на теле ее обитателя. Для Дрима ночное время не было поздним, поэтому он даже не задумался о том, кому приспичило звонить в такой час. Он просто направился к источнику звонка и обреченно взял трубку. На другом ее конце почти сразу раздался какой-то взволнованный низкий мужской голос. Его обладатель, судя по всему, не особо часто говорит вслух. И это хорошо ощущается. Дрим вообще всегда отличался особой чуткостью. Он был способен увидеть в людях то, что никому не было доступно. И с первого взгляда мог прочитать любого человека как открытую книгу.       — Доброго времени суток… Дрим?       — Здравствуйте, да. — Безрадостно произнес блондин. — А вы кто и с какой целью звоните?       — Я… — Задумался. — Электрик. В последнее время участились случаи возгорания электропроводки в жилых домах, а меня обязали проверить несколько адресов.       — Ну, а если честно? — Дрим тяжело выдохнул в трубку. Он не любил ложь, хоть и понимал, что иногда лучше соврать, чем сказать правду.       — В смысле?       — В нашем квартирном комплексе у каждого дома есть свой электрик, нашего я знаю в лицо — это во-первых. Во-вторых, электрики не звонят в первом часу ночи. В-третьих, даже если бы вы случайно сказали что-то, соответствующее реальности — вы говорите это совсем неубедительно. Прежде чем врать, научитесь это делать правильно. — В ответ молчание. Кажется, собеседник смущен таким легким разоблачением и немного грубой прямолинейностью. — Если цель вашего звонка не заключается в чем-то криминальном и плохом, то говорите прямо — я не кусаюсь.       — Эх, извините. Это было слишком глупо с моей стороны начинать разговор с вранья. В общем, вам, наверное, известно, что около месяца назад пропал человек… — Было слышно, как собеседник нервно сглотнул, прежде чем продолжить. — Инк. — По всему телу пробежали мурашки. — Понимаете, его дело в следствии закрыли, но я… я не оставлю все это просто так и найду его. И мне нужна ваша помощь. Может, вы знаете что-нибудь о том, где он может быть?       Молчание сохранялось несколько минут. Дрим пытался переварить все, что ему только что сказали. Он видел объявления и новости об исчезновении Инка, он постоянно корил себя за то, что, вероятно, виноват в этом. Он просто до остановки сердца боялся, что с Инком что-то произошло. И тут вдруг ему звонит неизвестный и просит о помощи в поисках. Блондина охватили двоякие чувства. С одной стороны, он готов был пойти в огонь и воду, лишь бы убедиться в том, что с художником все в порядке. А с другой — чувство вины и страха буквально связало его руки и оторвало язык, не позволяя говорить.       — Знаете, в участке мне постоянно твердят о том, что он, возможно, уже не жив. Но я знаю… Знаю, что он не покинул этот мир.       — Почему вы так уверены в этом? — Еле выдавил из себя Дрим.       — Мы связаны, очень тесно связаны. Метка не исчезла, а значит и он тоже… — Глаза блондина округлились, а зрачки сузились. Но, чтобы развеять все сомнения, он спросил:       — Соулмейт?       — Да. — Этот ответ напрочь огородил Дрима от грызущего его страха. Он знает, каково это — терять свою родственную душу. И он ни за что и никому не пожелал бы пережить нечто подобное. В голове родились мысли о том, что если он не смог помочь Блу, то, может, сможет помочь хотя бы этому незнакомцу, а заодно и Инку, которого в свое время сам бросил на произвол судьбы, так как не мог смотреть на него, быть с ним, дышать одним воздухом… Ибо это было больно, это навевало воспоминания о былых деньках, когда лучик надежды был с ними. Эгоистично? Да, но в каждом человеке есть частичка эгоизма. Дрим же просто не смог ей сопротивляться. Он даже не пытался. Слишком сильно был убит потерей солнца в своей жизни. Но сейчас у него есть шанс. Он понимал, что вряд ли сможет исправить свою ошибку, но теперь хотя бы появилась возможность это сделать.       — Вы сейчас заняты?       — Если только попытками найти его.       — Тогда, может, встретимся у его дома… — Блондин бросил взгляд на настенные часы. — Через час. Просто боюсь, что это не телефонный разговор.       — Во втором часу ночи у дома Инка, значит… Только не идите прямо к главному входу, дом опечатан. В нем установили сигнализацию. Знаете, где у него балкон? — Дрим мыкнул в знак согласия. — Встретимся с той стороны. Будьте осторожны.       — Хорошо, до встречи. — Положив трубку, блондин закрыл свои грушевые глаза и глубоко вдохнул. Ощущение таинственности накрыло с головой, будоража разум. Вновь открыв глаза, он оглядел свою комнату, освещенную лишь лунным светом, и заострил внимание на стоящей в рамке на столе фотографии, сделанной за неделю до аварии. Тогда они втроем гуляли по набережной, весна только начинала давать о себе знать, снег почти растаял, а на деревьях красовались изящные вербы. Блу держал веточки с пушистыми почками в руках, улыбался до ушей и прожигал взглядом, смотрящим прямо в душу с этой фотографии. Инк, показывая язык, обеими руками ставил рожки блондину и голубоглазому, а Дрим с нежной улыбкой смотрел на своего соулмейта, положив свою руку на его плечо. — Куда же ты делся, чернильница…       Чернильница, радужка — так Блу и Дрим часто называли Инка, ведь тот постоянно был испачкан чернилами и красками. Эти прозвища хорошо прижились, они стали почти что вторыми именами художника, на которые он всегда отзывался, хотя сперва даже обижался, прося не называть его так. Но потом смирился и принял такие обращения к себе, в ответку называя Дрима мечтателем, а Блу — голубикой. И ведь ему удавалось находить какие-то своеобразные аргументы на такие прозвища. Тем не менее, они тоже неплохо прижились и стали, что называется, обычным делом.       На улице довольно свежо, тепло и приятно. По пути к дому старого друга Дрим собрал немного липового цвета. Инк однажды привил ему и Блу особую любовь к этому дереву. Ранее они и не замечали все изящество цветения липы, но как только художник, во время ночной летней прогулки, встал рядом с деревьями липы и начал рассказывать какие-то свои стихи, все внимание юношей было приковано к опадающим цветам, кружащимся по ветру вокруг Инка. Они создавали свою сказочную атмосферу, наполняемую живописными видами и непередаваемо чудесными ароматами.       С тех пор Дрим и Блу постоянно отслеживали период цветения этого дерева грации, красоты и счастья, а как только приходило то самое время — они проводили вечера и ночи, вдыхая этот сладкий аромат и любуясь маленькими пушистыми кремово-желтыми цветочками. Светлые, теплые и идилличные времена, которые сейчас существуют лишь в воспоминаниях желтоглазого блондина.       Прибыв к месту встречи, Дрим обнаружил там высокого темноволосого юношу. Тревога и беспокойство в его душе чувствовались за километр, даже несмотря на то, что на вид он был спокоен и невозмутим. Он стоял боком к приближающемуся блондину, но даже так была видна вся задумчивость в его янтарных глазах, цвет которых оставался ярким даже в ночное время. Он не теряет надежды, не опускает руки. И это похвально.       — А ты довольно целеустремленный. Инку повезло на соулмейта вроде тебя.       — Хм? — Спокойный и гармоничный голос вырвал темноволосого из глубоких раздумий. — Ты правда так думаешь?       — Да. Ну, мое имя ты знаешь, а как звать тебя?       — Когда это мы успели перейти на «ты»? — С легкой усмешкой произнес юноша. — Эррор.       — Ну, а к чему эта официальность? Тем более в таком деле… — В голосе Дрима послышались нотки грусти. — Приятно познакомиться. — Блондин протянул свою руку новому знакомому, но тот лишь боязливо на нее покосился. — Что-то не так?       — Я гаптофоб.       — Ох… — Одернув руку, разочарованно выдохнул мечтатель. — А если тебе необходимо будет прикоснуться к Инку?       — Я пытаюсь бороться со своими фобиями. По крайней мере, как видишь, социофобия уже почти повержена.       — Благодаря Инку?       — Ради него. — Отрезал Эррор.       — Тогда у тебя есть шанс попробовать одолеть и страх прикосновений.       — То есть? — Дрим схватил темноволосого за руку, что заставило последнего застыть в сильном испуге.       — Ну, успокойся. — Почувствовав дрожь гаптофоба, произнес блондин. — Это ведь совсем не страшно. От такого не умирают. — Заметив, что Эррор пока просто морально не готов к борьбе с такой своеобразной фобией, мечтатель отпустил его руку. — А все серьезнее, чем кажется.       — Я пытаюсь, но пока плохо получается. — Отойдя от нахлынувшего ужаса, как-то тяжело пробурчал юноша.       — Ладно, думаю, у тебя все еще получится, главное — не опускай руки. — Он устремил свой взгляд на большой живописный особняк художника, с самого фундамента до крыши окутанный лозами винограда, подчеркивающими необычную форму дома.       — Изобилие и удовлетворенность жизнью… Как же это, однако, иронично. — Эррор заметно погрустнел.       — Ты знаешь язык цветов? — С неприкрытым удивлением произнес блондин, оторвавшись от лицезрения особняка и посмотрев прямо в глаза темноволосому.       — Да… Благодаря Инку выучил.       — Эх, а я так и не выучил его. — Выдохнул Дрим. — Не знаю, где Инк может быть. Но очень хочу помочь в его поисках. — В голосе почувствовалось какое-то воодушевление. — Я хорошо знаю его, ну, или, по крайней мере, знал раньше. Нам бы как-то попасть в дом, там точно должно быть что-то, указывающее на то, куда он ушел.       — Да без проблем. — С надеждой в глазах произнес Эррор. — Об этом, конечно, лучше не распространяться, но я часто проникал туда, искал что-то. Так, кстати, я и вышел на тебя.       — Теперь понятно, откуда ты знаешь мое имя и номер. — Дрим ненавязчиво ухмыльнулся. — Ну, тогда приступим?       Эррор направился к стене под балконом. Без особого труда он забрался туда, что показывало его опытность в этом деле. Дрим пошел за ним следом.       — И как часто ты подобным образом врываешься в чужой дом?       — В последнее время — постоянно. — Эррор посмотрел на блондина сверху вниз. — Ну, что стоишь столбом? Время не ждет.       — В отличие от тебя, у меня нет опыта в таком незаконном проникновении. — Дрим развел руками в разные стороны и насмешливо улыбнулся.       — Посмотрите-ка, какой правильный. Ты еще полицию вызови. — Усмехнулся Эррор. — Придется его приобрести, малой.       — Эй, ты кого малым назвал? — Разведенные в стороны руки вмиг оказались сложены друг на друга, а ухмылка превратилась в шутливое недовольство.       — Давай уже, сейчас не до шуток. — Дрим отвернулся от темноволосого и начал копошиться в сторонке. — Что ты делаешь?       — Липовый цвет.       — Что? — Недоуменно покосился на мечтателя программист.       — Не хочу, чтобы с ним что-то произошло. — Блондин положил собранные ранее цветы липы на газон рядом с домом и вновь повернулся к балкону, после чего начал пытаться забраться на него. Низкий рост создавал дополнительные трудности, которые не были знакомы Эррору. Но тот не желал терять время впустую, поэтому, тяжело выдохнув, протянул руку Дриму. — Тебя же опять охватит страх, а падать назад мне совсем не хочется.       — Заткнись и возьми мою руку, я перетерплю.       — Уверен? — В ответ лишь недовольное бурчание. — Ну ладно-ладно, но, если ты будешь виновен в моей смерти — я тебя на том свете достану. — Он схватил протянутую ему руку и, прежде чем лишить себя опоры, внимательно посмотрел на заметно напрягшегося Эррора. Было видно, что тот в эту минуту проводил внутри себя битву не на жизнь, а насмерть. При том в прямом смысле — именно насмерть.       — Ну что ты тормозишь, прыгай, мое терпение не резиновое. — Глубоко вдохнув, Дрим крепче ухватился за протянутую ему руку и оттолкнулся от точки опоры. На мгновение его до самых костей окутал страх, так как не каждый день ему приходится оказываться зависающим в воздухе, под напором силы тяжести и земного притяжения. Но, понимая, что времени у него не так много — он ухватился одной рукой за изгородь балкона. Эррор потянул его на себя, что позволило блондину забраться наверх. Они оба тяжело выдохнули и рухнули на пол, пытаясь отойти от состояния аффекта. Адреналин буквально бушевал в крови, а сердце бешено колотилось от нервного напряжения.       — Не такой уж и гаптофоб. — Тяжело дыша, еле произнес мечтатель.       — Я же сказал, что пытаюсь.       — Ну вот, воспользовался же шансом. — Эррор нахмурил брови и вновь начал что-то недовольно бурчать себе под нос. — Да ладно тебе, не дуйся. Это похвально, прогресс уже есть. — Но темноволосый лишь отвел взгляд в сторону. — Какой же ты ворчун. Так, что дальше?       Немного отдышавшись, Эррор поднялся с пола и снял окно, после чего показал рукой, что пропускает Дрима вперед.       — Я тебе не дамочка, чтобы уступать мне дорогу.       — А я тебе не папочка, чтобы нянчиться с тобой. Просто зайди уже в дом.       Дрим не посмел более кидаться колкостями в темноволосого, поэтому просто поднялся и послушно залез в оконный проем. Эррор же залез в дом следом, после чего поставил окно на место.       — Оно же тяжелое?       — Не особо.       Проникнув в дом, Дрим сразу начал осматриваться. Он обошел каждый угол, заглянул в каждый ящик и осмотрел каждый миллиметр жилья Инка. За всем этим пристально наблюдал Эррор, ожидая результатов таких поисков, которые ему самому ранее не дали ровным счетом ничего. Так прошло около двух часов. Все это время сохранялось гробовое молчание, прерываемое скрипом половиц и каким-то лязгом, непонятно откуда берущимся.       Глаза уже закрывались, а тело охватила невыносимая слабость. Сегодня Эррор эмоционально многое пережил, что сильно сказалось на его состоянии. Он уже даже направился к диванчику в мастерской, который ранее нашел довольно удобным. Но его путь прервал оборвавший тишину возглас Дрима.       — Эррор, я кое-что нашел!