***
Небольшая настольная лампа тусклым свечением освещала комнату, создавая в ней особенно уютную атмосферу. Даже какую-то романтичную, особенно в сочетании со сладким ароматом цветущей гузмании, заполнившим все пространство небольшой спальни. Белесый юноша уже несколько минут, не шевелясь, лежит на кровати, лишь изредка моргая. Все это время рядом с ним сидел брюнет, повернувшись к нему спиной и нервно теребя свои пальцы. Несмотря на утопичность, созданную вокруг, атмосфера над этими юношами была необычайно напряженной. В голове крутится множество противоречивых мыслей, никак не сочетающихся друг с другом. Во многом потому, что мысли о неожиданном признании Эррора не сочетались с дурманом, охватившим разум художника. Перебирая в голове все причины и следствия, Инк никак не мог сосредоточиться на чем-то определенном, ведь в голове то и дело всплывал образ поджатого к кровати брюнета. Чертовы афродизиаки, надо бы вдохнуть свежего воздуха, да подумать на трезвую голову, что к чему. Резко раздался звук пощечины и Эррор вздрогнул, испуганно повернув голову к, кажется, пришедшему в себя художнику, держащему ладони на своих щеках. — Ну зачем я впутал тебя в это, зачем? — Начал бубнить себе под нос Инк. — Проще было не подсказки давать, а попросить Рипера сообщить тебе положение дел. Вот дурак, ну дурак… — Инк… — И теперь, из-за моей тупости, все вот так вот… — Не прекращал корить себя художник, опустив голову. Почувствовав прикосновение к своей щеке, он поднял взгляд на взволнованного программиста. — Чертовы гузмании, чертовы афродизиаки… — Виновато посмотрел он на брюнета, после чего положил свою руку поверх его. — Не вини себя, ты не виноват. — Выдохнул темноволосый. — Эту кашу мы все вместе заварили, вместе и расхлебаем. — Звезды, Эррор, я же тебе жизнь испортил… — Нет, Инки, ты сделал ее невообразимо прекрасной. — Мягко пропел программист, пододвигаясь ближе к художнику. — Надо будет обговорить это с Рипером, он же в этой отрасли, может, придумает, как замять все. — Тихо проговорил Инк, наклоняясь вперед к брюнету. Дышать стало еще труднее, разум буквально плыл против течения, пытаясь вырваться на берег, но безуспешно. — Найтмер почти замял все, но потом начались эти чистки, и все пошло не так. — Обреченно выдохнул Эррор. — Нужно лишь найти виновников, тогда и с меня снимут обвинения. По крайней мере, в убийствах. — Ты, конечно, выбрал отличный момент, чтобы сказать мне об этом. — Их лица разделяли какие-то несколько сантиметров, с каждой секундой сокращающиеся на доли миллиметров. — Я давно пытался, но почему-то получилось только сейчас… — Перед глазами снова все поплыло. Они вновь чувствовали дыхание друг друга на своих лицах, вновь ощущали жар их тел, вновь поддались витающему в воздухе аромату, пропуская его через свои легкие в кровь, а после — прямиком в мозг. — Звезды, — тяжело выдохнул Инк, — к черту все. — Он резким движением повалил программиста на кровать, попутно затягивая его в поцелуй не менее горячий, чем их тела. Стало невыносимо жарко, особенно после того, как художник стащил с брюнета футболку, оголив его широкую грудь и накаченный пресс. Надо же быть таким горячим, еще и смуглость его кожи прибавляет жару. Припав к шее брюнета, Инк начал жадно покусывать ее, вырывая томные вздохи из уст программиста. Засос, еще один, и еще. Наверное, на шее останутся синяки. Скорее всего, они будут сильно болеть. Но это не важно, совсем не важно. Пока художник одаривал тело Эррора нежными поцелуями, страстными засосами и жадными укусами, тот зарывался контрастно темными пальцами в белоснежные волосы. Томимый сладкой истомой, он наслаждался щекоткой, возникающей при прикосновениях Инка к животу, пребывал в состоянии абсолютного блаженства от горячих выдохов в свое ухо, от покусывания его мочки, от прохладных влажных следов, оставляемых теми самыми поцелуями. Белесый схватил одну руку брюнета, переплел его пальцы со своими, вжал ее в кровать, а второй рукой начал блуждать по прогибающемуся под ним телу. Оглаживал пальцами следы от укусов, вызывая болезненно-приятные ощущения у своего соулмейта, едва касался боков, тем самым щекоча их, сильно сжимал бедра, заставляя Эррора хрипло постанывать в поцелуй. Это будоражило разум, эти тихие стоны ласкали слух, а ответные, как бы просящие движения, попытки темноволосого прижать к себе художника, — сносили голову. Близость к Инку, его обжигающее дыхание, смешивающееся с собственным во время страстного поцелуя, заставляли сердце вырываться из грудной клетки, чуть ли не разламывая ее. Еще один французский поцелуй очень сильно затянулся, но никто из них не спешил разрывать его. Напротив, лишь углубляли, пробовали друг друга на вкус так, словно никогда больше не смогут этого сделать. Убийственная смесь ароматов гузмании, горько-сладкого какао и подснежников действовала на этих двоих как наркотик, как валерьянка на кота. Взгляды совсем затуманились. Эррор и так не отличается хорошим зрением, но здесь и сейчас, сквозь пелену наслаждения, он все еще пытается разглядеть каждый чернильный завиток на белом теле, ловит расплывающиеся аккуратные черные точки рядом с этими узорами, всматривается в кляксу на щеке художника, пытается передать взглядом в эти небесно-солнечные глаза бушующее внутри желание. Рука скользнула по телу вниз, слепо ища пряжку ремня на черных брюках программиста. Мгновение, и тихий звяк металла в тишине, обрываемой лишь тяжелым дыханием, раздался по всей комнате. Расправиться с лишней одеждой оказалось не так уж трудно, даже несмотря на параллельное погружение в нежные прелюдии, изредка приправляющиеся грубоватыми, преисполненными похотью действиями художника. Кто бы мог подумать, что он окажется таким требовательным и упорным. Холодок прошелся по оголенному телу брюнета, а его возбуждение уже было настолько очевидно, что Инк ненароком похотливо облизнулся и, приспустив короткие обтягивающие боксеры, взял затвердевшую плоть в свою теплую руку. Волна мурашек пробежала по телу программиста, а внутри поселилось какое-то сомнение и страх. Страх перед неизвестностью, растворившийся в то мгновение, когда влажный язык художника коснулся головки возбужденного органа, а после — аккуратно взял его в рот, начав плавно двигаться вниз, а потом вверх, растягивая подъем, а потом снова вниз, слегка сжимая губами, нажимая языком на головку. Не в силах сопротивляться нахлынувшей волне приятных ощущений, Эррор запрокинул голову вверх, закрыл глаза и отдался этому блаженству. Инк двигался то быстро, то медленно, давил на ягодицы, вбирал в себя орган полностью, а после — игрался с его концом языком. Дышать уже казалось совсем невозможным, а тело просило большего. Вновь зарывшись пальцами в шелковистые волосы белесого, брюнет сам задал темп его движениям. Нажим и подталкивания были настолько требовательными, что Инк пару раз чуть не подавился, но сдержался и подстроился под желания своей пассии. Хриплый стон заполонил все пространство комнаты, а по телу будто прошел электрический заряд. Оно сперва сильно напряглось, а мышцы непроизвольно сжались до боли, после чего Эррор погрузился в океан эйфории и экстаза, полученного благодаря нахлынувшему оргазму. Грудь тяжело вздымалась, а с губ стекала тоненькая струйка слюны, в то время как точно такая же струйка чужого семени стекла изо рта с трудом сглотнувшего художника. Поднявшись обратно, Инк вновь затянул брюнета в чувственный поцелуй. Ощущение блаженно расслабившегося под ним Эррора заводило, порождало желание перейти к горяченькому. А вкус его губ, его слюны, его семени, отдаленно имеющего сладкий привкус, лишь подливали масло в огонь. Не в силах больше терпеть, Инк устроился поудобнее между ног Эррора. Одной рукой он провел по ягодице, а второй — по щеке программиста. Будто прося разрешение на продолжение, художник выдохнул в губы брюнета, пронзил его вопросительным взглядом и, получив короткий кивок, сплюнул на руку. Мягко и нежно поцеловав темноволосого, Инк принялся ласково поглаживать подушечками пальцев область между ягодицами и аккуратно ее массировать, что начало приносить брюнету новую волну возбуждения. После продолжительной игры пальцами снаружи, художник медленно ввел фалангу одного пальца внутрь, заставив Эррора заметно напрячься от новых, не очень приятных ощущений. Но в процессе массирования сфинктера мягкими круговыми движениями, брюнет снова расслабился, заметно облегчая процесс увеличения диаметра внутри. Первый палец уже вошел полностью, теперь на очередь пошел второй, а после продолжительных массирующих движений, и третий. Приходилось очень часто отвлекаться на то, чтобы добавить влаги рукам, вобрать немного своей смазки, но, когда три пальца свободно двигались внутри, а Эррор буквально сгорал от вновь охватившего его чувства возбуждения, Инк вытащил их изнутри, заканчивая фингеринг, после чего развернул брюнета на живот и начал шептать какие-то ласковые, еще больше возбуждающие слова ему на ухо, медленно двигаясь своим возбужденным органом сперва снаружи, смазывая все смазкой, а после — крайне аккуратно вводя его внутрь. Со стороны программиста послышалось шипение, он схватил одеяло руками так, что костяшки пальцев побледнели. Вжался в постель, пытаясь избавиться от острых болезненных ощущений. А Инк не напирал, он ждал, успокаивал, ласкал, медленно входя глубже, снова давая привыкнуть, а потом снова глубже, и снова позволяя боли уйти. Как только неприятные ощущения начали заменяться чем-то невообразимым, как только плавных толчков Инка стало недостаточно, Эррор расслабился, начал тихо постанывать в постель, двигаться навстречу. — Эрри, — мягко пропел художник, почувствовав ответные движения, — встань на колени и упрись в стену. — Просьба тут же была беспрекословно выполнена, а брюнет уже кусал свою руку, пытаясь сдержать стоны от наслаждения. Инк нежно целовал открывающуюся ему шею и спину, рукой массировал вновь возбудившийся орган, шептал всякие ласково-пошлые слова на ухо, заставляя забываться, отдаваться нахлынувшей вновь эйфории снова, когда тот нашел место давления на предстательную железу, когда начал двигаться еще быстрее, но, в то же время, так протяжно, будто растягивая удовольствие. Слившись в одно целое, они потеряли счет времени, они перестали давать себе отчет в своих действиях, полностью расслабились, забылись. Стоны Эррора по-прежнему ловила в себя уже сильно искусанная рука, рычание Инка будоражило, вызывало мурашки по всему телу, легкую, но приятную дрожь, а то, как художник впивался зубами в плечо и в затылок — чуть ли не убивало всем калейдоскопом чувств, бушующих внутри. Эррор чувствовал каждую неровность сосудов плоти Инка внутри, он ощущал все это трение невероятно четко, невероятно сильно, невероятно приятно. Из уст художника вырвался тихий стон, гармонично слившийся со стоном программиста. Второй раз в своей жизни брюнет почувствовал все прелести оргазма. И оба раза с Инком, тоже впервые ощутившим этот самый фейерверк эмоций и чувств внутри, вспышкой охвативший даже самые потаенные уголки разума, вырубая их. Обессиленно рухнув на кровать, они оба пытались отдышаться, наслаждались блаженством, заполнившим все внутри, теплом, греющим душу, эйфорией, застелившей глаза, которые в тот же миг оказались закрытыми. Художник прижал к себе Эррора, натянул одеяло поверх их оголенных тел, зарылся носом в черную макушку, вновь вдохнул столь любимый аромат и предался сладкой истоме, охватившей все тело. Брюнет же что-то невнятно пробубнил себе под нос, вжался в своего соулмейта и погрузился в бессознательность. Это единство нерушимо, это блаженство неиссякаемо, а те чувства, что они испытывают друг к другу — неописуемы. Они просто любят. Любят молча, не говоря об этом, но каждым своим действием, каждым взглядом, каждым прикосновением показывают это. Когда-нибудь они найдут в себе силы сказать заветные слова вслух. Но сейчас Инк просто видит прекрасно цветущий прицветник гузмании и улыбается, думая о том, что все остальное — не важно. Главное, что Эррор с ним. Главное, что они вместе.***
— Как же я хочу квашеной капусты. — Резко разорвала сладостную тишину девушка, прижимаемая всем телом к своему мужу. — Ты же не любишь квашеную капусту. — Расслабленно выдохнул Рипер в ее шею, томясь в сладостных ощущениях после жаркого времяпровождения. — Да, но… — Гено задумалась о таком внезапном и спонтанном желании, но, подумав о том, что ей сейчас все равно не выйти из дома, успокоилась и закрыла глаза. Время тянулось невообразимо медленно, брюнет уже посапывал за спиной, а она все не могла найти себе места. На часах третий час ночи, а ей все никак не удается выкинуть из головы эту чертову капусту. Поворочавшись, блондинка чуть ли не взвыла от внезапно нахлынувшего осознания. Ее же уже три месяца не беспокоят женские проблемы, про которые она даже не вспоминала в «Лавре», ведь думала совсем о другом. Перед глазами всплыло рождество, когда она, переодеваясь, заметила немного выпирающий живот. Выбравшись из объятий Рипера, Гено встала и начала ощупывать свой живот, с каждым новым прикосновением удивляясь тому, как она могла раньше не догадаться, чем вызвано это ухудшение состояния здоровья, редкие обмороки, тошнота и иррациональные, абсолютно непонятные желания. Но ведь они столько лет не могли, у них не получалось, ее даже признали бесплодной. Она уже хотела на радостях прыгнуть на Рипера, разбудить его, сообщить эту так желанную ими новость, но не стала, так как снова задумалась. А что если она ошибается? Что если она просто пополнела, все-таки в «Лавре» она не особо тренировалась, да и питалась всем, что было приготовлено ей, а потом и Эррором. А ведь еда была отнюдь не легкой и не диетической. Что если у нее начались какие-то проблемы в гинекологической области и ей срочно надо обследоваться? Прежде чем радовать мужа еще неточной информацией, она решила провериться, хотя бы тем же тестом на беременность, который обязательно попросит купить Дрима с утра. Одевшись, девушка вышла из комнаты, дабы в ванной, при свете, рассмотреть себя получше, но, увидев не спящего Дрима, смотрящего телевизор, она подошла к нему и присела рядом на диван. — Не спится? — Тихо спросила Гено, подмечая, что блондин увлечен просмотром андерновеллы. Серию, которая сейчас шла по телевизору, она уже видела когда-то. Сейчас там убьют одного из важных героев, чья смерть сильно опечалит всех, а особенно — его родного брата, который любил младшего всем сердцем и душой. — Все жду Найтмера. — Приободрившись, выдохнул юноша, отрываясь от просмотра сериала. — Вообще не понимаю, что тут происходит, но скоротать время в ожидании как-то надо было. — А? — Удивилась девушка. — Да там, как обычно, одного убьют, второй будет страдать и его спасет любовь. — Хихикнув, Гено махнула рукой. — Сюжет здесь хоть и непредсказуем, но со страдающими персонажами происходит одно и то же. Правда кто-то из них в процессе тоже может умереть, даже если близок ко спасению. — Несправедливо, однако. — Заключил грушевоглазый, поднимаясь с дивана. — Может, чаю? — Не откажусь. — Весело сказала девушка, поднимаясь вслед за блондином. Горячий чай согревал и расслаблял, а аромат чабреца и смородины бодрил, придавал сил. Это, конечно, не то, что нужно ночью, но ночных пташек это мало заботило. — Дрим, у меня к тебе есть просьба. — Внимательно слушаю. — Произнес мечтатель, присаживаясь напротив девушки. — В общем… Тут такая проблема… — Она заметно замялась. Все-таки, просить о таком кого-то не очень удобно. — Не мог бы ты с утра сходить в аптеку и… Купить тест… — Юноша удивленно вскинул брови, а его лицо озарила самая светлая улыбка из всех, что когда-либо видела Гено. — Да хоть сейчас, они круглосуточные. — Весело произнес он. — Будет хоть чем заняться в ожидании. — Спасибо… — Тихо проронила она, смущенно опуская взгляд на горячую жидкость, окруженную еле заметным паром. Еще около получаса они мило беседовали, Гено увлеченно рассказывала Дриму тонкости сюжета андерновеллы, а тот пытался вникнуть в каждую деталь, с каждым новым предложением все больше и больше наполняясь интересом к этому сериалу. Как только кружки опустели, мечтатель быстро собрался в аптеку и энергично вылетел из квартиры. Он знал о том, что у этих супругов никак не получалось завести ребенка и, если все-таки получится, он будет несказанно рад за них. Что уж говорить об Инке. Да и радость Рипера, наверняка, будет просто огромной. Когда блондин протянул руку к кнопке лифта, его окликнула сзади Гено, выбежавшая из квартиры за ним. — Нужно что-то еще? — Удивился он, смотря на смущенную девушку, протягивающую ему бумажные купюры. — Магазин же тоже круглосуточный, да? — Неуверенно сказала она, на что получила согласный кивок. — Еще квашеной капусты, пожалуйста. А то я не усну. — Дрима невероятно забавляла эта ситуация. Мало того, что смущенная Гено выглядит весьма умильно, так еще и тот факт, что ей посреди ночи внезапно захотелось капусты — веселил. — Хорошо, скоро вернусь. Возвращайтесь в квартиру, а то здесь сквозняк. — Улыбнувшись, мягко произнес блондин, на что получил короткий кивок. Зайдя в лифт, он поймал на себе благодарный взгляд со стороны девушки, скрывшийся за его дверями. Гено воодушевленно направилась обратно в квартиру, но, столкнувшись с дверью, она поняла, что та захлопнулась, и открыть ее снаружи — нельзя. Будить кого-то звонком не хотелось, поэтому не оставалось ничего, кроме того, чтобы дождаться возвращения Дрима. Присев на подоконник в коридоре, она залюбовалась открывающимся на ночной город видом. Просидев так несколько минут, девушка выдохнула и соскочила с подоконника, думая, что негоже ей сидеть на чем-то холодном. Особенно, если предположения окажутся правдой, и тест даст положительный результат. Бродя по длинным коридорам многоэтажки, она услышала звук открывающейся двери, а после — ее хлопок. Обернувшись, она увидела удивленно смотрящего на нее Инка, держащегося за ручку. — Инк, что ты… — Не застал Дрима дома, а потом увидел тебя на панели слежения в коридоре. — Спокойно выдохнул художник. — Встречный вопрос, что ты тут делаешь? — Ох, я просто догоняла Дрима, а потом, вернувшись, обнаружила, что дверь захлопнулась… — Хм? — Белесый подергал за ручку двери и, к большому удивлению для себя, подметил, что она действительно не открывается снаружи просто так. — Черт… — Буркнул он себе под нос, отходя от двери и почесывая затылок. — Похоже, теперь мы вместе тут застряли в ожидании возвращения Дрима. — Мило улыбнулась девушка, немного хихикая над оплошностью художника. — А куда он ушел? — Заинтересовано спросил белесый, резко остановившись. — Ам, ну, это долгая история. — Девушка вновь смутилась и отвела взгляд в сторону, на что Инк лишь вопросительно изогнул брови. — Он ушел в аптеку… За тестом… Мне… — Сильно удивившись, художник опустил руки с затылка и ошарашенно посмотрел на свою опекуншу. — Возможно, у нас с Рипером все-таки получилось… Ну, ты понимаешь…***
В постели стало как-то невероятно холодно. Разлепив глаза, Эррор простонал от слабости в теле. Все-таки, ночь выдалась действительно жаркой. Бросив взгляд на окно, сквозь которое пробивались первые лучи солнца, он протер глаза, и, зевнув, потянулся. С трудом поднявшись с кровати, программист осмотрел комнату и заметил сложенные в стопку вещи, которые тут же принялся надевать на себя. Легкая боль отдавала в тазу, но, в целом, не особо мешала. Все-таки, Инк был достаточно аккуратен и сделал все так, чтобы последствия таких действий не сильно беспокоили брюнета. Только вот вопрос, где сам художник? Подойдя к двери, ведущей из комнаты, Эррор не успел даже руку протянуть к ручке, как та распахнулась, а в дверном проеме показался невероятно потрепанный и взволнованный Рипер, начавший нервно осматривать каждый угол спальни Дрима. — Что с вами? — Ошарашенно спросил брюнет. — Где Гено, Инк и Дрим? — Напряженно выдохнул Рипер, испуганно смотря на Эррора.