Разговоры под солнцем

Столь большой и не иначе как по-киношному выглядящий кабинет, признаться, выглядит как-то неестественно. Всё так, как и полагается — дубовый лакированный стол с горой всяких разных бумажек на нём, диван для всякого рода соискателей напротив, и большущее кожаное кресло, в котором, собственно, красуется всей своей маленькой фигуркой посол монстров. Фриск, помнится, до сих пор на этом посту признали не все — ну а где это видано, чтобы дети становились важными политическими деятелями? Многих может это не устраивать, в конце-то концов, не все люди склонны доверять всяким приключенцам из Подземелья. Но на руку сыграло тогда, честно говоря, само появление монстров на Поверхности — люди настолько растерялись и были настолько ошарашены, что позволили ребёнку представлять их и не стали особо-то спорить. Может быть, оно и к лучшему? Сегодня в этом странном месте, где обычно либо тишина, либо угрюмые голоса политиков, стоит ажиотаж. Похоже, что маленький посол монстров решил, что впустить сюда прессу и журналистов, коих огромное количество толкалось за дверями здания, будет отличной идеей. Надо отметить, что это дитя принесло на политическую арену всего мира что-то непереносимо новое, будто бы устанавливая душевную связь с каждым, кто приходил к ней или слушал её. Сам факт того, что ребёнка кто-то посадил в это огромное кресло, протащил сквозь безумную волокиту решений, бюрократии и никчёмных бумажек, уже был достоин уважения. В кресле поодаль, за собственным столом, поспешно работая над какими-то копиями, сидел молчаливый мужчина немецкой наружности с тщательно зализанными чёрными волосами и сосредоточенным взглядом — он запретил задавать себе вопросы, а вот Фриск — вполне позволила. — А что входит в ваши обязанности посла? — раздаётся громкий вопрос откуда-то из толпы журналистов. Фриск привычно щурит глаза от вспышек камер и поправляет странный мудрёный воротник, что слегка нелепо высовывался из-под аккуратного фиолетового пиджака. — Ну вот представьте, как всё было. Вышли монстры из Подземелья, а тут Поверхность и люди, у которых уже давным-давно всё устроено и организовано. Да чего уж там, мы тут ещё и на грани перенаселения, а тут откуда ни возьмись — монстры! Всё это время они делали своё общество там, под землёй, у них есть король и королева и даже своя армия. Я очень хорошо помню, как оно было, когда надо было как можно быстрее распространять новость о том, что монстры не опасны, что они не пришельцы и не демоны какие-нибудь. А то ведь люди всякое могут подумать, не привыкли к разнообразию. А потому моя главная обязанность с тех пор, как произошёл выход на Поверхность — защищать каждого из них от плохих условий жизни, жестокого обращения, расизма и прочих всяких разных ужасных вещей. Вы ведь знаете, мы живём в том мире, где некоторые не могут признать другой цвет кожи, предпочтения в любви или вероисповедание. Как такие люди реагируют на монстров? Нетрудно догадаться. Добрые люди помогли мне найти для монстров место по всей Земле, и я буду вечно благодарна тем, кто поддержал ту самую программу по их заселению. Но расовые убийства, насилие, похищения и обычный бытовой расизм — то, чего монстры не заслуживают. Это никуда не исчезнет, если не вмешиваться. Общиной монстров руководят король и королева, а я защищаю их на международной арене, как посланец вовне. Понимаете, про что я? Вижу, что понимаете, у вас очень сочувствующий вид. И..вы записываете? Если да, то не обрезайте ничего, пожалуйста, — Фриск коротко прокашливается в кулачок и обращается в микрофон, судя по всему, уже вещая на поток потенциальных зрителей, — Потому что я хочу, чтобы люди помнили — монстры беспомощны перед вашей подлостью и хитростью, и кем вы будете, если будете нападать в спину, исподтишка? Вы будете чудовищем, подлецом, живодёром и садистом. Если вы причините вред монстру, запомните, что вы — тот, кого я ненавижу. В кабинете ненадолго повисает тишина, даже камеры перестают щёлкать. Но ни тени неловкости не появляется на круглой физиономии самого маленького посла в мире. Похоже, все здесь понимают, что для Фриск «ненавижу» — очень сильное слово, и она в полной мере осознаёт, к кому и почему его употребила. — Я видела, вы хотели ещё что-то спросить, да? Спрашивайте, — твёрдый взгляд тёмных юрких глаз посла мгновенно смягчается, а щёки приподнимаются в спокойной улыбке. Она ёрзает в слишком большом кресле. — Наверное, вам очень сложно справляться с такой ответственной и важной работой для монстров. Расскажите, пожалуйста. — Врать не буду — это и правда было нелегко. Особенно с самого начала, когда никто не хотел меня даже послушать. И я бы, наверное, одна не справилась. Монстры предложили мне стать послом, потому что только я более или менее знала людей, и их можно понять. Самые старшие из них видели человеческий род только в пламени войны. И самое приятное — осознавать, что это мышление понемногу покидает сознания монстров. Королева Ториэль, что удочерила меня, очень быстро поладила с соседками по всему нашему району. Её любят и часто приходят в гости. Среди её подруг человеческие женщины. О том, сколько людских сердец заколотилось при виде Меттатона — и говорить нечего. Он — лучший пример, что я могу предложить. Почти сразу захватил сцену, сердца и умы, несмотря на то, кем является. Пожалуй, только он и может мне помочь громко крикнуть о чём-то важном, если меня саму никто не слышит. Но всего этого не было бы без одного важного человека. Фриск удивительно славно улыбается и показывает рукой в сторону, туда, где сидит никому не известный человеческий мужчина лет сорока на вид. Он поднял до этого сосредоточенный взгляд и вопросительно уставился на огромное количество разномастных глаз напротив. — Я хочу представить вам человека, без которого я бы в жизни не пробралась сюда и не смогла бы разобраться в том, как послами вообще становятся. И без кого меня никогда бы сюда не пустили. Это Август Вагнер. Он очень и очень образованный юрист. Когда он узнал про выход монстров на Поверхность — то сразу связался со мной и предложил любую посильную помощь. Его очень тронула моя история и история давным-давно забытой войны. Август собирался стать моим личным адвокатом на случай, если на меня будут совершаться нападения. А без этого, кстати говоря, и не обошлось. А потом я рассказала, что монстры выбрали меня послом, и именно он провёл меня через все ужасы бюрократии и протолкнул на этот пост. Было сложно, очень-очень сложно сделать всё так, как велит закон.Он помогал мне выступать перед министерствами иностранных дел по множеству стран. Ездил вместе со мной к Королю Азгору, пытаясь ему объяснить, зачем нужно официально заверять моё право быть послом. Вложил очень-очень много сил в то, чтобы я своего добилась. А теперь сидит там и скромничает, не разрешает себя спрашивать. — Фриск, Бога ради, пожалуйста, — негромко закатил глаза Вагнер, прикрывая лицо рукой и отворачиваясь от камер, — Я очень ценю это, но не могла бы ты попросить их перестать? И сама перестать. Я всего лишь твой юрист. — И очень-очень хороший человек, у которого большое сердце. И который неравнодушен к монстрам так же, как и я. Запомните этого человека, друзья. Не надо его фотографировать, но запомните, и всегда знайте, что он хороший. Что без него у меня бы ничего не вышло, и не говорила бы я сейчас с вами. И не имела бы столько возможностей для того, чтобы помогать монстрам столько, сколько в моих силах. Вот вы спросили про то, насколько мне сложно — да, мне очень сложно. Многие ушлые политики пытаются меня провести, пользуясь тем, что я ребёнок. Иногда огромная куча проблем наслаивается друг на друга, бывает так, что я могу не спать сутками напролёт. Но знаете, когда вашими усилиями целая прекрасная и разномастная нация выходит из-под земли, а кое-кто из них впервые видит солнце — остальное кажется сущей мелочью. Ради них можно приложить какие угодно усилия. Всем спасибо. Тот день, помнится, был очень загруженным. Фриск засыпала на ходу, а потом Вагнер был вынужден взять маленького посла на руки и везти домой, в мягкие объятия королевы монстров, на своей машине. Иногда ему никак не удавалось понять, как Фриск вообще выдерживает всё это, и правильно ли он поступил, лишив её детства и протолкнув в адский политический котёл? С другой стороны, малышка, кажется, и до этого не могла полноправно считаться обычным ребёнком. Было в ней что-то, что вынудило Августа поверить в её рассказ о том, что было в Подземелье, потом порезать эту историю для СМИ и взяться за юридическую помощь ей. Всякий раз, когда ей доводилось публично выступать перед людьми и монстрами, пространство вокруг пронизывала решительность и вдохновение. Самый маленький посол на свете, накрепко пристёгнутый ремнём безопасности, послушно сопел на заднем сидении, а улицы мало-помалу стало покрывать первыми каплями дождя. Чернильное небо брызгало землю наступающим ливнем, кажется, перевалило за полночь. И только где-то около половины первого ночи в дверь частного дома на окраине города раздался негромкий стук. — Добрый вечер, миссис Дриимурр. Сегодня поздно, уж простите. Журналисты совсем ребёнка затаскали. — Мистер Вагнер, я уже звонить собиралась! — Ториэль в закрытом домашнем платье чуть ли не мгновенно растаяла, завидев сонную фигуру человека в двери, держащую на руках маленькое, но такое важное для всей Земли дитя. Фриск почти совсем спала, уже, кажется, не осознавая, что она дома, — Заходите скорее, пожалуйста, ливень же ужасный снаружи. — Я бы предпочёл просто отдать вам Фриск. И, если не настаиваете, поехать домой. Мне далеко добираться, а выспаться бы, если честно, хотелось. — Я настаиваю, мистер Вагнер. Мы вас напоим чаем, здесь же и отоспитесь, а завтра доберётесь быстрее. И не надо так смотреть, отказа я не потерплю. — Ох, убедили. Только давайте сначала уложим её спать, Фриск совершенно никакая. Она проводила встречу с прессой, и из неё, мне кажется, всё вытрясли. Август Вагнер, держа на руках маленького посла, скрылся в доме, а дверь закрылась, оставив холодный ночной ливень снаружи. Каким бы важным послом Фриск ни была, как бы ни вкалывала — она всё ещё ребёнок. А ребёнку необходим здоровый сон.