Разговоры под солнцем

1. Кто первым сказал «Я люблю тебя»? Вряд ли существо без души способно понять эти слова правильно, а уж тем более вложить в них то же, что и остальные. Это что-то неведомое, что-то чужое, что-то, вызывающее внутри Цветка чувство разочарования и глухого опустошения. А потому, когда Фриск впервые сказала ему это, так легко и так непринуждённо, по-дурацки улыбаясь, он совершенно растерялся и замкнулся в себе, ощутив себя тем ещё идиотом. Фриск тогда сказала, что ему не о чем волноваться. Что никто и никогда сразу не понимает, что это значит, и что он обязательно научится, нужно только время. Флауи вряд ли когда-нибудь забудет эти слова. А девчонка даже не подозревала, насколько на самом деле они важны. 2. Кто бы ставил фото другого себе на аватарку? Будь на то воля Фриск — она бы вообще не пользовалась телефоном, если только, разве что, звонить друзьям. Или вызывать пространственные ящики. Но теперь, связавшись с политическим миром, порой она просто смотреть не может на это разрывающееся от звонков устройство. Благо, основную часть на себя всё-таки берёт Август. И единственное, что серьёзно её радует при разблокировке — пожалуй, самая уморительная фотография Флауи на свете. Новогодняя, с накладной бородой из ваты. По какой-то причине Фриск никогда не надоедает на неё смотреть. Правда, сам Цветок до сих пор грозится её убить за хранение столь жестокого компромата, но, кажется, это не срабатывает. 3. Кто оставляет надписи на запотевшем зеркале в ванной? Надписи на зеркале, на кухонном стекле, запотевшем от готовки. На её тумбочке, наклеенные смешными цветными записками. Даже время от времени у неё на лбу, чтобы малявка уж точно ничего и никогда не забыла. Не будешь чистить зубы — загниют и отвалятся. Не будешь развешивать одежду — спрячу и не отдам! Будешь держать эмоции в себе слишком долго — попадёшь в дурку, а если не будешь смотреть по сторонам, переходя дорогу — размажет по асфальту. Ну, или просто лишняя напоминалка о том, что сегодня Фриск — ещё больший идиот, чем обычно. Она с трудом представляет себе жизнь без этих записок с тех пор, как одна из них очутилась у неё на носу. Флауи довольно ответственный воспитатель, если ему это надо. 4. Кто покупает другому дурацкие подарки? Слово «покупает» здесь, наверное, не очень уместно, Фриск привыкла мастерить всяческие подарки для Цветка собственноручно. Порой позволяет себе посвятить этому целый выходной, но в итоге получить небольшое вязаное пончо или голубую панамку из прочной ткани — чтобы солнце не напекало во время прогулок на природе. Она собственноручно рисует неловкой рукой картинки на бумаге, вырезает и наклеивает на горшок, вызывая сперва приступ насмешек, а после — собственничества. Правда, как-то раз она всё-таки принесла подарок из магазина — вполне себе человеческие круглые тёмные очки, которые показались Цветку чем-то сверхкрутым. Он даже научился пафосно надевать их, произнося фразу из случайного боевика, чем приводит Фриск в несусветный восторг. 5. Кто инициирует первый поцелуй? Фриск просто обожает целовать. Она целует маму утром, бродячих кошек, прекрасных взрослых дам обязательно поцелует в руку, играя в мальчика. Чмокнет случайно найденный у моря камешек с надписью «100% волшебный камень». Вот и Флауи, что очевидно, участи быть целованным не избежал. Она, как это водится, не предавала этому жесту сакрального значения — просто поцеловала его мягкое, полное пыльцы лицо от переизбытка хороших чувств. И знать не знала, насколько сильно этот момент врезался Цветку в память. С тех пор Фриск просто невозможно было остановить — угрозы откусить нос просто не работали. И, со временем полностью привыкнув, Флауи и вовсе выработал привычку прятать происходящее за лепестками — ишь чего, смотрят, совсем уже совесть потеряли. 6. Кто целует другого, чтобы разбудить по утрам? Если под «целует» подразумевается «зажимает нос стебельком», то, без всяких сомнений, Флауи. Он по каким-то внутренним часам просыпается раньше всех обитателей дома и умудряется наблюдать рассвет, притягиваясь ко встающему солнцу всеми своими лепестками, почти как местные цветочки. И только потом, когда шаги Ториэль на первом этаже станут слышны, настаёт пора будить малявку. Порой он бывает мягче и просто трогает её за лицо, пока не проснётся. Но в основном действеннее всего оказывается кратковременный зажим дыхательных путей. 7. Кто начинает бои со щекоткой? Щекоточные поединки начинать крайне легко, когда в твоём распоряжении множество маленьких стебельков, от которых просто никак не отбиться. Может быть, он никому об этом не расскажет, но Флауи безумно любит этот тип развлечений. По одной простой причине. Фриск сама по себе — очень тихий и нередко неслышный ребёнок, и громкий, искренний смех в её исполнении — просто нечто. Заливистый, серебристый, отлетающий от стен и сопровождающийся широкой улыбкой, что так ей не свойственна. Этот смех настоящий, живой и полный энергии, ради которого можно щекотать эту малявку хоть вечность. Просто чтобы слушать, слушать и слушать. 8. Кто кого спрашивает, можно ли ему присоединиться к тому в душе? Фриск — ребёнок и понимает она это категорически по-своему. Как игру. Как поливание из маминой лейки в глубокую летнюю жару, когда иначе просто никак не избежать солнечного удара. Как шуточные бои из садового шланга, от которых Флауи никогда не отказывается. Она всегда зовёт его первой. И всегда чуть-чуть уступает ему победу, делая Цветка чуть более счастливым и позволяя уронить себя на газон и связать по рукам и ногам стебельками с криками: «Попалась!». Или устраивать такие же безумства под летним ливнем, который все долго ждали, чтобы потом старательно сохнуть в доме и попивать лимонад. Кто знает, чем подобные развлечения обернутся, когда Фриск станет постарше, но она не думает об этом. Зачем, если пока что ты ребёнок? 9. Кто удивляет другого посреди рабочего дня ланчем? С тех пор, как Флауи начал готовить, от него практически не стало спасения. Правда, Ториэль только и знает, что поощряет любые его поползновения в эту сторону, а потом каждое утро, когда Фриск, поправляя воротник и галстук перед тем, как сесть в машину Августа, подхватывает коробочку с заранее приготовленным ланчем с крупными буквами «ДЛЯ МАЛЯВКИ» и, спрятав его в чемоданчик, убегает делать далеко не детские дела. Забыть ланч дома считается чуть ли не первостепенным грехом, за которой Фриск будет отчитана по полной программе, да и кто откажется от хорошего обеда, сделанного специального для тебя? Она старается не забывать свою коробочку. 10. Кто нервничал и стеснялся на первом свидании? Это было ох как непросто. Слишком непросто. По крайней мере, осознать, что это не просто прогулка, а свидание, ведь никогда не знаешь, когда наступает момент, где одно перетекает в другое. Нередко Флауи и сам морочит себе голову. Задаётся вопросами о том, почему эта мелочь до сих пор не сдалась, почему носится с ним, почему не ладит со сверстниками и не общается с мальчишками? Это ведь наверняка сделало бы её счастливой. Даже по мере взросления она, кажется, почти не менялась. Зачем же ей этот злобный, плюющийся кислотой довесок, отпугивающий от неё людей? А в тот самый день, что они оба обозначили свиданием, Фриск сказала, что Флауи — лучшее, что с ней только случалось. Вот тогда, пожалуй, последний по-настоящему занервничал. 11. Кто убивает|убирает пауков? Фриск не верит в приметы. Она гладит переходящих дорогу чёрных кошек и здоровается со старушкой с пустыми вёдрами. Она не наступает на ногу в ответ и хорошо относится к числу тринадцать. Вот только единственное, чего не касается её убеждение — пауки, что нередко появляются в доме, до истерики пугая Цветка. Он не переносит никаких насекомых, ассоциируя тех с пчёлами, и регулярно прячется под стол из-за любого жучка. Фриск же аккуратно собирает жертву квартирных стен в спичечный коробок и бережно выносит на улицу. Фриск не верит в приметы, но отлично знает, что пауки — достаточно обидчивые, а порой ещё и мстительные существа. Более того, каков резон вредить паукам, водя дружбу не иначе как с их королевой? Фриск резона не видела, каждый раз прося несчастное насекомое передать привет Маффет. Пауки всё-таки те ещё стукачи. 12. Кто во весь голос кричит о любви, когда пьян? /осторожно, adult! Фриск/ Взросление — очень сложная штука. Штука, которую когда-нибудь Фриск просто обязана была постичь. Всё ведь когда-то случается впервые. Первый поцелуй, первая драка, первая пьянка и большая вечеринка. Ей тогда только-только исполнилось восемнадцать, кажется. Вряд ли стоило говорить о том, что общение со сверстниками у неё ещё давно не заладилось. Здесь играло роль много факторов: нечастые посещения школы из-за политической деятельности, странный и причудливый нрав самой Фриск и тот факт, что она привела за собой целую нацию из-под земли. Само собой, этим не были все довольны, и находились те, кто обзывал её такими страшными словами, что едва ли хватало сил слушать. Но Фриск не была бы собой, если бы не оказалась мудрее их, оградившись каменной стеной интроверсии. А потому и выпускной с этими людьми не был для неё чем-то знаковым. Аккуратно постриженное каре, платье из сиреневого шифона и ужасно натирающие туфли. Одноклассники пили и заставляли пить её, что категорически не понравилось её несменному проводнику. Флауи ненавидел её одноклассников. И не упустил возможности попросту утащить её оттуда в пустой ночной пригород, прихватив попутно бутылку вина и разувшись. Помнится, её выпускной они провели именно так — слоняясь босиком по пригороду, распевая песни и хохоча. Девчонка глотала вино из нелепого стаканчика с надписью «С днём рождения», а Флауи, возмутившись тем, что что-то помимо него смеет убивать эту мелкую, тоже не отказался сделать пару глотков, от которых почти тут же забылся. Они шли и распевали песни, по парковой траве, по пустым шоссе, по тротуарам и яблоневому саду, пока не выбрались на совершенно безлюдную набережную, над которой плавно вставала кромка солнца. Он присмотрелся к её глупому лицу и заметил, что Фриск плачет. От переизбытка чувств. Что-то внутри неё наполнилось и хлынуло наружу, когда она, крепко держа своего проводника на плечах, крикнула в массу далёкой воды так, что её даже солнце услышало: — Я ЛЮБЛЮ ЦВЕТОК ПО ИМЕНИ ФЛАУИ! ЛЮБЛЮ! Флауи молчит, совсем недолго, глядя в это заветренное лицо с остатками такого ненужного ей макияжа и, повернув голову в сторону воды, кричит: — А Я ЛЮБЛЮ МАЛЯВКУ ПО ИМЕНИ ФРИСК! Они не сказали друг другу ни слова, лишь смеясь. Флауи вложил в эти слова всё, что было в его силах, восседая у неё на плечах и трогая листьями буйную растрёпанную голову. Она была по-настоящему красивая. Не так, как все эти размалёванные фифы, её одноклассницы. Не так, как звёзды по-телевизору. Она красивая, как никто другой — своим счастьем, своими лучистыми заплаканными глазами и бестолковым, слишком мудрым нравом. Он впервые сказал это, полностью понимая, что говорит и что имеет в виду. Он и правда её любил. Сиреневый шифон развевался на ветру, а слёзы радости на смуглом лице всё никак не высыхали. В тот раз они были слишком счастливы. Совершенно счастливы. В тот раз Флауи и Фриск повзрослели вместе. Так, как следовало. Насовсем.