***
Рождественское настроение нерушимо сохраняется на улицах города. Будь то дворики многоквартирных домов, спрятанные за их непроглядными стенами, или искусные частные сектора, выглядящие на общем фоне какими-то игрушечными. Все вокруг украшено так, что создается впечатление, будто ты попал в сказку. И дополнительную сказочность окружающему пространству придают волшебные огоньки гирлянд, обрамляющие почти все, что только могут. Поскольку зимой рано темнеет, на данный момент все вокруг уже охвачено сумеречной тьмой, но это волшебным образом добавляет городу какую-то праздничность. Ведь именно в темное время суток огни гирлянд сияют так ярко, именно вечером маленькие снежинки сверкают в городских огнях так, словно они — в триллиады раз уменьшенные звезды, падающие с небес, и именно сейчас в центре города кипит жизнь. Но не такая, как обычно, а какая-то особенная. Уличные музыканты наигрывают различные заводные мелодии, заряжающие энергией; вокруг них весело кружат танцоры в праздничных нарядах, завораживая зрителей своими изящными движениями и образами; тут же олицетворения рождества различных народов и культур устраивают платные фотосеты, интересными способами завлекая клиентов. Все это согревает изнутри, возвышает над прочей суетой, над плохими мыслями, над всеми тревогами. — Как же много людей… — Пробурчал брюнет, держа своего мечтательного брата возле себя и с трудом пробираясь сквозь толпу к ледяной арене, на которую несколькими минутами ранее он с таким же трудом заполучил два билета. — Оглянись по сторонам, ты упускаешь столько прекрасного. — Задумчиво произнес блондин, держа под руку детектива. — Ты прямо как дитя малое. — Усмехнулся тот. — Во всем видишь сказку. — В этом мире плохого и без того хватает, так почему бы не посмотреть на все глазами ребенка? — По-детски улыбнувшись, вымолвил мечтатель. — Тебе тоже не помешало бы воспринимать все проще. — Найтмер еще долго что-то недовольно бурчал себе под нос, очищая свободной рукой путь. Наконец добравшись до арены и заняв места, брюнет выдохнул и развалился на сидении, прикрыв глаза. Раздражающие люди. Толкаются, выбивают младшего в сторону, что-то очень громко обсуждают. И, самое бесящее то, что все это не прекратилось даже тогда, когда они сели. Неугомонные, нисколько не думают о личном пространстве других, безжалостно врываясь в него и причиняя сильный дискомфорт. Хоть Дрим и пытался расслабить старшего, убедить его в том, что он слишком восприимчив к окружающим, что относится ко всему слишком серьезно, — это не помогло. Найтмер все равно сидел с угрюмой аурой вокруг и проклинал все человечество за его существование. Одно радует, как только чарующая мелодия разнеслась по всей арене — гул стих, а люди обратили свои заинтересованные взгляды на ледяную площадку, наконец-то замолчав. Начались всякие приветственные речи, поздравления с праздником и объявление программы. Затем последовало представление участников, показательные выступления, до которых Найтмеру, в общем-то, не было абсолютно никакого дела. Зато Дрим увлеченно наблюдал за всем происходящим, чуть ли не искрясь счастьем и восхищением. Пожалуй, это успокаивало, даже как-то расслабляло. Главное, что младший доволен — остальное не важно. И все-таки, даже абстрагировавшись от окружающего, Найтмер тоже начал увлеченно наблюдать за шоу. Уже шли парные выступления, одно из которых только что закончилось. По всей арене разлетелась волна аплодисментов, а выступающие, поклонившись, быстро удалились с катка. Кажется, сейчас начнется что-то интересное. То, чего все вокруг так трепетно ждут, сжимая колени руками и нервно дергая ногами. — А теперь пришло время выступления наших почетных гостей. — Восторженно начал ведущий. Аплодисменты зрителей буквально оглушали своей силой. — Сегодня они исполнят для нас свое новое выступление, которое успешно представили в этом году на показательном этапе чемпионата мира по фигурному катанию. Встречайте трехкратных чемпионов олимпийских игр, уже три года подряд отвоевавших золото для нашей страны: очаровательная Даст Рихтер и элегантный Хоррор Куинн. — Гости действительно оказались почетными и важными, неудивительно, что после их объявления по всей арене разлетелись восторженные возгласы зрителей, с нетерпением ожидающих сладкую вишенку на вершине торта. Свет вокруг потух, лишь один лучик осветил неряшливо одетую девушку на льду. Грязно-зеленое, даже какое-то болотное пальто никак не сочеталось с изящно убранными светло-медными волосами. Мягкая сказочная мелодия заполонила все окружающее пространство, а девушка плавно закружила на льду так, будто танцует вальс сама с собой. Если приглядеться, то можно заметить, что она еще и поет сама. Надо же, совмещать катание с пением. Да и все это так искусно, так красиво, так изящно. Но это только начало. Скинув с плеч бедное пальто, фигуристка предстала перед всеми в прекрасном желтом платье, с удлиненным подолом сзади до колен. На талию был подвязан ярко-голубой бант, а на плечах красовалась блестящая прозрачная ткань, как бы вместо рукавов. Кажется, сейчас она играет какую-то всем известную роль. Ее невозможно не узнать. Принцесса Анастасия, совсем не знающая о своих царских корнях, но с таким рвением пытающаяся узнать свое истинное предназначение. К ней из тени выехал ее высокий напарник, наряженный в белый гусарский мундир, прекрасно сочетающийся с черными галифе, заправленными в стилизованные под ботфорты классические коньки. Золотые шнуры на груди и изящные узоры того же цвета на спине делали его образ величественным, даже каким-то царским. Зачесанные темно-серые волосы создавали не менее богатый вид статного человека голубых кровей, чью роль играл фигурист. Если раньше Найтмера просто поразило это совмещение вокала с плавными движениями на льду, то теперь он и вовсе потерял дар речи. Ведь эти двое стали творить невообразимое, а она продолжала ласкать своим певчим голоском уши каждого зрителя, ни разу не сбившись и даже не показав, что это довольно трудно. Комбинированное вращение со сменой ног и сложным заходом, тройной аксель и каскад четвертной сальхов — все это выполнялось так плавно, так завораживающе и, самое главное, так синхронно! Тройной флип с руками над головой и перехватывающая дыхание сложная поддержка — создавалось впечатление, что они максимально чувствуют друг друга, полностью доверяя себя напарнику. Мало того, что ни один из них ни на секунду не опаздывал от движений другого, так еще и девушка держалась на одной лишь ладони сероволосого, поднимающего ее рукой вверх и при этом не прекращающим езду по ледяной поверхности. Но и это еще не все. Сердце ушло в пятки от подкрутки в три оборота сразу после не менее завораживающих тодес. Риттбергер, твизлы-пистолетики, выбросы, а она не прекращает петь! Столько невероятно сложных элементов фигурного катания, да еще и украшенных прекрасным вокалом, плавными движениями, абсолютной синхронностью, — все это определенно говорит о том, что они лучшие в своем деле. Что им нет равных, что золото на олимпиаде было завоевано честно. Они того стоят. Как и всех аплодисментов, свистов, восторженных криков и множества букетов роз, брошенных на лед под конец выступления. В полете многие розы рассыпались, а их лепестки лишь еще больше украсили последний сложный выпад, совмещенный с поклоном. Прекрасно, во истину прекрасно. Найтмер даже поддался этому восторгу, охватившему его с головой. Поднявшись с места, он громко зааплодировал в такт со всеми зрителями. Это действительно оказалось вишенкой во всей программе. И то, что выступление этих олимпийцев — заключительное, тоже сыграло свою роль, сохранив в душе каждого присутствующего это ощущение восхищения и морально-эстетического удовлетворения. Найтмер даже уже не обращал никакого внимания на посторонних, наслаждаясь сладкой истомой от полученных впечатлений. И Дрим пребывал точно в таком же состоянии до тех пор, пока его брата не унесло в сторону. Тот схватившись за голову, с паникой на лице посмотрел на младшего, после чего отвернулся от него и замер. Заволновавшись, младший схватил детектива за плечо и силком повернул к себе. На этом родном лице было что-то чужое, смешанное с замешательством и растерянностью. Несколько минут они смотрели друг на друга, не понимая, что происходит, но в одно мгновение Найтмер снова дернулся, моргнул и с прежней паникой посмотрел на брата. Тогда-то Дрим и понял, что так сильно смутило его в лице брата. — С каких пор у тебя меняется цвет глаз, становясь серым? — Вскинув брови, блондин одарил старшего взглядом, отражающим ожидание объяснений. — Тебе показалось. — Отрезал тот, не желая продолжать разговор. — Ах показалось значит? Что еще скажешь? — Вспылил он. — Это же метка, так? Почему ты не хочешь ничего говорить об этом? — Продолжал заваливать детектива вопросами Дрим, чуть ли не срываясь на крик. — Оно того не стоит. — Попытался уйти от ответа Найтмер, продолжив путь домой. — Уже поздно, нам надо возвращаться, если не хотим нарваться на неприятности в каком-нибудь темном закоулке. — Только не говори мне, что ты до сих пор презираешь связь соулмейтов. — Как-то ядовито произнес мечтатель, игнорируя последние слова брата. — От них одни проблемы, знаешь ли. — Нахмурив брови, выплюнул брюнет. — А от этого — тем более. — Так расскажи мне о них, я же не чужой тебе человек, в конце то концов! — Дримми, это мое личное дело. И я не хочу, чтобы в него кто-либо совал свой нос. — Как можно мягче сказал детектив. — Пожалуйста, не бери это в голову. — Блондин на это лишь фыркнул, закатив глаза. Бесполезно пытаться сейчас разговорить брата. Абсолютно бесполезно. Тем более, раз он по сей день так относится к родственным душам. Нет чтобы рассказать все нормально. Появление соулмейта у Найтмера только обрадовало бы мечтателя. И даже если с ним есть какие-то проблемы — блондин с большим удовольствием помог бы в них разобраться. Но нет, эта стена, видимо, совсем непробиваема.***
— Sleep in peace when the day is done, and this old world is a new world, and a bold world…For me…*- Протянул брюнет, закрыв глаза и полностью отдав себя громко звучащей мелодии. Вернувшись домой, братья застали весьма интересную картину. Рипер и Гено сидели в обнимку, покачиваясь из стороны в сторону в такт песни, а Инк не отрываясь наблюдал за поющим Эррором. Застыв в дверном проеме, ожидая конца неожиданного выступления, оба брата вслушивались в чудесное сочетание музыки и бархатного голоса программиста. Тот пел с чувством, вкладывая в свое исполнение все свои эмоции, переживая песню. И это, несомненно, завораживает. — Я же говорил, что твой голос создан для пения! — Восторженно выпалил художник, подрываясь к своему возлюбленному и заключая его лицо в ладони. — Это было восхитительно, просто невероятно! — Ты правда так думаешь? — Заметно засмущавшись, брюнет начал бегать глазами по комнате, как бы пытаясь спрятаться от этого восторга со стороны белесого. Приятно, конечно, но из-за этого охватывает жар. Он же стеснительный, как никак. И спеть его с большим трудом буквально заставили, сославшись на то, что он сам выбрал действие в игре. — Да, определенно да. — Не унимался художник. — Ты действительно хорошо поешь. — Присоединилась Гено, мягко улыбаясь. — И я того же мнения. — Поддержал супругу Рипер, прижимая ту к себе еще сильнее. — Да тут оказывается дома свое шоу. — Весело произнес Дрим, заваливаясь в гостиную. — Прекрасное исполнение не менее прекрасной песни. — Подметил он. — Дрим, мне просто необходима твоя помощь. — Как-то оживленно выпалил художник, хватая друга за локоть и уводя его в сторону. — У тебя тут викарии зацвели. Вот, этот цветок — как приглашение потанцевать. В общем, может сказать Риперу об этом, и, если тебе не жалко, дать ему цветочек для Гено? — Ну… — Переваривая в голове полученную информацию, мечтатель задумался. — А почему бы и нет? Мне совсем не жалко. — Тогда я уговорю Эррора на еще одну песню, а ты подкинешь эту идею Риперу. — Не дождавшись согласия, белесый вернулся обратно и сразу же приступил к уговорам своего соулмейта. Тот долго отпирался, говорил что-то против, пока эту идею не поддержали все остальные. А особенно уже переговорившие Рипер с Дримом. Даже Найтмер присоединился к уговорам, начав утверждать, что его квартира — его правила, поэтому программист, хочет не хочет, а обязан выступить еще раз. Хоть это и было сказано в шутку, даже с неприкрытой усмешкой, но все равно произвело сильный эффект. Эррор сдался, начав подыскивать нужную мелодию, но тут уже вмешался Инк, предложив свою. В общем-то, она оказалась хорошо знакомой брюнету, поэтому он без особых проблем согласился. Мелодичные гитарные рифы наполнили всю гостиную расслабляющим перебором повторяющихся аккордов. Пятнадцать секунд спустя их украсило гармоничное пение программиста, прекрасно дополняющее и без того красивую мелодию. — You could be my unintended, choice to live my life extended. * — Первые строки, а Гено уже удивленно раскрыла глаза, понимая, насколько эта песня ей знакома. Это та самая песня, которую исполнял какой-то уличный музыкант у набережной в тот день, когда Рипер впервые коснулся губ девушки. Тогда был какой-то летний праздник, а брюнет, с большим трудом добившийся от Гено хоть какой-то взаимности, устроил ей по-настоящему сказочный вечер на берегу широкой реки. И сказочным он был именно благодаря атмосфере, создаваемой вокруг чарующей игрой огней вечернего города, отражающихся на водной глади вместе с уходящим за горизонт солнцем, являющимся центром багряного заката; завораживающей музыкой, непрерывно ласкающей уши прохожих и, самое прекрасное, самим Рипером, так искренне проявляющим множество знаков внимания в сторону девушки. Тогда же они станцевали под наигрываемые аккорды, тогда же этот танец стал каким-то необычным, будто окрыляющим. Тогда же чувства взяли верх, а в животе буквально запорхали бабочки. Незабываемые чувства, которые сейчас появляются внутри так, будто все это снова происходит сейчас. Из глубоких размышлений девушку вывела появившаяся перед ее лицом лиловая викария. Повернув голову, она увидела перед собой мягко улыбающегося Рипера. Прямо как в тот день. Взяв протянутую ей руку, Гено начала повторять уже совсем забытые движения многогодовой давности. Однако, видимо, где-то в подсознании и мышечной памяти они сохранились, позволяя воссоздать это событие прошлого. — First there was the one who challenged, all my dreams and all my balance. — Супруги буквально сливались в танце, целиком и полностью отдавая себя друг другу. Это разливало в душах всех наблюдателей лучик света, грея им самые потаенные грани сознания. — Разве это не прекрасно? — Тихо спросил Дрим, наклоняясь к увлеченно наблюдающему за происходящим Найтмеру. Тот, услышав вопрос, немного вздрогнул, после чего отвел взгляд, ничего не сказав в ответ. И без того понятно, что мечтатель снова пытается убедить брата в том, что связь соулмейтов — нечто просто волшебное. И он будет пытаться, пока не сможет донести это до Найтмера. Ну или пока детектив снова не притворится, будто осознал это. — I’ll be there as soon as I can, but I’m busy mending broken pieces of the life I had before. — Найт, ну вот что в этом плохого? — Вопрос вновь остался без ответа, а мечтатель, тяжело выдохнув, вернулся к любованию супругами, уже заканчивающих свое выступление, как и Эррор. Когда последние ноты вытягивались программистом, Рипер едва заметно и очень легко коснулся губ Гено. Прямо как тогда. Прямо как в тот самый день.***
Часы пробили одиннадцать, а Дрим едва заметно вздрогнул. Теперь пришла его очередь выливать свои чувства в игру на фортепиано. Молча приступив к исполнению мелодии, мечтатель полностью погрузился в нее. Он играл ее так, будто переживал через себя каждый звук, каждый удар по клавишам. Это не осталось незамеченным ни Инком, ни Гено, ни Рипером. Эррор с Найтмером лишь просто покачали головой в разные стороны. — А соседи не жалуются? — Тихо спросила девушка, поражаясь всей эмоциональной волне, исходящей от Дрима. — Позднее время, как-никак. — Нет, Найтмер дал им понять, что жаловаться нет абсолютно никакого смысла. — Усмехнулся программист, посмотрев на сосредоточенное лицо детектива. Тот будто абстрагировался от всего вокруг, снова схватился за голову, но как можно незаметнее, отвернулся, закрыл глаза и просто ждал, когда пройдет. Впрочем, как только цвет глаз сменился с фиолетового на серый, те в миг распахнулись, осмотрев всех присутствующих. Но теперь уже взгляд не был растерянным. Скорее спокойным, с сохраняющейся сосредоточенностью, благодаря которой Эррор не заметил каких-то изменений в брюнете. И снова все вернулось на круги своя, только вот в этот раз Найтмер подскочил с места, побежав в прихожую и начав спешно куда-то собираться. Бросив извиняющийся взгляд на играющего брата, он покинул стены квартиры, не сказав ни слова. Каждый присутствующий проводил его с неким негодованием, но только не Дрим, уже привыкший к подобным «побегам» из дома. Закончив с игрой, мечтатель потянулся, устало посмотрев на всех гостей. Какой-то выматывающий и контрастный день получился, да он еще и не ел ничего со вчерашнего вечера. Скинув поведение Найтмера на неотложные дела, Дрим отправился на кухню в надежде перекусить. И надежды оправдались, свежеприготовленный ужин еще не успел полностью остыть. Мечтателю хорошо известно, что Эррор превосходный кулинар. Ну, а о талантах Гено он слышал от Инка. Поэтому даже гадать не стоит, кто и как готовил ужин. Так же не стоит и сомневаться в его великолепности. — Выяснил что-нибудь? — Художник сел напротив ужинающего блондина, с большим удовольствием вкушающим результаты работы гостей. — Приятного аппетита, кстати. — Спасибо. — Прожевавшись, произнес мечтатель. — Если ты про Найта, то да. Он все-таки не «белая ворона». — О, так это же прекрасно. — Улыбнулся Инк. — Только вот он сам не считает это чем-то прекрасным. — Заключил Дрим, как-то разочарованно посмотрев на художника. — Я не знаю, куда и зачем он бегает. Но не сомневаюсь, что это связано с его соулмейтом.***
Часы пробили двенадцать. Попрощавшись на ночь с молодежью, супруги удалились в предоставленную им спальню. — Мне одно не дает покоя. — Задумчиво проронила Гено, позволяя Риперу целовать ее шею. Тот в ответ промычал, не отрываясь от столь увлекательного занятия, дополняемого не менее увлекательным процессом медленного стягивания ненужной одежды с супруги. — Афтер… Надо как-то это проверить… — Думаешь, он может оказаться… — Я не интересовалась своими родителями после того, как они бросили меня и брата на произвол судьбы. — Оборвала брюнета девушка. — Он тоже брошенный, кто знает, вдруг… — Сапфировоглазый, опалив изящную шею горячим дыханием, поднялся выше и принялся покусывать мочку уха, вырывая из груди Гено глубокие выдохи. — Мы узнаем об этом, но точно не сейчас… — Пропел он ей в ухо, резко разворачивая к себе лицом и затягивая ту в страстный поцелуй, попутно стягивая оставшиеся тряпки с себя и своей жены.***
Тонкий, но невероятно приятный аромат буквально бьет по мозгам, отключая разум. Чертовы гузмании. Под пристальным взглядом Эррора Инк снял с себя футболку, ссылаясь на то, что ему жарко. Оно и неудивительно, ведь он буквально горит, но пытается сдерживаться и не поддаваться влиянию афродизиака. Впервые Эррор видит этот оголенный торс, эту татуированную грудь, эти причудливые узоры, прекрасно подчеркивающие образ художника. Программист буквально пожирал взглядом белесого. При том, как обычно, не моргая. Поднявшись с кровати, он приблизился к Инку, провел рукой по его щеке. Горячая. Такая же горячая, как и буря чувств внутри брюнета, когда он водит пальцем по узорам на груди, потом на шее художника, будто дразня его. Да и себя тоже. Обведя последний узор, юноша довел палец до мягких губ белесого, которые на фоне температуры его тела оказались довольно холодными. Ну как тут устоять, не поддавшись искушению их согреть? Прижав Инка к стене, брюнет впился в эти желанные губы требовательным поцелуем, продолжая гладить разгоряченное тело художника. Поцелуй, в общем-то, был еще горячее, он чуть ли не сжигал дотла все внутри. — Берешь инициативу в свои руки? — Усмехнулся разноглазый, тяжело вдыхая и выдыхая воздух, которого с каждым разом все больше и больше не хватало. — Ну, не все же тебе меня ублажать. — Такой же усмешкой ответил темноволосый, принявшийся расцеловывать каждый миллиметр тела, еле ощутимо водить пальцами по белой коже, теребить взлохмаченные волосы. Все это дарило неописуемое блаженство. Стало настолько хорошо, что Инк, не прерывая Эррора, отвел его к кровати и повалил на себя. Оказавшись на мягкой поверхности, программист вновь припал к мокрым губам художника, начав повторять танго языков, которое тот пытался устроить не так давно на кухне. — Инк… — Выдохнул Эррор, с большим трудом оторвавшись от уст белесого. Поймав на себе вопросительно-выжидающий взгляд, брюнет несколько раз глубоко вдохнул и на одном дыхании выпалил. — У меня судимость за взлом баз, я сбежал из тюрьмы с помощью Найтмера, а теперь меня обвиняют во всех нападениях.